- Ну?
- Нету полицейских!
- В город надобно бежать.
Через несколько минут Паша тихонько сказала:
- Куда мне деваться, дядя Кузьма? Мне боязно!
- Сядь на лестницу и сиди! Я - тут!
- С кем ты говоришь? - вдруг тихонько спросил Бурмистров.
- А тебе какое дело?
- Ты бы со мной поговорил...
- Больно нужно! - проворчал Четыхер, но тотчас же строго спросил: Пошто человека убил?
- А я знаю? - как сквозь сон ответил Вавила. - Нечаянно это! Так уж попал он под колесо, ну и... Что мне - он?
Бурмистров завозился на постели, тяжко вздыхая, и тихо предложил:
- Ты бы вынес его за дверь?
- Как же! Ишь ты! - сурово воскликнул Четыхер. - Разве это можно трогать до полиции?
- Шла бы эта полиция, что ли, уж...
- Что, мучит совесть-то?
- Нет! - не сразу ответил Бурмистров. - А так, как-то... Ведь верно, он был не вредный человек...
Огонь свечи затрещал, задрожал и погас.
- Ну, вот тебе ещё, чёрт те, - проворчал Четыхер.
Вавила сел на постели, подобрав под себя ноги, скрестил руки на груди, а пальцами вцепился в плечи свои. Он стучал зубами и покряхтывал.
- Затворить бы дверь...
- Чего? - спросил Четыхер и, не получив ответа, угрюмо молвил: - Ты, гляди, не вздумай бежать али что! Ты сиди смирно!
- Бессмысленный человек, - куда я побегу? Хошь - сам пойду в полицию?
- Ладно! Сиди, знай...
- Ты думаешь - рад я, что всё это случилось? - бормотал Вавила, видимо, боясь молчания. - Зачем Глашка сделала это?
- Озорники вы тут все!
- Погубил я свою жизнь!
Четыхер спокойно отозвался:
- А ты думаешь что? Конечно, погубил!
Снова оба замолчали. Тьма линяла за дверью, в коридоре её уже сменил сероватый сумрак. Нехотя, но громко заскрипели ступени - кто-то медленно поднимался по лестнице.
- Это кто? - спросил Четыхер.
- Охотник! - тихо ответила Паша за дверью.
В двери над головой Четыхера вспыхнуло пламя спички, осветив кривое лицо Артюшки Пистолета, - дворник тяжело приподнялся на ноги и сказал с удовольствием:
- Во-он как, ружьё принёс...
- Я в лес шёл, - объяснил Артюшка, - а Матрёна Пушкарева кричит - иди к нам! Где Вавила?
- Я тут! - отозвался Бурмистров скучным голосом.
- Что, брат?
Вавила заворочался, раздражённо говоря:
- Кузьма, к чему тут темнота? Огня надобно!
В поредевшей тьме было видно, как он взмахивает руками, стоя на коленях посредине кровати.
- Вот, Артюша, достигла меня судьба, через бабу достигла, как и следовало...
- Замолол! - презрительно воскликнул Четыхер. - Пашуха, подь-ка и впрямь, тащи огня! - И деловито объяснил Артюшке: - Одним-то нам и при огне боязно было...
А Бурмистров продолжал, обиженно и поспешно:
- Я ведь знал, что просто с ней не кончишь, - так оно и вышло! А уж Семён, ей-богу, не знаю как попал, он совсем посторонний! Это правильно сказал Кузьма - надо было Глашку убить!
- Ничего я не сказал! - грубо прикрикнул Четыхер, подвигаясь к нему.
- А у ворот?
- Кто слышал? Где свидетели?
- Я слышал! Не-ет, ты погоди...
- Эка, поверят тебе!