115966.fb2
Способен исцелить больного он бархатным прикосновеньем.
Он непрерывно восславляет природы яркое цветенье,
И злой буран, и дождь свирепый, стегающий нагие спины;
Он посылает испытанья и виноватым, и невинным.
Но вдруг угомонится ветер, и тишь благая наступает.
Хиреют потихоньку страхи, и сердце бег свой замедляет.
И ты поймешь, что мир распахнут для доброты и размышленья...
Стань мудрым, и тогда познаешь себя в минуты откровенья.
Фесс Атил, 4-е постлета
На холодном камне длинного сланцевого стола лежало тело, запеленутое до шеи в белое полотно. Капюшон из той же ткани скрывал волосы, но несколько прядок выбились, тусклые от пятен ржавой крови. Едва ощутимый запах разложения висел в воздухе. Сиротливые языки свечей, поставленных в изголовье и в ногах, отпугивали темноту от стола, тогда как наступивший вечер погрузил другую часть комнаты во мрак: огонь в очаге превратился в груду красных углей.
Аритейн наблюдала за тремя плачущими женщинами, которые начали зашивать труп в саван из жесткой кожи.
- Я не вижу причин для бальзамирования тела, - холодно заметила она. Я могла бы немедленно совершить погребальный обряд, если б вы мне только позволили.
Исмения наклонилась и поцеловала белый мраморный лоб, затем нежно соединила складки над лицом Тейриола. Эйриз и Тейлин едва могли держать иглу, не говоря уж о том, чтобы шить, так сильно дрожали их пальцы.
Старая женщина подняла голову.
- Только те Шелтии, которые остались верны своим клятвам, положат моего сына под небо, чтобы Мизаен судил его и вороны потребовали свое, спокойно промолвила она. - Убирайся отсюда.
Обе девушки застыли, но слезы продолжали сбегать по их щекам.
Аритейн возмущенно вскинула подбородок.
- Я была бы тебе признательна, если б ты проявила вежливость, соответствующую моему званию. Тебе вообще не достались бы его кости, если б Шелтии не принесли его домой.
Взгляд Исмении метнулся к дочерям.
- Пожалуйста, оставь нас оплакивать наших мертвых, - попросила она более уравновешенным тоном.
- Скорбь - это, конечно, хорошо. - Аритейн с презрением оглядела приведенную в беспорядок мебель и не подметенный пол. - Но чрезмерное ее проявление становится потаканием вашим слабостям.
Девушка быстро направилась к очагу и положила свежие дрова на красные угли.
Эйриз неловко вдевала нитку в иглу в зыбком свете свечи.
- Если у меня будет сын, я назову его Тейро, мама.
- Ты действительно ждешь ребенка на этот раз? - Синевато-серые глаза Аритейн впились в женщину. - Кажется, да. Ты уже сказала Джиррану?
- У меня не было возможности. - Лицо Эйриз потемнело от горя. - Я так мало его видела...
- Ты не скажешь ему, - холодно приказала Аритейн. - У тебя еще может случиться выкидыш, а ему незачем отвлекаться ни на ребенка, ни на удар от его утраты.
Эйриз быстро опустила голову, чтобы заглушить новый приступ плача, а Исмения сжала губы до бескровной линии.
- Будь добра, предоставь мне заботу о моей дочери.
- Потворствуй и дальше ее бесконечным истерикам, и она наверняка потеряет ребенка, - отрезала Аритейн, такой исход ее явно устраивал.
Тейлин в недоумении открыла рот, боль притаилась в ее глазах. Наступила мертвая тишина, круг света, обнимавший женщин дола, не впускал Шелтию в ее строгой серой мантии.
- Не один Тейриол отдал свою кровь, защищая свои убеждения, демонстративно заявила Аритейн после нескольких минут молчания. - Я позабочусь о том, чтобы их кости как можно скорее оказались в объятиях Мэвелин.
Она вышла из рекина с жесткой от негодования спиной.
- Почему бы не разрешить ей сделать это, мама? - прошептала Эйриз. От слез ее светлая кожа покрылась пятнами, глаза покраснели и опухли. - Мы многим ей обязаны, ты же знаешь. - Она коснулась своих раздавшихся юбок.
- Не приписывай ей свое благословение, - холодно молвила Исмения. Она не обрадуется ничему, что могло бы отвлечь Джиррана от цели, которую она перед ним поставила. Все, что я ей должна, - это смерть моего ребенка. Не сомневайся, я отплачу ей как-нибудь.
Тейлин перевела взгляд с матери на сестру, ее глаза казались глубокими тенями на бледном лице.
- Тебе не следует говорить такие вещи. И даже думать о них.
Исмения осуждающе посмотрела на дочь.
- Ты опять побежишь доносить, не так ли?
У Тейлин задрожали губы, искусанные и потрескавшиеся.
- Они могут слышать невысказанное, - хрипло сказала она. - Шелтии и мужчина с востока.
- Не награждай их званием Шелтии, - прошипела Исмения. - Они его не заслуживают.
- Но как мы совершим обряд над Тейро? - завыла Эйриз, свежие слезы побежали по грязным пятнам, высохшим на щеках.
Тейлин больше не могла сдерживать себя и тоже горько заплакала.
- Это все моя вина, - давилась она от рыданий. - Если б я не рассказала ему, что хочет Эрескен... если б я не слушала Аритейн... Я не знаю, почему я их слушала, я не знаю, о чем я думала.
- Тебе льстило их внимание, ты решила, что их благосклонность сулит тебе хорошую партию, богатого мужа и что там еще, чего ты хочешь, но ради чего не готова работать, - отрывисто сказала Исмения. - Мне не нужны силы Шелтии, чтобы знать, о чем ты думаешь, моя девочка. Не проси моего прощения.
Тейлин зарыдала в голос и побежала вверх по лестнице, спотыкаясь на ступенях. Исмения вздохнула и спрятала лицо в сморщенные ладони. Эйриз сидела в немом страдании и, рассеянно наматывая нитку на пальцы, затянула ее так туго, что потекла кровь. Женщина ошеломленно уставилась на красные струйки.
Снаружи, на лестнице, раздались тяжелые шаги, и дверь рекина медленно открылась. Фитиан заглянул в комнату и вошел бочком, скручивая тряпку в руках.
- Я его привел, - сказал он просто, усталость и горе углубили морщины на старом лице.