— Считай, что я впечатлена, — процедила Ника, мрачно разглядывая ее.
На самом деле, она безуспешно пыталась унять противную дрожь, которая трясла ее, то ли от вида ужасной смерти Вифеллы, то ли от вида самой Кьорл, а горло все время пересыхало. Сглотнув, она спросила:
— По-видимому, ты пришла сюда по воле Ллос? Она признала тебя Первой Матерью?
Кьорл обернулась на восседавших неподалеку на своих дисках Первых Матерей.
— Тебя не должно это волновать, — криво усмехнулась она, поворачиваясь к Нике.
Все правильно! Верховный Совет «настроился» на их беседу, а Кьорл, рассчитывавшая устрашить и сразу же сломить соперницу, не ожидала, что та начнет задавать вопросы.
— Ллос благосклонна ко мне и признает меня, увидев, что именно я достойна, править ее именем в Мензоберранзане и не только в нем, тем более, когда на жертвенный алтарь прольется твоя кровь, изменница. Не испытывай моего терпения. Я уже ясно объяснила тебе всю безнадежность твоего положения. Ты не имеешь ни одного сторонника в Мензоберранзане, который ты так трусливо покинула. Он принадлежит мне.
— Хорошо! Я следую за тобой, — безжизненно произнесла Ника. — Отводи войска от Блингстоуна. Мы уходим.
Обрамленные черными ресницами, зеленые глаза Кьорл сузились:
— Ты смеешь приказывать мне, рабыня? Я не уйду отсюда, потому что мне угодно разрушить вонючую дыру дворфов, раз и навсегда. Я желаю переполнить эти штольни кровью так, что бы дворфы захлебнулись в ней, а если кому-то посчастливится уцелеть, позабыли дорогу в Подземье и с содроганием вспоминали о последнем дне Блингстоуна. Наконец-то, я свершу то, что не смогла добиться ни одна из Первых Матерей Мензоберранзана. И это будет моим даром Ллос.
— Это все? — спросила Ника, дав команду диску приблизиться к диску Кьорл.
Бдительный Утегенталь и женщина-телохранитель рванулись ей на перерез. Над головой Ники просвистел, рассекая воздух, клинок Доргна. Минуту Утегенталь замерев, смотрел перед собой и повалился, со своего диска рассеченный на двое. Еще ничего не поняв, Кьорл Одран удивленно взирала на своего притихшего оружейника. До нее никак не могло дойти, что еще не вступив в схватку, он уже был мертв. С таким же недоверием, разглядывала женщина-телохранитель рукоять второго клинка, засевшего меж ее грудей. Кошкой Ника прыгнула, со своего медленно приближающегося диска на диск Кьорл и выдернув из волос стилет, вонзила его в шею самозваной Матери Первого Дома. Кьорл рухнула на диск и Ника оказалась один на один с Матерями Верховного Совета, на чьих глазах развернулась эта короткая кровавая схватка. Рядом возник Дорган покачиваясь, на диске, с обнаженным клинком. Не давая времени ни кому из них прийти в себя, опомниться и осмыслить произошедшее, Ника властным тоном повелительницы, жестко произнесла:
— Кьорл Одран, Мать Пятого Дома наказана за свое преступное своеволие. Она пошла против воли Ллос и узурпировала власть в Мезонберранзане. Вы же избежите, наказания только потому, что Кьорл Одран сама, только что во все услышанье похвалялась, с какой жестокостью истребила всех, кто пошел против нее.
Некоторые Матери кивнули, подтверждая, что именно так оно и было. Остальные переглянулись между собой. Если у кого-то из них и мелькнула мысль сейчас же воспользоваться ситуацией в свою пользу, то пришлось от нее благоразумно отказаться. И не столько из-за Доргана, первого оружейника, сколько из-за ощетинившейся болтами алебард, натянутыми луками и оттянутой назад «ложкой» катапульты с уже вложенным в него валуном, готовым вот-вот сорваться, стены Блингстоуна.
— По воле Ллос, я покинула Мензоберранзан, оставив править вместо себя свою сестру! — гневно возвысила голос Ника, сочиняя на ходу и страшно боясь, что Ллос или, что-нибудь еще, разоблачит ее обман, и она не успеет повернуть войска дроу обратно к Мензоберрензану. — Я никому не собираюсь давать отчета в своих действиях, кроме Ллос! Однако я вправе спросить с вас, когда вернусь с Поверхностного мира. И вы еще смеете отвлекать меня своими раздорами, когда моя миссия и так нелегка. Надеюсь из преподанного вам здесь урока, вы сделаете правильные выводы — отчитывала она Верховный Совет — Вы Мать Третьего Дома будете править в Мензоберранзане от моего имени и с благословения Ллос, и вы же ответите передо мной за все, что произойдет в нем во время моего отсутствия.
Матрона Третьего Дома, в одеждах светло коричневых цветов, встала и почтительно поклонилась. Никого не должно было обидеть это назначение, потому что Второй Дом был полностью уничтожен кланом Кьорл Одран.
— Я возвращаюсь к дворфам. Вы заберете тела Кьорл и ее приспешников и отведете армию обратно в Мензоберранзан. Убитых предайте, достойному их положения, погребению. Особые почести воздайте моей сестре Вифелле де Наль бывшей Матери Первого Дома Мензоберранзана. Итак, я жду.
На ее глазах, армия дроу разворачивала свои полки и отступала в глубины Подземья.
Темные, маскирующие невидимость сгустки сфер рассеялись, выпустив стаи дисков, что вытянувшись длинными вереницами, втягивались в многочисленные туннели и ходы.
Тела Кьорл Одран, Утегенталя и женщины-телохранителя положили на бледно зеленый диск и отправили под конвоем впереди эскорта Верховного Совета Матерей. Каждая из них, прежде чем тронуть свой диск вслед за уходящей армией, почла своим долгом, поклоном выразить Нике свою преданность.
Какой-то воин на белом диске, означающим, что он свободный дроу, и не принадлежит ни к какому клану, приблизился к Доргану, почтительно вручив ему клинок и стилет, извлеченные из тел женщины-телохранителя и Кьорл Одран.
По тому, как они обменялись несколькими словами, Ника отрешенно подумала, что этот дроу, видимо, служил под началом Доргана. Дорган тронул диск, и они вернулись в Блингстоун. Со стены дворфы наблюдали, как скоро и четко сворачивается армия неприятеля, покидая поле боя. Вопреки опасениям Ники, что вмешается Ллос, все прошло довольно гладко. Видимо богиня благодушествовала, в избытке получив своих детей в кровавую жертву, когда Кьорл Одран развязала в Мензоберранзане бойню.
Ника не помнила, как очутилась в покоях предоставленных ей гостеприимными дворфами. Вся тяжесть только что содеянного ею убийства навалилась на нее. Она была подавлена тем, как хладнокровно совершила его, просто взяв стилет в руки и, не дрогнув, вонзив его в шею женщине. Может на ее душу и ум уже влияет физическая оболочка Фиселлы? Слабое оправдание.
Хиллор вошел к ним, когда песочные часы показывали глубокое ночное время. Успокоившийся Блингстоун, переживший угрозу осады, мирно спал, выставив, на дальних подступах к городу, дозоры. Патрулировавшие стену часовые сменялись каждые полчаса.
Однако Хиллор нашел обоих дроу бодрствующими. Забравшись с ногами в массивное кресло и съежившись в нем, Ника отрешенно смотрела перед собой. Дорган устроился рядом на табурете, вытянув ноги. Он о чем-то размышлял, время от времени поглядывая на нее. На столе стоял так и не тронутый ужин. Хиллор вопросительно воззрился на Доргана, встретив его предупреждающий взгляд. Крякнув, он насупил седые брови и огладил длинную бороду.
— Тебе не в чем винить себя, девочка, — твердо произнес он. — Вспомни о том, что ты прекратила, чуть было не вспыхнувшую тяжелую войну. Жертвуя одной жизнью, ты спасла многих. Не принимай не заслуженной тяжести на сердце свое. Она не твоя ибо ушла с той, которая была наказана тобой. О чем тут тужить?
Ника искоса взглянула на мудреца.
— И что я должна петь и плясать от счастья, потому что убила? Неужели вы думаете, что я не оправдывала саму себя. Все и вся оправдывает меня, и все равно я не могу просто так взять, и отбросив все, позабыть. Благая цель! — с язвительным самоуничижением проговорила она. — Какие бы доводы вы не приводили в мое оправдание, мне все равно придется пережить минуты отвращения к самой себе. Это мой приговор и будет лучше, если бы вы обошлись без слов утешений. Они тут совершенно бесполезны.
И отвернувшись, она оперлась подбородком на руки, сложенные на спинке кресла. Не могла она ни кому рассказать, что ненавидит себя за то, что испытала почти радость, с какой вонзила стилет в шею Кьорл Одран, которая унижала и оскорбляла ее. Но это уничижение и раскаяние, в то же время, не давало ей вспомнить о том, что предшествовало этой радости убийства. Это была страшная вина перед Вифеллой, которая погибла, не предав ее. Вина, переросшая в такой накал ярости, при котором исчезают все сдерживающие начала.
— О да, раскаяние так свойственно человеческой природе — Хиллор покачал головой — Понимаю, тебе сейчас, ни до чего нет дела: ты сурово судишь саму себя. Завтра мы выведем вас на Поверхность, но вы должны знать, что всегда будете желанными гостями в Блингстоуне.
Он поклонился и вышел. Как только за ним закрылась дверь, Дорган поднялся со своего места, подошел к креслу Ники и, опустившись на корточки возле него, взял ее руку.
— Я хочу быть одна, — высвободила свою руку из его ладоней Ника.
— Хорошо, я уйду, — вздохнул Дорган.
— Нет, — покачала головой Ника, все так же глядя перед собой. — Здесь я не выдержу… Уйду я… Ничего, если я возьму диск?
— Но…
— Дорган, прошу тебя… Ничего со мной в Блингстоуне не случится.
— Все же будет лучше, если я последую за тобой хотя бы издали…
— Нет.
Поднявшись, он коротко кивнул и ушел в ванную комнату. А Ника, выбравшись из кресла, накинула свой плащ — балахон и вышла, тихонько прикрыв за собой тяжелую дверь. Подозвав диск, она встала на него и беспомощно огляделась, поняв, что совершенно не представляет в каком направлении двигаться. Внизу, возле площадки, на ступенях, топтался Эдфин Рыжебородый. Она обрадовалась, увидев его.
— Эдфин, не мог бы ты показать, где живет почтенный маг Хиллор?
— Следуйте за мной — с готовность зашагал по ступенькам вниз дворф.
— Может, ты взойдешь ко мне на диск? — поравнялась с ним Ника — Это будет и удобнее и быстрее.
— Ну, уж нет! На эту хлипкую побрякушку, вы меня влезть не заставите. Дворфы увереннее чувствуют себя, когда твердо стоят обеими ногами на земле. А, насчет, быстроты не беспокойтесь. Мастер Хиллор живет не далеко и вы, лучше, сами глядите, чтоб не отстать от меня на этой своей летающей штуковине.
Так он, ворча, довел ее до домика мага Хиллори. Не доходя до высокого каменного крыльца, рыжебородый дворф остановился:
— Вот мы и пришли. Покуда вы будете гостить у мага, я вас здесь обожду, заодно и за вашей штуковиной пригляжу, чтоб не улетела без вас, а после, когда вам будет угодно освободиться, обратно провожу.
— Спасибо, Эдфин. Я постараюсь не задерживать тебя надолго.
— Даже если и задержитесь дольше, чем предполагали, я обожду. Мне все нипочем — и подмигнув ей, дворф переложил свою секиру с одного широкого плеча на другое.
Поднявшись по трем ступеням к двери, она осторожно стукнула в ее толстые доски, забранные железными скобами.
— Входи, — раздался голос из-за двери. — Я давно поджидаю тебя.