Больше всего Загфуран боялся, что о его болезни узнают в Храме Света. По всем правилам, едва он заразился, он должен был упасть в ноги Нафишу. Покинуть Гошту и лечь в изолятор, вместе с минарсами, от которых в других мирах тоже отвернулась удача. Загфуран не сделал это по той причине, что на самом деле, таких, как он, там не было. Одно дело подхватить пусть самую заразную, но болезнь, а другое — превратиться в отвратительного монстра, считающегося в Храме навеки проклятым. Маг верил в милосердие Храма, и предполагал, что его не убьют сразу, а попытаются вылечить. Но вот если диригенсам это не удастся, его не выпустят, убьют в изоляторе, чтобы не плодить нечисть. К тому же Загфуран считал, что раз он заразился на Гоште, то и средство для исцеления он быстрее найдет здесь. Если же на его место пришлют другого минарса, вряд ли он будет очень стараться найти лекарство. Он будет озабочен покорением Гошты — и поступит совершенно правильно. Поэтому маг решил скрываться от братьев как можно дольше и противоядие найти самостоятельно.
Замок фей находился в четырех днях пути от Жанхота. Если Полад пошлет принца — а он наверняка пошлет именно его — то Ялмари придется три дня скакать по Восточному тракту, а после сделать небольшой крюк, обогнув южную границу Яхии (вряд ли принц заедет в гости к амазонкам). Позже он свернет на север в Аваримские горы, одна из которых называется Врата — только там феи пропускают избранных в свой замок. Загфуран мог бы переместиться к нужной горе в одно мгновение… если бы у него остались силы для этого. После того как он превратился в вампира, он чувствовал постоянный голод, и мог пользоваться только простейшими заклинаниями до тех пор, пока не утолит его. Для того чтобы переместиться на такое расстояние, крови понадобится немало. Если же он попытается преодолеть расстояние на лошади — путь займет неделю. Но еще есть крылья вампира — перемещение в облике крылатой твари значительно экономит время.
После возвращения в Беероф Загфуран приобрел себе домик в небольшом селении, которое пока располагалось за пределами городских стен, но уже лет через пятьдесят тоже будет считаться столицей. Домик он купил крошечный: там сделали всего одну комнату, но ему этого хватало. Зато там была конюшня, где он держал лошадей и платил вилланам, чтобы они смотрели за животными, не беспокоя его. В большой сарай, прилепившийся с другой стороны дома, маг поставил небольшую повозку. Если ему захочется побеседовать с кем-то на прогулке, он велит запрячь ее.
Сразу за стенами столицы раскинулись поля окрестных деревень. В королевский лес, расположившийся в юлуке* от столицы, вилланы тоже иногда заходили — им позволено
*юлук — мера длины примерно соответствующая пяти километрам
собирать там грибы и ягоды. На вилланов Загфуран и поохотится. От голода его как обычно немного трясло. Зайдя глубже в лес, он быстро скинул плащ и рубашку прямо на землю. В брюках и сапогах он ожидал обращения. По телу прошла одна судорога, другая. Он застонал, стиснув зубы: нельзя, чтобы его услышали. Когда Загфурану в первый раз пришлось расправлять крылья — он кричал в голос. Сейчас боль стала привычной, но едва он представлял, что так будет всю жизнь — хотелось убить себя. Удерживало от отчаянного шага одно: он верил, что вновь станет человеком, вернет себе прежний облик. Минарс до боли зажмурился, чувствуя, как растут из спины два крыла, похожих на крылья летучей мыши.
Но процесс начинается не с крыльев. Сначала глаза краснеют, испуская свет. Кожа темнеет, приобретая противный серо-коричневый цвет. Только после этого на спине возле лопаток появляются два нароста, величиной с кулак. Они двигаются и дрожат, будто внутри спрятан клубок червей. Наконец, кожа лопается, выпуская две мерзких стрелы в трость длиной. Они такие же коричневые, как тело, но испачканы в кровавой слизи. Еще немного, и они начинают становиться толще, разделяются на несколько стрел, между которыми кожаная перепонка, кажущаяся тонкой и хрупкой, но на самом деле настолько прочная, что и острый меч ее не берет. Говорят, только медный меч способен на такое. Загфуран не пробовал, но это вполне могло быть лишь россказнями вилланов.
Маг подождал, пока боль утихнет, несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. Взглянул на крылья. Они расправились позади, будто серо-коричневый купол. Следовало подождать, когда они просохнут, и лететь за пищей. Клыки, выдвинувшиеся на нижнюю губу, немного мешали, но ничего лучшего, для того чтобы проколоть артерию, природа еще не придумала.
О переменах, происходивших с ним во время трансформации, Загфуран знал, потому что однажды проделал это перед зеркалом. Он хотел привыкнуть к себе в новом обличье, но пока он никак не мог с этим примириться. В душе рождалась лишь ненависть к тому, кто повинен в случившемся — к энгарнскому принцу.
Быстро свернув одежду, он легко подпрыгнул и взобрался на дерево, чтобы спрятать ее в дупле. Оттуда, то складывая, то расправляя крылья, он прыгал с дерева на дерево. Он уже научился передвигаться бесшумно — лишь ветка дерева иногда скрипела под тяжестью тела. Остальное можно было принять за шелест листьев. На каждом дереве он шумно втягивал воздух, стараясь уловить человеческий запах. Удача улыбнулась ему скоро: кто-то очень молодой гулял по лесу — запах нежный, не такой противный, как у стариков. Маг еще принюхался — совершенно точно один, станет легкой добычей. Загфуран перемещался в направлении жертвы.
Вскоре он увидел ее: молоденькая девушка-вилланка, в простом холщовом платье, едва прикрывающем колени, собирала ягоды земляники. Ветер играл с кудрявыми прядями, выбившимися из косы. Маг ждал, когда она окажется под деревом. Когда девушка подошла ближе, он спрыгнул ей на спину. Не давая закричать и опомниться, откинул голову назад, слыша, как с треском ломаются позвонки. Тут же припал к шее, прокалывая клыками сонную артерию. Солоноватая жидкость фонтаном хлынула в рот. Он жадно глотал, торопясь утолить острый приступ голода. Когда живот перестало сводить от боли, стал пить медленно, смакуя каждый глоток. Но даже когда почувствовал насыщение, все равно заставлял себя глотать кровь, выцедив ее почти до капли. Ему нужно много крови, чтобы перенестись к Аваримским горам. Там можно поохотиться еще раз, прежде чем идти к феям.
Труп, который он откинул через четверть часа, больше походил на сморщенную старуху. Без крови тело съежилось и побелело. Загфуран принюхался — рядом пока никого не было, и он спрятал труп: лучше не сеять панику рядом с Беерофом. Отыскав небольшое углубление у корней дерева, он затащил туда все, что осталось от еды. Использовал немного магии, чтобы забросать яму землей. Потом вернулся к дереву, где лежала одежда. Снова облачившись в плащ и накинув капюшон, он выставил руки перед собой и развернул их ладонями друг к другу. После еды, покой наполнил сердце, а магическая сила переливалась через край. Кончики пальцев тут же начало покалывать. Серебристые нити протянулись между пальцев.
— Аваримские горы. Врата, — уже не боясь, что его кто-то услышит, громко произнес Загфуран.
10 юльйо, замок графа Зулькада, Кашшафа
Ночь пролетела незаметно. Рекем проснулся оттого, что в комнату кто-то вошел. Он быстро сел на кровати, ладонь легла на рукоять меча. Но тревога оказалась напрасной: Щутела застыл на пороге со стопкой одежды.
— Разбудил я вас, господин. Извиняйте. Я к такой работе не приспособлен, а хозяйка не велела других слуг пускать вам служить. Сердится на принцессу, значит. Вот наша голубка и попросила меня. Тут одежда вам. Вроде должна по размеру подойти. Она как узнала, что вы без слуг, да без вещей так и обеспокоилась сразу. И еще велела, чтобы вам комнату на господской половине дали, потому как вы граф. А хозяйке и не понравилось, вроде как она распоряжается. Так комнату вам все ж таки дали. Я так думаю, хозяйка не сердится, а только вид кажет. Что вдруг, чтобы король наш не осерчал. Так я вам одежду оставлю, а после того провожу в новую комнату вашу. И без слуги вам значицца придется. Дадите прачке одежу, она постирает. А что вдруг — так меня зовите.
— Хорошо, — Рекем отбросил волосы. — Оставь одежду здесь и принеси воды умыться.
— Эт я зараз, — конюх будто обрадовался. Он прошел в комнату, положил стопку на стул. — А то уж принцесса дожидается.
— Она послала за мной? — Рекем вскочил, передумав умываться, но Щутела успокоил.
— Она-то не послала, а просто видно, что ждет.
— Как видно? — уточнил Рекем.
— Да видно и все, — Щутела махнул и вышел, забрав медный таз. Вскоре принес чистой воды и тут же опять ушел, сообщив напоследок:
— А кушать, стало быть, с принцессой. Она только и ждет, чтобы вы значицца пришли.
Рекем выругался в сердцах. Почему бы этому дураку сразу все не объяснить? Он тут прихорашивается, а принцесса сидит голодная, ждет.
В коридоре ждал тот же конюх. Заверив, что отнесет вещи в другую комнату, он вновь повел Рекема на аудиенцию. Принцесса ожидала в гостиной. Напротив большого камина из белого камня стоял простой деревянный стол. Когда вошел Рекем, принцесса встала:
— Доброе утро, граф Бернт, — он тут же склонился на колено, а Мирела возмущалась над ним. — Нет, это невозможно. Если вы собираетесь падать на колени каждый раз, я не буду приглашать вас к себе. Немедленно поднимайтесь и садитесь завтракать.
Рекем не поверил в эту угрозу. У принцессы так мало гостей, что вряд ли она откажет себе в удовольствии пообщаться с ним из-за того, что он приветствует ее согласно этикету. За семь лет Мирела отвыкла от общества, а он тот, кто напоминает о прошлом, когда она жила во дворце и ее называли принцессой крови. Она все равно будет приглашать Рекема, а он будет падать на колени. Не только как перед принцессой, но как перед хрупкой девушкой, которая смогла сказать "нет" королю, которому даже самые смелые говорили "да".
Он сел за стол, на который горничная уже постелила скатерть и теперь расставляла различную снедь. Рекем погрузился в невеселые воспоминания, а принцесса вежливо молчала, заметив его состояние.
Когда Манчелу решил пополнить казну за счет церкви Хранителей Гошты, первым его поддержал орден Избранных. Этот орден целиком перешел в Святую церковь, и теперь люди в темно-коричневых одеждах, показывающие свое лицо лишь таким же Избранным, вдруг превратились в священников. Но они имели не очень большой успех. В основном в стране поклонялись Эль-Элиону в старых храмах и исповедовались прежним духовникам. Король "вспоминал" о Святой церкви тогда, когда хотел наказать неугодных. Теперь неугодной стала семья Рекема. Младший брат — безголовый Элдад уже давно предал веру и прилепился во дворце как репей к шкуре пса. Король демонстрировал на нем, как хорошо будет тем, кто повинуется воле монарха. Старший брат Яхин, тот, кто должен был унаследовать титул графа, погиб незадолго до казни Сайхат. Мать считала, что ведьма отомстила ему за то, что он не оказывал ей королевских почестей. Теперь очередь дошла до графини Бернт.
— Я совершу молитву, — голос принцессы вернул его к действительности. Сегодня она казалась неземным созданием. Солнечный свет, бьющий в узкую щель окна, освещал ее со спины, создавая вокруг нее золотое сияние, как обычно рисовали на картинах у святых.
Рекем склонил голову, но не услышал из молитвы ни слова. Напрасно он приехал сюда. Как эта девушка поможет ему? Она сама нуждается в защите…
— Кушайте, граф, — предложила Мирела. — Письмо отцу я уже отправила. Уверена, все будет хорошо, — принцесса мягко улыбалась, и на душе потеплело.
Характером она очень походила на мать: и простотой в общении с подданными, и стойкостью, когда дело касалось ее принципов. Мирела задавала вопросы, намеренно избегая болезненных тем. Рекем сам не заметил, как разговорился. Печаль осталась где-то далеко за пределами замка. Он рассказывал об общих знакомых, о происшествиях в детстве. Она весело смеялась, затем тоже рассказывала смешной эпизод. Завтрак давно закончился, горничная убрала со стола. Правила этикета требовали закончить аудиенцию и не злоупотреблять добротой принцессы, но он никак не мог уйти.
— Мы встретились в печальное время, — Мирела будто прочла его мысли. — Но ваш приезд утешение для меня. До сих пор единственное, что я делала — это читала Священные книги и молилась в часовне.
— О здешней часовне ходят легенды, — улыбнулся Рекем. — Я едва приехал — уже слышал некоторые от слуг.
— Наверно, вы имеете в виду священника, которого пригласили, чтобы молиться об одной из предыдущих графинь Зулькад, которая никак не могла зачать наследника? — подхватила принцесса. — Да здесь любят эту легенду. Священник молился почти целыми сутками, но выходил из часовни, пылая здоровьем: бодрый, с румянцем на щеках. А некоторые даже говорили, будто от него пахло костром и жареным мясом. Но главное — наследник все же родился. Вам об этом рассказали?
— Да, — рассмеялся Бернт.
— Это было почти первое, что я услышала, когда вступила в этот замок…
Они проговорили бы до обеда, если бы их не прервали.
— Госпожа! — в комнату, запыхавшись, вбежала горничная. — Госпожа, что делается…
— Что случилось, Векира? — строго спросила принцесса. Девушка в миг переменилась: она умела быть властной, когда это требовалась
— Госпожа, там какой-то граф от короля приехал, мне кажется, это Даут…
— Даут? — принцесса дрогнула. Рекем с тревогой наблюдал за ней.
Граф Даут когда-то познакомил короля с Сайхат — она приходилась ему племянницей. Когда Сайхат казнили, все думали, что граф тоже впадет в немилость, но не тут-то было… Хотя он и стал чуть меньше времени проводить в обществе короля, но когда Манчелу желал наказать кого-то из подданных, он посылал Даута. Теперь имя графа вселяло еще больший страх, чем раньше, потому что все знали — без причины он не приходит.
— Граф, — принцесса встала, Рекем тоже поспешно вскочил, ожидая указаний. — Идите в свою комнату и там ожидайте… Будьте готовы… Если что…
Принцесса хочет, чтобы он сбежал, если Даут прибыл из-за него.
— Я буду готов, — он вышел.
В комнате он взял меч. Если его пришли арестовывать, он не сбежит и не сдастся. Все равно умирать, так лучше в бою. А если помощь потребуется принцессе, он вступится за нее.
Мирела ждала известий в гостиной. Она попросила горничную открыть дверь и передвинула стул так, чтобы он стоял точно напротив входа. Устроившись, она, напряженно смотрела в проем, ожидая известий. В коридоре послышался шум, тяжелые шаги, шелест платья. Видимо, граф шел по коридору (неужели действительно Даут?), а следом за ним торопилась графиня Зулькад.