— Простите, за то, что побеспокоила вас, после того как…
— Оставь, — ворчливо оборвал ее Хиллор.
Он сидел в широком каменном кресле и перед ним, на каменном столе, лежала дощечка с выцарапанными на ней знаками. Рядом высилась кружка, с откинутой серебряной крышкой.
— Нам о многом надо поговорить, так что садись. Времени у нас совсем нет и потому я, в своем нетерпении, пошел к тебе сам, и пришелся, как видишь, не ко времени.
Ника взяла широкий тяжелый табурет и придвинула его к столу. Когда она села, перед ней уже стояла серебряная кружка с рубиновым подогретым вином — сладким, тягучим, с привкусом пряных трав.
— Расскажи-ка мне все, что с тобой произошло, — откинувшись в своем кресле, маг огладил бороду, ожидающе глядя на гостью.
И Ника начала рассказывать, сначала сбиваясь, возвращаясь к началу и останавливаясь на том, что по ее мнению, было важным. Но Хиллар не выказывал нетерпения, не перебивал и слушал с таким вниманием, что ее рассказ потек плавно и связно. Впервые за все это время, у нее появилась возможность выговориться.
— Вы ведь сможете мне помочь, мастер Хиллор? — с надеждой взглянула на него Ника, закончив рассказывать.
Хиллор не ответил, погрузившись в свои думы. Глаза под седыми косматыми бровями были закрыты, можно было подумать, что рассказ девушки убаюкал его, и он задремал.
— Что тебе кажется особенно странным из всего того, что ты мне сейчас рассказала? — проговорил он, открывая глаза.
— Ну… — растерялась Ника. — Мне-то, случившееся со мной — все от начала до конца — кажется странным. Почему я?! Почему Фиселла выбрала меня?
— Послушай, что я скажу тебе. Твой мир как и мой являются одним из многих миров и мы являемся частью мироздания, к которому привязаны эти миры. Они произрастают из него, словно лепестки гигантской космической розы. И когда эти лепестки вдруг соприкасаются, приходят в соприкосновения и наши реальности. Теперь послушай, что было дальше. Кто-то сумел точно предугадать соприкосновение наших миров и увидеть, что ты находишься ближе и удачнее всех к этому соприкосновению. И я только диву даюсь, как все прошло настолько гладко и без видимого физического ущерба для вас с Фиселлой. Ведь тебя с ней не только поменяли телами, не лишив при этом, ни одну из вас никакой их части, а такое случается, я слышал. Но вас переместили в пространстве миров и потоке времени. Тут я теряюсь…
— Господи! Так все вышло случайно!
После недолгого молчания, Ника тихо спросила:
— Вы поможете мне?
— Разве ни что не держит тебя здесь? — лукаво взглянул на нее Хиллор.
— Я стараюсь не думать об этом… — с тихой обреченностью ответила Ника.
— Тебе не позавидуешь, — покачал головой старик. — Но помочь я тебе не смогу.
— Но почему?
— Потому что, один я ничего не могу поделать, даже если бы у меня имелись подробнейшие описание подобного магического ритуала и все заклинания к нему. И я не обладаю достаточной силой для подобной магии.
— Неужели ничего нельзя сделать? — у Ники задрожал подбородок.
— Ну, ну, — Хиллор предупреждающе поднял руку. — Слезы не нужны, да и не помогут они. Выпей-ка еще вина, ведь оно тебе понравилось.
— Не верю, что ничего нельзя сделать? — Ника старательно проморгала слезы. — Если нас с Фиселлой, можно было поменять телами, значит то же самое можно проделать обратно.
— Разве я утверждал, что нельзя? Я говорил, что не способен помочь тебе и, увы, не знаю кто с этим смог бы справиться.
— Но, ведь кто-то смог!
— СмогЮ — согласно кивнул маг и собрал свою бороду в кулак, осторожно согнув распухшие в суставах пальцы.
— Может в свитках есть ответ на это?
— В свитках? — удивился Хиллор. — Что там может быть? Ты сама мне говорила, что там, кроме предсказаний ничего нет. Нужно подумать, хорошенько подумать, к кому могла обратится Фиселла за помощью. И ведь у нее, как я понимаю, тоже оставалось мало времени, для того чтобы найти могущественного мага. Здесь нужны не просто магия, а особый дар и воля. Уж чем, чем, а магическими знаниями темные эльфы обладают, но что касается мудрой воли… Они умеют терпеливо ждать, сплетая интриги, но это все не то. И что она могла пообещать такому магу? Очень занятная история.
— Да уж! И чем дальше, тем занятнее.
— Не думаю, чтобы маг, обладающий подобным могуществом, мог прельстится на предложение дроу, которые, как правило, они не торопятся выполнять. Она могла пообещать открыть ему знания дроу, я знаю многие маги, отдали бы многое, чтобы овладеть ими, но зачем они ему, если он смог постичь тайну мироздания. И разумеется, никакой маг не стал бы помогать Фиселле, знай он тайную цель ее притязаний.
— Но может свитки?
— Свитки… свитки… — заворчал Хиллор, дернув себя за бороду. — Выбрось мысль о них из своей головы. В них лишь предсказания, которое уже ничем не поможет тебе. Хотя почему Фиселле понадобились именно эти свитки. Ведь были же другие свитки с предсказаниями? Сплошные загадки.
Хиллор прикрыл глаза, а Ника, вздохнув, посмотрела в свою кружку с остатками вина.
— Странно, я ведь даже не чувствовал магии, а ведь она должна быть сильной, — проговорил он.
— Я тоже, — раздался голос Доргана. — И ни кто в Мензоберранзане ее не чувствовал.
Ника непонимающе огляделась — кроме нее и Хиллора в комнате никого не было. Однако Хиллор, улыбаясь, огладил бороду и попросил ее:
— Разверни-ка зеркало.
Ника поднялась и развернула к столу, стоящее на каменной полке зеркало из полированного серебра, украшенное вокруг искусной чеканкой. Отражение Доргана в нем походило на оживший портрет в раме. По той немудреной обстановке, которую Ника различила за ним, она поняла, что Дорган смотрит из того же зеркала в их комнате, через которое попал от Хиллора к ней.
— Полагаю, ты все слышал, лорд?
— От начала и до конца, — кивнул в зеркала Дорган. — И ты не видишь ни какаго выхода?
— Ты желаешь услышать от меня ответ на свой вопрос, а я хочу услышать от тебя о том предсказании о котором мне все время толкует тут твоя женщина.
— Дроу всегда относились к нему, как к древнему мифу.
— Однако, из-за него вам пришлось покинуть Меноберранзан.
— Мне нечего добавить к словам Ники, мастер Хиллор.
— Но, кровь первых дроу, все же течет в тебе и в Фиселле? — пристально глядя на Доргана, задал опасный вопрос дворф.
— Фиселла в другом мире, а я ухожу из Подземья.
Но дворфа это, похоже, не убедило.
— Ты странное порождение своего народа. Ты принадлежишь дроу, разве что своим обликом. Ты удивляешь, как своих сородичей, так и нас, врагов, своими решениями и поступками, а теперь вот и своей привязанностью к смертной. И не смотря на это, ты готов способствовать тому, чтобы потерять ее навсегда?
Прежде чем ответить, Дорган, довольно долго молчал, потом негромко произнес: