14 мая, 21.27
Маша в замешательстве топталась у кухонного стола. Перед ней аккуратными рядами стояли тридцать плошек с ингредиентами будущего зелья. Одни из них следовало варить, вторые — настаивать на спирту, третьи — ошпаривать, четвертые — тщательно разжевать, выплюнуть, залить кислым молоком и настоять в серебряной посуде. Чтобы успеть до закрытия магазинов, Маша носилась так, что кофта на спине и под мышками потемнела от пота. Требовались керамические, фарфоровые, стеклянные мисочки, ступка — непременно из латуни, несколько кастрюль из сверхпрочного металла, медные ковшики разного размера, серебряная кастрюлька — вместо кастрюльки Маша купила сахарницу, хрустальные флаконы…
Но оказалось, что посуда — только половина беды. Три часа, не разгибаясь, она раскладывала корни, веточки, рассыпала пыльцу, обрывала листья, крошила, молола, терла и ровно по граммам, по каплям и по малюсеньким — еще меньше, чем для соли, — ложечкам (без горки!) распределяла все это по разным емкостям.
До того как начать все это смешивать и варить, Маша решила отдохнуть и прогуляться. Грета сказала, что зелье — как фирменное блюдо у хозяйки. Сколько ни давай рецепт — у каждой получится по-своему. Поэтому до того, как начать готовку, нужно как следует сосредоточиться и вложить в зелье душу.
На улице прошел дождь — остро пахло весной. Липкими, маслянистыми тополиными почками, сырой землей, свежей травой, которая, казалось, росла на глазах, древесной корой, влажным асфальтом. С упоением вдыхая свежий майский воздух, Маша прогулялась до бульвара, перешла дорогу и уткнулась в трактир с забавной вывеской «Иваныч». Вспомнив, что весь день ничего не ела, она зашла внутрь, заказала гуляш с макаронами, томатный сок и греческий салат.
Ожидая ужин, Маша от нечего делать присматривалась к соседям. За ближайшим столом разыгрывалась тихая драма. Молодой человек пришел с одной девушкой, которая явно была его постоянной подругой, а флиртовал с другой. Уличить его было трудно — он не заигрывал открыто, а якобы увлекся остроумной беседой, в то время как его девушка мучилась от ревности.
«Сука! Вчера еще рыдала у меня на плече — меня никто не любит, все хотят только трахнуться на скорую руку!» — злилась про себя брошенная подруга.
— Ну-ну, — прошептала Маша и сосредоточилась.
Мимо соседнего столика пробирался официант с подносом, уставленным тарелками, мисками с супом, стаканами и бутылками. Когда он очутился рядом с «сукой», толстый мужчина резко поднялся от ближайшего стола — он сидел спиной к официанту, и вышло так, что его большая спина налетела на поднос, поднос жалобно звякнул бутылками и тарелками, наклонился, официант покачнулся… И обед, приготовленный для пятерых, полетел прямо на «суку».
Его Маша также не могла не наказать — к собственному величайшему удивлению, неудавшийся Казанова начал хохотать как заведенный. Он всхлипывал, тыкал в «суку» пальцем, стонал: «Ой, не могу… ма-ма…» — стучал ногами об пол и сгибался пополам. Окружающие взирали на него в немом шоке. Кто-то крутил пальцем у виска, а кое-кто из мужчин даже подворачивал рукава. А его бывшая девушка, злорадно осмотрев поле боя, взяла сумку и пошла к выходу, во всеуслышание попросив молодого человека больше ей не звонить.
Маша посмотрела на часы, заторопилась — быстро затолкала в себя гуляш, расплатилась и поспешила домой.