В котором кое-что Герой сам себе пытается объяснить.
Откровенно говоря, меня не просто удивляло, а даже несколько напрягало то, что люди Бенкендорфа как-то странно игнорировали периодические находки различных граждан, чей жизненный путь пресекался встречей с медной пулей. Не сказать, чтобы я уж очень увлекался разбрасыванием ценных изделий — даже при том, что отдельные индивидуумы прямо-таки напрашивались…
Однако, немного освоившись в среде относительно образованных граждан (то есть провинциальных дворян), я осознал, что далеко не всё, что в этом обществе считается истиной, таковой является. Поэтому не поленился — и заехал к начальнику Тульского отделения жандармерии. Даже не заехал, а зашел — ротмистр Ассеев свое присутствие организовал в Одоеве. Честно при этом пояснив, что следить он собирается именно за мной:
— Никита Алексеевич, штату у меня всего четыре человека, это даже если писаря считать и ночного сторожа, а задач мне Александр Христофорович расписал на две полных роты — так что я уж лучше рядом с вами побуду: вы со скверной воюете куда как успешнее меня, а если в реляциях своих я и отпишу что, вашими людишками исполненное, то и их всенепременно упомянуть не забуду. И мне от генерала лишнее уважение, и им, глядишь, государевы награды достанутся. А вот если для искоренения порока нужда появится в помощи от Державы, так я уже тут буду, под боком…
Я все же подозревал, что его (или Бенкендорфа) больше волнует газетно-театральная деятельность Алёны, но сделал вид, что Ассееву поверил, а тут и повод возник уточнить, насколько он искренен был:
— Борис Петрович, тут до меня слух донесся, что полиции запрет вышел расследовать смертоубийства, ежели была использована медная пуля. А я недоброжелателей немало нажил, и очень не хотел бы, чтобы кто-то под это дело решил с медной пулей побаловаться…
— Это вам тетка моя сказала? — громкости ржания Ассеева позавидовал бы любой конь. — Слыхал я, что дамы в провинции любую чушь из столиц на веру принимают, но вот такое впервые узнал. Да вы не беспокойтесь, враки всё это. Просто… Тут прошлым годом генерала Пестеля в собственном имении как раз медной пулей… приголубили. Из деньги ту пулю свернули, вот всякую мистику и навертели обыватели в пересказах. А убил генерала сынок купца, которого Пестель полтора года в колодках держал, мзду вымогая. Купец давно уж помер, а сын вот только тогда мзду донес. Дело житейское, но все же смертоубийство, полицию во всех губерниях подняли. И тут сынок этот купеческий сам к Александру Христофоровичу приехал, обо всём доложился. После, понятное дело, по всем околоткам циркуляр разослали, мол розыскное дело прекратить, курьерской почтой через жандармерию как раз. А дабы слухов вредных об убиенном генерале не разгонять, в циркуляре написали «розыскное дело об убийстве медной пулей». Сами знаете, я по первоначалу-то у тетки остановился, вот она, что-то о сём услышав, и понесла домысленное ею подругам…
— Так надо бы об этом хоть в газете написать, чтобы лихих людишек не подначивать.
— А вот это как раз не надо. Дело прошлое, но… знаете, сей слух среди чиновников наверняка разошелся, и вроде кто-то уже домыслил, что сами же жандармы казнокрадов таким манером от дел неправедных удвигают. Чушь, конечно — но иные-то и побоятся в казну руки запускать. Больше скажу: уже многие боятся. Посему Александр Христофорович велел слухи эти не подтверждать, но и не опровергать. Неизвестность — она ведь страшит: а вдруг и правда сиё?
Да, я уже был в курсе, что Николай (и Бенкендорф) прилагал немало сил в борьбе с коррупцией. На текущий момент, как сообщил мне Ассеев, в судах находилось более двух тысяч дел по обвинению различных чиновников в казнокрадстве и взяточничестве. А в последний год изрядная часть подследственных внезапно пошла на сотрудничество со следствием, и, мне кажется, в значительной степени это было связано с таинственным запретом на расследование дел с медной пулей…
Собственно, и с покупкой крестьян мне главжандарм помог потому что знал: любые подрядчики наворуют больше чем сделают, так что единственный способ воровства избежать — обойтись своими силами. Да и «собственные силы» нужно в жесткой узде держать, поэтому не мешал мне заниматься воспитательной работой среди мужиков. И даже среди «руководящего состава» всех моих многочисленных предприятий.
В принципе, под это дело можно и иные мои «развлечения» замаскировать, но все же увлекаться не стоит. Да и, по большому счету, с такими подходами жандармерия и сама разберется. А уж если и она проявит недопустимое благодушие… Впрочем, когда проявит, тогда и думать буду, а сейчас у меня иных забот хватает.