- Разве можно так - встречается с тобой и в то же время крутит с Петей Ломейко...
- Петя кандидат, да еще с "Запорожцем", - горько сказал Валерий, - а я...
- Вот-вот, в самую точку попал. Петя кандидат с автомобилем, а теперь и ему вышла отставка, потому что появился иностранец с вычислительной машиной вместо головы. Ей разве человек нужен? Положение ей нужно, а не человек. Скажи?
- Ну, какое там положение у Ура, - пробормотал Валерий.
- Не скажи, дорогой. Закончит он практику, вернется к себе в Румынию или откуда он там и займет видное положение. Анька давно учуяла, что этот румын-вундеркинд далеко пойдет.
- Никакой он не румын.
- А кто?
- Инопланетник...
Рустам изумленно воззрился на друга. В лунном и звездном свете лицо Валерия казалось неестественно бледным и как бы размытым. Вдруг Валерий вскинул голову и взглянул на Рустама. Их взгляды встретились.
- Я пошутил, - сказал Валерий, мысленно обругав себя. - Это была шутка, понятно?
Было поздно, когда Валерий возвратился домой. Редкие пятна света лежали на темном асфальте двора. Давно угомонились мальчишки, всласть погонявшие мяч. Даже у Барсуковых было тихо, не гремела магнитофонная музыка.
На площадке второго этажа, облокотившись на перила, неподвижно стоял Ур. Валерий невольно замедлил шаг, поднимаясь по лестнице: не хотелось ни о чем разговаривать.
- Я тебя жду, - сказал Ур, отлепившись от перил. - Где ты был так поздно?
- Ты же знаешь, на пляже.
Ур вслед за Валерием вошел в душную переднюю. На нем были его любимые плавки с подтяжками и кеды. Пока Валерий пил свою обязательную, оставленную тетей Соней в холодильнике простоквашу, пока умывался и чистил зубы, Ур сидел в комнате на диване, поджав ноги, и читал.
- Можешь читать, - сказал Валерий, кидаясь на тахту и натягивая на себя простыню, - свет мне не мешает.
- Не буду читать. - Ур потянулся, погасил свет.
Некоторое время он ворочался на диване. Вечно он путался в простынях. Потом снова раздался его голос:
- Валерий, пока ты не заснул, я хочу тебе кое-что сказать.
Впервые он назвал Валерия по имени.
- Может, завтра поговорим?
- Нет. Сейчас. Завтра я уйду.
- Как это уйдешь? - испугался Валерий. - Куда?
- Уйду. Я тут вам только мешаю...
- Никуда не уйдешь. Я тебя не отпущу!
- Если ты не будешь перебивать, я тебе расскажу, почему я так решил.
- Давай. - Валерий умолк, охваченный смутным предчувствием необычайного.
- Валерий, ты считаешь меня пришельцем вроде тех, о которых я прочитал в твоих книжках. Я не могу тебе сказать, откуда я приехал, но я землянин. Такой же, как мои родители. Как ты, как тетя Соня. Как Аня.
- Не надо перечислять. Ты землянин. Дальше?
- Я землянин, - повторил Ур. - Но условия, в которых я вырастил... Нет, не так сказал...
- В которых ты вырос.
- Да. Условия, в которых я вырос, были немножко необычные. Долгое время мне пришлось жить вдали от других людей. У меня не было даже книг, из которых я мог бы узнать, как живут теперь люди. Поэтому я не знал многого. Когда я сюда приехал, все мне очень нравилось, я радовался тому, что снова живу среди людей, таких же, как я, как мои родители...
- Ясно, ясно. Давай дальше.
- Мне казалось, что я быстро... как это говорится... быстро адаптируюсь. Мне хотелось, как все люди, ходить на работу. Ездить в троллейбусе. Играть в настольный теннис. Посещать цирк. В цирке очень интересно, это замечательное зрелище...
- Ну что ж, - сказал Валерий, опасаясь, как бы Ур не отвлекся в сторону, - ты все это делаешь неплохо. Могу добавить, что в институте тебя ценят как хорошего математика.
- Математику я немножко знаю, - согласился Ур. - Но все оказалось гораздо сложнее. Сам того не желая, я причиняю людям неприятности и даже страдания.
Он снова завозился, не то подтыкая простыню, не то вытаскивая ее из-под себя.
- Что ты имеешь в виду? - тихо спросил Валерий.
- Я плохо воспитан. Пью слишком много воды, слишком громко разговариваю, часто говорю не то, что нужно... Многим это неприятно. Нонне, например. Ей вообще не нравятся мои м а н е р ы...
- Ну, это не так страшно, - усмехнулся Валерий, - нравится Нонне или не нравится.
- Ты думаешь? - Ур вздохнул. - А сегодня на пляже Рустам хотел меня побить, хотя я не представляю, как бы он это сделал... Я спросил Аню, за что он вдруг меня возненавидел. И Аня сказала, что это из-за тебя. Рустам твой друг, а у тебя - р е в н о с т ь, - тщательно выговорил Ур. - Ты ревнуешь меня к себе... то есть нет - к Ане... Как правильно?
- Неважно, - отрывисто бросил Валерий. - Хватит об этом.
- Я ничего об этом не знал. Я читал в книгах про любовь. Тетя Соня хвалила роман "Анна Каренина". Я ее прочел. Книга очень хорошая, но мне казалось, что любовь была только в прошлые времена, а теперь такого не бывает. Когда я сказал это Ане, она только засмеялась. Скажи мне ты: теперь тоже есть любовь?
Валерий молчал.
- Никто не хочет мне объяснить, - снова вздохнул Ур.
- Это объяснить нельзя. Вот влюбишься - сам поймешь.
- Да, - неуверенно сказал Ур. - Мне нравятся девушки, но я вижу, что все это очень сложно. Я причинил тебе страдания - прости. Я решил уехать, чтобы не мешать вам. Вот все, что я хотел сказать.
Валерий, глядя в раскрытое окно на осиянную лунным светом верхушку айланта, раздумывал над словами Ура. Вот и прекрасно, уезжай. Снова все будет, как было раньше - легко и свободно, без тяжкой ответственности за этого пришельца. Снова выходы в море на "Севрюге", и приятная возня с магнитографом, и неспешное вызревание собственной диссертации, и, может, океанская экспедиция... И снова - вдвоем с Аней по вечерам...
И вдруг он представил себе, что Ура не будет. Не будет стонать пружинами диван под его мощным телом. Не будут валить ребята в институте к любимцу практиканту с просьбой рассчитать что-нибудь; исчезнет из стенгазеты рубрика "Спросите Ура", над которой изображен мускулистый торс с вмонтированным вычислительным пультом. Поскучнеют без Ура с его детским азартом быстротечные турниры в настольный теннис...