— Ваша сестра вернулась домой, ваше сиятельство, — тихо произнес он.
— Спасибо, Лотакинт.
Она спустилась по ступеням и подошла к телеге. Немного постояла, глядя на лежавший там ящик, затем обернулась к Феликсу.
— Вы тот самый юный рыцарь? Феликс, кажется?
Феликс опустился на колено.
— Да. Но не рыцарь, а всего лишь полубрат, мое посвящение еще не состоялось.
— Надеюсь, оно не задержится. Вы доказали, что достойны этого звания.
— Это был мой долг, сударыня.
— Встаньте.
Он поднялся.
— Я вам очень благодарна, и если смогу хоть что-то для вас сделать.
Феликс поднял глаза на бледное лицо графини.
— "Она должна быть очень красива, когда улыбается", — отчего-то подумал он, и почувствовал, что заливается краской от смущения за совершенно неуместную в этих обстоятельствах мысль.
— Я лишь хотел бы присутствовать на церемонии… — поспешно выпалил молодой человек.
— Вы сможете оставаться здесь, сколько сочтете нужным, — кивнула графиня.
На лице благообразного ученого, стоявшего на ступенях, промелькнула едва заметная гримаса раздражения.
— Лотакинт проводит вас в комнату для гостей, — добавила Уртиция, — вам стоит отдохнуть с дороги.
Капитан Торм смотрел на Бетицию свысока. Как потому, что был капитаном стражи, так и потому, что стоял на поднимавшейся к выходу из камеры лестнице.
— Я требую, — она зашлась тяжелым сиплым кашлем, — аудиенции у герцога…
— Его высочество занят и не может принимать каждого проходимца.
— Но вы же меня помните!
— Ты действительно похожа на покойную сестру ордена, — кивнул Торм, — но ее тело было найдено и опознано.
— Вы ошиблись!
— Или ты самозванка…
— Как вы смеете!
Она снова закашлялась, и замолчала, тяжело переводя дыхание.
Капитан посмотрел на нее из-под косматых, начинающих седеть бровей.
— Пока твоя личность не установлена, ты самозванка. Я не буду брать на себя ответственность и решать кто ты на самом деле. Я подожду, пока кто-нибудь тебя не опознает. А если ты сдохнешь от чахотки раньше, чем это случится, то что ж… Такова судьба.
Он повернулся, и его сапоги застучали по каменным ступеням. У самой двери он обернулся к стражнику и добавил.
— Больше никаких требований и жалоб от нее не принимать. Пусть ждет опознания.
Тяжелая дверь закрылась, и гулкий звук удара раскатился по замковому подземелью. Бетиции показалось, что над ней захлопнулась крышка гроба.
Дворецкий герцогини с подозрением оглядел депешу. Масляные пятна и плесневые разводы вызывали сильное подозрение, что лист долгое время служил для подкладывания на стол при разделке чего-то съестного. Возможно, это съестное в него даже заворачивали…
— От кого это?
Гонец пожал плечами.
— Мне ее передала какая-то старая карга на постоялом дворе близ замка Вендран. Говорила, что ее постоялец требовал как можно быстрее доставить письмо ее высочеству. Дескать, это крайне важно и дело не терпит отлагательств…
— А что за постоялец?
— Понятия не имею. Она говорила что-то про мельницу и какого-то человека едва не съеденного волками. В общем, это не мое дело. Письмо я вам доставил, а уж что это и зачем — сами разбирайтесь.
— Хорошо, — кивнул дворецкий, — положи его на поднос и можешь идти.
Гонец бросил конверт на медный поднос и вышел. Дворецкий взял нож для разрезания бумаг и его кончиком осторожно дотронулся до послания. Зацепил и перевернул другой стороной. На его лице появилось брезгливое выражение. Похоже, запечатывали обычной сальной свечой. И вместо печати использовали подсвечник.
После некоторой внутренней борьбы он все же поддел ножом печать. Воск раскололся, просыпавшись крошками на поднос. Дворецкий негромко выругался. Все тем же ножом он развернул бумагу.
К его удивлению вместо неровных каракулей перед ним оказались ровные строчки написанные рыжими чернилам. Судя по штриху, как перо, так и чернила были отвратительными, но рука писавшего явно была хорошо набита.
— На прошение не похоже, — задумчиво произнес дворецкий, пытаясь разобрать написанное.
Заголовок письма гласил:
Su alteza la senora duquesa Viola de Orsino!
Дальнейший текст был ничуть не более понятен. Нет, что письмо адресовано ее высочеству герцогине Виоле де Орсино, он догадался, но о чем там говорилось было неясно. И дворецкого это смущало.
Это могло быть послание от кого-то из старых знакомых герцогини. Возможно даже любовное! А зачем еще неведомому адресату писать на ее родном языке, да еще маскироваться? Все эти бредни про мельницу и волков, ясное дело, для отвода глаз. Да и эта отвратительная бумага. Точно, чтобы никто не догадался…
Дворецкий почесал в затылке.
Если герцогиня увидит, что письмо вскрывали, она начнет выяснять кто это сделал. И вряд ли отнесется к сделавшему с благодарностью. Можно передать его самому герцогу… Нет, это совсем плохо. Еще не хватало, чтобы они поссорились. Прошлый раз семейные неурядицы в герцогском семействе на пару недель превратили замок в нечто неописуемое… Ее высочество была весьма темпераментной особой. И скорой на руку.
Он снова почесал в затылке.