— Жулье длинноволосое! Бандюги! Бесплодные ублюдки! Крохоборы! Давитесь своими кузиками, пауки поганые, желтая нечисть!
Когда на балконе появились перепуганные Утяев и Рыцарь, мешочек у Ефрема был пуст. Утяев глянул вниз на проезжую часть, тротуары и ахнул: улица походила на развороченный муравейник. Снизу, должно быть, не могли понять, откуда сыплются деньги, — балкон сорокового этажа разве разглядишь, — но монеты летели, как град, и каждый старался поймать или поднять хоть одну — дармовую, случайную. На перекрестке нарастал гул застрявших шаробилей.
Утяев и Рыцарь утащили наконец разбушевавшегося Ефрема в комнату и плотно закрыли балкон.
— Ни-ни! — шептал Рыцарь, хотя не было посторонних. — Ни-ни! Пжалуста... Зайдут — не знаем! Не знаем! Ничего! Ни-ни! Такой деньги!
Утяев усадил Ефрема в кресло.
-~ Бунтарь! Воистину Бунтарь! Сиди тихо!
Ефрем отвел душу. Теперь черт с ними, пусть приходят. Плевал он на все. С минуту помолчав, выпив воды, которую ему подал Утяев, он наконец заговорил:
— Бороду я им должен отращивать! Барана нашли. — И вдруг набросился на Рыцаря: — Вези меня к этим подонкам! Слышь ты!
— Я? Вы мне? Пжалуста...
— Вези, говорю! Я им покажу, как детей эксплуатировать.
— Ни-ни! Пжалуста! Нельзя. Смерть. '•И Утяев испугался.
— Да ты что, Ефремушка! Это же банда... э-э-э... клан!
— Ну и что? Возьмем охранников.
— Нельзя! Послушай меня... э-э-э... ты же ничего не знаешь! Послушай...
Тут опять Рыцарь испуганно зашептал:
— Тише! Пжалуста! Стены слышат! Уши... Уши! — Рыцарь побежал к двери, приоткрыв ее, выглянул в коридор, потом плотно закрыл дверь, вернулся. — Пжалуста! Тише!
Утяев перешел тоже на шепот:
— Послушай... Мне Рыцарь объяснил. В Желтом Дьяволе орудуют три мощные банды. Они себя называют почему-то Тобби... Значит... э-э-э... воздушный Тоб-би... э-э-э... Понял? С каждым из этих Тобби можно бороться с помощью другого Тобби. Даже... э-э-э... личная мэровская охрана прибегает к помощи Тобби.
— Пжалуста, — перебил Рыцарь, перейдя на абсолютный шепот. — Наша философия гласит: большее зло уничтожается меньшим. Пжалуста... Добродетель — в искусстве, а в жизни — зло на зло.
— Скажи на милость! — вскрикнул Ефрем. — У них философия есть. — Видя умоляющий жест Рыцаря, перешел на шепот: — А народ-то что думает?
— Какой народ? Нет народ! Есть люди. Пжалуста. Человек... Человек живет принцип: плох там, где ты сам плох.
— Ого! — опять воскликнул Ефрем. Хотел и на это отреагировать, но сам оборвал разговор: — Ладно... Вот что мне скажи, Сом Рыцарь...
— Сом Же Рыцарь, — поправил Утяев.
— Да, Же... Же... Же... Вот что скажи. Как же вся эта петрушка произошла с Асей? А?
— О, пжалуста... Ваш мальчик и ваша Людмила сначала попали в руки один Тобби. Потом ваших друзей выкрал — другой Тобби... Когда я это узнал, я попросил помочь мне — еще один Тобби. Пжалуста...
— Сам-то ты какой Тобби? Рыцарь вскочил.
— Пжалуста, я честный!.. Честный! Утяев дернул Ефрема за рукав.
— Извини, — сказал Ефрем. — Извини, я в шутку. Дурной у меня характер... Садись.
— Пжалуста.
— Садись... Садись... — Рыцарь сел. — Вот что, Сом Рыцарь... Же... Же.?: Дело к тебе важное.
— Пжалуста, я уже знаю. Мой друг, — Рыцарь показал на Утяева, — мне рассказал.
— Это насчет... — Рыцарь предупредительно остановил Ефрема, и Ефрем чуть слышно прошептал: — Насчет побега?
Рыцарь кивнул головой.
— Ну и как ты? — спросил Ефрем.
— О, это большой трудный вопрос. Пжалуста.
— Я понимаю. — Ефрем затряс пустым мешочком, который он после балкона не выпускал из рук. — Видишь это? Пять таких полных получишь! Пять, понял?
— Понял.
— Ну и как ты? Рыцарь помолчал.
— Мало? — спросил Ефрем. — Шесть. Рыцарь вздохнул:
— У меня есть предложений, — оказал он. — Надо много думай, говори. Пжалуста... Здесь опасно.
— Ну а где говорить?
— Пжалуста... Ресторан.
Ефрем взглянул на Утяева. Тот молчал.
— Ресторан, отдельный столик, музыка, еда. Неопасно, — добавил Рыцарь.
Ефрем подумал и возразил:
— Понимаешь, мы не любим пьянства. Да и не спал наш директор.
— Я бы пригласил Утяева, — сказал Рыцарь.
— Ладно, пошли, — согласился Утяев. Но Ефрем не уступил.
— Нет, брат. Одних детей с измученной женщиной тут не оставлю! Хватит мне историй. — И, видя, что Рыцарь вздыхает, добавил: — Пошли потолкуем. И чего бы нам не поговорить на трезвую голову!