Пурланти тихо засмеялась.
— Ругательство твоего мира очень забавное, — Загфуран осекся — такого прокола он еще не допускал. — Прощай, минарс Загфуран. Надеюсь, тебе удастся обратить мир к Свету.
Фея исчезла. Маг посидел еще немного, чтобы прийти в себя, потом встал и прошелся по комнате. Горло пересохло от жажды, но не хотелось ни воды, ни вина. Хотелось крови. Он посмотрел на небо: до рассвета еще далеко, он успеет поохотиться и вернуться во дворец. Кто знает, что будет завтра. Могут понадобиться силы, ведь завтра торжественная коронация юного Еглона. Она должна пройти без помех. Загфуран прибудет вовремя…
Но ему надо не во дворец. Ему срочно надо в Лейн. Если Зелфа отпустила принца, его должны поймать люди Пагиила. Маг быстро обдумал, что для этого потребуется. "Нужно что-то незаметное, с чем принц подпустит близко к себе… Магический шнурок? Да, это лучшее решение. Но сначала охота. Затем перемещусь в Лейн и к коронации вернусь обратно".
Принц вдруг стал играть очень большую роль в Энгарне. Минарс чувствовал: он представляет серьезную угрозу его планам. Практически только он и представляет. Кто кроме Ялмари найдет спасение от духов гор? Никто! Но парень будто под особой защитой, каждый раз выскальзывает из ловушки. Если бы минарс знал, что так выйдет, убил бы принца в первую же встречу. Сейчас надо сделать все, чтобы он исчез с доски чаккув. "Восьмого коронуем Еглона, девятого казним графиню Бернт и еще парочку заговорщиков. Позже Тазраш поднимет на совете вопрос о вторжении в Энгарн. Надо начать оккупацию хотя бы в уктубире!"
Маг сосредоточился, чтобы переместиться за город. Там снял плащ и рубашку — они мешали крыльям. Спрятал одежду на дереве. Вскоре он летел над полями, небольшими городами и деревнями, выискивая неосторожную жертву. А в сознании билась одна мысль: срок, отпущенный Храмом, стремительно истекал.
7 ухгустуса, Жанхот
Лин не спалось. Сначала она считала придворных на королевском балу, потом придумывала новые наряды — одни красивые, для тех, кого хотела поощрить, другие — безвкусные, для тех, кого хотела наказать. Но сон не шел, и она волей неволей подумала о Герарде. Полад откровенно рассказал, что, по его мнению, представляет собой лорд Сорот. Во дворце появились еще два молодых лорда — с севера и с востока Энгарна… Да вот беда — оба явно отдавали предпочтение скромным, замученным принцессой до обмороков фрейлинам, а не ей. К тому же они даже близко не походили на красавца Сорота, умевшего заразительно смеяться, красиво играть на клавесине, потрясающе петь, безупречно одеваться и умопомрачительно целоваться. Вспомнив последнее, принцесса потрогала губы. Затем перевернулась на бок и потрогала постель рядом с собой. Представила, как бы здесь лежал, раскинув руки Герард. Она бы прикасалась к могучим плечам… Такого как Герард нет, и удивительно, как Полад этого не понимает. Он будет прекрасным королем. И если ей не позволят выйти замуж до совершеннолетия, то это не значит, что она будет ждать еще шесть лет, прежде чем Сорот окажется в этой постели…
При воспоминании об их встречах, у нее вспыхнули щеки. Если бы Полад не отправил Герарда с братом по каким-то надуманным делам, он бы уже тут был. Девушка нахмурилась. Полад полагает, что никто не догадался, почему Сорота отправили из столицы. Но лорд сразу ей сказал: "Нас хотят разлучить: Ллойда с горничной, меня с тобой". Она не хотела верить, а он оказался прав. Но это же смешно! Полад сам знает, что сердцу не прикажешь. Она любит Герарда и будет сражаться за него. Мама вот знает, что такое любовь, поэтому не вмешивается. "Перед Герардом не устоять, он такой…" — Лин вздохнула. Но что толку мечтать об этом сейчас?
Представив пару диалогов с Поладом, как она спокойно и веско докажет ему, что Энгарн может только мечтать о таком короле, как Сорот, она успокоилась. Сон не шел, и она вернулась мыслями к манускрипту, с которым так долго мучилась.
Песчаный монастырь, если он еще сохранился, был удивительным местом. Из короткого отрывка, перевод которого она прочла, следовало две вещи: во-первых, он похож на школу, а не на монастырь. Послушников тщательно отбирали, и они оставались там для того, чтобы получить новые знания. Причем — для Энгарна это необычно — там обучались и мужчины, и женщины. Может, женщин было меньше, но главное они были. И еще они имели право носить мужскую одежду и если желали, могли учиться драться.
В монастыре всюду присутствовала магия. Ученый Чард писал, что монастырь находится среди песков, но там прохладно, в каждой комнате есть кран, из которого течет вода, в пищу монахи употребляют много фруктов и овощей, но никто не знает, откуда эти продукты берутся…
А еще он так смешно называет монастырь — "Вечное блаженство ученого". Там находится самая большая библиотека на Гоште, и собирают туда книги, которые содержат точные сведения. Поэтому о монастыре говорят, что там можно найти ответ на любой вопрос. Если бы туда попал Ллойд, ему бы тоже там понравилось — он любит читать и делать открытия. Хотя ведь у него теперь есть Илкер — еще одна читательница. Ну, тогда бы они отправились туда вдвоем. Принцесса рассмеялась, представив двоих влюбленных в монастыре. Это же настоящая пытка!
Ей хотелось увидеть кельи песчаного цвета, необычную одежду монахов, широкие лестницы, трапезную с обилием фруктов… Если бы Лин ненадолго оказалась там, она бы обязательно придумала для женщин особенную одежду. Она была бы похожа на мужскую, и все же отличалась. Лин представила себе коридоры монастыря, как она идет по ним…
…Она шла по коридорам светло-коричневого цвета, похожего на песок, трогала чуть шершавую поверхность стен, заглядывала в пустые кельи: ни в одной не сделали дверей, лишь иногда легкая занавеска такого же песочного цвета колыхалась в проеме, — это значило, что монах совершает омовение. Она шла дальше, пока не столкнулась с высоким, почти таким же, как Герард, блондином с черными глазами. Одежда лишь чуть отличалась от цвета стен — она смутно светлела в темноте. Просторная рубаха не давала разглядеть строен он или уже располнел. Блондин загородил ей проход и грустно улыбнулся:
— Здесь даже гости носят одежду монахов, потому что, пока они в монастыре, живут по общим правилам. Если хочешь остаться — переоденься.
Лин с сожалением посмотрела на красивое, красное с золотом платье, похожее на свадебное, и хотела спросить, где можно переодеться, но незнакомца уже не было, так же как и монастыря.
Она очутилась в незнакомом доме, на постели в темном углу кто-то возился. Подойдя ближе, она поняла, что это обнаженный Герард, трахавший — другое слово на ум не пришло — какую-то девку.
Принцесса возмущенно вскрикнула, но двоим не помешала — они были слишком увлечены. Брызнули слезы, Лин выбежала из избы, и попала в лес. Долго блуждала там, ища дорогу домой. Платье изорвалось, она испачкалась и устала. В отчаянии опустившись на землю, девушка прислонилась к стволу дерева и уснула.
8 ухгустуса, Лейн
Обратный путь в Лейн занял почти неделю — маги не напрягались. Рекем сблизился с графом Авиданом Щиллемом, они даже стали называть друг друга по имени. Хамство, которое он видел до сих пор, оказалось напускным. Граф будто намеренно держал дистанцию, но когда Рекем прошел испытание и оказался надежным человеком, защитный панцирь раскололся, и появился настоящий Щиллем: веселый, открытый.
Занятий на корабле особенно не находилось. Они попробовали играть в чаккув, но вскоре отказались от этого занятия. Оба были не сильны в хитроумной игре, и это почему-то укрепило их дружбу. Авидан заразительно рассмеялся, смахнув фигурки с доски, потом они вместе собрали их и вернули игру священникам. Вернулся Авидан с картами и костями.
— У моряков купил. Сыграем?
— На деньги? — Рекем в уме уже пересчитал медяки — играть на них смешно. Проиграть — умереть с голода.
— Давай на деньги. Карты или кости?
— У меня с деньгами не густо.
— Ерунда, — отмахнулся Авидан. — Это чтобы время убить, а не чтобы тебя обобрать, — он скинул камзол, оставаясь в льняной рубахе. С завязанными в хвост волосами он походил на корсара, а не на купца или графа. — Так карты или кости?
— Карты, — рискнул Рекем.
— Надеюсь, перевертыш трогать не будем? — лукаво улыбнулся граф.
Играть в перевертыш — это все равно, что играть в чаккув, но без доски, Рекем согласно кивнул.
Авидан сдал. Бернту не повезло: выше полуполковника карт не было, вскоре пришло два генерала и адмирал, но это уже решающей роли не играло. Поэтому, когда противник неожиданно проиграл и сдвинул в его сторону медяки, Рекем посмотрел на них хмуро, оттолкнул карты и собрался выйти из каюты, но граф схватил его за одежду.
— Эй, ты чего? — удивился он.
— Не думал, что ты будешь унижать меня игрой в поддавки, да еще для этого карты сбрасывать! — процедил сквозь зубы Бернт. — Пусти.
— Все-все, больше не буду. Извини и не дуйся. Хотел как лучше. Ладно, давай без денег играть, чтобы уж все по-честному.
Они играли сначала в карты, затем в кости. Смеялись, шутливо толкали друг друга. Рекем быстро перенял у Авидана привычку открыто выражать эмоции — что-то было в этом от подлинной свободы. Когда игры надоедали, они рассказывали друг другу смешные истории из жизни. Позже вспоминали какую-нибудь карточную игру, вновь садились за стол…
Когда показался берег Лейна, Рекема словно из дворцов Эль-Элиона бросили в подземелье Шереша. Спокойное время закончилось. Что он будет делать в чужой стране? Хорошо, если Тештер возьмет на службу, — тогда у него будет еда. Но быть наемником, да еще у какого-то купца… Кто мог знать, что так повернется жизнь графа Бернта?
Авидан почувствовал, что настроение напарника переменилось.
— Пытаешься представить, что тебя ждет дальше? Я за тебя Тештера попрошу.
— Спасибо, — искренно поблагодарил Рекем. — В моей жизни происходит все, что угодно, но не то, чего я хочу. Это судьба? Мечтал стать священником — но родился вторым, поэтому должен был стать военным, а стал графом. Мечтал помочь матери и принцессе — придется стать наемником через перевал шереша от них. Неужели случится что-то еще хуже?
— Не переживай. Хуже всегда может случиться. Это лучше — редко, — Авидан хохотнул.
— Да, это утешает! — Рекем тоже улыбнулся.
…На следующий день после возвращения в Лейн, едва рассвело, в каморку Рекема постучался солдат — Тештер желал его видеть.
Регент Лейна на этот раз надел колет зеленого бархата. Когда Бернт вошел, он кивком поприветствовал его и указал на стул.
— Граф Щиллем хорошо отзывался о тебе, — небрежно заметил он. — И сказал, что ты мечтаешь быть священником. Образование у тебя есть?
— Школа священников, — Рекем сохранил спокойствие: это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, и радоваться он не спешил.
— В главном храме Фаралы есть место дьякона. Пойдешь?
Бернт ответил не сразу. Дьякон — слишком маленький ранг в церкви Хранителей Гошты, особенно для сына дворянина. Обычно этот пост занимали черные монахи, выходцы из простых семей. С другой стороны — кров и пища у него будет, а служение в церкви привлекало его больше, чем служба наемником у Тештера. Бернт кивнул.
— Уважаю, — оскалился Тештер. — В таком случае сообщу, что служение дьяконом — это твое испытание, если отец Чашхур даст тебе рекомендацию, получишь церковь. Ты ведь в ордене Духовников хотел служить, я правильно осведомлен?
— Да, — кратко подтвердил Рекем.