- Кто? Ты нормально сказать можешь?
- Юнкерсы!
- Какие 'юнкерсы'? - не сообразила Светка.
- Вон те! - Костя ткнул в небо.
Сквозь листву уже можно было различить силуэты налетающих самолетов. Четыре машины на небольшой высоте пролетели над лесом и ушли на восток. Характерно изломанные крылья, могучие 'лапы' шасси под брюхом....
Только когда рев двигателей растаял окончательно, Костя отпустил возмущенную девушку и вылез из-под дерева.
- Может, ты всё-таки объяснишь, зачем меня надо было вот так вот тащить под дерево? - ледяным тоном спросила она. - А там ничего со мной не делать?!
Йети опустился на землю. И тихо сказал, не заметив второй части вопроса:
- Мы в сороковых. Точнее - сорок первый год. Еще точнее - лето. И мы в Белоруссии.
- Кто они? - Светка ткнула лапой в небо. - И почему думаешь, что в Белоруссии?
- Немцы. Те, которые фашисты, - устало разъяснил Костя. - Самолеты ихние. А что Белоруссия... Я уже воевал на этой войне. И на этой земле.
Неизвестно где. Неизвестно когда
Арт сидел на камне в глубине пещеры и гладил по голове облезлого крысеныша. Когда зверек только появился, Вилкат попытался поймать с недостойной великого писателя целью, очень уж хотелось кушать. Но юркое животное ускользало буквально между пальцев. Однако со временем родственные души поняли друг друга...
- Я же человек, - объяснял Арт крысе, - у меня есть права!
- Есть, - соглашался собеседник. - Только Ргых об этом не догадывается.
- Не догадывается! - вздыхал правозащитник. - Грубое животное! Тиран! Его бы в суд в Страсбурге...
- Подашь, - утешал зверек, - построишь Страсбург и подашь...
- Это же когда еще будет, - огорчался Вилкат.
- Лет десять, - прогнозировал крысеныш. - Тысяч. Или миллионов...
***
Ргых посмотрел на приманку, сидевшую в туалетном углу и гладящую рукой пустоту. С каждым днем недокроманьонец вел себя всё более странно. Может, лучше его съесть, пока совсем не испортился? Или не надо, добыча идет на него всё лучше и лучше...
27 июня 1941 года. Белоруссия
- Не понимаю! - Светка упрямо помотала головой и снова уперла взгляд в мрачного Костю. - Зачем нам это надо?! Мы кто? Йети! А кто воюет? Люди воюют! Кто они нам? Устроили себе войну, вот и пусть и воюют, сколько хочется! Мы же совсем другие! Зачем нам вмешиваться в их разборки. Когда у нас, в Тольятти, подростки дрались, я никогда не вмешивалась! Сами разберутся! А тут даже не подростки. Они рядом с нами - обезьяны! Даже мысли читать не умеют! Бандерлоги!!!
- Зазналась? - жестко спросил Костя.
- Я не зазналась! - смутилась Светка. - Только ведь, я от людей никогда ничего хорошего не видела. Девки все завидуют поголовно, а мужикам только одно надо!
- А родители что? - уточнил Костя, зная, впрочем, ответ...
- Родители - хулители! - огрызнулась разозлившаяся Светка. - Отца я и не знала никогда! А мать на нас с Танькой давно болт забила. Толстый и большой! Она же успешная женщина, бизнес-леди, кресло в Думе купила. 'Девочки, вы должны быть примером и не позорить свою мать!', - передразнила она. - Не, без базара, хаты она нам подогнала, бабла у нее было немерено, отслюнявила дочкам по однушке, чтобы глаза не мозолили. Все завидовали. А нам мама нужна, а не хата своя! Пока бабушка живая была - хоть иногда общались... Только это проехали давно, я толком и не помню...
- А тренеры?
- А что тренеры?! Каждый новый начинает с того, что пытается втолковывать, будто для хорошей формы надо обязательно трахаться! С ним, естественно! Мол, иначе на высший уровень не подняться! Еще и удивлялись, когда по яйцам получали! На себя бы посмотрели, уроды! Я не нанималась под каждого старпера ложиться! Ты думаешь, тренерам мы нужны? Им места нужны! Знаешь, сколько в нас химии закачивают? И не знай, закачаешься и по ночам спать не сможешь! А потом девки из спорта уходят: тридцати нет, а уже развалины. Через год растолстеют вдвое, болезней пучок. Если родить сможет - за счастье! На хрена кормить было? Нам же это играть не помогает! А чтобы восстановилась быстрее! И назавтра снова на площадку...
Светка резко замолчала, попыталась сплюнуть сквозь клыки. Не получилось. До смерти вовсю плевалась, а в новом теле - фигушки. То ли слюны у йети меньше, то ли пасть для такого не приспособлена. Неудача разозлила девушку еще больше.
- Короче, не за что людей жалеть. И воевать за них не надо!
Костя молчал. Потом тихо произнес.
- Ну, пойми же, девонька, там наши гибнут...
- Не наши! - коротко бросила Светка. - Люди - не наши! Как ты думаешь, что сделают эти 'наши', если нас поймают? Дадут жить спокойно? Как же! В зоопарк засунут!
- Может, и в лабораторию...
- Думаешь, лучше когда разрежут? Посмотреть, что внутри! Ученые - они такие!
- Нет. Не лучше.
- А чего ты тогда? Какое нам до них дело? Пусть сами разбираются! Не хочу!
- Ну, как хочешь. Я не могу стоять в сторонке. И не буду! - Костя отвернулся.
Светка шумно вдохнула воздух и вдруг вцепилась в собеседника обеими руками!
- Не надо! Я тебя прошу, не надо! Нас же всего двое, что мы изменим? Они же стреляют, Костенька! Пулями! Они же тебя убьют, а я одна останусь! У меня никого нет, кроме тебя! Что я одна делать буду?! Я не хочу одна! Здесь же ничего не решается, немцев же американцы победили в сорок пятом, когда на Берлин атомную бомбу сбросили!
Костя резко отстранился.
- С чего ты это взяла?
- Что?
- Глупости эти. Про американцев, про атомную бомбу.