Стоял демон Смоляк прикованным к стене, и рядом пыточный бес неторопливо перебирал инструменты, призванные, помочь испытуемому в признаниях.
В углу пыточной камеры храпел Длиннорыл, в каптерке которого задержали шпиона. Демон еще не протрезвел после недавних обильных возлияний, а пытать пьяного демона все равно что козла доить - мороки много, а молока все равно не добудешь.
Вельзевул задумчиво покусывал кончик хвоста, пронзая лжедемона ледяным ненавидящим взглядом Взгляд этот наводил ужас на задержанного. "Сознаюсь! лихорадочно думал рогатый разведчик. - Сейчас же, пока не искалечили!"
"А дальше что? - насмешливо спросил внутренний голос. - Котел с кипятком, смола и сера на всю оставшуюся Вечность?"
Иногда трусость рождает героя. Сознание того, что за признанием последует вечная пытка, помогло Сергею Степановичу выстоять. Он орал, хрюкал от боли, молил Вельзевула о пощаде и даже пытался укусить пыточного беса, но стойко молчал о полученном в Раю задании.
Вельзевулу надоело быть зрителем, он подошел к демону Смоляку, схватил его за рога и заглянул в маленькие поросячьи глаза, в которых плескался ужас.
– Ты будешь говорить, козел?
Демон Смоляк испуганно хрюкнул и обморочно закатил глаза. Вельзевул не сомневался, что перед ним райский разведчик.
Беспринципность и подлость демонов ему были хорошо известны. Любой из них уже давно выложил бы все, что ему было известно, и даже немного приврал бы к сказанному. Этот же молчал. Тревожно было Вельзевулу; уж не проведал ли Господь о миссии Иуды?
Он отпустил пленного, и тот сполз по стене на пол.
– В камеру! - приказал Вельзевул. - Инструменты держать в готовности.
Мельком взглянув на храпящего Длиннорыла, Вельзевул пнул демона ногой.
– Этого тоже в камеру! - хмуро приказал он.
– Нет, - сказал Петр. - И не уговаривайте. Это не по мне. Я против Бога не пойду.
– А я кто, по-твоему? - поднял брови Сын Божий.
– Бог, - твердо сказал Петр. - Но и он - Бог!
Святой Дух хватил спирта, покривился и саркастически сказал:
– И я - Бог! - Он облачно ткнул в Голубя, лениво клюющего финик. - И он - тоже Бог! Так против кого мы предлагаем выступать?
– Не знаю, - честно признался райский привратник. - Если Ты, Господи, един во всех лицах, то нужно ли вообще выступать?
– Вот и я тебе толкую, - сказал Сын Божий. - Выступая против меня, ты тем самым меня поддерживаешь. Апостол Петр одурело глянул на него.
– Давайте подойдем к вопросу философски, - рассудительно сказал Фома. Вспомним закон единства и борьбы противоположностей, вспомним закон отрицания отрицания, и тогда нам будет ясно, что, ведя борьбу с Богом, мы одновременно поддерживаем Его. Следовательно, свергая Бога, мы одновременно сажаем Его на Небесный Престол.
– Бред какой-то! - сказал грубый Иаков Воанергес. - Где ты эти законы выкопал? У Аристотеля?
– Диалектический материализм, - признался Фома, и апостолы яростно завопили. Чужеродным телом смотрелся этот самый диалектический материализм в идеальном мире, угрозой этому миру он выглядел.
– Ты, Фома, лошадь позади сохи ставишь, - мягко заметил Иоанн. Сказано, что вначале было Слово!
– Чье Слово? - победительно глянул Дидим.
– Бога, конечно.
– А Бог? - Фома торжествующе засмеялся. - Он-то и есть первоначальный материальный объект!
Завязался теологический спор, незаметно переведший в яростную потасовку. За Дидима было четверо апостолов, за идеализм единым фронтом выступили все остальные. Иуда, как и полагалось гостю и парламентёру, держал нейтралитет.
– Хватит! - учительским командным голосом остановил потасовку Сын Божий.
Апостолы принялись приводить себя в порядок, поправляя хламиды и пряча еще гудящие от ударов арфы.
Сын Божий повернулся к райскому привратнику.
– Теперь понимаешь? - модулируя голосом, проникновенно сказал он. - Не может Бог против самого себя выступать!
– Может! - неожиданно встав на материалистические позиции, сказал Петр. - Может, если ему все надоело!