На спине женщины был закреплен бурдюк с водой, и Карвер частенько прикладывался к нему. Ширин вся изнылась.
Действительно, Карвер несколько ее перегрузил. Кроме упомянутого бурдюка, на женщине болтался вместительный рюкзак с лепешками и вяленым мясом. В руках Ширин имелась сумка с автоматом, парой пистолетов и патронами к ним.
Сам Карвер нес гранатомет "Вампир" и подсумок с гранатами. На шее висел автомат, мотаясь из стороны в сторону и грозя перетереть могучую жилистую шею. Пистолет на поясе и нож в ножнах Карвер не считал. За многие годы наемничества у него сложилось твердое убеждение, что он родился вместе с ними.
Ширин выматывалась на глазах, и, превозмогая брезгливость, Карвер подбадривал ее, похлопывая ладонью по заднице и стараясь проделывать это таким образом, чтобы пальцы оказывались у нее между ног. После этого кобылка некоторое время бежала резво, но потом опять сдавала.
— Что это? — испуганно спросила Ширин, указавая на торчащий сухой ствол с содранной корой.
— Похоже, как если бы какая-то тварь точила когти.
— Господи, Плакса!
Карвер кивнул.
— Ничего у нас есть кое-что для встречи со зверюгой, — он мотнул рукой с "Вампиром". — Кумулятивный заряд с этой штуки пробивает танковую броню.
— Но Плаксы заколдованы. Их нельзя убить!
— Никакая заколдованная тварь не может быть хуже танка, запомни это, утверждаю это как специалист, сжегший кучу танков, и чужих, и своих. Так что я думаю, Плаксы ничем особенным меня не удивят.
Карвер внезапно остановил Ширин, шедшую уже с полным безразличием ко всему вокруг, включая похлопывания по заднице.
— Что-то наши дружки разорались, — заметил Карвер.
Со стороны ушедших вперед талибов раздавались крики, среди которых выделялось "Салам".
— С кем это они там здороваются? — не понял Карвер.
Они прибавили шагу, и вскоре приблизились настолько, что стали слышать даже разговоры талибов. Карвер осторожно отвел в сторону заросли, прикрывающие небольшую вытоптанную талибами поляну и не смог сдержать себя.
— Ни черта себе! — вырвалось у него.
14.
Никаких проблем для Генри Гота.
Вода в раковине заалела, едва Гот сунул туда натруженные руки. Холодная вода приятно остужала саднящие на костяшках кулаки. Сколько же он не дрался? В ушах стоял пронзительный голос младшего брата Кори:
— Мама, мама, а Генри опять скунса убил!
Чертов предатель!
Гот улыбнулся. Душу приятно грела мысль, что он опять оказался сильнее, как и в случае с младшим братом, которому он при случае всегда отвешивал тумака. Естественно, когда мама не видела.
Совершенное убийство вызвало в нем возбуждение, сейчас бы эту податливую шипилинскую самку, но некогда. Надо сначала заняться трупом.
На шум открываемой двери он торопливо сунул разбитую руку в карман, но вошедший сотрудник не обратил на это внимания, лишь вежливо поздоровался и пошел по своим делам.
Генри довольно осклабился, вспомнив инструктаж перед командировкой.
— Вы всегда должны помнить, что перед вами люди второго сорта, ведите себя вежливо.
Выйдя в коридор, он позвонил Джошу Келлеру.
— Старик отдал концы.
— Какой старик?
— Не хочу называть фамилию. Тот, который к генералу ездил.
— Вы с ума сошли, Гот!
— Но теперь он точно не проговорится.
— Вы с ума сошли! — повторил Келлер. — Документы у вас?
— Еще нет.
— Что значит, еще нет? Вы что совсем идиот? Вы не понимаете, каким скандалом это попахивает?
— Никто ничего не видел. Надо незаметно вывезти труп и все.
— Не хочу знать никаких подробностей! Но если вы проколетесь, впереди своей задницы я выставлю вашу!
Кажется, я это уже слышал, подумал куратор.
Он вошел в свой кабинет и внутренне содрогнулся. Труп казался громоздким как шкаф. Он занимал все пространство комнаты. И он начинал попахивать.
Нет, это нервы. Не может он так рано начать подгнивать. Разве что старик что-то съел газообразующее.
Гот включил кондишен на полную мощь и, тщательно заперев, поспешно покинул кабинет. Он физически не мог там находиться.
До конца смены он перемещался из кабинета в кабинет. День казался бесконечным. В обед он ничего не смог есть, все осталось на подносе. Он, давясь, пил кока-колу из банки, когда в столовую вошел грузный офицер, и глаза куратора едва не вылезли из орбит, потому что это был Зажарский.
Пока он понял, что ошибся, кока непринужденно лилась в не то горло, и он чудовищно подавился. Он утробно закашлял, его вырвало прямо на поднос.
По пути в туалет он испачкал стены, а в туалете, куда он с большим трудом все же добрался, вырвал раковину из стены, повиснув на ней без сил. Вода залила пол и частично вытекла в коридор.
На вопли явился сантехник. С всегдашнего похмелья, все аборигены считали за честь нажираться вечером накануне рабочего дня. Окатив непередаваемым выхлопом, сантехник наградил куратора зверским взглядом, словно он был виноват, что ему так херово, отключил воду и прекратил потоп.
— Вы убили! — послышалось куратору, и он запротестовал.
— О чем вы?
— Вы залили! Кто за ремонт платить будет?