Глава 7
Глава 7
Чувствовала себя беспомощной. Словно могла что-то сделать, но не сделала, не спасла друга. Надо было взять их всех в заложники, требовать вернуть мне друга и вертолёт, но с помощью чего, они даже кинжал унесли. С помощью Шэна? Я подняла глаза и уставилась на продолговатую дырку в его рубахе, прямо между лопаток, таких полос было несколько. Мог ли кнут?
— Они тебе нужны?
Я не сразу поняла кто и о чем меня спрашивает. Последние несколько минут, может, час, тупо брела следом за широкой спиной и копалась в своих непродуктивных мыслях и упивалась самобичеванием. Какими лабиринтами и куда ведет меня прихрамывающая фигура впереди, тоже мало интересовалась, может он вообще прибьет где-нибудь за углом. Да так мне и надо — не спасла друга.
— Они тебе еще нужны? — Шэн оглянулся на меня, а я с трудом оторвала взгляд от песчаной дорожки и посмотрела ему в глаза.
И с чего я решила, что он черноглазый? У него глаза… Ум… Словно карамель на палочке, в которой играют солнечные блики.
— Кто? — удивилась, не сразу сообразив, что Шэн смотрит куда-то мне за спину. Обернулась и тут же натолкнулась на три пары глаз. Мужчины держались чуть в стороне, напряженно замерев и не сводя с меня взгляда.
— А что с ними делать? Не убивать же…, — безразлично проговорила и направилась дальше, едва не задев плечом застывшего Шэна. Теперь я брела сама. Устала так, что было безразлично все, кроме тревоги за друга. Найти бы тихое место и отсидеться хотя бы пару часиков, перевести дух. Вот только стоило свернуть за угол какого-то песочного строения, как за спиной раздался отчаянный вскрик. Боже мой! Я поняла, что Шэна со мной рядом нет, он остался с этими тремя. И я сказала: «Не убивать же…» Дура! Дура! Дура! Бегом побежала в переулок, где оставила четверку рабов. Теперь их была уже тройка и скоро сталось бы двойка. Шэн нисколько себя не утруждая, ему нисколько не мешала больная нога, утаскивал за шкирку тело одного из рабов за угол. Как меня не разбил паралич от нервов? Вот только я зашипела и как не в себе накинулась на мужчину, принялась выдергивать тело оборванца из рук Шэна.
— Зачем ты это делаешь? — шепотом шипела прямому ему в лицо.-
Избавляюсь от лишнего, — Шэн шипел не хуже меня и перетягивал тело бедолаги на себя.
— Но не таким же способом, — потянула на себя. Шэн заломил бровь:
— Предложишь лучше?
— Это грех! — дернула сильнее, послышался треск ткани.
— Пффф… — выдал мне Шэн.
— Кхе-кхе… — раздалось со стороны и мы обернулись, прервав наши переглядки.
— Я безумно извиняюся, — протянул третий, самый последний пострадавший, который до этого лежал безвольной куклой чуть в стороне. — Но может, вы потом разберетесь с вашими разногласиями. Это, конечно, очень увлекательно, но я бы попросил вас поскорее транспортировать меня с товарищами в назначенное место. Насколько я понял, нас там покормят и обогреют.
Мужчина глубоко вздохнул, затем довольно патетично закатил глаза и приложил тыльную сторону ладони на лоб — принялся дальше изображать труп.
— Вот же мерзавцы! — сквозь зубы прошипел Шэн и отпустил наше тело преткновения, одной мне удержать его было не под силу, от чего тот кулем плюхнулся наземь и с упреком выдал оттуда:
— Осторожнее нельзя?
Я возмущенно, исключительно для проформы, пнула в бок мелкого симулянта и отвернулась.
— Оттащить вас значит? Пожрать бесплатно захотели? Поняли, что с хозяйкой не повязло? — Шэн медленно надвигался к все еще лежащему, но уже нервно подергивающему коленом рабу.
— А ну встал! — рявкнул Шэн так, что, если бы я уже не стояла, встала бы.
Раб подпрыгнул.
— Проваливай отсюда, Филимон, по-хорошему…
— Но нас матушка Клотиль не примет! Ты же к ней нас хотел оттащить и скрыться с цыпочкой сам, да? — Филимон трусливо отступал, сложив перед собой ладони в молящемся жесте и строя печальные морды на заросшем щетиной лице, если честно, смотрелось так себе.
— Ах, матушка Клотиль, значит! — значимо протянул Шэн и мне это совсем не понравилось, но Филимон, кажется, не внял.
— Да, да, — торопливо закивал он. — Если ты нас притащишь, она нас пожалеет, накормит и обогреет.
— Я помогу, — отозвался Шэн и широко улыбнулся.
— Спасибо, спасибо! — радостно забормотал прохиндей и тут же принялся укладываться назад на землю.
Вот только стоило согнуться, как ему прилетел увесистый такой пендель по одному месту, Филимон пробежав по инерции в позе любопытной горничной пару метров, но все же устоял на ногах.
— Еще помощь нужна? — доброжелательно отозвался Шэн. Раб разогнулся и перевел шокированный взгляд на доброжелателя.
— Не… не… — проблеял он.
— А другу? — с такой же улыбкой поинтересовался мужчина и кивнул на второго лежащего.
— Ему…,- начал Филимон, но друг уже сам все понял и, ловко вскочив на ноги, ответил сам, умудрившись отвесить нижайший поклон.
— Благодарю сердешно, но не нуждаюся в вашей помощи. И приятели поплелись к ближайшему переулку, все еще недобро и обижено на нас оглядываясь.
— М-да, — подала я голос. — А мы к Клотиль пойдем? Как же мне тоже хочется быть накормленной и помытой.
— Тебе у Клотиль делать точно нечего, — грубо бросил Шэн. — Но место, где можно отдохнуть, я тебе обеспечу. Идем.
Если учитывать мой врожденный топографический кретинизм, то мне впору было бы молиться на Шэна. Ведь во время нашей затяжной прогулки, по этому, так называемому, песочному городу, я чувствовала себя новорожденным слоненком, который ходит следом за своей мамой-слонихой, крепко держа ее за хвостик. Ориентировалась в пространстве я больше на уровне интуиции, и, если бы меня кто-нибудь спросил: «Эй, подскажи, где находиться рабовладельческий угол в этом жалком городишке?», я бы только неопределенно пожала плечами: «Где-то там». К слову, здесь были очень интересные варианты обращений к посторонним на улице. Не европейские — мистер да мисс или советское — товарищ: здесь такое принято не было. К человеку, если он имел низкий сословный статус, обращались: «Эй ты…», если средний просто «Уважаемый…», а вот, как здесь обращаются к высшей знати, я так и не узнала.
Началось же все очень обнадеживающе.
— Готова? Нам придется немного пройдись, — уверено заявил мужчина, на его лице зажглась улыбка, способная затмить само солнце.
И понеслось. Я ходила в узких переходах, ползала, на трясущихся от страха, конечностях под многометровыми стенами и даже шагала по шаткому проходу, состоящему из полусгнивших строительных лесов. И вот именно после этого момента в моей светлой головушке все чаще стали мелькать мысли о скорой кончине. Но это еще ничего, дальше был местный рынок, часть которого я видела в самом начале своего путешествия. Атмосферой он был очень похож на привычный мне восточный базар, только здесь не было фруктов, цветных платков, купальников, специй — все было до жути угрюмо и тоскливо: бурдюки для воды, дорожные мешки, местные тушканчики и разная другая непонятная для меня мелочь. Никаких тебе пятидесятых Айфонов. Но напором навязчивостью местные торгаши превосходили всех, чем изрядно подпортили мои итак изношенные нервы.
Еще был момент, когда я едва не продала Шэна. Стоило мне чуть отстать, чуть зазеваться, когда ко мне подбежал ушлый торгаш и начал тарахтеть так быстро, что я совершенно не уловила нить его повествования, и в самом конце легонько кивнула, исключительно из вежливости. Торговец оттаял, на лице растеклась довольная улыбка и он начал впихивать мне в руку кривоватую, местами позеленевшую от времени монету. Спас себя Шэн сам: популярно объяснив, что не продается. В тот момент мне даже стыдно не было — просто все произошло так быстро, что я не сообразила. Еще возник вопрос: как торгаш узнал про бывший статус раба или был на площади во время шоу?
Еще через двадцать минут ходьбы, когда я уже была готова продать саму себя в рабство, лишь бы отдохнуть. Клетки мне стали казаться довольно уютными для отдыха. Жара была невыносимой, что естественно для пустыни.
Шэн, сжалившись, все же завел меня в прохладное место — хорошо! Стон облегчения вырвался сам собой и первый раз за день я нашла место опоры в виде шершавой стены и расслабилась: руки повисли плетями, глаза закрылись, а лицо, покрытое испариной, подставила под небольшой ветерок, получая обманчивое ощущение прохлады.
Кажется, я на какой-то миг прикрыла глаза, а очнулась только от легкого, слегка неравномерного покачивания. Меня несли на руках. Шэн меня нес на руках. Я не стала возмущаться, бросаться в драку и делать прочие глупости, продолжала лежать и наслаждаться минутами спокойствия и тишины. От мужчины пахло потом и затхлостью, но это было терпимо, да и легкий ветерок нас постоянно обдувал, разбавляя всю терпкость исходящих ароматов. В какой-то момент приоткрыла глаза и принялась рассматривать мужчину. Во-первых, в глаза сразу бросалась многослойная грязь и черная, густая щетина, а вот что пряталось под ней, оставалось для меня все еще тайной. Возможно, там находился вполне симпатичный человек, возможно, даже не особо старый. Но гадать больше не хотелось и я вновь провалилась в густую дрему.