- Очень далеко. Вы сказали, что стекло это загадочный материал.
- Стекло можно даже растворить в воде, залить в форму, а потом воду испарить. И все это при обычной температуре. Но для этого в стекле должно быть много соды.
- Но соду-то ведь вы здесь найдете, - предположил я.
Потом я показал ему стеклянное лезвие, которое подобрал сегодня с утра под своим окном.
- Обычное стекло, - сказал он. - обычное свинцовое стекло.
Весть о предстоящем сражении быстро распространилась. Ко мне подходили незнакомые люди, расспрашивали о моих планах, некоторые предлагали помощь, некоторые даже просили автограф. Похоже, многие женщины были не прочь закрутить с героем романчик. Уже в этот день меня приняли на работу. В контракте указывалась именно та форма оплаты, которая была в уже заполненной мною карточке. "Небольшая плата, не выражаемая в деньгах".
Вечером я вышел на работу. Мне были положены голубая форма уборщика, ведро и большая щетка. Ничего этого я не взял с собой. Рабочая форма меня бы не спасла, потому что монстры стекла нападают на каждого, кого встретят ночью. Я сделал для себя нечто вроде шалаша из оконных стекол и поставил его за стеклянной перегородкой, в том месте, где я прятался прошлой ночью, но на четвертом этаже. На четвертом они пока не появлялись. Значит, сегодня там их можно ждать.
Без пяти два я увидел их; их снова было трое. Сейчас я не так волновался и рассмотрел их в деталях. Они действительно имели женские фигуры. Они не различались ни ростом, ни полнотой, ни телосложением - лишь цветом. Одна из них имела голубоватый оттенок, вторая была просто прозрачной, а третья была коричневатой, будто успела загореть. Они возникли из ниоткуда, то есть, только что их не было и вдруг они появились. Их сегодняшняя жертва была обречена; я даже и не пытался никого спасать. Я только наблюдал и слушал. Они прошли мимо меня, затем шаги затихли. Послышался какой-то хлопок. Несколько секунд тишины. Крик ужаса. Мгновение - и все стихло. На этот раз все произошло быстро.
Когда они прошли мимо меня в обратную сторону, я увидел, что рука коричневой женщины была слегка испачкана кровью. Все трое возбужденно переговаривались. Я решил выглянуть, хотя это было и опасно. Прождав около минуты, я вышел из своего убежища и посмотрел: в коридоре никого не было. Одна звенящая пустота. Они пришли из пустоты и в пустоту вернулись.
Мои доспехи были готовы через неделю. Они казались довольно тяжелы: килограмм пятнадцать, не меньше того. Старик поработал хорошо. Все пластины крепились между собой с помощью железных колец, но сами кольца были впаяны с внутренней стороны стекла. Дышать я мог сквозь три стеклянные трубки которые выходили из лицевой части моего скафандра и были направлены вниз. Хрустальные туфельки получились маленькими, как будто на Золушку, и сильно жали. Толщина стекла была примерно в палец. Внутри слышимость была отвратительной, мешали толстые стенки, клиньканье пластин друг о друга и эхо моего собственного дыхания, отраженного от стенок. Чтобы стекло не потело изнутри, мастер протер его специальным составом.
В ночь решающего сражения камеры были установлены на каждом этаже. Без пяти два я вышел в коридор, стал за дверью и начал ждать. Вскоре я услышал три удара по трубе. Это означало, что монстров увидели на третьем этаже. Шла прямая трансляция и каждый житель отеля сидел, уткнувшись носом в свой телевизор. Я помахал им ладошкой и отправил воздушный поцелуй.
Спустившись лифтом на третий, я сразу увидел стеклянных женщин, идущих в мою сторону. Они остановились и стали показывать на дверь лифтовой кабины. Даже если они не видят меня, они должны были увидеть, как приехал лифт, как открылась и закрылась его дверь. Об этом я совсем не подумал. Я начал отходить от лифта, но поспешил, зацепился ногой за ногу, и упал с громким стеклянным звоном.
- Ыдолфоэ? - выкрикнула одна из них. Звучало примерно так, хотя голос был какой-то журавлиный.
Мне нельзя было лежать в этом месте, потому что они шли прямо сюда. Поэтому я судорожно встал, зазвенев пластинами ещё раз. Они были уже в десяти шагах и шли прямо на меня.
Но в этот момент распахнулась одна из дверей и отвлекла их внимание. Они синхронно повернули головы назад. Их шеи были гибкими, как у домашних кошек.
Из двери наполовину высунулась старуха.
- Он там, смотрите, он там! - орало мерзкое отродье и показывало пальцем на меня. - Он упал и теперь стоит в углу! Ловите его скорее!
Монстры развернулись и пошли на старуху. Они понимали человеческий язык не больше чем я понимал их стеклянное щелканье. Старая ведьма сразу захлопнула дверь. Они ударили несколько раз, но ломать не стали.
За это время я отошел от опасного места. Они вернулись, пройдя так близко возле меня, что я, кажется, увидел как их стеклянные желудки проталкивают стеклянное содержимое, немного поискали и успокоились. Потом пошли обратно. Сейчас наступал самый важный момент. Я должен был увидеть, как они уйдут. Они пришли из другого мира и уходят туда же. Мне нужен их канал перехода.
Они спокойно переговаривались, не замечая меня. Мы шли навстречу друг другу прогулочным шагом, как какие-нибудь отдыхающие на приморском бульваре. Стараясь не звенеть пластинами, я отошел в сторону и прижался к стене. Когда они прошли мимо, я пошел за ними на расстоянии примерно двадцати шагов. Мне было страшно, и от страха, наверное, пластины все же запотели изнутри, а дыхание стало совсем шумным. Капли влаги повисли перед моими глазами и мешали смотреть. Но главное я все же увидел.
В конце каждого коридора стояло зеркало. Монстры ровным шагом, не останавливаясь, вошли в него и исчезли. Вот оно то, что я искал. Канал перехода между мирами. Я подошел к зеркалу и остановился. Стекло отражало смешное, нелепое и очень испуганное существо среднего роста, спрятанное в стеклянном скафандре. Во всех мирах, которые я посетил до сих пор, каналами перехода служили ручьи. Но здесь нет ручья, значит, здесь есть что-то другое. Зеркало. Почему бы и нет? Я шагнул в зеркало и оказался в стеклянном мире.
Я был в лесу, или в стеклянном аналоге нашего леса. Стеклянные деревья без веток тонко позванивали. Стеклянные изогнутые корни выходили из стеклянной почвы и преломляли яркий свет. Стоял жаркий солнечный день и все было полно световых бликов. Стеклянной была и почва под ногами: литая зеленоватая прозрачность просматривалась метров на пять в глубину.
Зеркало осталось за моей спиной. Я ударил и разбил его. Что бы я ни встретил здесь, а возвращаться туда я не собираюсь. К тому же, обещание есть обещание. Я сказал, что спасу тех людей от монстров стекла. И я спасу их, даже ту старуху, которая, рискуя жизнью, выскочила из комнаты, чтобы помочь монстрам. Преследование опьяняет. Собачий инстинкт охотника живет в каждом из нас.
Теперь, когда зеркало разбито, стеклянные леди не вернутся. Разве что есть и другие зеркала. Но в этом случае я бессилен.
Зеркало рассыпалось осколками у моих ног. Но это были не обычные куски стекла: когда один осколок падал поверх другого, он исчезал, он беззвучно тонул в прозрачной поверхности, как ветка, упавшую в реку. Осколки уходили в иные миры, сохраняя при этом свою силу. Если это так, то одним ударом руки, спрятанной за стеклом, я создал несколько десятков новых тоннелей между мирами и разбросал их по неведомым планетам. Кто найдет эти осколки, кто воспользуется ими и чему послужит их сила?
Я с трудом освободился от стеклянной перчатки и взял один из кусков с собой. Это была довольно опасная вещь: осколок был способен втянуть в себя все, что коснется его блестящей поверхности. Ну что же, прийдется быть осторожным.
Я шел по лесу до тех пор, пока не набрел на ручей. Ручей был самый настоящий: обыкновенная вода текла по стеклянному скользкому ложу. Как только я ступил в воду, сразу упал и больно ударился. Напор воды был довольно заметным. Некоторое время я шел, придерживаясь рукой за ветки деревьев и кустов. Деревья в этом месте уже ветвились как настоящие. Кусты, как я и предполагал, с каждым шагом становились плотнее и темнее. Теперь стекло стало далеко не так прозрачно, как оно было в самом начале. Когда сомнений не осталось, я снял и выбросил свой шлем. УРОБОРОС
Я закрыл глаза. Кажется, это начало. Машина возраста готова к работе.
Если вы не поняли, то поясню: машина возраста - это устройство вроде машины времени, но гораздо полезнее. Она возвращает вас в любую точку вашей же собственной жизни. Сколько бы вы ни катались на машине времени, ваши личные биологические часы продолжают тикать и рано или поздно вы окажетесь в могиле. Так что любые другие изобретения, кроме моего, могут всего лишь сделать ярче вашу маленькую, бесконечно микроскопическую искорку времени, которая совершенно случайно и бесполезно мелькнула среди очередного миллиардолетия - но они не могут сделать её длиннее. На вашей могиле вырастет трава и будет она такой же густой, зеленой и приятной на ощупь, как была до вас и как была бы без вас. И ваше имя уже не тронет ничье сердце. Машина возраста хотя и не позволяет выйти из густо зарешеченной клетки, пятидесяти, скажем, лет, зато и не пускает в эту клетку смерть пусть она, костлявая, клацает своими гнилыми зубами по ту сторону решетки. А возможности - сколько возможностей! Вернувшись в любой день своей жизни, я могу как угодно изменить судьбу, я могу перепробовать все варианты судеб, выбрать наилучший и прожить его хоть тысячу раз подряд.
Знаете, как приходит новая идея? Она вскакивает на ровном месте, как прыщ. Просто ты всю жизнь думаешь об одном и том же, хотя и не веришь, но все равно продолжаешь думать - а потом оказывается - раз - и ты знаешь ответ. И начинаются годы работы, рабского труда, чтобы этот ответ воплотить. Мне повезло, я догадался как это можно сделать. Просто с самого детства я панически боялся смерти.
Когда я впервые осознал смерть, мне было годика, три не больше. Больная девочка, жившая неподалеку, тихонько умерла и я, узнав об этом, вдруг перенес знание на себя - я понял, что так же смертен. Я отлично помню бессонную ночь, последовавшую за этим, всю ночь я рассуждал, пытаясь выбраться из ловушки, расставленной судьбой, я крутил и так и этак и по всякому получалось, что от смерти мне не уйти. Может быть именно с этого дня, точнее говоря ночи, включился тот мощнейший, самонаращивающийся и беспрерывно действующий компьютер, который решал единственную задачу сбежать от смерти. И прошло почти шестьдесят лет, пока он её все же решил.
Я предусмотрел все. Я сделал машину миниатюрной и поместил её в диск наручных часов. Я сделал её совершенно незаметной, замаскировав под пыльный циферблат с золотистой надписью "Восток". Я сделал её такой прочной, что она не сломалась бы, даже если бы кому-то взбрело в голову положить её на рельс перед идущим поездом, или законсервировать в бочке с кислотой, или даже в контейнере с радиоактивным топливом. Я несколько раз продублировал все её системы и не боялся поломки. Я сделал уменьшенную копию, величиной с крупную таблетку, и решил тоже взять её с собой.
Я снабдил машину радиоактивным маяком, который посылал мне сигналы в случае потери. И последняя, сильнейшая страховка: от резкого шлепка ладонью по стеклу машина мгновенно срабатывала и автоматически возвращала меня в исходную точку - в мои шестьдесят шесть лет. Какая-то секунда - и я уже сбежал. Только после этого я отважился рискнуть.
Сперва я решил сделать маленькую безопасную пробу.
Для начала я собирался в свои шестнадцать лет, когда выстояв громадную очередь в захолустный кинотеатрик, я смотрел только что появившегося на экранах "Фантомаса". Тогда я был с симпатичной глупышкой, которая, как я понял гораздо позже, ни против чего бы не возражала. Но тогда я ничего не понимал и не умел. Для пробы я собирался раскрутить маленький романчик, а если что не так, то вернуться обратно в свою тихую старость. Почему бы и нет? У меня уже столько лет не было романов. В следующем своем путешествии я собирался заработать немного денег, хотя бы выиграв в лотерею, результаты которой я знал, а потом уже отважиться на что-то серьезное. Я собирался получить все удовольствия от жизни. Теоретически, я мог позволить себе все и, чтоб совесть закрыла на это глаза, я пообещал себе никого не убивать, никого не грабить и стараться поступать справедливо. Этакое маленькое божество с остатками совести. В остальном я дал себе полный карт-бланш.
Но меня подвели эмоции.
Мне пришлось вернулся в район своего детства, туда, где не был уже лет сорок. Большинство домов оказались разрушены, а те, что остались, стали маленькими и старыми. И лишь деревобя стали большими. Это было очень горько видеть: такое прозрачное и глубокое чувство, чувство удвоения или утроения предмета - я вижу его таким, каким он был и каким он есть, а иногда ещё и каким он будет. Я вдруг обрел способность видеть сквозь годы и контуры предметов и событий, которые происходили именно в этом месте, возле этого камня, возле этого дерева, на этом углу, встали больше похожие - нет, не на привидений, - а на полупрозрачных медуз и от каждого тянулась своя собственная трагедия, уходящая от меня в темноту. От этого сверхстереовидения я временами начинал говорить сам с собою; на меня снизошло такое спокойствие, что людей вокруг я стал ощущать как плоских или даже одномерных манекенов, которые не имели настоящего стереозвучания. Мне казалось, что я проходил сквозь них как сквозь облако. Я был под гипнозом прошлого. Я бился как бабочка в сачке ностальгии. Это произошло так неожиданно, что ничего не мог с собой поделать. А все потому, что я не был в этом месте сорок лет и ничего не забыл. Я не знал, что так бывает. Когда я вошел в один из знакомых дворов, на меня залаяла белая собачонка и я совершенно серьезно сказал ей: "ты не имеешь права, ты из другого времени". Прошлое стало отчетливее чем настоящее и без всякой машины я погрузился в него как в трясину.
С этого все и пошло. Еще вчера у меня не было ни малейшей ностальгии по тем, честно говоря довольно мерзким дням отрочества, которые я провел здесь. Я вернулся не для того чтобы бродить как сомнамбула, я просто и по деловому собирался выбрать место для первого прыжка - и, вернувшись, изменить ход событий. Я несколько месяцев уточнял хронологию этих лет, сверяясь со старыми газетами, и теперь мог быть уверен что попаду в нужный период с ошибкой максимум в несколько дней. Но я хотел ещё более точного попадания.
Только деревья стали большими. Я чуть не заблудился среди новых улиц, пока нашел то что хотел. Это был кинотеатр. То есть, теперь это было ничто, занимающее место кинотеатра.
Я хотел попасть в прошлое с точностью до нескольких минут или хотя бы часов, а для этого нужно было как минимум занять нужное положение в пространстве.
Окна забиты досками, в комнатке кассы были выбиты двери, на полу лежал толстенный слой пыли и мусора. Все внутренние двери неровно заложены кирпичом. Помещение, по которому я бегал ребенком, тогда казалось мне чем-то вроде небольшого спортивного зала, а сейчас оно стало двумя небольшими комнатами. Куски цемента, пыль, старые газеты, и среди всего этого - маленький детский ботиночек, на шестилетнего примерно мальчика.
Я все ещё не отошел от приступа ностальгии и этот ботиночек показался мне символом, знаком судьбы. Я влез через пролом в дверях и, прислушиваясь к скрипу своих шагов, подошел и присел на корточки. Увы, я решился под влиянием мгновения и все мои следующие действия были продиктованы чувством, а не логикой. Логика поджала хвост, когда большеглазая горилла чувства замахнулась на неё дубинкой.
Итак, я выбрал место, сверился с хронологией и набрал на часиках один из летних дней шестьдесят лет назад. Мне так захотелось стать маленьким ребенком, что всякие эротические, меркантильные и иные соображения отступили на второй план. И это оказалось крупнейшей ошибкой в моей жизни.
Путешествие было длительным. Я висел, потеряв ощущение своего тела, и все время ощущал вибрацию или повороты; иногда передо мной что-то мелькало - это означало, что я уже приближаюсь к цели и касаюсь собственных возрастов в этой точке пространства, пресекаюсь сам с собой в данном месте, но в более старшем возрасте. При остановке меня здорово тряхнуло и закружилась голова. Я упал.
Большая рука подняла меня сзади:
- Я же говорила тебе бегать по кругу, а то закружится голова.
Я повернулся и увидел свою сестру. Сейчас она живет далеко на юге и уже пару лет я не получаю от неё писем. Ей уже почти восемьдесят. Последняя фотография: сморщенная беленькая старушка с застенчивой улыбкой. Ростом с ребенка. Но я узнал её сразу. Теперь она была высокой черноволосой плотной девчонкой с наглым взглядом. В короткой юбке она выглядела потрясающе, я это сразу оценил. Но даже сейчас, хотя я и попал в тело шестилетнего ребенка, мне больше нравились зрелые тридцатилетние женщины.
Я попросился на улицу, а она осталась стоять в очереди. Выйдя, я все узнал. Казалось, что я никогда и не уходил из этого тихого утра. Но только поначалу. Потом прозрачные медузы будущих событий вплыли гуськом и расселись по своим местам. Лет через десять в том доме будет пожар и сгорит ребенок, а вон там машина собьет старуху и та будет визгливо кричать, умирая. В принципе, я могу все это предотвратить. Мог бы.
За мной никто не следил. Я перешел улицу и отправился по дорожкам своего детства. Раньше меня водили здесь только за ручку. Я ещё раз проделал утреннее путешествие и весь район детства, который раньше казался мне огромным, я обошел всего за пятнадцать минут. Он был и огромным и маленьким одновременно. И даже увидел призрак облаявшей меня собачки. Я снова говорил сам с собой и снова проходил сквозь людей как сквозь пар. Я зашел в школу, куда буду ходить только через год. Меня приняли за первоклассника. На подоконнике две громадных дылды, с моей точки зрения похожих на кин-конгов, списывали математику, некоторых задач им недоставало. Я предложил им свои услуги.