- Нет, не было.
- Ой, девочки, знаете что? Надо Аню Беликову спросить, она, по-моему... - И, понизив голос, брюнетка принялась шептать что-то баскетболистке.
Г л а в а ш е с т а я
"Я - ЗЕМЛЯНИН"
Я посмотрел в ту сторону, куда он
показывал, и увидел гигантских косматых
чудовищ. По сравнению с ними волны, на
которых я катался сегодня, казались просто
рябью.
Д. Л о н д о н. Путешествие на "Снарке"
Институтские коридоры! Потемневший от времени, скрипучий паркет, гул голосов и всплески смеха, клубы табачного дыма, причудливыми туманностями завивающиеся вокруг строгих коридорных лампочек.
Раннее утро. Шумными стайками тут и там собираются эмэнэсы - младшие научные сотрудники, взбудораженные вчерашним футболом, до краев наполненные положительными эмоциями. И уже несутся выкрики, экспансивные, но незлобивые: "Сапог! Куда ты смотрел? Не был Бурчевский в офсайте, когда Тимофей отыграл ему..." Ссорятся, дерзко блестя очками, Марк и Аркаша, но ссора эта, как вы понимаете, пустяковая: спустя пять минут они дружно пройдут к своим столам.
Младшие научные сотрудницы прогуливаются, взявшись под руку. О чем они говорят? Трудно уловить: говорят они все сразу, одновременно, то и дело понижая голоса до шепота. Все же по случайным обрывкам фраз можно понять, что речь идет о товарах массового потребления и устройстве детей в детские садики, о кастрюле-скороварке и об отсутствующих в данную минуту приятельницах.
Затем в коридоре появляются старшие научные сотрудники. Завидев их, эмэнэсы, подобно матросам, застигнутым сигналом боевой тревоги, разбегаются по своим постам, то бишь отделам и лабораториям. Старшие немного задерживаются в коридоре, чтобы обменяться мнениями о назначениях и перемещениях, о публикациях и диссертациях. Немножко футбола, один-два анекдота - и с последними трелями звонка старшие скрываются за дверями своих кабинетов.
Коридоры пустеют: с восьми до двенадцати - период, именуемый "творческим временем". В этот период в институт не допускаются посетители, нельзя ходить из комнаты в комнату. И все же... все же посетители понастырнее проникают в институт. И все равно по коридорам ходят, потому что невозможно втиснуть в жесткие рамки распорядка функции живых организмов. Бродят отдельные курильщики, коим не разрешают дымить в отделах.
Пятиминутная физкультпауза. Коридоры наполняются сотрудниками, а также музыкой и командами, записанными на пленку: "Ноги - на ширину плеч, руки вперед..." Сотрудники и сотрудницы приседают в меру своего возраста и служебного положения и поднимаются, и на многих лицах можно увидеть благодушные улыбки, и можно услышать остроумные замечания в адрес сотрудников, чьи фигуры препятствуют грациозности движений. После бега на месте, сотрясающего межэтажные перекрытия, коридоры снова пустеют.
Незадолго до перерыва появляются девушки из буфета с корзинами, в которых строгая белизна кефира так славно гармонирует с легкомысленной желтизной сдобных булочек. Навстречу призывным возгласам дев-кефироносиц выскакивают из комнат сотрудники порезвее...
Мы не станем описывать коридоры во время обеденного перерыва. Желающих получить представление об этом мы отсылаем к известной книге Гаруна Тазиева о вулканах. Добавим только, что футбол и скороварки отнюдь не единственные темы коридорных разговоров. Здесь происходит постоянный обмен научной информацией между исполнителями различных тем. И немало открытий, если докопаться до их истоков, рождено именно в институтских коридорах. Хотите верьте, хотите нет, но это так.
...По институтскому коридору шел главный бухгалтер. В белой сорочке с черным галстуком, в просторных брюках, он не шел, а шествовал, держа кончиками пальцев тонкую папку, с достоинством неся свой круглый живот. Мельком поглядывал он на номера комнат, и каждый номер в его сознании был связан с номером темы, которая там разрабатывалась, а номер темы, в свою очередь, - со статьями расходов. Главбух вежливо отвечал на приветствия встречных штатных единиц, и каждое "Здрасте, Михаил Антоныч" вызывало в его тренированной памяти точные сведения об окладе, размере последней премии и о выполнении плана освоения средств. Работникам преуспевающих отделов Михаил Антонович даже улыбался, соразмеряя, впрочем, уровень поднятия уголков губ с экономическими показателями.
Неотвратимый, как лазерный луч, главбух прошел к директорской приемной и скрылся за дверью.
- Здрасте, Михал Антоныч, - пропела Нина Арефьева, отрываясь от пишущей машинки.
- Здравствуйте, Ниночка. Вера Федоровна у себя? - спросил главбух, одновременно приводя в действие дверную ручку.
Вера Федоровна была не одна. За приставным столом сидели Грушин, Нонна Селезнева к этот практикант-иностранец, о котором ходило по институту столько слухов.
- Присядьте, Михал Антоныч, мы скоро кончим, - сказала директриса, дымя длинной сигаретой. - Продолжайте, Нонна.
- Собственно, у меня все. - Нонна аккуратно укладывала в папку кипу листков. - Если мы сохраним взятый темп, диссертация будет готова через месяц.
- Ну что ж, рада слышать. Так и надо поступать с неприятными работами - быстрее их кончать, к чертовой бабушке.
Прищурившись, Вера Федоровна наблюдала за тем, как Ур наливал себе в стакан газированную воду из сифона.
Практиканта она уже не раз видела, но на совещание вызвала впервые. Любопытно было посмотреть вблизи на этого сотрудника, о математических подвигах которого директриса была наслышана. Пока Нонна докладывала о состоянии работы по оказанию помощи знатному диссертанту, Ур громко зевал и возил под столом ногами. Без разрешения взяв с директорского стола сифон, беспрерывно пил газировку.
Вере Федоровне захотелось услышать его голос, и она спросила:
- Где вы обучались физике и математике? Я к вам обращаюсь, товарищ... э... товарищ Ур. Вы слышите?
- Я слышу.
Ого, вот это голосок!
- Если слышите, то ответьте, - сказала Вера Федоровна и добавила: Пожалуйста.
- Я учился далеко отсюда.
- В Англии? - прищурилась директриса. - В Америке?
- Нет. - Ур снова подставил стакан и нажал на рычажок, но сифон только издал жалкое шипение.
- Понимаю, - сказала Вера Федоровна несколько раздраженно. - Чтобы начать разговаривать, вам нужно выдуть не два литра газировки, а четыре.
- Вера Федоровна, он что-то не в духе сегодня, - быстро сказала Нонна. - Мне с трудом удалось привести его сюда, он терпеть не может совещаний.
- А я их очень люблю, - повысила голос директриса. - Хлебом меня не корми, а дай посовещаться. К вашему сведению, товарищ Ур: я бы хоть сегодня бросила этот кабинет и ушла в плавание. Я больше половины жизни провела в море, и только мои научные заслуги усадили меня в это кресло. Впрочем, что ж вам объяснять... - оборвала она сама себя. И - официальным тоном: - Совещание закончено. В ваших же интересах, Нонна, быстрее закрыть работу по оказанию помощи диссертанту. Чем скорее кончите, тем больше вероятности, что вы уйдете в океан.
- В океан? - Нонна просияла. Это было так неожиданно, как если бы в нежилом доме вдруг разом распахнули все окна и двери. - Вера Федоровна, разрешена экспедиция?
- В принципе - да. В декабре отправится в плавание исследовательское судно "Миклухо-Маклай". Пиреев обещал выхлопотать несколько мест для нашей тематической группы. Только не кидайтесь меня целовать, Нонна, не люблю я это. - Вера Федоровна зажгла настольную зажигалку и прикурила новую сигарету. - Слушаю вас, Михал Антоныч, - сказала она главбуху.
Это означало, что остальные могут уйти. Грушин бросил Нонне: "Пошли", - и легким шагом вышел из кабинета. Нонна, однако, замешкалась перекладывала листки в папке, возилась с завязками. Ур разглядывал большой глобус, стоявший на отдельном столике. Глобус был не простой. Океаны, вырезанные из листовой меди, были наклепаны на него. Внутри глобуса помещался соленоид, создававший магнитное поле.
Тем временем Михаил Антонович докладывал с неизменной своей обстоятельностью:
- В институте, Вера Федоровна, большой перерасход электроэнергии. Вот извольте взглянуть. - Он положил на директорский стол листок. - Третий месяц подряд выходим за пределы лимита, и переплата, как видите, возрастает.
- Что вы смотрите на меня такими глазами? Я свою тереллу, директриса кивнула на глобус, - уже полгода не включала.
- Разумеется, я не говорю лично о вас, Вера Федоровна. Более того: понимаю необходимость экспериментов. Но такого перерасхода допустить никак не могу. Электричество денег стоит...
Тут плавная речь главбуха была прервана самым бесцеремонным образом.
- Вы платите деньги за электричество? - спросил Ур своим гулким голосом.
Михаил Антонович кинул на него неодобрительный взгляд.