— Только… попробуй… поддаться…
— И, что тогда? — улыбнулся Дорган, поймав ее клинок и резким круговым движением, попытавшись вывернуть его из ее руки.
— Я… уйду от тебя… — пригрозила Ника, отскочив в сторону и высвобождая саблю. Сталь, со скрежетом прошлась о сталь.
— В таком случае, мне придется побить тебя, как непослушную жену. Но, я уже в полной мере оценил твое мастерство и, хотел бы поговорить с тобой об этом… попозже.
Да, он просто заговаривал ей зубы, пытаясь отвлечь и выбить у нее из рук оружие. Вдруг он резко приблизился к ней и когда она отбила удар, сцепил гарды их сабель и, все таки, выкрутил у нее оружие, отбросив в сторону. Краем глаза она приметила, куда улетела сабля, прямо с места сделав сальто в бок. Боясь, что он опередит ее и наступит на саблю, не дав ей поднять ее, быстро схватила свое оружие и вытянула его перед собой, почти уперев острие клинка в горло, подоспевшему Доргану. Но и ее шею холодила сабля эльфа. Так они и стояли, держа друг друга на расстоянии, приставив свои клинки к горлу один другому.
— Я бы взял тебя в ученики, — сказал он улыбаясь, — но, не сделаю этого.
— Почему? — выдохнула Ника, сдувая, заливавший глаза, пот.
— Ты моя жена, а с тобой я предпочитаю вести совсем другие поединки. А знаешь, что я собираюсь с тобой сделать… там в хижине… — мечтательно проговорил он, наступая на нее.
Ника медленно пятилась и хотя у нее на какой-то миг дрогнул клинок и ослабла рука. Но при мысли, что именно этого он и добивается, заговаривая ей зубы, она вновь обрела решимость. Дорган одобрительно кивнув, опустил свой клинок и отвел ее саблю от своей шеи, явно собираясь отнять ее у Ники. Уж не думает ли он, что уговорил ее закончить бой. Но она вовсе не чувствует себя побежденной. Еще чего. Может для Доргана поединок закончен, но не закончен для Ники. Тогда вспомнив Утегенталя, она в сердцах пнула Доргана в голень. От неожиданности он остановился. Его глаза сузились. Гадство! Все! Теперь пойдет игра без правил. Она покрепче перехватила рукоять сабли и тут Доргана неуловимым резким движением выбил саблю у нее из руки, отбросив ее за крутой, обрывающийся край пригорка. Что! Опять! Он снова, одним и тем же приемом легко обезоружил ее. Ее это взбесило. Толкнув Доргана в грудь, Ника помчалась с пригорка к тому месту где упала ее сабля, точнее его сабля… Да какая разница!
— Ай, да девчонка! — хлопнули друг друга по рукам Борг и Харальд.
Краем глаза она заметила мелькнувшую за ней тень. Эльф сиганул с пригорка. Пытается добраться до ее сабли, точнее до своей, раньше, чем она. Ника неслась во весь дух, огибая пригорок, перепрыгивая через пни и коряги. Перед ней открылась полянка, окруженная дубами и разросшимся густым кустарником, где поблескивая в траве, среди одуванчиков лежала сабля. Все это очень походило на приманку. Дорган примчался сюда раньше и теперь сидя в кустах, ждет, когда она выскочит прямо на него. Где-то в кустах хрустнула ветка — Дорган готовится к нападению. Ника не сбавляя бега, взбежала на ствол дерева и оттолкнувшись от него, пролетела те несколько метров, что отделяли ее от клинка. Зрелище должно было быть впечатляющим и неожиданным для эльфа. Он-то ждет ее с другой стороны, несущейся не разбирая дороги и ничего не видя вокруг, как невменяемый кабан секач, гонимый охотниками, а она как птица пролетела над полянкой в свободном полете… ай! ой! Правда вот приземление вышло не совсем удачное. Увлекшись самолюбованием, она, не успев вовремя сгруппироваться, пропахал полянку плечом, ткнувшись лицом в траву, но тут же вскочила с довольным, хоть и перепачканным лицом. Вытерев нос рукавом рубахи, от набившегося в него пуха одуванчиков, она, крепко сжимая клинок, юркнула в кусты и теперь выглядывала из-за них Доргана, в тревожном ожидании. Быть того не может, чтобы он отстал от нее. Он, точно, где-то прячется. Но где? Неужели не видел ее полет, когда она подняла целое облако пушинок, проехавшись в одуванчиках? Кусты напротив закачались. Ника замерла, вытянув шею. Ужасно чесался нос, но она не смела даже шевельнуться. Из них вылез Харальд. Крадучись вышел на полянку, осмотрелся, увидел борозду от Никиного падения, озадачено оглядел ее, нахмурился и бесшумно скрылся в кустах. Ника с остервенением потерла рукавом, жутко чесавшийся нос. Что за дела? Куда делся Дорган? Затаился и ждет, когда у нее кончится терпение? Ника приподнялась, осторожно выглядывая из-за кустов.
— Не меня ли дожидаешься, сердце мое? — раздался сверху его голос.
Подняв голову, Ника увидела эльфа, удобно устроившегося на толстом суку дуба, прямо над нею. Положив ногу на ногу, он улыбаясь, деловито покачивал ногой, склонив голову на бок. Ах, ты! Подпрыгнув на месте, Ника ломанулась через кусты и пронеслась через полянку, чувствуя, что эльф не отставая, несется за ней, перепрыгивая с ветки на ветку. С верху на нее сыпались шишки и сухие листья. Отпихнув с дороги, выскочившего ей наперерез, дворфа, не желавшего пропускать ни мига из их схватки, Ника понеслась дальше. Задрав голову и поняв, в чем дело, Борг крикнул вслед Нике:
— На твоем месте, я бы сбил дроу с дерева, что драную кошку!
— Не встревай, дворф! — посоветовал ему Дорган, промчавшись мимо него по веткам деревьев.
Налетев на широкий ствол сосны, Ника, скользнув за него, начала оглядываться в поисках какой нибудь увесистой палки или сука, всерьез подумывая над советом Борга, ведь лучше всего у нее получается метать камни в цель и было бы неплохо, лишить Доргана его преимущества. Неожиданно, он сам вышел к ней из-за деревьев, с опущенным клинком. Они двинулись, сходясь, навстречу друг другу.
— Я согласен сдаться на всех твоих условиях, сердце мое — сказал он, подходя к ней.
— Нет. Бой не закончен! — нахмурилась она и подняв клинок, взмахнула им так, что подняла его волосы, открыв блеснувшую, в мочке островерхого уха, золотую серьгу.
Клинком поймав ее клинок, заблокировал его гардой к гарде, Дорган заставил ее пятиться, пока она не уперлась спиной в сосну. Вздернув ее саблю вверх и прижав ее к стволу своей, Дорган навалился на Нику, лишая малейшей возможности двинуться.
— Мое терпение кончилось — прошептал он, касаясь губами ее губ. В ответ Ника прихватила его нижнюю губу, отчаянно надеясь, что ее уловка сработает.
Что значит весь вековой опыт бессмертного, перед его изнывающем от нежности сердцем, готовым принять маленькую хитрость за чистую монету. Что значит, ясное сознание того, что тебя надувают, перед мимолетной лаской любимой, от которой сердце тает, как воск под жаркими лучами солнца, а тело слабеет. Ника беспрепятственно высвободила свой клинок и отвела его в сторону, попытавшись прервать их поцелуй. Однако эльф увлекся.
Неподалеку стояла, наблюдая за влюбленными, переживавшая за них, троица. Ивэ довольно улыбалась. Она не ожидала от Ники и половины того упорства, которое она сейчас выказала и в тоже время мучилась от желания разузнать, что же произошло между ними в Подземье, что оба дрались с таким упрямством.
— Нет, я не могу смотреть на такое… — простонал рядом с ней Харальд.
Посмотрев в сторону Ники и Доргана, она издала нервный смешок.
— Ну, это уж слишком! — дворф негодующе уставился на свою дочь. — Это кто ж ее такому научил?
— Уж, точно не я, — с довольным видом, пожала плечами Ивэ и ехидно напомнила: — Что, может знать женщина о боевом искусстве? Чего ты так разнервничался?
Дворф укоризненно покачал головой и прокричал Доргану, уронившему на землю саблю:
— Хватит вам! Ничья!
— Согласен, — кивнул Дорган, на миг оторвавшись от Ники и снова прижимаясь губами к ее шее. Его похоже вовсе не волновало то, что ее сабля, оказавшись меж ними, касается его паха.
Ника тоже была согласна на ничью, а потому ее пальцы, держащие рукоять клинка, разжались.
Звонкие переливчатые трели птиц далеко разносились по утреннему лесу. Не открывая глаз, Ника слушала их, лежа на темной груди мужа. Она прислушалась к его мерному дыханию и поднялась, но он, не открывая глаз, притянул ее обратно к себе. Они покинули свое ложе, когда солнце стояло высоко, перевалив за полдень. Пока Ника готовила нехитрый завтрак, Дорган плескался в ледяной воде ручья, потом присоединился к ней. Сидя напротив и принимая из ее рук теплые лепешки со свежей малиной, сыр и горячий травяной отвар, эльф подумал, что это, их первая, по настоящему, семейная трапеза. Он хотел сказать ей об этом, но взглянув в ее лицо, передумал. Насколько она умирала от страсти и нежности этой ночью, настолько холодна и отчужденна была сейчас. Они ели молча, пока он не спросил:
— Ты не хочешь позвать меня в свой мир? — и сразу замкнулся, увидев, как вытянулось ее лицо.
— Ты так стремишься покинуть меня? — спросил он опять, удивляясь тому насколько сильно это задело его. А Ника поняла, что на этот раз, она не отделается молчанием, так как он решительно настроен поговорить.
Она должна была ответить ему так, как ответила бы самой себе — искренне, без лжи. Только, вот знает ли правду она сама?
— Не тебя я стремлюсь покинуть, а выбраться из той ловушки в которую угодила. Я не хочу никого обманывать и в первую очередь тебя. Вот скажи, кого ты любишь: Фиселлу или Нику? Ты же не видел меня, настоящую?
— Сколько можно доказывать мою любовь к тебе? Я никогда не устану любить тебя. Чего ты еще хочешь?
— Хочу, чтобы ты понял наконец, что чувственность, которую невольно разбудило в тебе тело Фиселлы, еще не любовь.
Зря, она сказала это. Он осторожно поставил кружку с отваром на землю и Ника почувствовала, что между ними, что-то ушло. Человек одним небрежным махом разрушил то, что так бережно взращивал и оберегал нелюдь.
Они прошли, какую-то неприветливую деревушку, жители которой предпочитали не вступать с пришлыми ни в какие разговоры. Никто не предложил им ночлега, только продали путникам яблоки, да каравай хлеба, посоветовав им не задерживаться здесь. И хотя Дорган держался поодаль, скрывая лицо под капюшоном, похоже именно его присутствие настораживало деревенских. Поэтому пришлось путникам покинуть не гостеприимную деревушку, так и не дождавшись приглашения скоротать этот вечерок, за кружкой местного вина, позабавить рассказами о своих приключениях, да ответить на вопросы, что же происходит на белом свете. Когда позади, за поворотом дороги, остался крайний, стоящий на отшибе деревенский дом, Харальд, шагавший впереди, замедлил шаг. Объяснять, что-то остальным не было нужды, все и так заметили сидящего у дороги на замшелом валуне, старика. Он не двигался до тех пор, пока путники не поравнялись с ним. Тогда старик, остававшийся до того неподвижным, словно сам был изваян из камня, поднялся опираясь на свою черемуховую палку. Он был сед как лунь, а выцветшие подслеповатые глаза его, силились разглядеть тех, кто подходил сейчас к нему.
— Доброй вам дороги, славные воины — слабым, старческим голосом заговорил он с ними.
— И тебе доброго здоровья, отец, — отозвался Харальд.
— Доблестный воин, — повернулся в его сторону, беспомощно щурясь, старик, — куда идешь ты, со своими друзьями? В какие места?
— Самим бы знать… — пробормотал варвар и громко ответил: — Куда судьба забросит.
— Так-так… — прошамкал старик, не спуская с него слезящихся глаз. — Мой тебе совет, храбрый воин, возле каменного креста, к которому приведет тебя эта дорога, сверни с нее на тропу. Хоть вам и придется провести эту ночь в лесу, под кустом, зато вы попадете, туда куда вам нужно, — и старик медленно, с кряхтением, вновь опустился на камень.
Немного постояв возле него в надежде услышать, что-нибудь еще о местах, куда он их посылает, путники переглянулись, пожали плечами и пошли дальше, решив, что от дряхлости старик просто не в своем уме.
— Это ж, надо, до чего простирается здешнее радушие, — ворчал недовольный Борг. — Посоветовать нам заночевать в лесу! Запомню я их гостеприимство, чтоб у них животы с перепою вспучило.
К вечеру на развилке дороги, которая поворачивала широким трактом влево, расходясь с заросшей тропой исчезающей в лесных дебрях, что уходила вправо, перед ними встал каменный крест. Борг перестал ворчать и заявил, что надо лишиться последних мозгов, что бы следовать совету полоумного старика. И пока остальные спорили свернуть ли им с дороги на тропу, или продолжать путь дальше, не обращая внимания на указания странного старца, Ника подошла к кресту. Проведя ладонью по темному потрескавшемуся камню, она заметила, что весь он покрыт затейливой резьбой, сглаженной временем. Очистив небольшую его поверхность от мха, Ника пригляделась. Узоры походили на письмена. Что за слова были выбиты на камне? Может это древняя молитва, давно уже позабытая людьми. Каменный крест походил на католический, хотя, скорее всего являлся в здешнем мире символом чего-то другого.
— … на кресте древние обереги от зла, — тем временем убеждал остальных Дорган. — Старик просил о помощи.
— Крест древний, а древнее зло уже давно изжило себя, — насупился Борг. — Не зачем нам следовать словам поврежденного рассудком.