116450.fb2 Утро псового лая. День вторжения-1 (том 1-2) - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 49

Утро псового лая. День вторжения-1 (том 1-2) - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 49

-- Кто мог там уцелеть? - Абдула указал на полыхающий лимузин, возле которого неподвижно лежало с десяток тел президентских охранников. - Он был обречен.

Арабы, бросив гранатометы на мостовой, бросились в переулок, где их должна была ожидать специально подготовленная к моменту их отступления машина. Распахнув дверцу потертой "Тойоты", Аль Захири, прежде чем повернуть ключ зажигания, вытащил из-под сидения миниатюрный пульт дистанционного управления, выдвинул короткую антенну и вдавил единственную клавишу.

Раздался грохот, перекрывший даже треск вертолетных винтов и вой сирен, и за спинами арабов взлетела вверх окутанная пламенем "Лада", та, что служила им складом оружия. Лишний раз переключив внимание засуетившихся агентов спецслужб со своих персон на очередной взрыв, Абдула, нырнув в салон и повернул ключ, нажимая педаль сцепления. Он так и не понял, что произошло, когда сильный взрыв разорвал на части его тело, корежа автомобиль.

В то же время в квартире на верхнем этаже высотного дома, той самой, где засел Шарафи, прогремел еще один взрыв. Человек, засевший напротив той комнаты, где расположился арабский наемник, выпустил по приоткрытому окну заряд из немецкого гранатомета "Армбруст". Редкое и весьма дорогое оружие было устроено так, что при выстреле у казенного среза трубы, которую собственно и представлял собой гранатомет, не образовывалось облако газов, способное убить самого стрелка.

Метательный заряд располагался между двумя поршнями, один из которых и выталкивал гранату. Поршни после выстрела закупоривали трубу гранатомета с обеих сторон, и, хотя заполненный пороховыми газами использованный гранатомет представлял некоторую опасность, его можно было применять в закрытых помещениях, где другое оружие было опаснее для стрелка, нежели для цели. Именно поэтому человек, стрелявший по позиции Ибрагима Шарафи, избрал такое оружие.

Он точно знал, где его цель, и первый же взрыв разворотил однокомнатную квартиру, где укрывался снайпер, но гранатометчик не успокоился, подхватив с пола еще одну трубу "Армбруста" и выстрелив вновь, наверняка уничтожая того, кто находился в квартире в доме напротив. А в грудь как раз в этот момент выходившему из подъезда другого дома Аль Хати вонзился десяток выпущенных в упор из компактного "Мини-Узи" пуль. Раздался треск приглушенных благодаря прибору бесшумной стрельбы выстрелов, превратившихся в негромкие хлопки, и араб упал. Но стрелок, не успокоившись на этом, подбежал к упавшему на спину боевику и в упор выпустил в него остаток магазина, бросив затем оружие и кинувшись бежать со всех ног, пока на звуки автоматных очередей никто не обратил внимания.

Несколькими минутами позже наблюдатели из группы Аль Захири, корректировавшие действия ударного отряда, садились в машину, ими же взятую напрокат несколько часов назад. Они слышали грохот взрывов в нескольких кварталах от своих позиций, видели они и пролетавшие над городом вертолеты. Решив, что операция закончилась, хотя и не получив от командира подтверждения по рации, оба боевика решили скрыться из города, как и было предусмотрено планом, дабы не привлекать внимания представителей правоохранительных органов.

Водитель уже запустил двигатель, а его товарищ только закрывал дверцу, когда к автомобилю подбежал чернявый парнишка лет пятнадцати, размахнулся и что-то метнул в салон. Оба араба остолбенев уставились на вращавшуюся на боку ребристую гранату Ф-1, а затем одновременно бросились вон из машины. Взрыв настиг их, кинув на землю.

Один из террористов погиб мгновенно, но второй еще был жив и пытался встать. Заметив это, тот же парнишка-гранатометчик, выхватив из-под легкой куртки вороненый ТТ, бросился к раненому арабу. Однако боевик Аль Захири, прошедший школу, намного более серьезную, чем мог представить его противник, рванул с запястья короткий клинок, метнув его точно в горло убийце, и тут же бросился бежать со всех ног, стараясь не думать о чудовищной боли в боку. Он кинулся в грязный темный переулок, чувствуя, что силы покидают его с каждой секундой и надеясь лишь на то, что по его следу не идут более опытные и осторожные убийцы.

Глава 4 Кулаками после драки

Москва, Россия

17 апреля

Сознание к Алексею возвращалось медленно. Он словно выныривал из темного вязкого болота, выныривал и затем вновь уходил на глубину, лишь на мгновение успев осознать окружающий мир. Наконец словно бы лопнули цепи, удерживавшие Швецова в этой беспросветно мрачной трясине, и он резко открыл глаза, поняв, что жив.

Кругом царила стерильная белизна, и не сразу Алексей понял, что лежит на больничной койке, уставившись немигающим взглядом в потолок помещения, которое не могло быть ничем иным, кроме палаты. Однажды, много лет назад, это уже было, когда нынешний президент России приходил в себя в баграмском госпитале, доставленный туда спасательным вертолетом без сознания, на грани жизни и смерти. Скосив взгляд, Алексей увидел стойку с большой бутылью, от которой куда-то к запястью лежавшего человека змеились тонкие трубки.

Швецов, как ни старался, не мог понять, что привело его сюда. События последних часов, а, может и дней, Алексей не мог определить точно, были подернуты туманом, и сложно было отделить реальность от грез. Разум словно оказался спеленатым липкой, тягучей паутиной, и теперь отчаянно продирался сквозь нее, пытаясь добраться до истины.

Усилия, однако, оказались напрасны. Озарение не приходило. Последним, что отчетливо мог вспомнить тот, кто уже несколько месяцев являлся президентом второй по силе и значимости мировой державы, было то, что он, расслабившись, сидел в салоне своего лимузина, мчавшегося в этот момент по улицам столицы. После этого все обрывалось, и никаких, даже самых смутных образов не всплывало в памяти Алексея, как ни пытался он вспомнить хоть что-нибудь.

Алексей попытался пошевелиться и к своему удивлению не смог этого сделать. Тело, казавшееся необычайно легким, отказалось подчиняться разуму, несмотря на все усилия воли, приложенные к этому. Напрягши все мускулы, Алексей только дернулся на своем ложе, затем неподвижно замерев. На самом деле положение его тела не изменилось ни на миллиметр, но сам Швецов этого, разумеется, не заметил.

Уловив боковым зрением какое-то движение у изголовья, Алексей скосил глаза, насколько смог, ибо даже повернуть голову он не сумел. Президент увидел немолодую женщину в белом халате, которая, встретившись взглядом с ним, исчезла в дверном проеме. Спустя несколько секунд дверь, забранная матовым стеклом, приоткрылась, впуская в небольшую, как раз для единственного пациента, палату, высокого благообразного мужчину, также затянутого во все белое. Он был, кажется, довольно молод, не старше самого Швецова, но седоватая бородка клинышком сразу прибавлял этому человеку лет десять к его истинному возрасту.

-- Господин президент, - участливо произнес бородатый, склонившись над постелью Швецова и расположившись так, чтобы президенту не пришлось сильно напрягать глаза. - Как вы себя чувствуете? Вы меня слышите? Может говорить?

-- Что произошло, - первые слова дались Алексею нелегко, голос был едва слышен, приходилось прилагать немалые усилия. - Где я нахожусь?

-- Вы в военном госпитале, господин президент, - ответил мужчина в белом халате. - Я - профессор Браиловский, Марк Абрамович, если угодно, - представился он, пытаясь изобразить учтивый поклон. - Хирург, полковник запаса. Сюда вас доставили пять часов назад, и только сейчас вы пришли в сознание.

-- Что произошло. - Еще раз, чуть громче и настойчивее спросил Швецов. - Почему я здесь?

-- Вы ничего не помните? - взволновано спросил доктор.

-- Я точно помню, что ехал в аэропорт, - в памяти Алексея всплывали новые подробности последних часов и даже минут, предшествовавших потере сознания. - Я собирался вылететь в Чечню. Но по пути что-то произошло, кажется, автокатастрофа.

-- Не совсем так, Алексей Игоревич, - чуть помедлив, произнес Браиловский, поджимая губы. - На вас было совершено покушение, господин президент. Вы чудом остались живы. Ваш лимузин взорвался, его обстреляли из гранатомета. Один из ваших телохранителей собой прикрыл вас от огня и осколков, и только благодаря этому вы отделались сравнительно легко. Вы чудом остались живы, господин президент.

-- Что со мной, - сердце президента сжалось при мысли, что он мог стать калекой, немощным инвалидом.

Алексей не боляся смерти, успев сродниться с этой суровой дамой за годы войны. Кому-то это показалось бы бравадой, но мысль о собственной гибели давно уже не страшила Швецова. Но вот стоило только подумать о том, что он может по вине слепого случая из полного сил, еще весьма крепкого мужчины превратиться в калеку, обрубок, став сродни растению и существуя за счет капельниц, может лишиться свободы движения, рождала дикий, неконтролируемый страх.

Вот и сейчас ужас неизбежности и безысходности липкими холодными пальцами сдавил сердце президента. То, что не сумели совершить душманы двадцать лет назад, могло удаться кому-то сегодня.

-- Насколько серьезные травмы? - требовательно, словно вдруг вспомнив, кто он такой, спросил Швецов, и, когда во взгляде, выражении лица доктора ему почудилась нерешительность, повысил голос: - К черту ваши врачебные тайны! Что со мной?

Доктор подвинул стоявший у дальней стены стул, и сел возле президента, как заботливая нянька, с неподдельным состраданием взглянув на Швецова.

-- Все не так плохо, как могло бы быть, - успокаивающим тоном произнес Браиловский. - У вас сломано несколько ребер, довольно приличный ожог, и еще, возможно, легкое сотрясение мозга. Вы ударились головой, к счастью, не очень сильно, - добавил хирург. - Думаю, спустя пару дней вы уже сможете встать.

-- Тогда почему я не чувствую собственное тело, - чуть успокоившись, спросил Швецов. - У меня что, поврежден позвоночник?

Страх остаться инвалидом, на всю оставшуюся жизнь прикованным к постели, был в это мгновение сильнее всего. И хотя, если бы все было так страшно, врач не должен был этого скрывать, Алексей все же опасался, что хирург, беседовавший с ним, лишь щадит угнетенный, пребывающий под действием транквилизаторов, разум президента, не открывая страшную правду. К счастью, в следующий миг все опасения развеялись.

-- Нет, нет, что вы, - замахал руками доктор. - Просто вам ввели большую дозу анестетиков, и их действие еще не закончилось. - Затем Браиловский добавил с некоторым сомнением: - Господин президент, вам сейчас требуется полный покой, хотя бы несколько часов, но там, снаружи, уже три часа ожидают господа из силовых структур. Они хотят срочно поговорить с вами.

-- Пусть войдут, - приказал Швецов, мгновенно из больного, слабого и немощного человека вновь превратившийся в лидера сильнейшей державы. - Думаю, это важно, раз они проявляют такую настойчивость.

-- Что ж, ваше право, господин президент. И все же я бы не советовал вам долго с ними разговаривать, - попросил доктор. - Вы сейчас, прежде всего, нуждаетесь в покое, - мягко, но настойчиво произнес хирург. - Пусть чекисты сами делают свою работу, а вам нужно просто отдохнуть.

Браиловский вышел, едва разминувшись в дверях с широкоплечим директором ФСБ. Юрий Быков буквально ворвался в палату, оттеснив следовавших за ним руководителей Министерства внутренних дел и Службы безопасности президента, на лицах которых читалось неподдельное беспокойство. За спинами "силовиков", с появлением которых в палате сразу стало тесно, мелькнули широкоплечие парни из личной охраны главы государства, которых, кажется, снаружи, у дверей, собралось не менее полудюжины.

-- Алексей Игоревич, мы рады, что с вами все в порядке, - глава МВД Николай Фалев придвинул к постели Швецова стул, тяжело опускаясь на него. Алексей даже подумал, что хрупкое сооружение из нескольких алюминиевых трубок может не выдержать грузного министра, при виде которого сознание сразу подсовало устойчивую ассоциацию с медведем. Сегодня, судя по выражению лица министра, это был медведь, выбравшийся из своей берлоги в разгар зимы, злой и ошарашенный происходящим.

-- Это просто немыслимо, то, что произошло, - воскликнул Фалев. - Никто не мог и помыслить, что какие-то ублюдки решатся напасть на президентский кортеж почти в самом центре Москвы!

-- Вот из-за вашего ротозейства это и случилось, - буркнул угрюмый и мрачный глава президентской охраны. Андрей Крутин чувствовал личную вину за происшедшее, ведь именно он в конечном итоге и отвечал за безопасность главу государства, а сейчас проявил себя, как абсолютно некомпетентный в этом вопросе человек. - Нужно было предусматривать любые возможности, а не надеяться на то, что в очередной раз все обойдется. Если бы вы не страдали такой завышенной самооценкой, то смогли бы обеспечить безопасность президента. Ваши люди, господин министр, даже не смогли толком блокировать движение на маршруте президентского кортежа.

Крутин, лично сопровождавший президента, как и почти всегда, кода Швецов покидал Кремль, тоже пострадал при нападении. Он почти добежал до главы государства, которого вытащили из поврежденного лимузина телохранители, когда ЗИЛ, пораженный точными выстрелами гранатометчиков, взорвался.

Глава президентской охраны находился в полутора десятках метров от автомобиля, и потому отделался сравнительно легко. Кроме неизменного сотрясения мозга Андрей Крутин получил слабые ожоги лица и несколько царапин, которые врач из "скорой помощи" на месте залепил пластырем. В таком непрезентабельном, но вполне мужественном виде начальник охраны Швецова и предстал перед своим принципалом.

Раны, вроде бы пустячные, оказались весьма болезненными, и Крутин вынужден был хранить неестественно бесстрастное выражение лица, поскольку любая гримаса мгновенно отзывалась довольно неприятными ощущениями. Однако сильнее физической боли, заглушенной лекарствами, была боль душевная. Там, на самой оживленной улице столицы, погибло множество телохранителей Швецова, подчиненных Крутина, и их смерть начальник службы безопасности до сих пор переживал, как личное горе.

-- Если бы нам сообщали маршрут движения кортежа заблаговременно, мы бы и приняли все необходимые меры, - не остался в долгу Фалев. - О выезде президента мы узнали за час, а что, по-вашему, можно успеть за такой срок? - взвился уязвленный министр внутренних дел. - Если вы предпочитаете все держать в секрете, то и ответственность тоже ложится на вас, господин Крутин.

-- Довольно, - оборвал начальника своей охраны Швецов, состояние которого не позволяло ему выслушивать взаимные обвинения и нападки своих подчиненных. - Если уж на то пошло, обвинять, Николай Сергеевич, следует не моего начальника охраны, а лично меня. Андрей Витальевич выполняет мои приказы, и если я принял решение о поездке так поспешно, то он ничего изменить не мог.

В конце концов, в этом тоже есть некоторый смысл, если вдуматься. Маршрутов моего передвижения по городу существует не менее пяти, и конкретный маршрут уточняется за считанные минуты до того, как я покину Кремль, в том числе из-за пробок, ремонтных работ на некоторых улицах, и еще по многим причинам. И я считал прежде, что таким образом достигается некоторый эффект внезапности, ведь организовать грамотную засаду за час практически невозможно, учитывая, что моя охрана достаточно подготовлена. Поэтому ваши взаимные нападки неуместны, особенно сейчас. Лучше скажите, что уже известно о тех, кто это совершил. Вы ведь не на пороге палаты сидели, пока я несколько часов пребывал в беспамятстве?

-- Разумеется, господин президент, - оскорбленным тоном ответил Юрий Быков. - Мы уже смогли установить личности нападавших, вернее, их личности были известны нам до покушения. Несколько дней назад наш информатор сообщил, что в окрестностях столицы, в частном доме, скрывается группа иностранных наемников арабской национальности во главе с Абдуллой Аль Захири, известным террористом, бывшим офицером сирийских подразделений "коммандос". Все они без исключения профессионалы, опытнейшие диверсанты, и тот эффект внезапности, о котором вы, господин президент, упомянули, их едва ли мог остановить. К слову, четверо из этой группы, а всего их было шесть человек, получили специальную подготовку еще в Союзе, в том числе в Рязанском училище ВДВ и в учебных центрах Комитета госбезопасности, и с методами работы наших спецслужб эти люди знакомы очень хорошо. За ними было установлено наблюдение, но арабы сумели скрыться, и, прежде чем мы смогли вновь их обнаружить, успели нанести удар. Мы просто не могли предположить, что целью этой группы станете именно вы, господин президент.