Глава 10
Сытой желудок давил на мозг и заставлял того отдавать команды прочим органам на отдых.
Из-за стола в «Эйфории» я поднималась медленно, опираясь на столешницу, ноги держали с трудом. Я не чувствовала опьянения, лишь не понимание своего состояния и немного стыд.
Наконец, сделала шаг и оказалась в крепких мужских руках.
Шэн держал меня аккуратно, его губы были плотно сжаты, а на правом виске пульсировала синяя вена, выдавая крайнюю степень напряжения.
— Все хорошо, — прошептала ему и растянула губы в улыбке, отчего-то моя улыбка мужчину нисколько не успокоила, и он ловко подхватил меня на руки вновь куда-то понес.
Неожиданно для самой себя я уснула, мы даже не успели пересечь порог таверны. Уснула, словно провалилась в кому. И в ней, в коме, мне виделись цветные ленты, они кружили надо мной, и я некоторые из них ловила и вновь отпускала, ловила, крутила в руках и отпускала. Странный сон…
— Нет, девочке надо приживить все оставшиеся листы и тогда она поправится. Понимаешь? — старушечий голос был хриплым и тихим, но именно он меня вытянул из сновидений.
— Я не уверен, надо ли это ей, — так же тихо говорил Шэн. — Она сегодня выпила Эйфорию и, понимаешь, она пела и танцевала…
Не уверена, но, кажется, в его голосе послышалась улыбка.
— Ой, мальчик мой, ты сам прекрасно знаешь, что отторгнуть дар не просто, да и нашему миру давно пора оживать. Может, это и есть наше спасение.
— Она не сможет, Клотиль. В хрониках все хранители были отмороженными стервами, у них не было ничего, кроме силы, расчёта, и их это устраивало.
— Да, Шэнли, и эта девочка изменится. Ты этого боишься?
Послышалось странное шуршание.
— Я ничего не боюсь, Кло, — раздалось ледяное.
— Вот и правильно! Таким как ты не стоит ничего чувствовать. Твой отец потерял все: сначала твою мать, затем тебя, а после и жизнь за то, на что не имел права. На любовь хранителя никто не имеет права, а она не имеет права любить.
— Я понял тебя, Кло.
— Надо скорее приживить остальные схемы и тогда ей станет легче.
— Да, понял я, — как-то недовольно проговорил мужчина.
— Кстати, Шэнли, — теперь голос старухи был игривым, — мои девочки тебя заждались. Предупредить Мари. Она часто о тебе спрашивает.
Мое сердце ухнуло, ну конечно! Клотиль. Отдых. Мужики. Мари. Девочки. Это бордель!
Хотела спрыгнуть со своего места и вцепиться в волосы этой карге и этой — как ее? — Мари, но не могла пошевелить и пальцем. Отчего-то из всех действий получилось только начать громко дышать, словно загнанная лошадь и сжимать пальцами ткань, которая попадалась под цепкие пальцы.
— Шэнли, — испуганно взвизгнула женщина. — Она что-то делает.
Я ничего не делала, но что-то происходило. Мое сознание словно раздвоилось. Я чувствовала скольжение в темноте, меня словно затягивало в темный тоннель.
— Шэнли! Они ко мне лезут. Шэнли!
Продолжала кричать Клотиль, ее голос срывался на кашель и визг.
А второе мое «Я» скользило уже совсем близко, рядом со мной и мое первое «Я» его чувствует.
— Кло, сзади.
Послышался грохот, словно что-то сломалось.
— Забирай ее, Шэн, и уходите отсюда!
Быстрый топот и удар дверью об косяк.
— Ну вот, что ты разошлась? — Шэн сел на край кровати, я почувствовала, как под его весом прогнулся матрац, и он осторожно взял мою ладонь в свою и легкими успокаивающими движениями начал разминать сведенные судорогой пальцы.
Это было приятно и я постепенно начала концентрировать свое внимание на этих легких движениях, и оба моих Я слились в одно. А точнее мое настоящее взяло верх над другим, которое провалилось в ту бездну, из которой выползло.
— Катя, ты со мной? — Шэн внимательно всматривался в мое лицо, у меня получилось приоткрыть глаза и улыбнуться.
— Да, — получилось хрипло, губы были сухими, словно успели обветриться за такой короткий срок.
— Катя, мы сейчас отсюда уйдем, но нам надо серьезно поговорить. Ты много услышала из нашего разговора?
Я отрицательно покачала головой. Нет, услышала-то я много, но, надеюсь, он мне все еще раз досконально пояснит.
— Что это было? — проговорила и попробовала пошевелиться. Получилось.
— Ты призвала по метке растения, и они набросились на Клотиль. Что ты такого услышала, что они сорвались именно на неё? — Шэн внимательно следил за моим лицом.
Ну почему он читает меня как раскрытую книгу? Я слегка поморщившись от неприятных ощущений, приподнялась на локтях и пробурчала;
— Что ты притащил меня в бордель и, что тебя зовут Шэнли.
Он нахмурился.
— Тебе не понравилось место или мое имя?
Нарочито безразлично пожала плечами и спустила ноги с кровати.
— Место, честно сказать, так себе, — наступила моя очередь хмуриться.
— А имя у тебя очень даже милое, мне нравится.
А про себя сказала «Шэнли», и эти пять букв, словно пузырьки шампанского, пробежали легкой щекоткой где-то под ребрами.
Шэнли почти молниеносно улыбнулся и выбежал из комнаты.
Куда это он? Мужчин вообще здесь нельзя от себя отпускать.
Я так напрягалась, что почувствовала, как каменеют плечи от напряжения. Он ушел уже несколько минут назад, а я так и не пошевелилась.
Неожиданно, словно из-под толщи воды, до меня донеслось.
— … она изменится, только мир ее примет, — опять эта Клотиль.
— Она сказала, что ей нравится мое имя, — даже на мой взгляд, Шэнли ответил не в тему.
Кло как-то очень громко запыхтела.
— Я обещала твоей матери позаботиться о тебе.
— Мы уходим. Я хочу забрать вещи матери.
Несколько секунд тяжелой тишины и глухое Клотиль:
— Идем.
Звуки пропали, и я осталась с собой наедине. Мне надо было многое обдумать. Неужели все из-за этой книжки, что уже изрядно натерла мне под грудью. Надо найти сумку, чтобы ее там носить.
Сколько же информации для размышлений. Если предположить, что я и есть та самая хранительница и мне надо условно оживить этот мир, и я стану бессердечной, как утверждает Клотиль. Разве это реально? И тут я вспомнила, как от моей крови прорастали в пустыне растения, как жуткая лиана меня чуть не утащила под воду. Сглотнула.
— Все хорошо? — Шэнли почти бегом ворвался в комнату, в руках он держал два небольших дорожных рюкзака. Легким ураганом промчался по периметру комнатушки, бросая в один из рюкзаков какие-то мелочи с полок.
И тут я впервые осмотрелась. Комната была небольшой, стены оббиты чем-то наподобие вагонки, несколько деревянных полок, стол, табурет и деревянная кровать, покрытая цветным пледом, сплетенным из разноцветных лоскутков ткани, на котором я до сих пор сидела.
— Готова? — Шэнли подошел ко мне, я же смотрела на него широко распахнутыми глазами, словно видела впервые, он даже неловко передернул плечами и, не произнеся больше ни слова, легко подхватил меня на руки.
— Я могу сама…,- вставила, но он недовольно зашипел.
У него за спиной болтались оба рюкзака, а спереди удобно расположилась я. Наконец, позволив себе расслабить плечи и спину.
Мы вышли в узкий и длинный песчаный коридор, кое-где были установлены деревянные балки и виднелись небольшие сквозные окна.
В самом конце коридора я заметила женщину, если бы ее взгляд мог ранить, я бы была мертва. Она была худощавой, но статной, с черными, убранными в высокую прическу волосами.
Мы шли по коридору, а Клотиль, это была она, кинулась за нами, желая догнать. Я напряглась, но старалась не подавать вида, итак, своими эмоциями натворила делов.
Неожиданно из-за угла к нам наперерез выпорхнула симпатичная кареглазая девушка с распущенными, короткими волосами по плечи, на ней колыхалось полупрозрачное платье из органзы. Наверное, из органзы. Я не особо разбираюсь в тканях. Короче, у меня дома такая тюль висела на кухонном окне.
— Шэн, — выдохнула она, — я так скучала!
Шэнли бросил на нее быстрый взгляд и, не снижая скорости прошел мимо, проход был узким и, чтобы нам разминуться, пришлось повернуть меня к противоположной стене, а к девушке повернуться спиной, словно закрывая меня.
— Прости, Мари. Но… не жди больше, — все же успел он быстро проговорить, слегка повернув в ее сторону голову, при этом избегая моего взгляда.
— Дурак! — донеслось в спину уже от Клотиль.
А мы довольно быстро прошли по коридору и вышли на освещенную ярким солнцем улицу.