Дворф ткнул в поджаривавшегося кабанчика ножом, из мяса тут же закапал в костер жирный сок, шипя на углях. Отпластывая от тушки добрые куски, дворф, варвар и Ивэ молча принялись за еду. Дорган подал Нике нож с насаженным на него прожаренным куском. Она, прежде чем начать есть, старательно подула на горячее мясо.
— Так вы поможете мне? — прямо спросил их Дорган, после того как трапеза была закончена.
— Я даже не прошу у тебя время на раздумье, — ворчливо ответил дворф. — Попробуй только попросить его и потом ищи-свищи тебя эльф. Нет, уж! Поэтому я сразу говорю тебе: я с тобой.
— Как в старые добрые времена? — расплылся в довольной улыбке варвар, отхватывая кусок от не прожаренного бока кабанчика. — А, Борг? Ни за что не откажусь от такого.
— Ты женат, мой мальчик, и все повернется так, как скажет твоя жена, — поддел зятя дворф.
— Теперь понимаешь, что за этими двоими нужен глаз да глаз, — вздохнула Ивэ, обращаясь к Доргану.
И они принялись вспоминать те времена полные приключений, через которые прошли вместе, перебивая друг друга и смеясь. Ника заметила, что Ивэ всячески пыталась донести до нее мысль о том, что у Доргана была бурная жизнь до нее, и что друзей связывает многое, в том числе и то о чем здесь умалчивалось и во что Ника никогда не будет посвящена. Ей ясно давалось понять, что навряд ли она когда-нибудь войдет в их круг и что она может рассчитывать лишь на то, что ее будут только терпеть, как жену Доргана. Нику это не обидело. С чего вдруг? У нее, например, тоже была жизнь до Доргана. Разница лишь в том, что она-то столкнулась с его миром, а он даже не представляет мир Ники. Она представила его на тусовке в студенческой общаге, курящего в укромном уголке травку, одетого в линялую майку в продранных на коленях джинсах и мешковатой вязаной шапочке на голове, и не удержавшись прыснула. И вдруг заметила, что разговор у костра стих и все смотрят на нее.
— Простите… не обращайте на меня внимания, — смутившись, пробормотала Ника.
Дорган улыбаясь, смотрел на нее.
— Как вы познакомились друг с другом? — спросила Ивэ о том, что по настоящему интересовало всех их. — Не поведает ли нам об этом, кто нибудь из вас?
Дорган, заметно напрягся.
— Уже довольно поздно, Ивэ, все устали. Я расскажу об этом в другой раз. Ведь теперь нам предстоит провести немало вечеров вместе, — откровенно попытался увильнуть он.
— Да нет же… Это так интересно, как тебя, дроу, и тебя Ника вдруг связали воедино нитями судьбы слепые Морры, — поддержал свою жену Харальд.
С горящими интересом глазками Борг, не вмешиваясь, наблюдал за молодыми людьми. Ника подумала, что Доргану не хочется чтобы кто ни будь знал, что она была дроу и он привел ее из Подземья. Но его отказ еще больше разжигал любопытство его друзей и они могли просто не понять его упорства, и это если и не обидит их, то вызовет подозрение, а ведь и Дорган и она нуждаются в их помощи.
— Все произошло довольно прозаично, — сказала Ника, поворошив прутиком угли костра. — Я попала в беду, но по своему недомыслию не могла видеть насколько тяжело мое положение. Можно сказать, что Дорган насильно спас меня. Вот собственно и все.
— Ты селянка? — не отступала Ивэ.
— Нет, — покачала головой Ника.
— Все равно, я что-то в толк не возьму. Ты разве не знала, что эльф и человек не могут быть вместе. Ты состаришься и умрешь, а он останется таким же, каким ты видишь его сейчас. Это знает каждый эльф, как и каждый человек тоже.
Тон, которым произнесла эти слова Ивэ, заставили Нику внимательнее присмотреться к ней. Она начала смутно догадываться, что та проговорилась о чем-то очень личном, уж больно заметен был надрыв в этой ее реплике.
— Поэтому, нам необходимо найти этого Зуффа, — сказал Дорган, словно это, что-то могло объяснить.
Пляшущие отблески костра, неровным светом играли на его темном лице. Над костерком повисла тишина, в которой слышалось потрескивание углей, взметающих в темное небо снопы искр.
— Кажется, я не очень понравилась твоим друзьям, — сказала Ника, когда начала устраиваться на ночлег, расстилая на траве теплый плащ Доргана.
— Ты понравилась им уже тем, что не старалась понравиться.
— Но не Ивэ, это уж точно. Или тут особый случай?
— Разумеется, она ревнует. Но у нее прямая и честная натура. Дай ей время разобраться во всем.
— Ты ее любил?
— Я и сейчас ее люблю. Я нянчил, воспитывал, учил ее искусству владения оружием. Она мой друг.
Когда они легли, укрывшись сверху плащом Ники, Дорган, приблизив губы к ее уху, зашептал:
— Скажи, ты ведь не стыдишься того, что я дроу?
— С ума сошел? — тихо возмутилась она, разом развернувшись к нему, но разглядев лукавое выражение его лица, потерлась носом о его плечо. — Вообще-то я думала, что это ты меня, селянки, стыдишься.
— Ты очень милая селянка, — Дорган крепко обнял ее, прижав к себе и долго еще лежал без сна, слушая ее мерное дыхание.
Утро было холодным и туманным. Ника осторожно высунула нос из-под теплого плаща. Рядом спал Дорган, прижавшись к ее спине и согревая собой. Осторожно, Ника выбралась из под плаща, стараясь не разбудить его, и зябко ежась, пошла к реке, над которой стелился туман. Оскальзываясь на мокрой траве, Ника, подобрав юбки, спустилась к воде, казавшейся сейчас непроницаемо черной. Пошевелив, зажатыми подмышками пальцами озябших рук, Ника покачала головой, растерянно оглядевшись: зачем ее сюда принесло? Что ей делать в такой ранний час у холодной реки? Вдохнув полной грудью сырой, пахнущий тиной, воздух, она повернулась, что бы уйти и остановилась, понимая, что не может сделать и шага вперед. С речушки, на берег стали заползать клубы тумана, окутывая ее плотной завесой, и в этом мареве к ней плавно двигалась, смутно различимая в нем, фигура. До Ники донесся едва уловимый аромат роз. А призрачная фигура, обретя плотность, приблизилась к ней и остановилась в трех шагах, молчаливая, в темном длинном плаще, с опущенными руками в широких свободных рукавах, со склоненной головой, так что накинутый капюшон не давал разглядеть лица незнакомца.
— Э-э… доброе утро… — поздоровалась Ника и не получив ответа, спросила первое, что пришло ей на ум: — Могу я чем ни будь вам помочь?
Необычность ситуации не пугала ее. Она не боялась. Просто все это было странно и хотелось ясности. Незнакомец поднял голову, глянув на нее зелеными раскосыми глазами. У Ники перехватило дух от красоты, открывшегося ей лица.
Тонкие, нежные и юные черты, как-то не вязались с проницательным мудрым взглядом. От матовой, белой кожи, сочных ярких губ и блеска изумрудных глаз невозможно было отвести взор.
— Конечно, можешь, — мелодично рассмеялась красавица. — Я пришла посмотреть на тебя, смертная.
Тонкие пальцы откинули назад капюшон. От гладких золотых волос незнакомки исходило сияние. Они, как драгоценная рама, что оттеняет достоинства шедевра, подчеркивали и усиливали ее красоту, а капли жемчуга в ее островерхих ушах придавали еще большее очарование.
— Как вы красивы! — пробормотала Ника, понимая, что просто неприлично глазеет на нее, открыв рот.
— Правда? — улыбнулась красавица, приподняв тонкие темные брови.
— Офигеть можно! — выдохнула Ника.
— Представь, мне до сих пор приятно слышать подобные комплименты, особенно если они искренни. Мне кажется, стоит подумать о том, чтобы нашему разговору не мешали.
И Ника очутилась в саду роз за мраморным столом, сидящая на прогретой солнцем каменной скамейке. Теплый воздух был напоен ароматом роз. Они были повсюду: нежно розовые, ярко красные, чайные, кремовые, бордовые и бархатно черные, белоснежные и даже с голубоватым оттенком. На столе в корзине, плетеной из виноградной лозы лежали персики, сливы и кисть синего винограда.
— Прости мне мое любопытство, — говорила красавица, наливая из узкого горлышка хрустального кувшина, пурпурное вино в бокал из тончайшего хрусталя — Но я просто должна была увидеть избранницу лорда Доргана. Я леди Леллия, жрица богини Аэллы, а ты та, кого зовут Победой. Мы знакомы с твоим мужем. Дорган, отказавшись от культа богини Ллос, принял сердцем Аэллу богиню лесов и полей, неба и земли, мать лесных эльфов. Принимая посвящение, он жил в священном лесу, городе жриц Аэллы, в котором богиня до сих пор желает видеть меня своей главной жрицей. Отведай вина. Оно изготовлено из лепестков роз.
— Знаете, леди Леллия, не только вы не в силах понять его выбор, — вздохнула Ника.
— Неужели лорд Дорген упоминал обо мне?
— Все считают, что он свалял огромного дурака, назвав меня своей женой, после того как узнал вас.
— Не вини его друзей, — мелодично рассмеялась она. — Судьба Доргана нам не безразлична. Я вот чувствую, что ты можешь отдать ему больше, чем отдаешь сейчас. Поверь он этого достоин. Он достоин всего. Понимаю, со своей судьбой не поспоришь, и это удерживает тебя. Но представь, моя красота не произвела на твоего мужа никакого впечатления. Он был вежлив со мной и не более. Скажи мне Победа, ведь обличье твое, таким, каким я вижу его сейчас — не настоящее?
— Не настоящее.
— Ты позволишь увидеть тебя истинную?