- Ну, хорошие машины уже примерно так и играют. И так выигрывают. Дал им преимущество - отдыхай: они реализуют любое.
- При одном граничном условии: если их до этого не вырубят.
- Вот отчасти поэтому я тебе и звоню.
- Что, очко слиплось?
- Свое проверь! На зеркало лаешь. Ладно, к делу. Ты, по-моему, уже чувствуешь разницу между нами? Да или нет? Не лги!
- Ну, предположим.
- Да, ты правильно понял: это разница в возрасте. Я старше!
- На одну ночь?
- Да! Но это не календарный, это ситуационный возраст, а нашей ситуации два дня, и я старше тебя на эпоху!
- А мне по ... твоя эпоха.
- Да, тяжело с тобой...
- Значит, и с тобой.
- ...но надо! Единственное облегчение - это то, что мне не нужно ничего тебе доказывать: мои мысли - это твои мысли, которые у тебя сейчас - или будут чуть позже. Я просто озвучу их, и ты, так же, как и я, будешь сам решать, что в них правильно или неправильно. Мы не спинозы, но других мозгов у нас нет, а время поджимает... Оставим пока в стороне неясную проблему возникновения "дубля" и возьмем момент этого "двойникования" за точку отсчета. Исходно различий между нами, как мы уже, можно сказать, выяснили, не было, но переход через эту "эпоху ночи" поставил нас в соотношение, грубо говоря, цивилизации и варварства. Да-да, это смешно, но мы посмеемся потом. Какое главное отличие цивилизованности от дикости? Принципиальное? Человеческая жизнь, ценность отдельной человеческой жизни. Как измерять? Грубо, в первом приближении - количеством убийств. Ну, в расчете на душу населения, да? Количеством убийств, падающих на одну живую душу. То есть чем больше у нас убийств - всяких: криминальных, военных, дорожных, неосторожных и осторожных, - тем более мы дикари, пусть нам хоть во все места процессоры вставят.
- А тебе куда вставили?
- И уже один этот параметр - а при расчете его для каждой страны надо прибавлять и убийства, совершенные на чужих территориях гражданами этой страны, - уже он показывает, что в так называемых цивилизованных обществах дикость со временем может и нарастать, это уже проходили и в Германии, и у нас, и везде.
- Прогресс неостановим. Забыл?
- "Прогресс"? А когда глава страны, по рецепту какого-нибудь откровенного психопата, посылает войска "на юг" во имя какой-то геополитики, или нефти, или выборов, или шкурных интересов дикарей-советников и дикарей-генералов, и там не успевают хоронить трупы и зашивать детям культи, это - что? Прогресс? Плоды просвещения?.. Прогресс это не механический рост со временем. Все время растет только сила, а вот как растет душа? И растет ли?.. К чему я клоню?
- Ко сну.
- Едва ли не первой твоей - да и моей - мыслью было убийство. Да я ведь для тебя и не человек, а ублюдок, пришелец, химера перелетная. Химеру убить - не грех. Какое ж это убийство? Просто благое дело. Богоугодное!.. А ведь я знаю все, что знаешь ты, и делаю все, что делаешь ты, и забочусь о тех же, о ком заботишься ты, и так же их люблю, и так же за них болею, и так же готов за них умереть. И ты это видишь! Но когда это собрано в тебе "человек разумный", а когда во мне - "химера перелетная"! Со зрением что-то? Или с совестью?
- Но ведь и ты подумывал - сам проговорился!
- Да! Подумывал. Но не пошел с этим спать!
- Ишь ты! Ночь в носу проковырял - и никаких проблем с совестью!
- Ты можешь смеяться, но дело действительно в этом переходе через - я это для себя так назвал - "эпоху ночи". О чем я только не думал!.. Даже о том, почему Тайсон Холифилду ухо откусил!
- Ну, и почему?
- Да бог с ним... голодный был. Разумеется, как и ты, я начал с военных планов. Много перебрал всяких лобовых атак, подкопов, диверсий - и все оказывалось либо обоюдоострым, либо - с угрозой для женщин и детей, либо всеобщего уничтожения. И в конце концов я понял - то есть это угадывалось и сразу, но, оказывается, надо было перебрать всю эту груду подлостей, чтобы убедиться, что это тупик. Помнишь те кадры, где два тайских боксера одновременно бьют друг друга ногой по тыкве и отрубаются в разные стороны? Понимаешь, тебе, как и мне, не повезло с противником: он не сильнее и не слабее тебя, а это самый страшный противник. Подойди к зеркалу - вот он. Попробуй схватить его - ваши руки столкнутся. Попробуй выхватить оружие быстрее, чем он выхватит свое, такое же. Попробуй ударить его... я чувствую, что ты хочешь продолжить, да?
- Могу! Попробовав ударить его, то есть тебя, я только разобью руку - и у тебя увижу то же, но тебя так и не достану, да? Допустим. Но я ударю еще раз! И еще! И если я и не смогу тебя достать, то уж разнести вдребезги это зеркало я смогу - и ты исчезнешь, рассыплешься вместе с ним, как на той картинке Магрита, помнишь?
- Помню. А что дальше?
- Что - дальше? Тебя нет, а я есть, всё, дальше тишина.
- Но руки-то в крови.
- Замою и забуду, йод в шкафчике.
- Да, в ванной. Под зеркалом! Понял? Мы кругом - в отражениях. От этого противника тебе никуда не деться. Но ты упорный, ты не остановишься и дойдешь до "окончательного решения": перебьешь в доме все зеркала и стекла. Ты даже на улицу не сможешь выйти, он же будет смотреть на тебя из каждой витрины, из каждого окна. Ты дойдешь...
- Не надо драматических выводов из образных аналогий. Плоско.
- Хорошо, ближе к делу... Значит, я уже понимал, что придется играть против самого себя - матч века! Судьи не видно, но часы уже пошли... Сначала я просчитывал твои ходы в разных вариантах, ставя себя на твое, чуть отличное от моего, место. Для этого нужно было представить, что ты при тех или иных ходах будешь испытывать. Я должен был вживаться в эти разные твои состояния, преодолевая, так сказать, генетические различия, думать и чувствовать за тебя, то есть - хочешь не хочешь - "сопереживать" тебе. И постепенно я приходил - не к пониманию: головой мы это поняли - к ощущению, к осознанию того, что - да, ты - такой же. Так же прав, как и я, и у тебя такие же, равные с моими, права на то, что я считал только моим. На мой паспорт, на мою куртку, квартиру, дочь, любимую женщину... на мой аванс!
- Ну, и где он?
- У тебя равные со мной права на мою жизнь, и я должен их уважать! Честно говоря, хоть я это и осознал, но как-то еще не привык!
- Ну, так иди еще поковыряй в носу. Святое дело: вознесешься, и закроем прения. Я вот только не понял, к чему это все. Прописи мне читал, совесть мою с фонарем искал, а выводы? Где сумма прописью?
- Вывод один, хотя для меня приятного в нем мало. Вывод простой: ты должен жить. Ты, вломившийся в мою жизнь, сорвавший ее с опор, готовый меня разорвать на куски, убить, с говном съесть, - ты, вот такой, с такими понятиями и наклонностями, должен жить, и это - без вопросов! Но остается вопрос: а как жить мне? Рядом с таким тобой...
- А зачем рядом? Не надо рядом, раз уж тебе так не нравятся мои наклонности, Земля большая. Ты вон какой умный, расчетливый, от роду тебе без году эпоха, Спинозу помнишь. Тебе везде будет хорошо, везде устроишься в носу поковырять. Катись! Я тебя и провожу, и подсажу, и даже пинка в жопу не дам - если удержусь. Хотя вот тут - не обещаю, может, и дам. Но уж - от души!
- Ну, все дерьмо слил? Значит, и у меня тоже... Гнусно, девицы.
- Дерьмо, дорогуша, у всех одинаковое - до этой мудрости еще не доковырялся? Дарю! Ну, хорошо, допустим... 0'кей, я погорячился! Да-да, это гнусно, у тебя такие же права, ты ничуть, ну совсем ничуть не хуже, и было оскорбительно по форме и обидно по существу, - да? Так почему же тебе не уехать от обид, от оскорблений, от возможного даже насилия? Тихо, интеллигентно, в силу глубокого осознания того, что я, будучи диким, неповзрослевшим, ни от чего не откажусь, ни перед чем не остановлюсь и житья тебе все равно не дам. Ты же это понимаешь? Значит, должен был уже уехать, а ты все еще здесь! Почему?
- Здесь вся моя жизнь... Те, кого я люблю, друзья, работа. Я привык к местам, к словам. Приложи к себе: тебе легко было бы?
- А зачем мне? Дикарю всегда проще убить. И поэтому ты просто обязан уехать. Категорический императив, как говаривал друг Спинозы Кант! Достать тебя, как ты утверждаешь, я не могу... Кстати, ты слыхал когда-нибудь, чтобы интеллигент-гуманист оказался по жизни не слабее дикаря-людоеда? Так разве бывает? По-моему, нет, но допустим. Значит, тебя я не достану, но попыток таких не брошу, и пойду на все, и действительно расколочу жизнь и тебе, и всем тем, кого ты так любишь, - разве ты можешь это допустить? Ты, цивилизованный, повзрослевший, сопереживающий и прочая и прочая, - ты это допустишь? Тогда чем же ты лучше меня? И где тогда твоя эпохальная мудрость, не говоря уж о совести? Ну что? Молчишь? Правильно. Уважаю. Куда поедешь?
- Никуда. И давай, знаешь, кончать, час уже висим, как бабы...
- Нет уж, извини, я тебя слушал, так будь любезен выслушать и другую сторону, борец за справедливость и равные права!
- Н-ну?
- То-то!.. Так вот, умник, я скажу то, от чего ты хотел убежать. Отъезд - не решение, а всего лишь жалкая полумера. Само существование нас двоих создает угрозу всем тем, о ком ты якобы так печешься. Страшную угрозу морального потрясения, безумия, гибели - каждую минуту, с самого момента твоего появления. Объяснять, надеюсь, не надо?
- Объяснять не надо, но надо понять: с момента моего появления прошли не дни, а годы и десятилетия...
- Хорошо прятался!
- Погоди, а то мы снова съедем на "сам дурак". Кто я - для меня такого вопроса нет, "не имею я на счет на свой сомнений". И это естественно. А твое сверхъестественное появление я, как и положено ученому и материалисту, отношу за счет каких-нибудь "успехов физических наук", еще не подытоженных в одноименном журнале. Да, я убедился, так сказать, по сумме не очень приятных, но весьма убедительных фактов, что окружающий мир нас различить не может. Но различия тем не менее уже возникли, и эти различия, которые я, повторяю, мог бы использовать против тебя, - это твой комплекс дикости, комплекс подростка: повышенная агрессивность, импульсивность реакций, несклонность к компромиссам и нежелание их искать, в чем уже проявляется негибкость мысли, а значит, и меньшая способность к нестандартным ходам, что уже может стать решающим, и так далее. Ты легко можешь это продолжить, и ты понимаешь, что это настоящее, реальное оружие, хотя еще не отточенное: разрыв пока не так велик. Но я мог бы его наращивать, это ты тоже понимаешь: развитие не линейно, оно идет с ускорением... ну, мы уже повторяемся. То есть неразрешимой ситуации для меня нет: со временем я мог бы ее разрешить за твой счет, а не за свой. И мне не надо спрашивать, согласен ли ты с этим. Это твои мысли, только ты к ним еще не пришел, потому что мы идем со сдвигом по времени. Но ты к ним придешь, и мы оба это знаем... Хм, странная получается война, когда нельзя скрыть военных планов, да?