И опять прервал его Ур:
- Платить деньги за электричество - все равно, что стоять по горло в чистой воде и попросить прохожего принести стакан воды. Добывать энергию побочным путем, когда планета...
- Товарищ... э... Ур, - сказала Вера Федоровна, - если у вас нет ко мне служебных вопросов, то я вас не задерживаю. Нонна, что вы тут торчите? Бегите доделывать диссертацию.
- Вера Федоровна, еще один вопрос. Михаил Антоныч, извините, я совсем коротко... - Нонна подалась к директрисе, вытянув шею, и быстро заговорила: - Ур предложил оригинальный метод измерения электрических токов в слабых течениях, и нам бы хотелось проверить...
- Существует, к вашему сведению, ЭМИТ*.
_______________
* Э М И Т - электромагнитный метод измерения течений.
- Да, конечно. Но он годится только для мощных течений, а тут, судя по его схеме, можно измерить самые слабые. Прибор уже почти готов. Разрешите нам на несколько дней уехать...
- Не разрешаю. У нас в этом месяце плохо с командировочными деньгами. Верно, Михаил Антонович?
Главбух кивнул, поджав губы, ибо ни один главбух не станет поощрять служебные разъезды.
- Нам не нужны командировочные, - сказала Нонна. - Мы поедем на автобусе. Тут недалеко есть речка со слабым течением, Джанавар-чай...
- Не морочьте голову, Нонна. Эта речка воробью по пузо.
- Всего на два дня, Вера Федоровна. Мы прихватим еще субботу и воскресенье.
Ответа Нонна не получила. Директриса, сильно прищурившись, смотрела вбок, и Нонна обернулась в направлении ее взгляда.
- Что с ним такое? - тихо спросила Вера Федоровна.
Ур стоял, напряженно выпрямившись и запрокинув голову. Смуглое лицо его, обращенное к окну, заметно побледнело и как-то изменилось - будто резче обозначились под кожей кости и хрящи, будто отвердело оно вдруг, застыло, "схватилось", как "схватывается" цемент. Глаза были широко раскрыты и неподвижны.
- Ур, тебе нехорошо? - Нонна быстро подошла к нему и потеребила за плечо. - Ур!
Она ощутила в его напряженной мышце каменную, нечеловеческую силу и невольно отдернула руку. Подоспел Михаил Антонович, они вдвоем попытались усадить Ура на диван, но ничего не вышло. Он стоял статуей и не замечал, не видел их.
- Как лунатик, - пробормотал главбух.
Ур вдруг обмяк, веки его опустились, на лице появилось выражение опустошенности, сменившееся гримасой боли. Он принялся судорожно тереть лоб и виски.
- Что с вами было? - спросила директриса. - Что это, Нонна? Такое бывает с ним?
- Первый раз вижу, - растерянно ответила та.
Прибор по схеме Ура действительно оказался несложным. Ур с Валерием быстро разработали чертежи и сдали их в мастерскую. Правда, возникла заминка: понадобилось восемь метров проволоки трехгранного сечения со стороной 0,27 миллиметра из чистого ниобия. Именно ниобий, по словам Ура, подходил по своим физическим константам, заменить его было нечем.
А где его взять? И не тянуть же самим из него проволоку. Пришлось идти на поклон к институтскому начснабу.
Начснаб обладал художественной натурой. Он рисовал, играл - и довольно неплохо - на скрипке и был превосходным рассказчиком. Посетители похитрее использовали эту его струнку: терпеливо выслушивали рассказы начснаба, всячески выказывая интерес и восхищение, и бывали вознаграждены. Дело в том, что, несмотря на артистичность натуры, Ованес Арсентьевич был весьма экономным хозяйственником. Подписывая "требования", он неизменно зачеркивал проставленную в графе "количество" цифру и заменял ее вдвое меньшей. В институте помнили, как однажды он задумался над "требованием" на вентиль водопроводный размером один дюйм: требовалась всего одна штука, и было невозможно отпустить половину вентиля. Но не таков был начснаб, чтобы изменять своим правилам. Твердой рукой он зачеркнул "один дюйм" и написал: "Отпустить размером полдюйма".
- Ованес Арсентьевич, да ведь так нельзя! - возопил проситель.
- Можно, - тихо ответил Ованес Арсентьевич. - У нас водопроводные вентили в квартирах ставят полдюймовые, а кто их открывает на полное сечение? Никто. На пол-оборота открывают.
Перед окончанием занятий Валерий постучался в кабинет начснаба. Приветливо поздоровавшись, он справился о здоровье, спросил, давно ли Ованес Арсентьевич был в отпуску.
Вопрос достиг цели: один из любимых рассказов начснаба как раз и был отпускной историей. И Валерий - уже не в первый раз - выслушал историю о том, как Ованес Арсентьевич, будучи в санатории, убедил некую легковерную курортницу, что радоновые ванны надо принимать непременно в темных очках и темной же шляпе, иначе полезная радиация уйдет наружу.
Валерий проявил к рассказу живейший интерес, чем и расположил к себе начснаба. Затем он изложил свою просьбу.
- Как, как? - переспросил Ованес Арсентьевич, берясь за любимую двенадцатицветную шариковую ручку. - Ниобий?
Валерий начал было объяснять, что это такое, но начснаб отклонил объяснение.
- У каждого своя специальность, - сказал он несколько торжественно. Ты знаешь, что такое ниобий, но не можешь его достать. Я не знаю, что такое ниобий, но я его тебе достану.
Ованес Арсентьевич положил перед собой чистый лист бумаги, затем, подумав немного, выдвинул из ручки зеленый стержень (цвету он придавал некое одному ему известное значение) и взялся за телефонную трубку.
- Учись, - сказал он. - Допустим, я приехал в чужой город. Никого не знаю. И мне нужен этот самый ниобий. Что я делаю? Я набираю любую комбинацию цифр. - Он закрутил диск. - Откуда это? Квартира? Извините, не туда попал. Ладно, другой номер... Откуда это?.. Главрыбпром? Это говорит Ованес Арсентьевич. Здравствуйте. Извините, я забыл ваше имя-отчество... Ах, ну да, Мамед Курбанович! - Он быстро написал имя-отчество и номер телефона. - У меня к вам маленькая просьба, Мамед Курбанович: мне нужна проволока из ниобия... Да, ниобий... Куда он идет? Почем я знаю, руководство требует... Вашему снабженцу? Записываю: девять-три-шесть-семь-ноль-девять... Как его имя-отчество?.. Большое спасибо.
Минут через пятнадцать листок был плотно исписан телефонными номерами, именами-отчествами, названиями учреждений.
- Понимаешь, - говорил в промежутках между звонками начснаб, - очень важно сразу назвать себя. Абонент подумает, что знает меня, но забыл, и ему передо мною неудобно... Это техупр Подземстроя? - говорил он в трубку...
Ниобиевая проволока нужного сечения оказалась на складе неликвидов Аптекоуправления, куда попала неведомо как и неведомо откуда. Осталось найти способ оформления взаимоотношений, но это уже был сущий пустяк. И пораженный Валерий слышал, как кто-то горячо благодарил Ованеса Арсентьевича, а тот успокаивал собеседника:
- Да что вы, Илья Исаакович, для хорошего человека мне не жалко. Помогу вам переделать самосвал на бортовую машину. Позвоните мне завтра после трех, я к этому времени обо всем договорюсь...
Положив трубку, Ованес Арсентьевич размял сигарету, со вкусом затянулся и сказал, гася в глазах огонек азарта:
- Конечно, физика моря - очень хорошее дело. А все-таки техническое снабжение интересней.
К себе в отдел Валерий вернулся уже после звонка, возвестившего окончание занятий. В комнате был только Рустам - он откалывал от кульмана лист ватмана и насвистывал бурную мелодию "танца с саблями" из балета "Гаянэ".
- Где Ур? - спросил Валерий.
- Минут десять, как исчез. Вы разве не вместе вышли?
Валерий бросился к соседней комнате и убедился, что она заперта. Значит, и Аня ушла. Очень мило.
- Пойдем, дорогой, - прервал Рустам его горестные раздумья. - Чего ты за него беспокоишься? Он уже освоился в городе, не заблудится.
Они сбежали по лестнице и вышли на улицу, заполненную людьми, машинами и троллейбусами.
"Заблудиться-то он не заблудится, - думал Валерий. - Сам уже ходит по городу и вроде бы остепенился - не цапает с прилавков что ни попадя, не глазеет, разинув рот, на женщин". Нет, не потому тревожился Валерий, что Ур ушел один, - уж скорее потому, что ушел он, возможно, как раз не один...
- Что ты сказал? - спохватился Валерий, что не слушает Рустама.