— Держи руки там, где я видела их в последний раз, — предупредила Кловис. — При малейшем движении — стреляю. Не делай никаких резких движений. А теперь осторожно вставай, руки положи на стол. Соблюдай предельную осторожность во всех действиях, мистер Крафт. Я не хочу убивать тебя в кабинете. Будет много шума, Да и объясняйся потом, но я выстрелю, если ты вынудишь меня.
Из предварительного устного отчета о результатах вскрытия тела Дзулы Перуджи:
«Синяк на руке свидетельствует о подкожной инъекции. Пока мы не можем сказать, что именно было введено в организм Перуджи; экспертиза еще не завершена. Другие следы, видимые на трупе, говорят о том, что мы на своем жаргоне называем „смертью в мотеле“. Такое случаются с мужчинами после тридцати пяти лет, когда смерть наступает при подобных обстоятельствах. Непосредственной причиной смерти, скорее всего, явилась острая сердечная недостаточность. Так это или нет, станет ясно после завершения вскрытия. Более детальный отчет будет представлен позже. Другие признаки указывают на то, что субъект вступал в половой контакт незадолго перед смертью — можно предположить, что не более как за четыре часа. Да, не более! Ситуация понятна: пожилой мужчина, молодая женщина, если исходить из вашего сообщения, и слишком много секса. Все согласуется с таким диагнозом. Иными словами, он затрахался до смерти».
— Мистер Джанверт, нам кое-что надо обсудить, — сказал Хельстром и наклонился в сторону Джанверта.
Тот, покончив с ленчем, сидел, опираясь правым локтем на стол и положив подбородок на руку. Он совсем забыл, где находится, размышляя над создавшейся ситуацией: соседи, Агентство, звонок шефа, это назначение, прежние страхи… У него сохранялось смутное ощущение, что не следует терять бдительности и, наверное, нужно внимательно следить за Хельстромом и этой молодой женщиной, но все представлялось делом, не стоящим усилий.
— Пора обсудить наши общие проблемы, — сказал Хельстром.
Джанверт кивнул, не поднимая головы, и хмыкнул, когда подбородок чуть не соскользнул с руки. Обсудить проблемы. Разумеется.
Что-нибудь насчет простой деревенской жизни и превосходного ленча. Эти замечательные люди, сидевшие рядом с ним за столом, — где-то тут лежала настоящая причина того прекрасного настроения, в котором он сейчас пребывал. Эдди слишком долго старался не поддаваться обаянию Хельстрома. Наверное, не стоит пока еще полностью ему доверять, зато можно испытывать симпатию. Симпатия и доверие — это разные вещи. Хельстром не причастен к гибельной ловушке, в которую угодил человек по имени Карлос Депо. Наблюдая за переменой в настрое гостя, Хельстром думал: «Он реагирует, как и ожидалось. Доза была довольно большой. Организм Джанверта усваивает химические препараты. Очень скоро каждый работник Улья станет считать его своим. И наоборот — Джанверт почувствует свое единство с работниками Улья. Его половое влечение подавлено, как и способность критически мыслить. Если произойдет химическая метаморфоза, то он станет совсем ручным».
Хельстром знаком показал Мимеке проследить за этим процессом.
Она улыбнулась. Запах Джанверта уже не внушал отвращения.
«Это Ферма», — подумал Джанверт и, не двигаясь, скосил взгляд в сторону окна. Прекрасный полдень казался теплым и манящим.
Он и Кловис часто мечтали о таких местах. «Наш собственный уголок, лучше всего — старая ферма. Будем что-нибудь выращивать, держать скот. Наши дети будут нам помогать, когда мы состаримся». Вот о чем они мечтали перед тем, как заняться любовью. Горечь недостижимости мечты делала настоящее еще более приятным.
— Вы уже готовы к обсуждению? — спросил Хельстром.
«Ну да, обсудить», — мысленно повторил Джанверт и ответил:
— Конечно.
Он выглядел несколько встревоженным, но Хельстром заметил, как изменился его тон.
Химические препараты вступили в действие. Замечательно, но в удаче таилась и некая опасность, потому что теперь Джанверт мог беспрепятственно заглядывать в любой уголок Улья. Ни один работник не остановит его и не отведет к ближайшему чану. Зато и Джанверт теперь не сможет ничего утаить ни от Хельстрома, ни от любого офицера Службы Безопасности.
Оставалось только проверить, насколько успешно станут воздействовать препараты на чужака.
— Ваши законники что-то опаздывают, — заметил Хельстром. — Может, стоит позвонить и узнать, в чем дело?
«Опаздывают? — Джанверт посмотрел на часы, висевшие за спиной Хельстрома. — Уже почти два часа дня. Как быстро промелькнуло время! Кажется, он болтал о чем-то с Хельстромом и с этой женщиной… Как же ее зовут, а, Фэнси. Клевая бабенка! Но кто-то опаздывает».
— Вы уверены, что не ошиблись насчет ФБР и остальных? — спросил Хельстром. — Они едут сюда?
— Не думаю, что я ошибся, — ответил Джанверт.
В его голосе звучала печаль, которая вызвала гнев и приток адреналина. В этом деле нельзя допускать ошибок. Господи, что за мерзкое дело! И все потому, что он наткнулся на те проклятые Документы! Нет — то была просто наживка. Он угодил в куда более изощренную ловушку. Эдди Джанверт обречен принимать все, что требовало от него Агентство. Не нужно было с ним связываться с самого начала. Но тогда он вряд ли встретил бы Кловис. Милую Кловис. Куда более привлекательную, чем эта Фэнси, сидевшая сейчас рядом с ним. Он чувствовал, что между этими женщинами существуют и другие отличия, но мысль ускользала. Агентство… Агентство… Агентство… Агентство. Мерзкое дело. Он ощущал тайное присутствие ухмыляющихся тайных руководителей, чье влияние пронизывало Агентство. Да! Агентство — дерьмо!
— Мне только что пришло в голову, — начал Хельстром, — что при других обстоятельствах мы могли бы стать друзьями.
Друзьями! Джанверт кивнул, и его голова едва не съехала с ладони. Они были друзьями. Этот Хельстром — замечательный парень. Угостил отличным ленчем. И сколько уважения он выказал до того, как они сели за стол.
Идея дружить с Хельстромом слегка уменьшила беспокойство Джанверта. Он начал анализировать свои чувства. Да… Перуджи! Вот оно что — Перуджи! Старина Перуджи сказал что-то важное… Да-а, ну, вспоминай же! Тот сказал, что Хельстром и его друзья сделали ему какой-то укол. Точно — укол! И укол обратил его в сексуально озабоченного жеребца. Перуджи говорил об этом. Восемнадцать раз за ночь. Джанверт весело улыбнулся. Если подумать, весьма дружеское участие. Куда более дружеское, чем в этом чертовом Агентстве, где за тобой следят, словно кошки, и вынюхивают, с кем ты сошелся, — вот как они с Кловис, — а потом используют информацию против тебя. Так действует Агентство. Если подумать, дружить с Хельстромом вполне естественно. Это чертово Агентство уже сидит у него в печенках! Подождите, он еще расскажет Кловис об этом. Восемнадцать раз за ночь — весьма дружеское участие.
По знаку Хельстрома Мимека коснулась руки Джанверта. Какая миленькая дружеская ручка!
— Я тоже так думаю, — сказала она. — Мы обязательно подружимся.
Джанверт судорожно выпрямился и похлопал ее ладонь, лежавшую на его руке. То же дружеское участие. Вновь. Ему показалось, что он может доверять этой паре. Разве их участие не искренне? А почему бы и нет? Они не могли чего-нибудь подложить в его тарелку. Странная мысль. В его тарелку… Он вспомнил, как забрал ее у Хельстрома. Хельстрому пришлось попросить другую порцию. Это тоже дружеское участие. Нельзя скрыть в таких простых действиях недружественные намерения. Не так ли?
Он внимательно посмотрел на женщину, сидевшую рядом с ним, вяло удивляясь, почему замедлилось течение мыслей. Перуджи! Подсыпать что-нибудь в пищу — это невозможно. Как и не было никаких уколов. Он не сводил глаз с женщины и сам удивлялся — почему. Секс. Он не желал эту миниатюрную женщину с теплыми руками и трогательными глазами. Возможно, Перуджи ошибся. Что, если он лгал? Этот недружелюбный ублюдок способен на все.
Возможно, все объясняется очень просто, сказал себе Джанверт. Что у него есть против Хельстрома, кроме утверждений Агентства, что этот бедняга виновен? Он даже не знал, в чем состоит этот «Проект 40». Да… было что-то… с документами. «Проект 40». Но ведь это проект Хельстрома. В нем не должно быть ничего опасного. А чертово Агентство грубо заставляет тебя подчиняться приказам.
Внезапно Джанверт захотел подвигаться. Он оттолкнул стул назад и упал бы, но женщина помогла ему удержать равновесие. Он похлопал ее по руке. Окно. Надо выглянуть из окна. Слегка пошатываясь, Джанверт прошел вдоль стола к подоконнику. Небольшой отрезок ручья с незаметным глазу течением. Слабый полуденный ветерок покачивал тени деревьев на поверхности воды, создавая иллюзию движения. Тишина, воцарившаяся в гостиной, поддерживала эту иллюзию. Лениво он подумал, что его чувства воспринимают реальность как-то… неточно. Такой дружеский вид и дружеское место. Здесь было движение.
Откуда же взялось это маленькое, затаившееся глубоко внутри беспокойство? Единственный раздражающий фактор в этой ситуации.
Ситуации? Какой ситуации?
Джанверт покачал головой из стороны в сторону, словно раненое животное. Все так дьявольски запутано!
Откинувшись на спинку стула, Хельстром помрачнел. Химические препараты действовали на Джанверта не совсем так, как на работников Улья, которые оставались генетически достаточно близкими к чужакам, и с ними можно спариваться. Разделение произошло всего триста лет назад. Биохимическое родство не удивляло. По правде говоря, оно ожидалось. Однако Джанверт не проявлял особого дружелюбия. Казалось, он ведет внутреннюю борьбу. Выходит, препараты если и подействовали, то не до конца. Впрочем, этого и следовало ожидать. Человек — это нечто большее, чем просто плоть из мяса и костей. Что-то в недоступном тайнике сознания Джанверта продолжало хранить мысль об угрозе.
Мимека проводила Джанверта к окну и теперь стояла у него за спиной.
— Мы не желаем вам ничего плохого, — прошептала она.
Он кивнул. Конечно, они не хотят причинить ему вреда. Что за вздорная мысль?! Джанверт сунул руку в карман пиджака и нащупал оружие. Он узнал его. Пистолет был отнюдь не дружеской вещью.
— Почему бы нам не стать друзьями? — спросила Мимека.
Слезы наполнили глаза Джанверта и медленно потекли по щекам. Было так печально. Пистолет, эта Ферма, Кловис, Агентство, Перуджи — все. Так печально. Он вытащил пистолет из кармана, повернулся со слезами на лице к Мимеке и протянул ей оружие. Она взяла пистолет с какой-то неуклюжестью: ведь это было одно из ужасных, рвущих плоть орудий чужаков.
— Выброси его, — прошептал Джанверт. — Пожалуйста, выброси эту проклятую вещь.
Из новостей.
Вашингтонская линия, округ Колумбия:
«…и отмечено, что смерть Альтмана не была первым случаем самоубийства чиновника, занимавшего такой высокий пост в правительстве. Вашингтонские обозреватели сразу же вспомнили 22 мая 1949 года, когда министр обороны Джеймс Форрестол выпрыгнул из окна больницы, что привело в шок его семью и медицинский персонал. Смерть Альтмана оживила постоянно муссировавшийся слух о том, что в действительности он являлся шефом секретного и высокоорганизованного агентства, действовавшего под прикрытием правительства. Один из близких помощников Альтмана, Джозеф Мерривейл, с гневом опроверг подобные слухи, заявив: „Неужели эта грязная сплетня все еще кого-то интересует?“».
«Как бы там ни было, но этот день, несмотря на все утренние тревоги, оказался весьма успешным», — сказал сам себе Хельстром. Он находился на командном посту в сарае, глядя через прикрытые жалюзи северного окна. Там, вдалеке, поднимали пыль какие-то машины, но в этот момент он не чувствовал угрозы со стороны чужаков. Сообщения из Вашингтона и Фостервилля говорили о смягчении давления.
Джанверт ответил на все вопросы с минимальной уклончивостью. Сравнивая его ответы с результатами предыдущих допросов, Хельстром помрачнел. Зря столько мучились предыдущие пленники. Когда думаешь об этом, нынешний метод кажется таким очевидным. Фэнси действительно оказала Улью большую услугу.
Салдо подошел с кошачьей грацией и произнес:
— С шестого поста сообщают, что пыль поднята тремя тяжелыми грузовиками, которые двигаются в нашу сторону по нижней дороге.