— Тетя Света про вас все время рассказывает. Жалеет вас.
— Что???
— Говорит, что вы сирота. Приглядеть за вами некому.
— Запомни, Коля, сирота бывает в пять лет, но никак не в двадцать четыре. В двадцать четыре ты уже мужчина.
— А в 12 лет бывает сирота?
— А что такое?
— У меня папу убили.
В глазах пацаненка возникла взрослая грусть. Олег сразу оценил и отсутствие хозяина дома, и фотографию в рамочке, увидев которую сразу почувствовал неладное. Погладил пацаненка по голове, чувствуя, какая же хрупкая эта штука, вихрастая детская головка.
В коридоре он перехватил Свету с салатом в руке и, извинившись, спросил, что случилось с хозяином дома.
— Убит при Марше.
Имелся в виду Марш миротворцев, когда 309 колонн вошли и рассекли территорию России на сектора контроля.
— Он что был военным?
— Нет, инженер. Вышел к трассе с протестующим плакатом, а миротворцы стали стрелять из пулеметов. Ты, что не знал, что во время Марша погибло много людей? Только, пожалуйста, при тете ни слова, а то она опять плакать будет.
Они посидели на кухне, где давно не пивший Олег изрядно захмелел. Коля бегом носил ему из комнаты все новые рисунки, на которых преобладали киборги в космосе. Мальчишка бредил новой голливудской эпопеей.
Наконец, пришло время откланяться.
Когда они вышли на улицу, он хотел высказать ряд справедливых претензий, в частности касающихся того, что нельзя без предупреждения приглашать в гости, но все гневные слова вылетели у него из головы, когда она взяла его под руку и доверчиво прижалась.
— Проводишь меня, а то я хоть и в милиции работаю, изрядная трусиха.
Наверное, он действительно выпил лишнего, поэтому согласился.
Они поймали машину и поехали в новые квартала. Во время езды Олега окончательно развезло, и когда они прощались в подьезде, стены плясали вокруг него кадриль.
Он хотел пожать девушке руку, но та вдруг чмокнула его в щеку и, грустно спросив: "Ну почему ты такой, Шипилин?" умчалась на лифте.
Олег добрался до дома таким уставшим, каким не был даже во время институтского первенства по боксу. Так может утомить только общение с женщиной. Кому может и приятно, а ему все равно, что вагон разгрузить.
Он проснулся в пять утра, обнаружив себя вместо постели на кухне. Рука его сжимала кружку с давно остывшим чаем.
Он жадно допил ее, испытывая чувство, как если бы в горле до этого изрядно поработали наждаком, загасил свет и пошел спать.
До начала рабочего дня оставалось два часа.
Г Ю Л Л И
Группа двигалась по утоптанной до крепости камня улочке, вплотную прижимаясь к дувалу. Впереди сержант Бакстер, за ним Кейбл, Канн, Карадайн, Стас. Фарклоу шел последним, слегка поотстав. Снайпер как всегда замыкал.
Улица была пустынна, но в Афганистане ни в чем нельзя быть уверенным. Особенно после предыдущей заварушки.
У одной из наиболее убогих саманок сидел белый как лунь старик. Так как переводчика теперь у них не было, за такового выступил Стас.
— Как называется ваш кишлак? — спросил он.
— Мой кишлак не имеет названия, — ответил старик. — Что название? Ничто, туфрак.
— Отсюда далеко до Ашамлыка?
— Этого тебе никто не скажет. Ни один кишлак в Ниджрау не носит названий.
— Может, тогда ты скажешь, как мне найти человека по имени Гюлли?
— Никогда не слышал этого имени. А кто это? — старик хитро глянул на него. — Твой брат?
— Ты очень догадлив, — пробормотал Стас, усаживаясь рядом с ним. — Нам нужен проводник.
— Мы никуда не уходим из кишлака. У нас и тут еды хватает.
— Где же вы пасете свои отары? Тоже в кишлаке?
— Почему в кишлаке? В горах.
— В таком случае, ты может, знаешь, где находится Плачущее ущелье?
Старик сделал попытку резко встать, но Стас удержал его, ласково обняв за плечи.
— Я помогу тебе ответить, — доверительно сказал он. — Ты конечно никогда не слышал о таком месте. Ведь, верно?
— Ничего не знаю, клянусь!
— Врешь! — убежденно произнес Стас по-русски, употребив к тому же гораздо более емкий глагол, но старик понял и весь затрясся. — Не бойся, я тебе ничего не сделаю. Я могу остановиться у тебя на ночь?
— Я бы с удовольствием приютил тебя, но дом мой мал, к тому же у меня живут пятеро моих сыновей со своими семьями, но если ты пройдешь дальше по этой улице, то увидишь дом с серыми стенами, хозяин его Нуга Гирей даст тебе ночлег.
— Что-то не похоже на обычное восточное гостеприимство, — заметил Стас. — Но и на том спасибо.
Оставив в покое дедка, пошли дальше. По пути миновали площадь с одинокой чинарой и двумя молчаливыми женщинами в паранджах, надраивающими большой чугунный котел.
Дом из серой глины увидели издалека. За покосившейся калиткой хмурая женщина, занятая стиркой в помятом медном тазу, посмотрела на нежданных гостей бессмысленным взглядом.
— Хозяин дома? — спросил Стас, но женщина не ответила.
На голос со скрипом открылась дверь в мазанку. На пороге стоял, как понял Стас, сам Нуга Гирей. Пузатый добродушный мужчина. Стас поздоровался и попросился переночевать, пообещав расплатиться долларами. Карадайн платит!