21 мая, 06.37
Игорь проснулся, когда за окном только встало пасмурное солнце.
Он ненавидел утро. Намеренно ложился поздно, чтобы вставать не раньше двенадцати — в то время, когда утренняя свежесть исчезает, уступая место городской суете. Если просыпаться поздно, не остается времени на дурацкие мысли. Надо успеть в спортзал, в магазины, в банк — в те места, которые закрываются в 20.00. А потом уже вечер — тусовка, работа, музыка, легкая светская болтовня…
Игорь перевернулся на другой бок — спиной к окну, но, понял, что уже не уснет. Сомнения… даже не сомнения, а угрызения… вонзались в него как пули. Он ощущал: вот — бац! — они вошли, обожгли горячим стыдом, разорвали броню самоуверенности и беззаботности и все еще двигаются, поворачиваются, стремятся дальше — наверное, к сердцу, чтобы вот там в один миг разрушить, прекратить, уничтожить все то, что он долгие годы создавал, чем тешил себя и оправдывал.
Его принимают в обществе, потому что его приводят туда влиятельные дамы. Его вызывают, чтоб задержать дамочек на скучных или чересчур веселых вечеринках. Им обольщают. Соблазняют. Он — часть интриг, сделок, планов… Он — ненавязчивая, но важная деталь, как «комплимент» от шеф-повара в ресторане, как плед в бизнес-классе, как подставки для стаканов в американских машинах… Он — ничто, он секундное приятное впечатление.
Игорь вскочил и рванул в душ. Включая то горячую, то ледяную воду, понемногу пришел в себя — но не в того себя, каким он был еще вчера, а в нового — несчастного, потерянного, только бодрого и уже не потного.
Женщины…
Сколько у него было женщин?
Лучше не знать.
И эти две. Смешные они. И странные.
Маша…