Гоблин шел быстро, не оглядываясь и особо не заботясь о том, следуют ли за ним пара дроу. Убивая по пути каких-то мелких тварей, он раздирал их и тут же, на ходу поедал их с громким чавканьем.
— Не могу не сказать, что путешествие по Дикому Подземью не попортило мне нервы, но признайся, что в Мензоберранзане ты сгущал краски, — говорила тем временем Доргану Ника. — Получается, мы почти достигли Блингстоуна. Я-то думала, на это уйдут недели, если не месяц.
— Мне потребовались годы, что бы хоть немного узнать Подземье и научиться выживать в нем, — хмыкнул Дорган. — Пешком мы бы шли к Блингстоуну неделю, как ты верно заметила. Даже если бы шли кратчайшим путем, не плутая. Но мы на диске. И поэтому избежали половины нежелательных встреч, которых не миновали бы, иди мы пешком.
— А на Поверхности можно будет использовать диск?
— Нет. Чтобы вернуть ему способность держаться над землей и двигаться, потребуется много магической энергии, которой у меня нет. Сейчас действуют еще те ее запасы, что были вложены в него жрицами.
Вдруг Вождь остановился и засопел.
— Что с ним?
— Впереди кто-то есть, и этот кто-то опасен, — насторожился Дорган, положив руки на клинки. — Оставайся на диске и двигайся за мной, но держись на расстоянии.
Ника молча кивнула. Обнажив клинки, Дорган бесшумно шел за острожным Вождем. Ника на диске плыла за ними. С замирающим от ужаса и любопытства сердцем, пристально вглядываясь вперед, она пыталась хоть что-то увидеть. Гулкий звук, отозвался под сводами дробным эхом, земля под ногами дрогнула. Со стен посыпались мелкие камни. Гоблин остановился, пропуская вперед Доргана. Он не желал рисковать.
Свод туннеля поднялся, стены расступились, и они попали в обширную пещеру, посреди которой громоздился огромный валун. Этот валун шевельнулся, двинулся и переступил, шумно вздохнув.
— Ши-и-и-ззака-а! — завизжал гоблин, бросившись наутек, обратно в туннель.
Было понятно, что «валун» хоть и опасен, но не сможет преследовать в слишком узком для него туннеле.
— Куда ты, Вождь! Стой, скотина такая! — закричала ему Ника, когда он пронесся мимо нее.
Потом ее возмущенный крик перешел в визг ужаса. Тварь, привлеченная шумом, развернулась и, тяжело громыхая, помчалась на них. Запрыгнув на диск, Дорган увернулся от нее, стремительно взмыв вверх. Чудовище стукнулось о стену, сотрясая своды пещеры. Дорган послал диск вдоль стены. Летя почти в притирку к ней, он внимательно осматривал ее, что-то лихорадочно ища. А Ника все надрывалась, визжа от ужаса, когда, казавшаяся такой неуклюжей громадина начала преследовать их по пятам. Диск прибавил скорость и неожиданно завис у стены, в пяти метрах от земли, перед узкой расщелиной. Запихав в нее продолжавшую визжать Нику, Дорган тут же отлетел в сторону, уводя чудовище подальше от нее.
Когда, отвизжавшись, Ника замолкла, то обнаружив себя стиснутой со всех сторон каменными стенами и поспешила протиснуться к просвету. Осторожно выглянув, она рассматривала чудовище, так напугавшее ее. Массивное, бесформенное тело с тяжелым, почти квадратным задом, заканчивалось маленькой крысиной головкой, со злобно горящими глазками. Длинные узкие челюсти с острыми частыми зубами щелкали у ног, плеч, рук, то и дело уворачивающегося от них Доргана. Несмотря на короткие мощные лапы, эта тварь двигалась довольно быстро, неутомимо преследуя Доргана, носившегося над ней, как надоедливая муха, то снижаясь, то взмывая вверх, то уворачиваясь в сторону и заставляя монстра приподнимать свою тушу. Тот, раззявив пасть, старался схватить добычу. Вождь поступил разумно, вовремя сбежав от этой твари, но поступить так было не в характере Доргана, даже если за ними по пятам идет погоня. Ей оставалось, только молча досадовать на него.
Оказалось, что монстра покрывал прочный панцирь, который клинки Доргана не в состоянии были пробить. Словно поняв, что мелкий, назойливый противник не в состоянии причинить ему существенный вред, монстр буквально по пятам преследовал Доргана, не давая ему уйти далеко, будто забавляясь с ним. В конце концов, в хаотичных метаниях эльфа Нике удалось разглядеть определенную тактику. Он пытался поднырнуть под голову монстра, чтобы полоснуть его по незащищенному горлу. Выполнить такое было не то что трудно, а почти невозможно по той причине, что монстр не имел шеи: его маленькая узкая голова сразу же переходила в громоздкую тушу. А если появлялась необходимость поднять или повернуть голову, то он неуклюже поворачивался и приподнимался всем своим огромным телом, которое потом с грохотом опускал на землю, сотрясая своды пещер. Едва Дорган заставлял его хоть чуть-чуть подняться, чтобы стремительно атаковать, как монстр сразу же опускался на свои массивные ноги и, как Дорган ни бился, добраться до его уязвимого места ему не удавалось.
Все это могло продолжаться бесконечно, и нужно было как-то ускорить события и помочь Доргану. Ника извернулась и присела настолько, насколько это позволяла узость щели, нашарив под ногами россыпь камней. Протиснувшись поближе к краю, она, как могла, вытянула руку назад и попыталась добросить камень до монстра. Не получилось. Она не имела возможности размахнуться как следует, стиснутая со всех сторон стеной расщелины. Камень не пролетел даже половины расстояния, отделявшее ее от чудовища. Ника попыталась еще раз, вытянув руку над головой и отведя ее как можно дальше, бросила камень. Опять плохо. Для хорошего броска нужно было иметь хоть немного пространства, которого ей так не хватало. Держась за угол, она протиснулась вперед, чуть не вываливаясь из щели. Плечи стали свободны, и она, повозившись немного, приняла боле-менее устойчивое и удобное положение, чтобы, увлекшись метанием камней, и вправду не свалится. Теперь, когда она опиралась на одну ногу и держалась левой рукой за неровный угол щели, почти полностью высунувшись из нее, а другая ее нога свободно болталась над пропастью, она могла свободно размахнуться правой рукой. Примерившись, Ника швырнула камень в свою огромную «цель». Камень угодил монстру в бок, не так, чтобы сильно ударив его. Противное животное отвлеклось, чуть повернувшись в ее сторону. Отлично! Теперь оставалось только «пристреляться». Ника «пристреливалась» до тех пор, пока не угодила монстру камнем по морде, даже, кажется, попав ему в глаз. Его возмущенный рев и ликующий возглас Ники слились воедино. Развернувшись, противное животное понеслось на стену, откуда в него продолжали лететь камни, так сильно раздражившие его. Монстр стремительно приближался, и Ника поспешила протиснуться обратно в глубь щели. Должно быть, проклятое животное, словно дрессированный слон, встало на задние лапы, чтобы достать до расщелины, сунув в нее свою узкую морду. Натужно сопя, обдавая ее зловонным дыханием, оно раскрыло пасть, показывая частые острые зубы. И, неожиданно, издало какой-то непонятный, захлебывающийся рык. Тут же его морда исчезла, освободив узкое пространство щели, а на ее месте появился встревоженный темный эльф.
— Ника, — позвал он, видимо не разглядев забившуюся, сжавшуюся в комочек девушку. — Ответь мне… Ты невредима?
Ника молча протиснулась вперед и бросилась ему на шею. Она была сильно напугана. Дорган подхватил ее, стиснул и опустил на диск. Внизу громоздилась неподвижная многотонная туша мертвого монстра с располосованным горлом и вспоротым животом.
— Сильно напугалась?
— Противное животное, — всхлипнула Ника, пряча лицо на груди Доргана. — Оно хотело сожрать меня…
— Не бойся. Оно попыталось добраться до тебя, а я добрался до него. И я ничуть не удивляюсь, что оно хотело сожрать тебя. Кстати, этого хотели бы не только Шизак и Ллос, но и я тоже… Вот отчего так?
Ника в досаде шлепнула смеявшегося Доргана по плечу, и они покинули пещеру с его бездыханным хозяином.
— Что мы теперь будем делать без проводника? Вождь сбежал от нас, а я-то думала, что мы с ним подружились.
Дорган, утешая, погладил ее по плечу, но, скорее всего ему хотелось лишний раз прикоснуться к ней.
— Не волнуйся, Блингстоун уже не далеко, и нет нужды в проводнике.
Диск нырнул в один из многочисленных, похожих на норы ходов, испещрявших огромные стены пещеры. От узкого туннеля, по которому они двигались, отходило несколько ходов и, свернув в один из них, они, конечно же, заблудились. Похоже, им предстояло до бесконечности плутать в этих запутанных, сырых и темных лабиринтах. Дорган не бывал в этих местах, от которых, по «словам» Вождя, до города дворфов было рукой подать.
— А все из-за этого неблагодарного гоблина, — сердилась Ника, когда они попали в туннель, заканчивающийся глухим тупиком. — Мне он сразу не понравился. Это уже потом он подкупил меня своей кажущейся разумностью, хотя, как был животным, так им и остался. Просто глупо было приписывать какие-то высокие чувства этой обезьяне.
— Мне кажется, что я как будто и не покидал Мензоберранзан, — холодно проговорил Дорган. — В тебе столько же высокомерия и презрения, как в дроу, которые так нетерпимы к другим созданиям. Почему, по-твоему, Вождь должен был рисковать своей жизнью из-за нас, темных эльфов, которые уничтожают его племя? Он и так сделал для нас больше, чем мог бы.
— Ну, ничего себе! — возмутилась Ника. — Ты спас его племя от этих… жуков. Если бы не наш диск…
— А он спас тебя. Мы с ним квиты. И он не был обязан сопровождать нас к Блингстоуну. Он, вообще, мог бы умолчать о том, что знает короткий путь к нему. Но он оставил свое племя, тогда как у него и без нас хватало забот: вывести из укрытий женщин и детей, найти для них новый приют, чем-то накормить. Почему ты принимаешь его жертву, как должное? Не потому ли, что он уродец и, значит, его можно считать неразвитым существом и бесчувственным животным? Именно так мыслят дроу, и мне больно слышать такие вещи от тебя. Я помог тебе бежать из Мензоберранзана, чтобы спасти твою живую душу.
Он отвернулся от нее, и Нике стало обидно и больно. Но не от его слов, а от того, что он отвернулся от нее так, будто ему был невыносим даже ее вид. Они продолжали свой путь в отчужденном молчании. Когда обида улеглась, Ника все же не смогла не признать правоту Доргана. Ведь если бы на месте Вождя был человек или эльф, ее неприятие, наверняка, не было бы таким острым, потому что она не допускала бы даже мысли о том, что делает им одолжение, опускаясь до общения с ними. Выходит, никуда ее высокомерие не делось, не смотря на то, что она испытывала искреннюю благодарность к Вождю за свое спасение. И потом, хотя Дорган об этом молчал, он спасал не столько племя Таахарра от эт'гамов, он спасал от них все Подземье, как истинный лорд.
— Прости, я не права, — вздохнула Ника и всхлипнула, когда Дорган неожиданно крепко прижал ее к своему плечу.
— Я так боялся, что ты не произнесешь этих слов… Я боялся, что Мензоберранзан успел отравить тебя своей ложью и ненавистью, — и он прижался лбом к ее лбу. — Спустимся вниз, и когда я осмотрюсь, побудем, наконец, вместе.
Они долго искали место для будущего привала. Верный себе, Дорган придирчиво осматривал пещеры, ища надежное укрытие для них. Прежде всего, оно должно было иметь один выход, не должно было быть слишком просторным, но и не тесным и желательно располагаться над землей.
А на Нику опять накатила вдруг тоска по дому. Почему, именно она? За что с ней так обошлись? А как же мама? И как она поступит, почувствовав, что та другая, вовсе не Ника? Просто невозможно, что она не увидит больше ребят, улицу, дом, родителей. Разве справедливо лишить ее этого? Не выдержав, Ника, сидя на диске, подтянув к себе колени и уткнувшись в них лицом, тихонько заплакала.
Опустив диск, Дорган обнял ее, утешая, как мог.
— Что с тобой, сердце мое? Из-за чего ты плачешь? Прости, если я говорил грубо и обидел тебя. Скажи мне, что случилось? — он гладил ее по голове и плечам. — Не от того ли твои слезы, что ты потеряла терпение, что я так долго не могу найти пристанище для нас?
Ника удивленно подняла на него глаза и, сообразив, что он имел в виду, улыбнулась, вытирая ладонями мокрые щеки. Дорган принялся целовать ее волосы, лицо, шею, но заставив себя остановится, сдавленно пробормотал:
— Нет, надо осмотреться.
— Ты опять оставляешь меня? — не веря этому, шепнула Ника.
— Помоги мне, Аэлла… Я вернусь быстро… очень быстро, — прижавшись лбом к ее лбу, пообещал он. — Возможно, здесь нет монстров, зато Блингстоун, если верить Вождю, совсем рядом. Ты же не хочешь, что бы дворфский патруль наткнулся на нас в самый неподходящий момент. Представляешь, что будет с ними, если они обнаружат под стенами своего города двух совокупляющихся дроу.
— Не совокупляющихся, а занимающихся любовью, — поправила Ника.
— Я так хочу быть сейчас с тобой, — Дорган отвел от себя ее руки, выдохнул и встал. — Я могу остаться, но тогда был бы занят не тобой, а нашей безопасностью, — проговорил он, похоже, убеждая больше себя, чем Нику. — В таком случае, вряд ли у нас, что нибудь получилось.
— Ну и иди тогда уже, — вздохнула она, хотя в эту минуту ей было глубоко наплевать на эту самую безопасность.
Когда он ушел, она занялась тем, что больше всего занимало ее в минуты одиночества среди гулкой тишины пещер — собиранием камней. Это занятие успокаивало и приводило мысли в порядок, как и всякое дело. да она и не знала, чем еще могла бы заняться здесь. Раздумывая обо всем и ни о чем, Ника не заметила, как на диске набралась порядочная куча камней. Тогда она начала выкидывать слишком маленькие, по ее мнению, камни. И вдруг, она резко выпрямилась и прислушалась, держа камень в руке. На самом деле она что-то услышала, или ей показалось? Но сколько она с напряжением ни прислушивалась, до нее не донеслось ни звука. Решив, что ее слух обманула сложная акустика пещерных лабиринтов, и что до нее донесся всего лишь неясный шум упавшей со сталактита капли воды, она вернулась к своим камням.
Тишину пещеры нарушил донесшийся откуда-то гортанный вопль, заставив Нику подскочить на месте. Дорган! Ника прыгнула на диск, сжимая в руке увесистый камень. Вновь раздался угрожающий низкий крик. Диск заметался по пещере — это Ника пыталась понять, откуда он доносится и каким из четырех туннелей ей воспользоваться. Снова раздался долгий протяжный крик, и Ника, больше не сомневаясь, уверенно нырнула в один из ходов, надеясь на удачу. Крик, явно, издавал человек, и не мог принадлежать зверю. Но вот выведет ли ее к Доргану выбранный наобум туннель, с таким низким сводом, что ей пришлось согнуться, Ника не знала. Неожиданно ход оборвался, и она очутилась на открытом пространстве, попав в самый разгар схватки.
Посреди пещеры, прижавшись спиной к наплыву сталагмита, стоял коренастый, с непомерно широкими для его роста плечами человек. Ростом он едва достигал плеча Ники, но могучим размахом своей секиры внушал невольное уважение не только ей, но и тем многочисленным мелким тварям, что атаковали его с каким-то скрежещущим писком и визгом, наскакивая разом со всех сторон. И если кряжистый рубака с огненной бородой был в полном боевом облачении: прочной ковки нагруднике, наручах, поножах и крепком шлеме, то на тварях, напавших на него, не было даже подобия одежды. Их тела не имели и того шерстяного покрова, что был у гоблинов, и ничего, кроме отвращения не вызывали. У них не было оружия, но и без него было ясно, как опасны их скалящиеся желтые крысиные зубы, не способные разгрызть, разве что камень. Похоже, их голова состояла из одних мощных широких челюстей, над которыми угадывались носовые отверстия, да алчно поблескивавшие глазки под едва возвышающимся покатым лбом. Наскакивая на врага, они размахивали тонкими лапами, стараясь достать его острыми когтями, которыми заканчивались их длинные пальцы. Ступни этих существ отличались непомерной длиной, а при ходьбе они смешно загребали ими и шлепали по камням, зато и прыгали с их помощью высоко и далеко. Дряблая зеленоватая кожа этих мелких тварей уже блестела от пота — Рыжебородый задал им жару. Но и твари не оставляли ему ни каких шансов вырваться из западни, приперев его к сталагмиту и наскакивая на него то всем скопом, то попеременно, не давая Рыжебородому передышки ни на миг. Даже то, что под их ступни попадали бездыханные тела соплеменников, не останавливало их, и они продолжали яростно наскакивать на Рыжебородого, юрко уворачиваясь от его тяжелой секиры и топчась по телам, как ни в чем, ни бывало, попросту не замечая их. Но если они рассчитывали взять коротышку измором, то их ожидание пока, не оправдывалось. Рыжебородый не думал сдаваться и, хотя в тяжелых доспехах ему было не сладко, усталости не выказывал, а, напротив, с гортанными воплями кидался на стаю кровожадных тварей, неутомимо отражая их атаки.
Ника вмешалась в бой, не раздумывая. Она выбрала своей целью ту тварь, что примеривалась прыгнуть на Рыжебородого с боку и, повиснув на нем, сковать его движения. Неожиданно для самой Ники ее камень угодил этому созданию прямо в голову, оглушив и свалив его под ступни остальной стаи. К сожалению, это никак не повлияло на ход схватки. Ее вмешательство, как и появление, попросту не было замечено ни одной из разгоряченных боем сторон.