Монк захотел выпить, но в гостиной все было прибрано и на большом столе не было ни малейшего следа от вчерашнего пиршества. Свежая скатерть - и ни души кругом.
На дворе возился с автомобилем Аллис, - Доброе утро, Аллис, мне надо вина, - громко объявил Монк.
Аллис хмуро посмотрел на него, но все же достал откуда-то металлическую фляжку. Монк сделал глоток, но тут же лицо его перекосилось. Он судорожно дернулся и побежал в укромное место, зажав рот рукой.
Через некоторое время, прокашлявшись и утерев слезы, он вернулся позеленевший и несчастный. Молча отдал флягу с водкой и молил бога, чтобы Аллис не смеялся сейчас над ним. Но тот копался в моторе и не обращал на Монка внимания. Юноша вернулся в дом, нашел на подоконнике яблоко, погрыз его и вдруг забеспокоился: девушек-то нет. Он обошел все комнатыпусто. Интересно!
- Аллис, где наши подружки? - крикнул он с порога.
Аллис выпрямился, вытер руки тряпкой и ехидно улыбнулся.
- Ты наивный человек. Разве я тебе не говорил, что время нашего контракта заканчивается сегодня утром.
- Как утром? Почему контракт? Где Льюзи? - переполошился Монк. - Что такое? Я хочу еще остаться, у меня есть деньги..
Аллис удивленно посмотрел на парня и не нашел слов. Он в отчаянии передернул плечами и резко захлопнул капот машины.
- Аппетит с едой пришел, да? Иди переодевай я, сейчас поедем, приказал шеф.
Монк ничего не сказал и скрылся в доме. Слова Аллиса про контракт только сейчас дошли до него я вернули на землю. Он вспомнил, что нежность и внимание Льюзи - это лишь товар, за который заплачено наперед. Ни единого искреннего слова, поступка - сплошная игра... Монк почувствовал себя рыбой на берегу. Оставалось только разинуть рот и выпучить глава. Он с ужасом огляделся вокруг, и солнечная долина, весеннее великолепие леса показались ему тоже купленными. И тут он подумал, что и сам он куплен, так; же просто, как этот новый и дорогой костюм на нем...
Монк, вконец разбитый, опустошенный, забрался на заднее сиденье автомобиля. Больше всего сейча;; ему не хотелось говорить. Аллис включил мотор, подал вперед рычаг, и они поехали. Шеф тоже молчал.
Ощущение чего-то нечистого и нечестного не покидало Монка. Он вспоминал, как ел и пил, занимался увеселениями в этом дивном лесном краю, прикидывал стоимость всех развлечений и замечал несоответствие между такой праздной жизнью, которую они здесь вели, и теми высокими целями, какие стояли перед Обществом Совершенствования Человека. Как можно позволять себе такое, когда столько людей бедствует, мерзнет, голодает! Ведь разве Бильбо мог бы себе позволить пить такие вина, какими угощал его здесь Аллис. Или Чиварис. Никогда, наверное, не было у него такой пышной охоты, на лошадях, с медным рогом...
Как же так! Общество Совершенствования Человека для того и существует, чтобы сделать всех людей равными и счастливыми. Почему же Аллис ведет себя как самый примитивный курортник?
Юноша искоса глянул на своего могущественного шефа и понял, что лучше его ни о чем не спрашивать.
"Ах, скорее бы все это кончилось. Домой, домой..." Монк клял сейчас себя за то, что остался здесь, в лесу, и не ушел пешком в первый же день. Он мысленно гнал сейчас себя домой, будто там ждало его очищение от всех грехов. Но в глубине души он понимал, что в роскошной избушке, полной низменных наслаждений, что-то сломалось в нем за эти два дня, что-то безвозвратно он потерял, и простить себе этого он не мог.
Машина с трудом покоряла высоту, завывая на подъеме. Он был так крут, что Монк непроизвольно раскачивался взад-вперед, как бы помогая автомобилю.
Мотор ревел надсадно, но ровно. Аллис был спокоен, и это спокойствие передалось Монку. Он следил, как приближается гребень перевала, и вспомнил о своем пустом доме. Опять, наверное, он выстудился, и придется некоторое время заниматься хозяйством, топить печь, прежде чем можно будет спокойно и безмятежно уснуть и постараться забыть все эти кошмарные приключения. Незаметно Монк задремал и очнулся от голоса Аллиса.
- Перевал!
Монк растер лицо, прогоняя остатки дремоты.
- Черт знает что! Я думал, мы никогда на него не заберемся.
- Да, непросто, - согласился Аллис. - Но разве тебе понять, ведь ты же не знаешь, что такое сидеть за рулем автомобиля.
- Зато я хорошо знаю, что такое штурвал и каково держать курс в штормовую ночь, - огрызнулся Монк.
- Опять ты за старое. Пора забыть то, что было. В море все равно легче. Плыви себе да плыви. А здесь голова раскалывается от земных дел...
Аллис снял перчатки и раскурил сигару.
- Кстати, о делах, - воодушевился Монк. - Надо разворачиваться после такого отдыха.
Аллис с уважением- прищурился.
- Ценю. Дела есть. Ты не думай, что за пустяками мы забыли о главном. Как раз нет. Просто я подумал, перед новым заданием тебе не помешает хорошенько отдохнуть.
- Что за задание? - оживился Монк. Самочувствие его заметно улучшилось.
- Ты сам понимаешь, что моторист Бильбо - это лишь проба твоих сил. Первое испытание ты выдержал. Теперь будет серьезное дело...
Монк напрягся в ожидании, но Аллис, будто дразня его, увлекся погасшей сигарой. Заговорил он только тогда, когда машина наполнилась вонючим дымом.
- Надо побывать у того владельца чудесного зеркала в городском саду, приказал шеф. - Выяснить смысл его действий. Если он таким образом протестует, тогда определить мотивы: почему, против чего он протестует. Если это нужда - мы поможем. Но обязательно следует выяснить, зачем он выставил эту подозрительную стекляшку. Кстати, где он ее достал? Мне кажется, это изобретательный человек, таких нужно беречь...
- Но чем же трудно это задание?
- Лобито, владелец павильона, скрытный и чем-то обиженный человек. Его непросто расположить к себе.
- Откуда вы знаете?
- Не задавай дурацких вопросов, - грубо оборвал Аллис.
- Между прочим, ваши щедрые подарки не дают вам право так разговаривать со мной, - вспылил Монк.
Аллис побледнел, но ничего не сказал, только скулы у него побелели. Он выбросил окурок и взялся за руль.
Автомобиль маленькой черной точкой катился внич.
Дорога неминуемо вела путешественников к городу.
Уже въезжая в Ройстон, Аллис сквозь зубы процедил, что на Лобито дает Монку два дня.
- Два дня, слышишь, - повторил он еще раз, когда Монк выходил из машины.
Обиженный, Монк хлопнул дверцей и ушел не оглянувшись.
XVI
В половине третьего Крокен замкнул свой кабинет и, миновав уютный дворик Биржи свободного труда, повернул направо. Заседание муниципалитета было назначено на три часа, и Крокен не боялся опоздать. Он пересек площадь Дуновения и вошел в холодный вестибюль муниципалитета. Из-за столика, на котором лиловым грибом торчал служебный телефон, поднялся швейцар в ладном форменном костюме и с лицом аристократа. Для управляющего Биржей он склонил голову и прикрыл глаза. За многолетнюю службу он хорошо научился встречать посетителей, отпуская каждому столько внимания, сколько заслуживал его статус.
Крокен взглянул на часы за спиной швейцара, было без семи минут. Самые высокие почести человек в строгой форме приберег для тех, кто войдет за минуту-две до трех, а то и позже. Оставив плащ и шляпу на барьере гардеробной, Крокен причесался перед зеркалом и с достоинством стал подниматься по мраморной лестнице.
Управляющему Биржей свободного труда нравилось бывать в муниципалитете. Здесь, среди ковровой тишины, сияния люстр, в этом храме власти, где его знали и где с ним считались, Крокен наиболее полно осознавал свою значимость. Плечи его разворачивались, грудь выступала вперед, а голова небрежно наклонялась чуть набок.
На втором этаже уже вышагивали по коридору члены муниципального Совета и приглашенные. Крокен внутренне подобрался. Сейчас начиналось главное и предстояло быть предельно внимательным. С кем-то нужно было поздороваться первым, кому-то выдать самую открытую улыбку, другим просто протянуть руку, в с некоторыми рассчитаться просто легким кивком.
И уже потом, после всех этих обязательных условностей, можно будет подойти к кому-то и обменяться парой любезных слов, больше для того, чтобы не чувствовать себя скованно, и незаметно поглядывать на серую, мореного дуба дверь приемной, куда ровно в три должны были всех пригласить.