Позавтракав, Масси ушел наверх, оставив Генриха с Анной, которая во что бы то ни стало хотела узнать о различных аспектах своей новой жизни, а потом они еще и перебирали ее гардероб, чтобы Анна могла соответствовать предпочтениям и пожеланиям Холлистока. Таким образом, время до 15 часов растаяло незаметно, и когда Генрих входил в дверь, внизу раздался звонок.
— Иди, открой, Масси, — Генрих прошел в кабинет и сел за свой стол. — Во время разговора лучше посиди в своей комнате, чтобы клиент не нервничал. Когда будет нужно, я тебя позову.
— Ок! — Масси вышел, и уже через минуту вернулся с маленьким кругленьким субъектом, который и был тем самым Эрихом Комбеккером.
— Проходите, — Генрих встал из-за стола и указал на место напротив.
Тот оглянулся на Масси, стоявшего за спиной, но тот тоже указал на предложенное кресло и удалился, тихо закрыв за собой дверь.
— Здравствуйте еще раз, доктор! — мужчина осторожно сел на самый кончик кресла и сжимая в руках кепи, с интересом оглянулся по сторонам.
— Нам никто не помешает, не волнуйтесь, — сказал Холлисток, раскуривая сигару. — Я предпочитаю во время работы тишину, и мой помощник прекрасно обучен этому.
И тут же, словно в ответ, на кухне раздался грохот. Это Масси, решив вскипятить чайник, неловко поставил его на плиту и тот упал на кафельный пол.
— Вот видите, — засмеялся Холлисток, — лучше бы я этого не говорил!
Засмеялся и Комбеккер, которому это маленькое происшествие помогло, как ни странно, немного раскрепоститься:
— Все бывает.
— Это точно! — Холлисток выпустил в потолок облако дыма. — Ну, а теперь, герр Комбеккер, я слушаю вас.
— Я даже не знаю, с чего начать, — сказал тот, явно подыскивая слова, — но вкратце суть дела такова. Четыре месяца назад скончался мой отец, Герхард Комбеккер. Нам с братом достался в наследство довольно большой дом в пригороде и городская квартира. Мы оба не женаты, детей и других близких родственников у нас нет, завещания отец не оставил, так что сам процесс распределения наследства был достаточно прост. Мой брат, Удо, был особенно безутешен, и с самого начала начал говорить, что он не будет претендовать на дом, а полностью удовлетворится этой самой квартирой, в которой отец провел последний год жизни. Он только попросил, чтобы там все осталось как было, потому что, де, хочет какое-то время сохранить ее в первозданном виде, чтобы она напоминала ему о папе. Я прекрасно знал, что ни сама квартира, ни дурацкая мебель в ней не стоили и трети от цены дома, и потому, конечно, согласился. Тем более, в завещании не было строго оговорено, кто и что наследует, и отец предоставил нам возможность самим решить этот вопрос. Мы пошли к юристу и быстро оформили договор. Я въехал в дом, а Удо, соответственно, в квартиру.
Комбеккер остановился с нова начал мять свое кепи.
— Продолжайте, пожалуйста, — Холлисток, который до этого смотрел в окно, снова перевел взгляд на своего посетителя. — В чем вас обманули? В квартире было нечто ценное?
— Действительно! — Комбеккер поднял на него изумленные глаза. — Вы угадали! Там на стене висела картина… знаете, такая дурацкая мазня. Я не понимал, почему отец вообще повесил ее, а он говорил, что это подарок.
— Она оказалась ценной? — Холлисток внимательно посмотрел на клиента, лицо которого постепенно приобретало красноватый оттенок.
— Это неизвестный Пикассо, «голубой» период!
— Ух! — Генрих сделал вид, что поражен. — И что случилось дальше?
— А дальше брат продал ее за бешенные восемьсот тысяч, продал квартиру и теперь преспокойно живет в особняке под Кельном! — Комбеккер с силой сжал руки. — Он прекрасно знал, сколько она стоит, но обвел меня вокруг пальца, а теперь, когда все бумаги подписаны, я не могу ни на что претендовать!
— Да, с вами действительно поступили некрасиво. Но, собственно, что конкретно вы хотите услышать от меня? Я так полагаю, словесами различных местных умников вы уже сыты?
— Я не могу даже спать нормально! — вдруг закричал Комбеккер, с силой бросив на пол свой головной убор. — Меня обманул самый близкий человек, мы ведь с ним не только братья, но и близнецы. Когда я попытался с ним поговорить, он велел своей охране, а у него теперь и охрана, черт его подери, просто вытолкнуть меня из дверей!
— Но сначала вы сами, герр Комбеккер, считали, что неравнозначное распределение наследства, когда вам достался целый дом, а ему квартирка, это совершенно нормально, — Холлисток хитро посмотрел на своего собеседника. — Но на мой вопрос вы не ответили. Что вы хотите от меня?
— Я всего лишь сделал так, как он захотел, — проговорил Комбеккер, сразу потупив взгляд, — я бы согласился и на другой раздел. А от вас, герр доктор, я хочу услышать мудрый совет, как мне привести в порядок свою психику, оказавшуюся такой слабой. Мне вообще кажется, что я уже заболел.
Генрих положил окурок сигары в маленькую длинную пепельницу, сделав вид, что глубоко задумался. Поняв, как нужно действовать, он теперь просто тянул время, зная, что следующие его слова попадут в благодатную почву. Комбеккер, выговорившись, тоже сидел молча, только иногда бросая на Холлистока заинтересованно — просящие взгляды.
— Что вы хотите получить от брата? — наконец сказал Генрих, решив, что момент настал.
— Половину, — тихо ответил Комбеккер.
— Он вам ничего не даст, — Холлисток сел ровнее и положив руки на стол, устремил на своего собеседника сверлящий взгляд, — я могу вам только посочувствовать и ничего другого сказать, увы, не смогу. Советы, как вам следует поговорить с братом или покориться, я думаю, вы уже не раз получили и без меня.
Комбеккер глубоко вздохнул.
— Но…! — Холлисток поднял указательный палец и сделал длинную паузу.
— Что? — Комбеккер вскинул голову.
— Вы можете получить свое!
— Что — что?!
— Вы можете получить свои деньги, — Холлисток мягко улыбнулся. — Я смогу это устроить.
— Это как же? — глаза Комбеккера выражали одновременно удивление и испуг.
— Это мое дело, — Холлисток только сейчас опустил палец. — Через три дня получите все сполна. Для этого вам не надо ничего делать, а только подписать маленькую бумажку, которую я вам дам.
— Вы уверены? — Комбеккер от охватившего его волнения нервно задергал коленями. — Вы беретесь сами поговорить с ним?
— У меня есть дар убеждения.
— Сколько мне это будет стоить?
— Я сейчас напишу, вы прочитаете и решите, подписывать или нет, — Холлисток взял чистый лист бумаги, и в течении минуты набросал на нем несколько строк.
— Вот, пожалуйста, — он протянул его Комбеккеру.
«Я, Эрих Комбеккер, доверяю доктору Генриху Холлистоку проведение переговоров о честном дележе наследства с моим братом, Удо Комбеккером. В случае получения мною денег, обязуюсь выплатить доктору Холлистоку сто тысяч марок наличными».
— Вот и все! — Холлисток улыбнулся и с довольным видом откинулся на спинку стула.
— Это огромная сумма! — Комбеккер поднял на него совершенно ошалевший взгляд. — Почему так много?
— Работа нелегкая, милейший, — Холлисток вдруг заговорил совсем иным тоном. — Думайте только быстрее. Вы ничего не теряете — у вас и так ничего пока нет, зато есть шанс стать обеспеченным человеком.
— Вы правы! — Комбеккер решительно взял в руки ручку. — Но сейчас я вам ничего не должен?
Генрих отрицательно покачал головой и через пять секунд уже держал в руках подписанный лист.
— Ну, все! — он сложил его на две части и положил в ящик стола. — Теперь идите спокойно домой и ждите результатов. Адрес брата только не забудьте оставить.
— Да, хорошо, Рондорф, Либигштрассе 8, - Комбеккер встал и надев свое невероятное кепи пошел к выходу.
Он был так взволнован и потрясен, что даже забыл попрощаться.
— Одну минуту! — Холлисток мгновенно вырос у него за спиной и положил на плечо руку, чем вызвал у того настоящую дрожь.
— Да? — Комбеккер остановился, но спросил это через плечо, словно боясь оглянуться.
— Позвольте полюбопытствовать, кем же был ваш отец, если он имел картину Пикассо, наверняка знал о ней, но никогда никому не сказал? — Генрих встал рядом с дверью и скрестил руки на груди.
— Он был военный, служил во Франции с 40 по 44 годы.
— Понятно, — Холлисток засмеялся, — экспроприация ценностей! Продать сразу — найдутся хозяева и посадят за решетку, а потом привык он к ней, наверное, с годами. Ладно, герр Комбеккер, не смею вас больше задерживать, до свиданья! Ждите хороших вестей.
— До свиданья, доктор, — Комбеккер бочком вышел за дверь.
Холлисток подождал, пока не стихли на лестнице его шаги, закрыл дверь и громко крикнул:
— Масси!
— Я здесь, босс! — голова Масси показалась из приоткрывшейся кухонной двери. — Что случилось?
— Ничего не случилось, — Генрих пружинистой походкой подошел к окну, — но для тебя есть дело.
— Прекрасно! Хороший клиент? Кто он?
— Очередной Каин, — Холлисток задернул шторы. — Собирайся, ты сегодня едешь в Кельн!