Барон сильно сдал за эти два дня. Он еще больше высох и одряхлел. Его голова, с остатками седых волос, постоянно тряслась. Водянистые, покрасневшие глаза слезились и смотрели бессмысленно, как у младенца. Жизнь слабым, готовым вот-вот потухнуть, огоньком, чуть теплилась в этом древнем теле. Даже для того, чтобы только поднять голову, барону требовалось приложить видимые усилия.
У Ники сжалось сердце. Барон Репрок прощался со своей дочерью. В досаде она закусила губу: пытаясь разобраться в происходящем и защитить леди Айвен, она совсем упустила из вида ее отца. Не совладав со своими чувствами она с яростью взглянула на сэра Ригана, в тот момент внимательно смотревшего себе под ноги. Еще бы! Ведь он стоял на том месте где был начертан круг, прикрытый ковром.
До сих пор лежащая неподвижно Айвен, вдруг застонала и начала метаться по постели. Бросившиеся к ней Христина и Ника пытались успокоить, удержать ее. Элеонор взволнованно схватила вялую руку мужа.
— Вам не следовало приходить сюда. Это зрелище погубит вас. Сделайте же, что нибудь! О, почему она так кричит?
Но находясь под впечатлением тягостного зрелища — судорожно бьющейся бесчувственной девочки, которую едва удерживали два человека, — никто не ответил баронессе.
— Покиньте покои! — потребовала, обернувшаяся к ним Ника, удерживающая колотящие по постели ноги девушки.
— Что? — изумилась леди Элеонор. — Ты смеешь приказывать мне в моем собственном доме?
— Хозяйка, нам лучше послушать монахиню и сделать так, как она велит. Барону худо… — вмешался Криспи.
И он с сэром Риганом, не дожидаясь ее распоряжений, подхватив кресло с бароном, понесли его к дверям. Недовольная леди Элеонор, вынуждена была последовать за мужчинами, брезгливо приподняв край бледно голубого платья из тонкого льна, так будто она шла по городской улице, полной нечистот.
— Монахиня… — послышался слабый, шелестящий шепот, и, Ника, продолжая удерживать, бьющуюся с пеной на губах девочку, обернулась.
— Помоги… моей дочери… — прошептал барон, бессильно свесив трясущуюся голову на бок и смотря на Нику слезящимися глазами в которых стояла боль и мольба. — Спаси ее…
Ника кивнула, невольно взглянув на сэра Ригана и встретила его темный, словно тоже чего-то ждущий, взгляд. «Ты и за это ответишь тоже, урод!» — мысленно пообещала она ему. Голова барона бессильно упала на грудь и Риган с Криспи поспешили вынести его из покоев. Леди Элеонор вышла за ними ни на кого не глядя.
Как только дверь за ними захлопнулась, Айвен обмякла так же внезапно, как до того начала биться. И это было еще одно, и пожалуй самое веское, доказательство того, что Ника не ошибалась в своих предположениях на счет сэра Ригана. Даже через бессознательное состояние бедняжка Айвен почувствовала присутствие своего мучителя, пусть и в человеческом облике.
Пока, перепуганная в конец, Христина то бестолково оправляла на Айвен сорочку и чепец, то дрожащими руками, одергивала постель, то вновь укладывала девочку поудобнее, все время тормоша ее, Ника достала пузырек с успокаивающей настойкой, капнула несколько капель в кубок с водой и влила ее в рот Айвен. После чего туда же накапала несколько капель и для Христины, добавив воды. Когда Христина успокоившись, присмирела, Ника прихватила чистую одежду и отправилась в прачечную где, порой, мылась прислуга.
Через двор она прошла в башню, которую все называли «колодезной». В ее подвале был вырыт колодец, чтобы Репрок, в случае осады, не оставался без воды. Вот возле него и размещалось, довольно мрачное, помещение прачечной. Ею пользовались зимой, предпочитая летом стирать в, пробегавшей мимо замка, мелкой речушке.
От пыточной камеры, прачечную отличали три оконца под потолком, широкие желоба стоков по полу, уходившие под стену, три огромных чана и деревянная ванна. Один из чанов был наполовину заполнен водой.
Раздевшись и дрожа от холода, Ника сложила возле чана грязную рясу и монашеское покрывало и, быстренько ополоснувшись, поспешила влезть в штаны и шерстяную рубаху. Сменила башмаки на мягкие сапожки и закутавшись в плащ, накинула капюшон. Если ей повезет, то по пути к покоям леди Айвен, она ни с кем не столкнется.
Пока Ника через двор и продуваемый холл, спешила обратно в покои леди Айвен, она раздумывала, как ей быть, если сегодня ночью, четверо призраков не придут ей на помощь. Придется, как-то справляться самой. А сэр Риган был так уверен в себе, что даже не стал убивать ее, встретив у потайного хода, просто посмеявшись над ней. И тут ее осенило.
Перепрыгивая через две ступеньки, Ника понеслась к покоям леди Айвен. Христина дремала в кресле возле постели девочки и Ника, тихо прихватив с собой сборник молитв «Отход», свечу, уголь и святую воду, сняла с себя амулет Бюшанса, накинула его на шею Айвен и бесшумно прикрыв за собой дверь, вышла из покоев.
Спустившись в холл, она свернула в коридор, ведущий к кухне. Она не даст сэру Ригану и шагу ступить в замке, запечатав для него все входы и выходы. Вон он как заволновался когда почувствовал, что стоит рядом с кругом.
Дверь в каморку Криспи была, как всегда, не заперта. Разумеется для удобства сэра Ригана. Уверено упершись в полки, она налегла на них и сдвинув с места, открыла темный провал хода. Огонек свечи тревожно трепетал в узком, продуваемом подземелье, но даже если он потухнет, не беда, Ника сможет воспользоваться дровским зрением.
Дойдя до камня, она заколебалась: нарисовать, сперва, знаки, запирающий выход из замка, или, сначала, выйти и снаружи нарисовать на нем знак, чтобы Риган-колдун не смог войти в замок. Было, как-то жутковато поворачиваться спиной к темному ночному лесу, однако выбора не было и лучше уж сразу сделать неприятную работу. Навалившись на камень и заставив его отойти в сторону, Ника выскользнула наружу, в ночь.
Полная луна и смерзшийся снег позволяли и без дровского зрения, отлично видеть все вокруг. Дрожа от холода, она тем не менее, заставляла себя не торопясь, тщательно вывести на камне магический треугольник, заключающий в себе три круга силы и отошла назад, критически разглядывая свою работу. Такие же запирающие знаки силы, она начертит на дверях покоев леди Айвен, барона Репрок и леди Элеонор. А вот остановят ли эти знаки такого сильного колдуна, как сэр Риган, уже другой вопрос. Но попытаться стоит.
Позади нее раздалось негромкое, утробное рычание. «О, напарник!» — обрадовалась Ника, тут же вспомнив, что опять ничего не прихватила с собой для офицера Ли. Она обернулась, собираясь приласкать пса, но застыла с поднятой рукой, глядя на то, что поднималось, сейчас, перед ней на задние лапы.
«Это» даже отдаленно не напоминало ее напарника, да и вообще ни одно, животное, известное ей. «Это» было раза в два выше ее и очень сильным. С широкой грудью, узким задом и мощными лапами. В темноте, раскаленными угольками, мерцали глубоко сидящие под покатым крепким лбом, маленькие глазки. Острые уши чутко двигались, ловя далекие шорохи ночного леса. Узкая пасть приоткрылась, нервно подрагивающие губы, обнажали острые, влажные клыки. Крепкие челюсти могли запросто перемолоть любую кость.
Пока Ника стояла оторопев от ужаса, чудовище не двигалось с места и только принюхивалось. Оборотень! У Ники пересохло во рту. Значит это не миф и не выдумка недалеких простецов? Он существует на самом деле и теперь отлично чувствует ее страх. Как же не вовремя он появился. Она не сможет одолеть сразу и оборотня и колдуна. Эта мысль вывела ее из транса, напомнив зачем она здесь, и Ника чуть дернулась в сторону хода. Оборотень глухо и угрожающе зарычал. Шерсть на крутом загривке вздыбилась.
— Значит, это все-таки ты убил Фарфа? — прошептала Ника, отступая к камню с нарисованными на нем магическими знаками.
Оборотень прижав уши, оскалился и припав на передние лапы, невероятно длинным прыжком, перемахнул через Нику, едва успевшую пригнуться и приземлился между нею и открытым входом подземелья. Выпрямившись, Ника отскочила от него, как можно дальше, мимоходом отметив, что уже сжимает в руке стилет. Видимо во время его прыжка, когда вынуждена была пригнуться, она машинально выдернула его из-за сапожка. Глаза оборотня полыхнули огнем и он растянул пасть, демонстрируя свои внушительные клыки.
— Если ты, тот оборотень о котором все говорят, то вроде бы ты не должен съесть меня, — негромко проговорила Ника по дуге обходя его, пытаясь приблизиться к потайному ходу.
Зверь то ли фыркнул, то ли рыкнул.
— Понятно, — попыталась усмехнуться Ника. — На монашек это правило не распространяется. Да?
Ее трясло от возбуждения предстоящей схватки. Оборотень, сторожа каждое ее движение, наступал на нее, оттесняя от входя в подземелье. А Ника отступая, все же старалась обойти его и тогда он с глухим рычанием кидался на нее. Что она могла тут поделать? Бежать от него, или рискнуть и одним рывком, преодолеть расстояние до камня? Оборотень упорно тесня ее к темной стене леса, кажется и не думал нападать. И если но ее куда-то заманивает, то ей, в любом случае, туда не надо. И Ника решилась на прорыв.
Повернувшись к нему спиной, она со всех ног понеслась в сторону леса. Клацнув зубами, оборотень пустился за ней. Сдернув на ходу плащ, Ника швырнула его в морду настигающего ее монстра. Прервав погоню, зверь поднялся на задние лапы и глухо рыча, освободился от тряпки, отшвырнув ее в сторону. Это дало Нике возможность добежать до кряжистого тополя. Подпрыгнув, она ухватиться за его толстый нижний сук, быстро перехватив его и чуть не умерев со страху, когда едва не промахнулась и, развернувшись навстречу настигающему оборотню, с силой качнулась всем телом, встретив его сокрушительным ударом подошв в морду, что отбросило зверя на несколько шагов. И пока он, рыча и поскуливая, оглушенный болью, приходил в себя, Ника спрыгнула на землю, и не теряя времени, во весь дух понеслась обратно к потайному ходу.
Господи помоги! Только бы успеть! Но она не успевала. Быстро очухавшийся оборотень, бежал теперь параллельно ей, проламывая мощным телом кусты, ловко лавируя между деревьями, следуя за ней тенью, так что дыры потайного хода Ника достигла одновременно с ним. От этой гонки ее легкие горели и разрывались на части, дыхание вырывалось с болезненным хрипом. Но не останавливаясь, Ника сделала последний, решающий рывок. Оборотень одним, неимоверно огромным прыжком, взлетел на камень, оттолкнулся от него и обрушился сверху на Нику. Ей удалось увернуться, сделав сальто назад при этом хлестко ударив его ногой по морде. Он замотал башкой и полыхнув маленькими глазками, прыгнул на нее. А Ника не хуже его в отчаянии, трясла головой, чувствуя приближение обморока: «Нет! Только не сейчас!». В ушах нарастал шум, ее повело, перед глазами закружилась приближающаяся темная туша оборотня и покачнувшись, она начала падать ему навстречу.
Темная глухая пелена отхлынула так же внезапно, как накрыла ее. Густая шерсть назойливо лезла в нос и рот и Ника слабо шевельнула пальцами, ощущая ее густоту. Кто-то додумался укрыть ее с головой пологом из шкуры и теперь ей было душно и тяжело дышать. В голове стоял звон. Вдруг она все вспомнила. Нет! Это не может быть то, о чем она сейчас подумала. Медленно, она раскрыла ладонь, плотнее прижав ее к шкуре, угадывая под ней биение живого сильного тела. Захотелось снова упасть в обморок. От шкуры шел резкий звериный запах и Ника немного отстранившись, увидела, что стоит на коленях, привалившись к широкой косматой груди оборотня, а сам он сидя на земле, ждет когда его жертва придет в себя.
Почуяв ее слабое движение, он повернул к ней голову и уставился на нее горящими багровым отблеском, глазками, встретив ее испуганный взгляд. И когда Ника дернувшись, неловко отскочила, зверь толкнув, легонько сшиб ее ударом лапы и уперся ею в плечо упавшей девушки. Ника зажмурилась, ожидая когда его клыки вопьются в ее горло, но оборотень отчего-то не спешил разделаться с нею. Вместо этого, он поднес к ее лицу мохнатую лапу и ей на грудь что-то шлепнулось.
— В смысле? — хриплым шепотом спросила она, когда приподнявшись разглядела священную книгу «Отхода».
Оборотень глухо заворчав, убрал лапу, давившую на ее плечо. Едва Ника села, как начала быстро задом отползать, но он рыкнул и она, остановившись, замерла, поняв, что ему не нравится, что она слишком отдалилась от него.
Он поднял и протянул ей книжицу. Она долго смотрела на него, прежде чем решилась протянуть к ней руку. Он тут же убрал книжку, стукнув свододной лапой себя в грудь и снова протянул Нике. Что он хочет этим сказать? Не добивается же он, что бы она… Но это же полный абсурд! Тогда, как еще объяснить эти странные жесты с книгой? Она подняла взгляд на оборотня, сидящего напротив. Он выжидающе смотрел на нее горящими глазками.
— Это ведь не ты убил отца Фарфа? — осторожно спросила она и он ответил ей недовольным ворчанием, обнажив клыки. Ему решительно не нравилось обвинение в убийстве священника.
— Я это знала. — насколько могла, спокойно произнесла Ника, кивнув головой.
Оборотень успокоился, спрятал клыки, снова выжидающе, уставившись на нее. Тогда Ника подняла книгу, показывая ее оборотню и он, прижав уши, склонил голову, выражая свою покорность.
— Чтоб мне… — пробормотала пораженная Ника и оборотень, насторожив уши, поднял голову.
— Ты хочешь, чтобы я сняла с тебя проклятие оборотничества?
Зверь едва заметно наклонил крупную голову и моргнул. По крайне мере так показалось Нике, потому что на мгновение багровый отблеск его глаз потух.
— Да, чтоб меня, — не удержалась опять Ника и оборотень беззвучно оскалился.
— Прости, — развела она руками, — но у меня просто нет слов. Ведь обычно это за оборотнем гоняются с серебром и распятием, а не наоборот, — и когда у нее опять вырвался нервный смешок, тут же громко приказала себе: — Все… все без истерик!
Оборотень не шевельнулся, настороженно следя за ней. В ночи его тело темнело бесформенной тушей.
— Да, чтоб меня… — никак не могла унять, обуревавшие ее дрожь и чувства Ника. — Готов?