– Ну и времена! Даже гробовщиков приходится упрашивать. Раньше пары слов было достаточно, а нынче они, видите ли, желают досконально знать, кого хоронят. Вконец обнаглели, мерзавцы!
– Они придут с гробом, а там тетушка, испугается еще. Может, мне пойти побыть с ней? – предложил я.
На этот раз никто не умилился моей отзывчивости. Только отец молча и злобно посмотрел на меня.
– Что с ней теперь будет?
Мой вопрос прозвучал упреком – про тетушку как-то забыли. Все молчали. Потом отец с горечью произнес:
– Сейчас надо об умершем позаботиться. Там посмотрим…
Он на минуту задумался и добавил:
– Еще этот Аббас, скотина такая! До чего ж народ лживый пошел! Клялся, что передаст деньги дядюшке, а сам прикарманил, не вернешь теперь. Кстати, он ведь в управлении финансов работает, а в похоронной конторе упомянули какого-то учителя…
Отец не договорил и ушел к себе в комнату.
– Надо было с Джафаром пойти, – вздохнул я. – Мне бы только взглянуть на него…
Я сказал это и вдруг испугался.
– Зачем тебе, – прошептала Зарин, – он же мертвый.
– Он весь вечер за стенкой, в чулане, пролежал… Помнишь, тогда давно, его током ударило? Я его с тех пор больше не видел.
К горлу подступил комок. Я выбежал из комнаты и стал слоняться по двору. Отец вскоре куда-то ушел.
Около полудня я стоял на тротуаре у дверей нашего дома и смотрел, как соседские мальчишки играют в чижа. Вдалеке появился Джафар. Он держал в руке детскую вертушку на длинной палке, и разноцветные пропеллеры крутились у него над плечом. В другой руке у него была корзина с покупками. Я вернулся во двор. Мне хотелось узнать про похороны, но спрашивать самому было страшно.
Во дворе Симин с Мехри что-то вязали. Мама стояла на пороге своей комнаты. Бабушка и тетка сидели в залитой солнцем столовой, сквозь распахнутые двери видно было, как бабушка перебирает четки, а тетка чистит рис. Я поднялся по лестнице и уселся на солнце. Рогайе с шумом мела пол. Из женщин не хватало только Зарин. Джафар вошел во двор.
Увидев его, мама тут же спросила:
– Что так долго, Джафар?
– Обмывалыцик запоздал. С утра в баню подался, сегодня же пятница.
– Джафар, а это тебе зачем? – подбежала Симин.
– Это? Да увидал по дороге, приглянулась вещица, вот купил для Мастуре.
Джафар говорил о своей дочке.
– Девочки в такое не играют.
– Ну так что ж, красивая штука, мне самому понравилась.
Подошла Мехрангиз, взяла у него игрушку, тряхнула. Пропеллеры закружились.
– А других цветов были? – поинтересовалась она.
– Да пустяковина это, из обычной бумаги, – отмахнулся Джафар.
Мне очень хотелось спросить, как там тетушка. Мехри повторила:
– Ну так были?
– У торговца их целая охапка, только ерунда это.
– А что ж ты нам не купил? Мы тоже хотим.
– Мехри-ханум, она только для малышей годится, для мальчиков.
– Ну и пусть, все равно пойди купи!
– Идти-то далеко. Это на другом конце города. Знаешь ведь, куда я ходил.
– Да смилуется над покойником Господь, – пробормотала бабушка.
Мехри не унималась:
– Обязательно купи!
– Когда в следующий раз пойду, – негромко сказал Джафар.
Пиче – черная волосяная сетка, скрывающая лицо мусульманки.
Тростниковыми циновками в небогатых мечетях покрывают места, отведенные для ночлега или ночных молений
Имеется в виду поэма «Маснавийе манави» (Поэма о скрытом смысле) Джалаладдина Руми, отрывки из которой распевают странствующие суфии – дервиши.
Хадж – паломничество в Мекку, совершив которое мусульманин получает титул «хаджи».
Гадир – праздник по случаю провозглашения Али преемником Мухаммада.
Кашкайцы – кочевое племя в Фарсе.
Хасан и Хусейн – мученически убитые сыновья халифа Али, культ которых свято чтят шииты.
Имеется в виду кандидат в депутаты меджлиса, нижней палаты иранского парламента.
Фалака – большая круглая площадь.
Имеется в виду плитка прессованной глины, взятой из земли священного города Кербелы.
Имеются в виду древние иранские сказания, изложенные в знаменитом эпосе Фирдоуси «Шахнаме».