- В проект заложено послойное трамбование кулачковыми катками. Через каждые двадцать сантиметров. А ваши подрядчики валят насыпь кучей. Это, по-вашему, хорошая работа?
- У них катка нет, Анна Александровна. Они "МАЗами" проезжают, получается трамбовка...
- "МАЗами" они укатывают! "МАЗ" дает удельное давление, как кошачья лапка. К чертовой бабушке такую работу! Пусть достают каток где хотят украдут, родят, все равно. Понятно? Они вас обманывают, а вы им "форму два" подписываете. Вам бы только поскорее рапортовать о победно-досрочном окончании. Говорю вам как главный инженер проекта: или вы заставите их переделать, или я напускаю на вас Госстрой, министерство, народный контроль, вашу парторганизацию. Вы меня поняли?
Наш путеец из всех кар, которыми грозила мужчине властная блондинка, понял только "министерство". Но было ясно, что где-то делают слабую насыпь и что эта дама, по виду созданная для салонной беседы и улыбок на балу у губернатора, не позволяет делать насыпь без настоящей трамбовки.
- Я приму меры, Анна Александровна, - сказал мужчина покорно. Теперь - имею просьбу к вам. Строители просят, и я...
- Не выйдет, Аскольд Степанович, не просите.
- Но я же еще...
- И так ясно. Вас уговорили пасть мне в ноги, чтобы я написала на чертеже - дескать, я такая дура, что разрешаю бетон марки триста заменить на сто.
- Точно.
- Что - точно? Что я такая дура? Как бы не так! Вам, Аскольд Степанович, шкуру надо со строителей снять, а вы им только потакаете. Послал господь заказчика - всю жизнь мечтала!
После ухода незадачливого заказчика Анна Александровна развернула толстый сверток калек и, насвистывая, начала их просматривать. Некоторое время в комнате было сравнительно тихо. Только в углу красивая, скудно одетая девушка вполголоса говорила в телефонную трубку:
- Мамочка, ты ему свари манную кашку, а потом дай слабый-слабый чай, только не горячий. Пеленки переменила? Что? Ой, как я рада!
Путеец обалдело смотрел на нее. Да что тут происходит? И что за телефонный аппарат - почему не висит на стене, не заключен в ящик из полированного дуба, почему нет сбоку ручки индуктора? Как странно: все эти необычного вида женщины - инженеры! Невозможно поверить: не солидные статские советники, а женщины, легкомысленно одетые, разговаривающие как бы на грубоватом жаргоне, имеющие детей, - женщины решают серьезную строительную задачу. И, похоже, толково решают...
Блондинка, перелистывая таблицы, негромко запела:
Я слухам нелепым не верю,
Мужчины теперь, говорят,
В присутствии сильных немеют
В присутствии женщин сидят...
И тут включились остальные сотрудницы, негромко, но ладно:
И сердце щемит без причины,
И сила ушла из плеча,
Мужчины, мужчины, мужчины,
Вы помните тяжесть меча?
Дверь вдруг распахнулась с таким стуком, что путеец вздрогнул. В комнату ворвалась хрупкая женщина с шалыми глазами, в брюках и длинном кафтанчике из лакированной кожи.
- Эй, девки! - крикнула она. - В угловом детские колготки дают, с начесом, чешские! Я отпросилась, очередь у меня - давайте быстро, кому, какие, сколько!..
С минуту в комнате творилось нечто напомнившее нашему статскому советнику "Вальпургиеву ночь" в хорошей постановке. Ему даже показалось, что в комнате запахло серой.
- Четыре пары! - выделился из нестройного хора властный голос блондинки. - А то внук у меня голодранцем ходит...
Костя Федотов любил красиво швартоваться. На среднем ходу - вместо малого - "Севрюга" подошла к причалу, звякнул машинный телеграф, моторист Ткачук проворно отработал назад, забурлила вода у винтов, и судно, будто конь, схваченный под уздцы, остановилось у стенки причала. Радист Арташес, по совместительству исполнявший обязанности палубного матроса, прыгнул на причал, набросил петли швартовых концов на причальные тумбы.
- Капитан! - завопил он, пренебрегая приличиями. - Пароход привязан!
Усмехаясь, сошли на причал научные сотрудники. Оба были загорелые, как таитяне, коричневая грудь нараспашку, оба - в белых картузах с крупной синей надписью "Tallin", купленных на той, восточной стороне Каспийского моря. Только бороды у них были разного цвета: у Рустама - иссиня-черная, у Валерия - темно-русая. За плечами они несли рюкзаки, набитые датчиками приборов, лентами с записями магнитных и иных параметров. В руках чемоданчики, спиннинг, транзистор.
- Милости прошу в любой момент на борт "Севрюги", - галантно сказал на прощанье Федотов.
Воскресный день клонился к вечеру. Приморский бульвар оцепенело дремал на погибельном солнце.
- Пошли такси поймаем, - сказал Рустам. - Так и быть, заброшу тебя домой. Скажи?
- Сейчас, позвоню только.
Валерий направился было к телефонной будке, но Рустам схватил его за руку:
- А если через десять минут позвонишь? Аппендицит разыграется?
Урезонив таким образом своего напарника, Рустам смело шагнул на мостовую, заставив шарахнуться в сторону проезжавший автомобиль. Водитель заругался было, но Рустам лаской и обхождением взял свое. "Положись на меня", - проворковал он в заключение коротких переговоров. В следующую минуту друзья уже катили по улицам.
Во дворе родного дома Валерия приветствовал сухим шелестом порыжевших листьев старый айлант. Как всегда, мальчишки гоняли в футбол и орали, как все мальчишки, играющие в футбол. Из раскрытых дверей Барсуковых неслись залихватские синкопы. На скамейке сидели старушки и тихо осуждали ближних.
Валерий бегом поднялся по лестнице, громким приветствием заставил вздрогнуть пенсионера-фармацевта Фарбера, дремавшего над древними цивилизациями, и принял в снисходительные объятия тетю Соню, выбежавшую из раскрытой двери квартиры.
- Ну-ну, - сказал он, с улыбкой глядя сверху на седую голову тетушки, прильнувшую к его груди. - Полно тебе, полно. Зальешь слезами смокинг.
- "Смокинг"... - Тетя Соня и плакала и смеялась. - Три ме... почти три месяца... Приехала из Ленинграда - тебя, нет. Ура нет...
- Не вернулся Ур? - Валерий высвободился из объятий.
- Нет. Анечка звонила, спрашивала, когда ты приедешь...
- Когда звонила?
- Вчера. И до этого несколько раз. Я у нее спросила про Ура, она говорит, будто он где-то в цирке выступает...
- В цирке?!
- Да. Валечка, радость какая: из кооператива на днях звонили, говорят, через месяц можно будет вселяться!
- Это здорово...
- Мыться будешь, Валечка? Или дать сперва поесть?