— Сторожка мой там. Все оттуда вижа, все слыша.
— Бона. В земле сидишь, видишь? Чудеса.
— Тут у нас пустынь чудес. А ты как думали?
— Пустыню, стало быть, и охраняешь?
— Охраняй. А как же! Охраняй! Про себя первым делом скажи.
— Хитришь, дед. Поди, все про нас знаешь.
— Нет, не все. Пушку сдашь, дальше пущать буду... Ефрем присвистнул.
— А я, дурак, поверил, что худа не желаешь.
— Не желай...
— Пушка тебе зачем, ежели не желаешь?
— И-их. — Старичок тяжело вздохнул и сел на землю. — И тебе присядай надо. И детишек усажай
надо.
— Нам костерок бы разжечь, дровишек, э-э-э... нет, — сказал Утяев.
— Дровишка? Ладно, получай дровишка. — Старичок дважды ударил посохом по почве, и через минуту возле Утяева появилась куча сухого хвороста.
— И водички, водички,— пролепетал обрадованный Утяев.
Он скинул с плеч рюкзак, полез за спичками.
Старичок, с улыбкой глядя на детишек, трижды стукнул о землю посохом, и рядом с дровами появилось ведро с водой.
Ефрем между тем молча, дивясь чуду, крутил самокрутку.
— Ну вот. А теперь послушай моя рассказа.
— Валяй, — сказал Ефрем, подсаживаясь.
Вскоре затрещал костер. Утяев приладил над огнем котелок, кипятил чай.
А старичок повел речь. Рассказывал он тихо, на ло-маном русском наречии, одному Ефрему.
На Востоке, за пятью холмами, в долине живут два брата — Джин да Джон. Живут они в одном селе, но село на две зоны поделено, и потому зовется оно Джин-Джон. По правде сказать, долго шла перебранка меж-ду братьями, как справедливее называть село — Джин-Джон или Джон-Джин; но в конце концов договори-лись так: поскольку Джин брат старший и начинать название села с Джина. В этом споре Джон уступил. Но только в этом, то есть насчет названия. Ни в чем другом Джон уступать брату не пожелал и поклялся, что вовек не уступит.
Надо сказать, что был и еще один предлог для ссо-ры, отчего два брата, как два барана, сцепились.То-му виной майки. Да. Сначала оба делали зарядку, каждый перед своим домом — в белых майках с зеле-ными полосами. .Но Джин любил зеленый цвет и купил себе однажды для зарядки зеленую май-ку. А Джон любил белый цвет и купил белую май-ку. Джину это не понравилось. Он считал, что младший брат должен подражать старшему, и сделал Джону за-мечание. Тот в ответ рассмеялся и сказал: «Погоди, то ли еще будет!» Вот с этих слов все и началось: вражда между братьями. Вскоре поженились оба и крепко раз-богатели — сначала на овцах, потом на разведении во-рон, которые в этих краях идут на мясо. Стали братья богачами. Но вражда между ними не улеглась, а усили-лась. Как-то раз показал Джин младшему своему бра-1 ту новую финку, в Аграгосе купил. На другой день и Джон привез из Аграгоса две финки, да к тому же побольше размером. Джин, конечно, недолго думая, опять махнул в столицу, раскошелился на пять финок, а вдобавок еще автомат купил. Вот тут все по-настоящему-то
и началось. Как же это так: один брат сильней другого стал? И не то, чтобы ружье приобрел волков от отары отгонять, а автомат, одной очередью стаю ворон снимает. Одним словом, Джон взъелся. «Не брат ты мне вовсе, Джин, — сказал он, — а враг. И жить с тобой в одном селе не желаю, забор возведу». И возвел Джон забор поперек села, да такой, что не перелезешь через него. Вдоль же по забору охрану поставил. Джин в ответ слова не сказал, только купил себе еще десять автоматов и свою охрану поставил. Джон видит .— брат вооружается, сам давай не отставать. Так с той поры и пошло. Вооружились братья до зубов. Однажды Джон в подзорную трубу узрел, что Джин в подземный склад какие-то бочки закатывает. Послал своих помощников пронюхать, что в тех бочках — сало, смалец, масло топленое или еще что особенное. И вот разведка доносит: не сало, смалец, не масло топленое, а сказать страшно — порох! Услыхал Джон, от гнева голова закружилась, на ногах не устоял. Отдышался и приказывает: «Строить подвалы, сам за порохом поеду!» Так вот и начался в Джин-Джоне новый виток вооружения.
Овцы вздорожали, воронье, считай, на вес золота. Как жить? Что дальше делать? Половина прислуги хозяев — слухачи да наушники. А сторожей сколько! За сто верст в округе, что у Джина, что у Джона — вооруженная охрана. Сидят в земле старички-слухачи и наблюдатели, вынюхивают, высматривают, что в пустыне делается. Вот такая беспокойная жизнь нынче в
Джин-Джоне.
Ефрем и смеялся и чертыхался, слушая старичка-наблюдателя. А тот, коверкая русскую речь, все рассказывает, все делится мыслями, — видно, надоело ему в подземной сторожке одному сидеть.
— Слышь-ка, — перебил волшебника Ефрем, —. как звать-то тебя? Ты не африканец? .
— Нет, моя Крот зовут...
— А языку нашему где научился? Рассмеялся Крот.
— Моя все язык учился. Тут американа нефть искал, я по-английски говорила... Пожалуйста, на любом языке могу... Приезжал люди из Желтый Дьявол, я опять говорила...
Утяев позвал старичка и Ефрема к костру,, чай пить. У костра заговорили о деле.
— У нас есть большой город — Аграгос. Туда вам пешком не добраться, горы не одолеть, — бормотал Крот, вытирая рукавом вспотевшее от чая лицо. — Конь надо просить у Джин и Джон. Вас трое взрослых. Три конь. Три, однако, не просите надо. У Джина и Джона закон — давать поровну, иначе кровный обида, стрельба — пиф-паф...
— А кому, э-э-з, четвертый конь? — спросил Утяев.
— Мне! — вскочил Маратик.
— Нет, четвертый конь — моя. Я провожать буду, — сказал старичок. — Дорога опасный... Пропасть можно...
Ефрему не хотелось идти в Джин-Джон просить коней, и его осенило:
— Слышь-ка, Крот, ты волшебник. Без коня, поди, перелетишь через горы? И нас бы прихватил. А?
Крот отдал Утяеву кружку из-под чая, поблагодарил и, поглаживая для солидности бороду, пояснил:
— Моя работай под землей. Через горы летай — не моя. В проводники я гожусь, но моя служит ни Джин, ни Джон, а Верховный правитель Пустынь.
—Ох и хитрый же ты старикан, — сказал Ефрем. — Видно, есть у тебя дела в Аграгосе, вот ты нам и втираешь мозги.
Старичок шмыгнул зло носом и встал.
— Воля ваш, — сказал он. — Моя провожай может. Надо — не надо, сам решай. — И отошел от
костра.
Ефрем, испугавшись, догнал Крота, схватил за руку.
— Я пошутил, дед. Извини. Характером вредный.
Извини.
Крот вернулся к костру,