Комната, в которую мы вломились, была обставлена по канонам мещанского совка - ковры на полу и стенах, горка с хрусталем и хохломой, телевизор на тумбочке, полированный стол. На столе - початая бутылка коньяка, нарезанная селедка, наломанный большими кусками ржаной хлеб. На разложенном диване собственной усатой персоной возлежал хозяин дома.
Гражданин Сяганов, - рявкнул Ольгин, - встать, лицом к стене, руки за голову!
Сяганов испуганно вскочил на ноги, вытаращился на нас, медленно поднял лапы, поросшие оранжевым волосом. Его монументальное пузо оттопыривало майку и свешивалось над дешевыми тренировочными штанами.
– Эй, начальник, - сказал он, - в чем дело-то? Если вы из милиции, то ордерок предъявите. А если просто так, то права не имеете, я жаловаться буду.
– Значит так, - сказал Ольгин, - ты, Сяганов, мошенник и рецидивист, не по делу обидел двух наших клиентов. Это называется шантаж и вымогательство, ты понял? Снова на зону хочешь? Загремишь в два счета. А если не хочешь - делай, что тебе говорят. Понял?
– Понял, - хмуро сказал рыжий.
– Давай все рисунки и нейтрализатор, - сказал я. - И плитки, если еще остались. Всё давай.
– Нет у меня ничего такого…
– Придется объяснить, - сказал я. - Виталий, займись.
Ольгин сделал быстрое движение, я даже не успел понять, какое, и толстяк упал на пол. Захрипел, засучил по ковру ногами.
– Не придуривайся, - сказал Ольгин, - жить будешь. В следующий раз сделаю больнее. Вставай и давай то, что от тебя требуют.
Сяганов открыл глаза и внимательно посмотрел на меня.
– Ушлые вы ребята оказались, - прогудел он. - Ваша взяла. Значит так - я отдам все, что вам надо, а вы меня отпустите с миром. Я больше перед вами мелькать не буду, из города уеду. Лады?
– Лады, - сказал я.
Не люблю обещать невыполнимого. Но иногда приходится.