И вот опять дорога. Пожалуй, самая тяжелая в жизни Ефрема, потому что идешь и не знаешь куда, не знаешь, что дальше случится. Ефрем так рассуждал: пусть обманешься, не то увидишь, что ждал, но должен в пути быть с верой. Это самое главное. Уверенность придает силу ногам.
Ефрем так горько вздохнул, что Утяев, который шел рядом, в испуге остановился.
— Что происходит, командующий?
Ефрем, не отвечая, взял приятеля под руки, и они пошли дальше.
— Как говорится, э-э-э... — протянул Утяев, не находя опять слов.
— Вот тебе и э-э-э, — сказал Ефрем. — Послушай, что скажу. — Он поправил за плечами рюкзак и посмотрел на небо. Над их головами медленно проплывало голубое облако. Оно было до того красиво, так светилось изнутри, будто это и не облако вовсе, а неведомый людям драгоценный камень голубого цвета.
— Батюшки, — вырвалось у Утяева, — а мы и не видим! — Он хотел окликнуть впереди идущих Асю, Маратика и Людмилу Петровну, которые, увлекшись разговором, и не смотрели на небо, но Ефрем остановил его.
— Не трожь, — сказал Ефрем. — Облаками они уже сыты. Пусть говорят.
— А вдруг это, э-э-э... последнее облако? Гляди, впереди ни одного, в самом деле. Пустое небо... Даже, я бы сказал, серое... — Утяев вновь остановился.
— Шагай, шагай! — Ефрем потянул Утяева за руку. — И послушай, что я тебе скажу.
Потом Ефрем долго шел молча, смотря себе под ноги.
— Ну, — торопил его Утяев. — Я слушаю.
— Стало быть, о чем я думаю?.. Веду я вас, а куда? Утяев пожал плечами.
— Не знаю. — Но, видя, что Ефрем мрачен, улыбнулся: — Брось, Ефрем Иванович, не убивайся, мы все хотим вернуться на родную Брянщину...
— Я не убиваюсь. Но ты мне скажи... Не в кошки же мышки с нами играют?
— Может, как говорится, нас испытывают?
— Испытывать надо делом. А какое это испытание — гонять по дорогам? — Утяев беспомощно вздохнул. — Вот то-то и оно. Загадка.
Помолчав, Ефрем продолжал:
— Цель мне надо понять. Ежели это какие-никакие люди, цель должна быть у них. Всякая тварь цель имеет. Конечно, и потеха бывает целью. Может, над нами потешаются? Только не думаю...
— Наша цель — выжить, — неожиданно быстро и на этот раз твердо проговорил Утяев. — До Забара добраться...
— Верно. И чтоб выжить, надо бороться. В том-то и беда, что не знаешь пока, как бороться с этой напастью.
— А я думаю, как бы сказать, слабое место есть.
— Верно! — подхватил Ефрем. — Ты голова, директор.
— Искать следует слабое место.
— Верно. К тому я и клоню. Придумал я самой этой загадке одно испытание... На привале уложим детей спать и провернем это дело. Ясно тебе?
— А какое?
— Ты не пугайся, — сказал Ефрем. — Понимаешь, автомат мне нужон... Вот и вся тебе деревня — автомат. _
— Нет, Ефрем Иванович! — горячо воспротивился Утяев. — Хватит! Этого не допущу! Как говорится, извини великодушно, но... э-э-э... не допущу.
Ефрем от души рассмеялся.
Между тем, пока наши путники шли и так разговаривали, степь постепенно менялась. Вновь появившиеся на небе облака были уже не голубыми, а серыми, даже черными, будто это копоть какая, а местность стала пересеченной. В низине трава, кустарник, а на бугор поднимешься — земля как после пожара, чуть посильней ногой ударишь — пыль. Ефрем забрал у Аси рюкзак, а Маратик свой не отдал.
— Я не устал! — сказал упрямый Маратик.
Шли так, шли наши путники и вдруг видят — лес впереди.
Ася и Маратик закричали: «Лес! Лес!» — и побежали.
А Ефрем глядит на лес, понять ничего не может.
Кроны у деревьев желтые, стволы черные. А ведь лету вроде полагалось сейчас быть. «Что за чертовщина такая?» — думает.
И Людмила Петровна тоже взволновалась.
— Ефремушка, верните Детей обратно.
— Назад, сорванцы! — закричал Ефрем. :
Когда Ася и Маратик вернулись, Ефрем сбросил с себя рюкзак и объявил:
— Привал будет тут, а не в лесу. Ясно?.. Готовьте обед, а я в разведку. Один, без тебя, Утяев. За детей мне отвечаешь. Ясно?
Утяев промолчал. Он хмурился.
— А как же с дровами для костра? — растерялась Людмила Петровна.
— В ложбине ручей и кустарник, — сказал Ефрем. — Хворост там и вода. А в лес пока что не ходить! — Потом добавил, оглядев еще раз местность: — Сырую воду не пить! Строго наказываю!
* * *
Ефрем долго не возвращался из разведки. Утяев уже хотел было отправиться на поиски вожака. Прошло не меньше двух часов, а Ася даже думала, что три. Обед остывал. Но наконец из леса вышел, прихрамывая, знакомый человек, издали похожий на разбойника.
Ася и Маратик бросились навстречу Ефрему.
— Да, — вздохнул Утяев. — Как говорится...
— Видно, недобрые вести, — сказала Людмила Петровна.
Ефрем подошел. Молча достал флягу из своего рюкзака. Прополоскал горло, чуть смочил лицо, бороду и, ничего не сказав, сел.