Минуты две или три они молча ели. Потом Аня облизнула розовым язычком губы, утерлась платочком. Валерий расплатился, и они спустились по белым ступеням на главную аллею, влились в неспешный поток гуляющих.
Валерий взял Аню под руку и почувствовал, что рука напряженная, неласковая.
- Ты говорил о практической стороне своей работы, - сказала Аня. Разреши и мне задать практический вопрос: ты что же, так и собираешься сидеть на ста пятидесяти?
Не сразу ответил Валерий. Трудный был вопрос.
- Давай свернем в ту аллею, - сказал он после паузы. - Конечно, я бы не отказался от прибавки. Но, даже если я защищусь и останусь при этом младшим, прибавка будет небольшая. Рустам кандидат, а получает всего на тридцатку больше, чем я.
- Но если освободится должность старшего научного сотрудника, так назначат не тебя, а Рустама. Надо защититься, Валера! Каждый специалист должен стремиться повышать квалификацию.
- Я и повышаю...
- Ничего ты не повышаешь! Я сколько раз слышала, как про тебя говорят, что ты способный, только легкомысленный... - В голосе Ани послышались слезы.
- Анька, да что ты? - встревожился Валерий. - Я ведь не отказываюсь от защиты, просто душа не лежит к дешевке... Защищаться ради защиты. Будет еще настоящая тема, будет и диссертация... Вспомни опыт, который мы с Уром на Джанаваре поставили, - вот настоящее...
- Ненавижу твоего Ура! Все из-за него... - Она всхлипнула.
- Анечка, родная ты моя! - Валерий взял ее за плечи, встряхнул легонько. - Ну что ты расстроилась? Все у нас будет хорошо! Через месяц мы с теткой переедем в кооперативную квартиру, там у меня хорошая будет комната... Мы поженимся, заживем счастливо... Ты не беспокойся, нам хватит, я в Оргтехстрое наберу работы, им проектировщики нужны позарез... Слышишь? Ну не обязательно же всем надо становиться учеными!.. Вон Аркашка, Котик женились, и пацаны у них есть, а незащищенные. И ничего, живут не хуже людей... Анечка!
Они стояли в скудно освещенной аллее, где только парочки сидели тут и там на скамейках. Валерий говорил и говорил, пугаясь ее слез и еще чего-то непонятного, холодного, как осенний дождь.
- Давай сядем. Слышишь, Анька?
- Нет, мне пора домой. Заниматься надо.
- Да! - вспомнил он. - Рассказать тебе про ДНК?
- Не надо, сама прочту. Проводи меня до троллейбуса.
...Под потолком большой вентилятор загребал воздух пропеллерными лопастями, однако от него прохладнее не становилось. Начальник сидел очень прямо в кресле, худощавый, с седыми усами и седой лысеющей головой. Несмотря на духоту, на нем был темный костюм с галстуком. Вера Федоровна избегала смотреть на этот костюм, вызывавший у нее ощущение удушья. Коренная ленинградка, она плохо переносила южную жару.
За дальним концом приставного столика сидел Пиреев. Он тоже был при галстуке, в белой льняной сорочке, но без пиджака. При температуре, превышающей тридцать градусов, он позволял себе такую вольность.
Разговор, как и предвидела Вера Федоровна, получился неприятный, хотя начальник был безупречно вежлив.
- Не горячитесь, уважаемая Вера Федоровна, никто вас не обвиняет, говорил начальник. - Я просто хочу разобраться. Прием этого лица на работу был согласован с нами, вот Максим Исидорович подтверждает, и по этому пункту никаких претензий к вам мы не имеем.
- И на том спасибо... - Вера Федоровна достала из сумочки веер и принялась обмахиваться.
- Однако согласитесь, что, приняв сотрудника, вы тем самым, как директор института, приняли на себя и ответственность за него. Так или не так? Так. Следовательно, уважаемая Вера Федоровна, мы имеем основание спросить вас. Вот, например, поступил сигнал, что это лицо выпивало в рабочее время...
- Первый раз слышу. Оно пило чуть ли не ведрами газированную воду, но не думаю, чтобы оно пьянствовало.
- Речь не о пьянстве, а о выпивке в рабочее время, - уточнил начальник. - Отсюда позволительно сделать вывод, что дисциплина в институте не на должном уровне. Так или не так? Так.
- Не так, Алескер Гамидович. Прошу не делать поспешных выводов из сомнительных слухов. Откуда у вас сигнал?
- Далее, - продолжал начальник, словно бы не услышав вопроса. Никого не поставив в известность, не оформив надлежащим образом отпуск или увольнение, это лицо неожиданно исчезает. Я спрашиваю вас как директора института: где ваш сотрудник? Должны вы это знать? Должны.
- Я, как вы верно заметили, директор института, а не нянька. У меня работает несколько сотен сотрудников, и уследить за каждым...
- Знаете вы, где это лицо? - Алескер Гамидович строго взглянул на Веру Федоровну из-под полуопущенных век.
- Где-то на Черном море. Не то в Туапсе, не то в Сочи.
- Запоздалые у вас сведения, уважаемая Вера Федоровна. Есть данные, что это лицо за границей.
- Вот как? - Веер Веры Федоровны приостановил свои размашистые движения. - И что же оно... он там делает?
- В этом-то и суть вопроса.
- Что вы, собственно, хотите сказать, Алескер Гамидович?
- Ничего, кроме того, что сказано.
- Нет. - Вера Федоровна постучала веером по столу. - Сказано весьма многозначительно. Суть вопроса, как я погляжу, не в том, что Ур сбежал за границу, а в том, что вы хотите пришить мне нечто. Нет уж, позвольте договорить! Итак: твердо установлено, что иностранец Ур был принят по звонку вашего заместителя Пиреева. Откуда он прибыл, мне не удосужились сообщить. Иностранцы-практиканты бывали в институте и раньше, и никогда директор не нес ответственности за их поведение. У них есть свои консульства, свои посольства. Хочет практикант работать - пожалуйста. Не хочет - пусть проваливает к чертовой... Извините. Я хотела сказать, что практика иностранных специалистов - их собственное дело, я за это не отвечаю. Если у нашего практиканта не было, насколько я знаю, официального статуса, то ответственность за его поведение несет лицо, распорядившееся о его приеме на работу, то есть товарищ Пиреев.
Раздалось легкое пофыркивание. Максим Исидорович, сидевший в некотором отдалении и как бы подчеркивавший этим свою непричастность к разговору, смеялся почти беззвучно, пофыркивая носом. Вера Федоровна мельком взглянула на него. "Что за синие пятна у него на лбу?" - подумала она и снова устремила напряженный взгляд на бесстрастное лицо начальника.
- Должна добавить, - сказала она, - что практикант работал хорошо, мы были им довольны. Он обнаружил серьезные физико-математические знания, о чем, кстати, прекрасно осведомлен Максим Исидорович. В диссертацию, которую для него писали мои сотрудники, практикантом вложен большой труд.
Максим Исидорович, вообще-то говоря, уже второй день был в отпуску. На завтра у него был взят билет на самолет в Москву, а оттуда начиналась приятная дорога, в конце которой плескался ласковой голубой волной Балатон. Но Максим Исидорович счел своим долгом присутствовать при сегодняшнем разговоре начальника с этой змеей, директрисой, - и, как видно, правильно сделал, что приехал: змея начинала выпускать жалящий язык. "Для него писали"! И он впервые подал голос:
- Попрошу вас выбирать выражения.
- Уважаемая Вера Федоровна, - сказал начальник, - мы отвлекаемся в сторону.
- Нисколько. - Вера Федоровна с треском раскрыла и закрыла веер. Сейчас я сделаю официальное заявление: считаю своей ошибкой согласие на написание Докторской диссертации для товарища Пиреева. Несколько месяцев целая группа сотрудников была оторвана от основных занятий...
- Вы пожалеете о своем лживом заявлении! - прервал ее Максим Исидорович.
- Не надо кричать, - поморщился начальник. - Если вы ставите вопрос официально, Вера Федоровна, то прошу в письменном виде. Оставим вопрос о диссертации...
- Нет, не оставим! - Вера Федоровна уже закусила удила. - Потому что именно с этой диссертации все и началось. Пиреев, как видно, взбеленился и решил за свою неудачу отыграться на мне. Первым актом мести было закрытие темы океанских течений. Он знал, что направляет удар против меня, потому что...
- Вы, товарищ Андреева, не разводите демагогию! - Максим Исидорович с несвойственной ему поспешностью вскочил со стула. - И не думайте, что раз вы московского подчинения, то мы не найдем на вас управу!..
- Не надо кричать, - несколько повысил голос Алескер Гамидович. - Что за взаимные угрозы? Поскольку возник конфликт, придется разобраться, но только в спокойной...
Вдруг он осекся. Глаза его, обычно полуприкрытые веками, широко раскрылись, будто им предстало нечто в высшей степени удивительное. Вера Федоровна невольно обернулась, чтобы проследить его взгляд, и увидела, что у Пиреева, стоявшего у приставного столика, вроде бы что-то написано на лбу. Она сильно прищурилась и прочла надпись, сделанную четкими синими буквами:
СЪЕДЕННЫЙ МНОЮ БАРАН
УКРАДЕН В КОЛХОЗЕ