Гайял бросился к двери. Приплясывая и колеблясь, в зал вплыл сонм духов, сквозь открытую дверь виднелась все та же гигантская голова. Она все больше и больше выпячивалась, точно протискивалась сквозь стену. Показались громадные уши, потом часть бычьей шеи, обросшей извивающимися пурпурными волосами. Стена пошла трещинами, просела, начала разваливаться. Сквозь пролом просунулась исполинская ладонь, затем рука целиком.
Ширл закричала. Гайял, бледный и дрожащий, захлопнул дверь перед носом ближайшего призрака. Дух начал просачиваться сквозь стену медленно, постепенно, один полупрозрачный клочок за другим.
Гайял кинулся к пульту. Лампочка и не думала загораться.
— Магией жезла управляет только сознание Керлина, — выдохнул он. — Это понятно. — Он в отчаянии сверлил взглядом лампочку. — Давай же, давай, зажигайся…
Дух просочился сквозь стену и заклубился у двери.
— Давай, лампочка, зажигайся…
Лампочка зажглась. Гайял с пронзительным криком вернул переключатели в нейтральное положение, снял колпак со старца.
Керлин Хранитель сидел и смотрел на юношу. За спиной из воздуха вылепился дух, высокая фигура в белых одеяниях, с темными провалами глаз. Керлин Хранитель все так же сидел и смотрел. Призрак пошевельнулся, выпростал руку, похожую на птичью лапку, с зажатым в ней комком какого-то темного вещества. Дух бросил комок на пол, и тот разлетелся облачком черной пыли. Пылинки начали разрастаться, превратились в полчища копошащихся насекомых. Они устремились вперед, увеличиваясь в размерах, пока не приняли облик сметающих все на своем пути тварей с обезьяньими головами. Керлин Хранитель пошевелился.
— Жезл! — произнес он величественно.
В руке его возник магический жезл, изрыгнул оранжевый сгусток, рассыпавшийся в красную пыль. Облачко окутало несущуюся вперед орду, и каждая пылинка обернулась красным скорпионом. Разгорелась лютая битва, тоненькие вскрики и пронзительный стрекот огласили зал.
Обезьяноголовые были разбиты, уничтожены. Дух вздохнул, снова выпростал свою руку-лапку. Но жезл испустил сноп ярчайшего света, и призрак растаял в воздухе.
— Керлин! — вскричал Гайял. — Демон прорывается в галерею!
Старец распахнул дверь, вступил в зал.
— Жезл! — повелел он. — Исполни мою последнюю волю.
— Не надо, Керлин, не пускай в ход магию, — пророкотал демон. — Я думал, ты без сознания. Но сейчас удаляюсь.
Содрогаясь и колыхаясь, он принялся втягиваться обратно в пролом, пока сквозь брешь в стене снова не стал виднеться только лишь его лик.
— Жезл, — приказал старец, — будь начеку.
Жезл исчез.
Керлин обернулся и поглядел на Гайяла с Ширл.
— Настала пора множества слов, ибо я умираю. Я умираю, а музей остается без присмотра. Посему давайте не будем терять времени…
На нетвердых ногах старец двинулся к порталу, который разъехался при его приближении. Гайял с Ширл, ожидавшие какого-нибудь подвоха со стороны Керлина, нерешительно замялись.
— Идемте, идемте, — нетерпеливо позвал Керлин. — Силы мои иссякают. Вы принесли с собой мою гибель.
Гайял медленно двинулся вперед, Ширл держалась позади. Подобающий ответ на упрек никак не приходил ему в голову, все слова казались неубедительными.
Керлин со скупой ухмылкой оглядел молодых людей.
— Отбросьте опасения и поспешите, задача, которую необходимо исполнить за оставшееся в моем распоряжении время, сродни попытке переписать фолианты Каэ при помощи капли чернил. Я угасаю, сердце мое трепещет все слабее и слабее, взор меркнет…
Он взмахнул бессильной рукой, развернулся и повел молодых людей в укромную комнатку, где упал в большое кресло. Бросая опасливые взгляды на дверь, Гайял с Ширл устроились на мягком диване.
— Вас пугают белые видения? — слабо усмехнулся Керлин. — Пустое, ибо вход в галерею им преграждает жезл, который пресекает все их поползновения. Лишь когда я лишусь сознания или испущу дух, он утратит свою силу. Вы должны знать, — добавил он с чуть большей живостью, — энергия и движущая сила проистекает не из моего мозга, а из центрального потенциума музея, который неисчерпаем, я лишь направляю жезл и руковожу им.
— Но этот демон… кто он? Отчего смотрит сквозь дыру в стене?
Лицо Керлина стало суровым.
— Его зовут Бликдак, он — правящее божество царства демонов, Джелдреда. Брешь в стене проделал, намереваясь завладеть хранящейся в музее мудростью, но я воспрепятствовал ему. С тех самых пор он сидит в этой дыре и дожидается, когда я умру. Тогда он сможет поживиться познаниями на погибель человечества.
— Но почему нельзя изгнать демона отсюда, а дыру уничтожить?
Керлин Хранитель покачал головой.
— Огонь и неистовые силы, подвластные мне, не действуют в атмосфере царства демонов, где материя и форма имеют совершенно иную природу. Сейчас его окружает среда собственного мира, в которой ему ничто не угрожает. Когда же он отваживается проникнуть в музей дальше, энергия Земли прекращает действие законов Джелдреда и я могу пустить против него в ход призматический жар потенциума… Но довольно, не будем больше о Бликдаке. Кто вы такие, что привело вас сюда и что нового в Торсинголе?
— От Торсингола не осталось даже воспоминаний, — запнувшись, отвечал Гайял. — Там, наверху, нет ничего, кроме чахлой тундры и захудалого городка сапонидов. Я — уроженец южных земель, преодолел многие мили, чтобы побеседовать с вами и наполнить свой разум знанием. Эта девушка — Ширл — из народа сапонидов, жертва древнего обычая, который велит отсылать красивых девушек и юношей в музей по воле призраков Бликдака.
— О, — прошептал Керлин, — неужто я был так рассеян? Мне смутно припоминаются какие-то юные видения, которыми Бликдак тешил себя, чтобы скрасить утомительное ожидание… Эти воспоминания мелькают в моем мозгу, точно мухи-поденки мимо стеклянной двери… Я не обращал на них внимания, считая порождением его собственного сознания, плодом его воображения…
Ширл изумленно пожала плечами.
— Но зачем? К чему ему человеческие юноши и девушки?
— Девочка, — устало сказал Керлин, — ты — сама свежесть и очарование, даже помыслить не можешь, каковы чудовищные наклонности повелителя демонов Бликдака. Эти юноши и девушки служат ему игрушками, на которых он упражняется в разнообразных совокуплениях, сношениях, соитиях, извращениях, садистских и омерзительных утехах, шутках, а под конец замучивает до смерти. После он посылает очередного духа с требованием новых юношей и девушек.
— Вот какая участь была мне уготована, — прошептала Ширл.
— Не понимаю, — недоуменно проговорил Гайял. — Подобные деяния, по моему убеждению, типично человеческие пороки. Они антропоидны в силу самой природы функционирующих желез и органов. Но поскольку Бликдак — демон…
— Только взгляни на него! — возразил Керлин. — На его черты, организм. Он — не кто иной, как антропоид, и таково же его происхождение, как и всех демонов, фритов и крылатых тварей с горящими глазами, которыми кишит доживающая последние свои дни Земля. Бликдак, как и все остальные, порождение человеческого духа. Липкая испарина, смрад и зловоние, нечистоты и испражнения, бесчеловечные утехи, надругательства и содомия, бесчисленные скабрезности, которые пронизали человечество, превратились в неохватную опухоль. Так обрел свое рождение Бликдак, и вот он перед нами. Вы видели, как он по собственному желанию принимает любые формы, таким образом он и предается своим забавам. Впрочем, ни слова больше о Бликдаке. Я умираю, умираю!
Он обмяк в своем кресле, грудь его ходила ходуном.
— Взгляните на меня! Мой взор затуманивается и гаснет. Дыхание слабое, словно у птички, кости — точно сердцевина старой лозы. Я прожил несчетное число лет, в своем безумии не замечая бега времени. А где нет осознания, нети соматических последствий. Теперь я вспоминаю минувшие годы и века, тысячелетия, эпохи — все они точно мимолетный взгляд. Исцелив мое безумие, вы убили меня.
Ширл захлопала глазами, отшатнулась.
— Но когда вы умрете? Что будет тогда? Бликдак…
— В Музее человечества нет изгоняющих заклятий, необходимых для того, чтобы уничтожить демона? — удивленно воскликнул Гайял.
— Бликдака нужно извести, — сказал Керлин. — Тогда я умру с миром, а вы возьмете на себя заботу о музее. — Он провел языком по бескровным губам. — Древний закон гласит: для того чтобы уничтожить какое-либо существо, необходимо определить его природу. Словом, прежде чем мы сможем развеять Бликдака, придется установить его элементарный состав.
Его стекленеющие глаза впились в Гайяла.
— Ваши слова, бесспорно, справедливы, — признал Гайял, — но как этого добиться? Бликдак ни за что не позволит провести подобное исследование.