Мы вышли на лестницу. Я тихо сказал:
– До свиданья.
– Не уноси лампу, пока мы спускаемся, – попросил женщину Джафар, – а то совсем темно.
– Я вас провожу.
– Ты не оставляй тетушку одну, – вмешался я.
– Она еще спит.
Джафар подтолкнул меня. Во дворе он остановился:
– Завтра поутру вернусь.
– Милости просим, – ответила женщина. Мы вышли на улицу. Ярко светила луна.
По дороге Джафар молчал. Я пересказал, что говорила мне та женщина, но он не проронил ни слова. Я посмотрел на небо. Было полнолуние.
– Джафар, погляди!
Он шел, не поднимая головы, и молчал.
– Джафар, случилось что?
– Все в порядке.
– Да нет, я же вижу.
– Что это ты видишь?
– У тебя лицо странное какое-то. И разговаривать не хочешь.
– А что проку говорить? Дядюшка умер.
– Что?…
– Умер, и точка. Ясно?
– Как так умер?
– Какое уж тут как, умер – и все. Еще не веря, я спросил:
– А когда?
– Не знаю.
– Кто тебе сказал?
– Никто, я сам видел. Он там, в чулане лежит.
Я повторил:
– В чулане?! Джафар кивнул.
– И ты промолчал?!
– А что было говорить? Незачем.
– Нет, ты, наверно, в шутку только… Он горько усмехнулся:
– В шутку, сынок, не умирают. Умер, умер Мешхеди.
Я задумался.
– А почему он в чулане?
– Ты же сам мне свой разговор с хозяйской дочкой пересказал. Так что теперь все понятно.
– Давай вернемся, – потребовал я.
– Для чего? Я тебя специально оттуда увел.
– А тетушка как же?
– Она тоже умерла. Я рассердился.
– Ну уж теперь ты врешь!
– Разве про такое врут? Умерла или вот-вот умрет.
– Джафар, пошли обратно! – твердо сказал я.
– Да мы уже почти дома.
Когда Джафар, сообщив маме главное, стал рассказывать подробности, и до меня наконец дошло, что все это правда. Джафар сказал, что пойдет за чтецом Корана, отведет его к покойнику нынче же вечером, а уж наутро отправится по остальным делам.
– День на исходе, – вмешалась Зарин, – а завтра выходной, никого не найдешь, ступай лучше сразу.
– Он же, бедный, не евши, – возразила бабушка. – Коран Богу-то и без чтеца известен, а покойника этим не оживишь, прости, Господи.
Я ушел к себе, забрался в постель, лежал и не мог заснуть. Я не испытывал ни усталости, ни страха. В голове не было ни одной мысли, только перед глазами неотступно стояла круглая сияющая луна. Ушел Джафар, вернулся откуда-то отец, потом весь дом погрузился в сон, все звуки стихли, за окнами была кромешная полуночная тьма. Тогда луна погасла, и я забылся сном.
Наутро отец позвонил, чтобы в дом Мешхеди Асгара послали гроб, и я услышал, как он изумленно переспросил: «Уверен? В чем?» Потом, через минуту, сказал: «Возможно, это было в другом месте». После этого он добавил, что покойник не женщина, а мужчина… «Ну что я могу поделать, что адрес один и тот же? Пусть вчерашняя не умерла, но этот-то умер…» Он еще немного послушал и резко произнес: «Ну уж это вы, уважаемый, сами виноваты. Могли бы толком выяснить, как зовут». Снова последовало недолгое молчание. «В любом случае, я не из управления культуры… ну хорошо, пусть школа. Не из управления культуры и не из школы, – закричал отец. – К тому же сегодня пятница, все закрыто. Поверьте, покойный не был ни швейцаром, ни учителем, ни учеником, ни директором. Он и грамоты-то не знал. И он 286
был мужского пола, старик, а не старуха. Он абсолютно точно покойник. Во всяком случае, он умер, и вы, дражайший, не затягивайте там. Всего хорошего. Хлоп! Отец повесил трубку.