Олег называл имена, фамилии, должности товарищей по экспедиции, но это не произвело никакого впечатления. Тогда, отчаявшись, он начал говорить все, что приходило на ум и могло иметь хоть какое-то отношение к Миронову:
— Пойдем на корт, косолапый? Я достал новую книгу Рейка. Хочешь мороженое? Эй, перевернешь лодку, баловень! Помнишь прогулку на Памир? Ты зарос так, что Вика тебя не узнает. А помнишь Роланда, Рольку, который всегда пользовался твоими конспектами?
Он говорил еще долго и уже отчаялся, — не потому, что устал, а потому, что дошел до воспоминаний детства и не знал, о чем говорить дальше. Вспомнив о дворовой футбольной команде, на всякий случай выпалил:
— Пас!
Нога существа лягнула невидимый мяч.
— Еще пас!
Нога дернулась еще раз.
«Неужели попал в точку?»
«Кажется, ты нащупал контакт, — обратился к нему сигом. — Воспоминания детства».
— Ванька-циклоп, циклопчик, Ваня, мама зовет!..
Существо повернуло голову, прислушалось. Слабая улыбка тронула его серые губы. Глаз не было видно, но у них собрались морщины.
— Кожа Миронова приобрела защитный цвет, и по той же причине запали глаза, — сказал сигом.
Но Олег это уже понял. Теперь он поверил в то, что перед ним — Миронов. Боясь потерять контакт, быстро говорил:
— Около вашего дома был луг, а за ним — река. Мы ловили карасей. Карась — земная рыба. Хорошо клюет на зорьке. Помнишь рыбачью зорьку, циклопчик?
Губы существа шевельнулись. Олег угадал слово, которое они прошептали: «Помню…»
Он положил руку на плечо Миронова, привлек его к себе.
— А помнишь меня, Олега, твоего друга? Посмотри на меня. Помнишь?
Миронов начал оседать, валиться на бок.
— Пусть отдохнет, — проговорил Олег. — Слишком сильное потрясение.
Он уложил Миронова в кресло.
Десять часов беспробудного сна. Затем несколько часов горячечного бреда. Миронов метался, кричал, вопил, плакал. Он грозил неизвестным врагам:
— Вы так — и мы так! Негодяи! Палачи! Подлецы! Убийцы! Вы так — и мы так! Тогда не жалуйтесь!
Олег, с помощью сигома залечивавший свои раны, прислушивался к горячечным словам, пытаясь уловить хоть какой-то намек на события, развернувшиеся на этой планете. Наконец он развел руками и сказал Анту:
— Типичный бессистемный бред.
— В нем есть система. Бред подчинен одной идее.
Олег вслушивался…
— Вы еще пожалеете! Без команды не стрелять! Огонь! Гады! Вы так — и мы так! Каков привет — таков ответ. Око за око и зуб за зуб! Вот вам! Что, довольно?
Олег повернулся к Анту:
— Ты прав. Ясно, что враг, с которым они воевали, был подлым и жестоким. Но кто он, каковы его приметы?
— Говоришь не о том, — сказал сигом. — Бред подчинен одной идее. Слышишь: «Вы так — и мы так». Это опыт земной истории, земная логика. А тут — космос, иной мир, иной угол преломления света… А жители планеты — лишь мхи и кустарник…
— Но тогда с кем же они воевали? — А в памяти назойливо звенело: «Иной угол преломления света, иной угол… И этого достаточно, чтобы человек превратился в зверя? Ты смешон, сигом…»
— Погоди, — сказал Ант. — Он, кажется, очнулся.
Миронов раскрыл глаза, удивленно посмотрел на Олега:
— Ты?
— Иван, вспомнил? Циклопчик, старый друг… напугал меня, — обрадованно заговорил Олег.
— Откуда ты здесь?
— Меня послали разыскивать вас. И вторую экспедицию — ту, что вылетела вслед за вами.
Белые полоски над глазницами, которые, вероятно, были бровями, удивленно поднялись:
— Вторую экспедицию? Мы ничего не знали о ней…
И мгновенно выражение лица изменилось:
— Они могут ворваться сюда!
— Кто они?
— Враги. Космонавты. Не знаю, с какой планеты они прибыли. Те, с кем мы воевали. Увидели их, как только прилетели. Пробовали установить контакт. Но они убегали, исчезали. А потом начали стрелять в нас. Расставляли ловушки. Сергей погиб…
Олег думал: «Пробовали установить контакт… Ловушки… Стреляли… Почти то же, что было с нами, со мной…»
«Вот именно, ты напал на верный след, — подсказал сигом. — А помнишь, как ты испугался существа, которое было твоим отражением?»
«Ты хочешь сказать, что они увидели такие же отражения и пробовали установить контакт с ними? Не может быть…»
«Может, — твердо ответил сигом. — Они преследовали их. Им казалось, что те хитрят, и они начали хитрить. И чем больше прибегали к уловкам они, тем больше ловчили и те, их отражения… Началось искажение психики…»
«Стреляли участники второй экспедиции. Они ведь не могли узнать в них людей. Ни по внешности, ни по поведению. Вначале и те, и другие преследовали свои отражения. Люди изменились, озверели. Затем экспедиции обнаружили одна другую и приняли друзей за коварных врагов, которых преследовали. Началась ожесточенная борьба, постепенно возрождался старый принцип: вы так — и мы так. Помнишь, к чему он приводил на Земле?..»
«Преломление света, — вспомнил Олег. — Но он ошибся. Все было иначе. Я еще не знаю как. Но иначе». Спросил мысленно: «Но я-то не сошел с ума. С кем я воевал? Кто стрелял в меня?»