— Объединение?
— Война. — Сказал Ларт твердо. — Оставим эти детские словечки, господин Ктар. Как, по-вашему, зачем сбрасывают бомбы на города?
— Нда, — сказал Хэлан и полез чесать в затылке. — Весело! А дальше что?
— Полная неизвестность. Такое впечатление, что в течение примерно 80 лет цивилизации не существовало. Впрочем, если опять прибегнуть к реконструкции…
— А почему бы и нет?
— …Сначала, я думаю, несколько десятилетий разрухи. Экологическая и генетическая катастрофа. Перепись 89-го года показала, что население Сатлира уменьшилось больше, чем наполовину.
— А было?
— Около четырех миллиардов, по-моему.
— Ничего себе!
— Примите во внимание, господин Ктар, что сам факт переписи уже говорит об определенной стабилизации, наличии, скажем, управления… структуры. О том, что появилась возможность отвлечься от сиюминутного ради менее очевидных потребностей. По времени это где-то третье поколение после катастрофы. Если учесть, что первые два поколения жили в очень неблагоприятных условиях и наверняка недолго…
— Понятно, — сказал Хэлан. — Уже нарожали.
— Вот именно. Можете отбросить еще полмиллиарда!
— Кажется, я это прекращу, — хмуро сказал Ноэл. По-моему, вы сейчас ляжете, Кел.
Ларт усмехнулся синими губами.
— Ну, Сат, это было бы жестоко! Такой разговор…
— Ктар не сегодня нас покидает.
— А я? Согласитесь, непорядочно уносить с собой то, что еще может пригодиться.
— Так я что? Если вредно…
— Уже нет, — спокойно ответил Ларт. — Все это уже не имеет значения, господин Ктар. Правда, Сат?
Ноэл насупился, но промолчал.
— Вот они где! — новый голос от порога. — Значит, дураки кричат, а умные тихо беседуют?
— Присоединяйтесь к умникам, Ол, — благодушно ответил Ларт. — Дополните нашу компанию.
— Спасибо за приглашение!
Этот тоже был не красавчик. Длинная хилая фигура и здоровенная голова на тощей шее. А морда ничего. Умные глаза и кожа не такая жуткая, как у прочих.
— Ол Тэви.
Хэлан хмуро кивнул. Вот принесло! Только-только почуял…
— Как там Майх? Еще не растерзали?
— Немного охрип — и все. Не волнуйтесь, Ктар, нам еще никого не удалось заговорить до смерти.
— А я не волнуюсь, господин Тэви. Вы уж извините, разговор интересный…
— Это о чем же?
— Об истории, — сказал Ларт.
Тэви поморщился.
— Никогда не понимал эту вашу блажь!
— А это потому, что вы — только прогнозер, — спокойно отозвался Ларт. — Мелкий прогнозер спроса на исподнее, и ваш предел — прогноз-модель цвета дамского белья на следующий сезон.
Тэви не обиделся. Посмотрел искоса, покачал головой:
— Крепко вы меня сегодня, Кел. За что?
— За мелкий снобизм. Ничего, Ол, вы еще наплачетесь, когда вас бить будет некому. — Поморщился и сказал виновато: — Извините, господин Ктар, я все-таки прилягу.
Ноэл тут же взял его руку считать пульс.
— Уйти? — чуть слышно спросил Хэлан. Ноэл хмуро покачал головой.
— Оставайтесь. Я сейчас тебя уколю, Кел.
Они сидели и терпеливо ждали, пока Ларта отпустит. Вот так всегда: там шум да страсти, а здесь потихоньку уходит человек… может, самый нужный из всех.
— Ну что, господин Ктар, — наконец сказал Ларт, — жду вопросов.
Хэлан помялся было, покосился на Ноэла и спросил:
— Ну ладно, до девяностого года все глухо. А потом?
— То же самое, — спокойно ответил Ларт. — История отменена, никаких событий не происходит. Правда, в Центральном архиве есть нормативные документы, датированные 123-м годом. Закон о содержании в государственных учреждениях детей первых трех лет жизни дабы выявить мутации и генетические отклонения. Закон о предупреждении антигосударственной деятельности…
— Значит, государство уже было?
— Несомненно. Может быть, и не одно. — Поглядел на физиономию Хэлана и усмехнулся: — Наверное, я неточно выразился, господин Ктар. Скажем так: было государство и были группы людей, еще не включенных в него. Слава богу, кроме Центрального существуют еще и местные архивы. Ну, а поскольку они тоже закрытые, и ими никто толком не занимается, в них уцелели очень любопытные документы. Можете поверить мне на слово: то, что мы называем Объединением, закончилось только к последнему десятилетию второго века. Это обошлось Сатлиру еще в сто миллионов человек, зато уж со всяким сопротивлением было покончено. Мы действительно стали единым народом.
— А государство?
— Что, собственно, вас интересует?