Я бросил работу - харра, харра, да!
Пошел на охоту в лесу короля.
Меня осудили - харра, буррике!
У весел галеры сидеть на замке...
Потом пели русские песни. Французам понравился "Стенька Разин". А "Подмосковные вечера" не нуждались ни в переводе, ни в подсказке.
Позднее, когда все разошлись по каютам, Нонна и Ур остались одни. Они стояли рядышком, облокотившись на фальшборт.
- Видел? - сказала она. - Летучая рыба плеснула.
- Да.
- Хорошо в океане, правда?
- Очень.
- Ты улетишь?.. Туда... к ним?
- Нет, - сказал он, помолчав. И добавил: - Ведь ты мне велела быть человеком.
...В порту Сен-Дени на острове Реюньон Ур отказался сойти на берег.
- Да ты что? - удивился Валерий. - Посмотри, какая красотища тут. Пожалеешь, Ур!
Реюньон и верно был красив в зеленом убранстве тропических лесов. Пальмовые рощи словно сбегали с холмов, чтобы поглядеться в синюю воду. Дальше громоздились горы, их венчал вулкан Питон-де-Неж.
Некоторое время Ур стоял на баке, глядя, как швартуется по соседству промысловое судно - небольшой траулер с низкой, косо срезанной трубой и непонятным вылинявшим флагом.
- Мосье Ур...
Ур обернулся и увидел улыбающееся лицо Франсуа.
- Мосье Ур, если хотите, я останусь за вас на судне...
- Нет, Франсуа. Вы идите, гуляйте. Купите для своего дядюшки открытки с видами.
- Ладно, мосье Ур. Если вам захочется пить, кока-кола в холодильнике в кают-компании.
Ур прихватил бутылку кока-колы и пошел в свою каюту. За открытым иллюминатором плескалась вода, солнечные зайчики бродили по каюте. Ур сел к столу и, отстегнув клапан, вытащил из заднего кармана свой блокнот. Нажал кнопку, и пленка плавно пошла, перематываясь с катушки на катушку. Стоп. Ур надолго задумался. Потом взял тонкий стерженек и начал писать на пленке. Отхлебывал кока-колу из бутылки. Снова принимался писать.
Наверху затопали, раздался смех, шумные голоса. Ур закрыл блокнот, и в этот момент распахнулась дверь, в каюту ворвался Валерий. За ним вошли Нонна и Шамон.
- Много потерял! - начал Валерий с порога. - Ох и городок пестрый, в глазах до сих пор рябит. Люсьен, выйдет что-нибудь из сегодняшних съемок?
- Зелезно. - Шамон, задрав голову, почесал под бородой.
- Что? А, железно... - Валерий хохотнул.
- Такое впечатление, - сказала Нонна, - что тут все живут на улицах. Богатый остров, райская природа, а беднота ужасная. Ур, мы купили тебе шлем, как у Шамона. Ну-ка, примерь.
Пробковый шлем оказался впору. Нонна обрадовалась, что угадала размер головы. А Валерий сказал, прищурившись на Ура:
- Вылитый Тиглатпалассар*.
_______________
* Т и г л а т п а л а с с а р - ассирийский царь.
Перед ужином Ур постучался к Нонне в каюту.
- Я хочу дать тебе вот эту штуку, - сказал он.
- Что это? - Она вскользь взглянула на его протянутую ладонь, на которой белело нечто вроде пуговицы.
- Пусть это будет у тебя. На случай, если... если со мной что-нибудь случится...
Нонна резко повернулась к нему.
- Что это значит, Ур? Что может с тобой случиться?
- Надеюсь, что ничего. Я ж говорю - на всякий случай.
Нонна взяла двумя пальцами крохотный моток узкой, не больше трех миллиметров шириной, пленки.
- И что я должна с этим сделать?
- Проглотить.
- Ур... ты разыгрываешь меня?
- Нет, Нонна, я вполне серьезно... Ты сама поймешь, когда надо будет проглотить. Это ведь не трудно, она не больше таблетки. Можно запить водой.
- Но все-таки... что это такое?
- Полоска кодовой информации. Больше я ничего не могу сказать. Потом я тебе расскажу все. Когда придет время.
"Дидона" шла на юг по пятидесятому градусу восточной долготы, выполняя задуманный доктором Русто океанский разрез Реюньон - острова Крозе. Это была та самая долгота, тот меридиан, на котором стоял родной город Нонны и Валерия, - но сколько тысяч километров отделяло их сейчас от берегов Каспия!
На борту "Дидоны" наступила рабочая пора. Стучали лебедки, опуская и поднимая термограф (эту операцию Валерий назвал "ставить градусник под мышку океану"), батометры, вертушки для измерения скорости течения и другие приборы. Эхолот исправно чертил линию океанского дна. Брали водные пробы. Ходила за борт и обратно планктонная сетка.
Группа Селезневой не только изучала на практике методику доктора Русто, но и испытывала свои методы измерений. Ежедневно с носа и с кормы вывешивали свинцовые электроды Миронова и брали с разных глубин показания электрических токов океанского течения. Ур налаживал ниобиевый прибор своей конструкции, опускал в воду, но записи, снятые с самописца, никому не показывал. Наладка оказалась не простой. Да и шло судно пока в попутной струе Мадагаскарского течения, не пересекавшей магнитный меридиан. Ниобиевый прибор дожидался своего часа - погружения в Течение Западных Ветров, к которому с каждым днем приближалась "Дидона".
Погода стояла хорошая. Индийский океан словно бы разленился по-летнему, нежился, мягко колыхаясь, под жарким солнцем. Безоблачными, безветренными были рождественские дни. Новый год встретили дважды - сперва по московскому, потом по парижскому времени. Жорж, исполнявший по совместительству обязанности кока, превзошел самого себя. Из муки, сгущенного какао, яиц и тапиоки* он создал торт неслыханной вкусноты. Нонна кинулась было записывать рецепт, но, увы, оказалось, что Жорж творил в порыве вдохновения и никаких конкретных данных о процессе творчества сообщить не мог.