Вошла. Посреди пустой комнатушки стоял длинный стол, заваленный папками, рулонами ватмана, карандашами, бутылочками с тушью, за столом сидел человек средних лет в наброшенном на плечи пестром пледе и что-то чертил.
— Кхм, — кашлянула она. — Работаете, значит? Кто вы, чертежник?
— Что-то вроде, — буркнул человек, не поднимая головы.
— Что же вы чертите, если не секрет?
Человек оторвался от бумаг и взглянул на нее.
— Воздушный замок. — Он улыбнулся, отчего на щеках его проступили детские ямочки. — Да-да, тот самый, над которым хихикали много столетий, быстро проговорил он. — Мой замок запросто висит в воздухе, и воздушные таксисты-вертолетчики могли бы залетать сюда попить горячего чайку или подремонтировать забарахливший мотор. Можно использовать его и для других целей. Скажем, поселять в нем молодоженов в дни свадебных путешествий.
— Выходит, вы изобретатель? Как это хорошо. — Она всегда испытывала почтение к творческим профессиям.
— Вы так думаете? А жена и коллеги, узнав о моем проекте, сказали: «Иди ты!» Но я-то сам уверен — это не бред! Проект вполне реален. Быть может, мой замок несколько дороговат, но как бы он украсил жизнь! Знаю, знаю, замахал он руками. — Скажете: рановато еще строить замки, когда обычного жилья не хватает Но ведь не отказываемся мы от картинных галерей, фонтанов, театров. В будущем таких воздушных дворцов, как мой, понастроят множество. Вот я и хочу, чтобы кусочек завтра увидели живущие нынче.
— Я вот что скажу вам, — заволновалась она. — Наберитесь терпения, мужества и непременно пробивайте свою идею. Она чудесна и возвышенна. Люди не так уж глупы, всегда найдется смелая голова и поддержит стоящую мысль.
Архитектор рассмеялся:
— Да я уже за шарады засел.
— Как? — не поверила Табачкова. Подбежала к столу, схватила один лист ватмана, другой, третий. Кроссворды, шарады, пентамино…
— А вот и вовсе детская игра, но гак увлекает, так увлекает, — горячо заговорил он. — Называется «корабли». Помните? Или совсем уж простая «крестики-нолики», а день пролетает быстрее, чем за пасьянсом.
— Неужели совсем опустили папки? — попятилась она.
— Вроде вы не такая, — усмехнулся архитектор. — Иначе не очутились бы здесь.
Она хотела было сказать, что попала сюда вовсе по другой причине, но только молча махнула рукой и вылетела из чертежной. Что же там дальше? — гнала ее мысль. С размаху толкнулась в соседнюю дверь.
Вначале показалось, что здесь никого нет, но потом в углу, у окна, заметила на низенькой скамеечке старую женщину с лицом сморщенным и землисто бородавчатым, как картофельная кожура.
— Входи, входи, — закивала старушка. На полу у ее ног стоял эмалированный тазик, в котором крохотной серой мышкой ворочался шерстяной клубок.
— Не расспрашивай, сама объясню, — опередила ее старушка. — Деткам своим надоела, потому и ушла. А теперь вот усыхаю, точно виноградный усик, когда ему не за что уцепиться. Думаешь, что вижу? Кофту? И так и не так. Оно, конечно, лучше б внучке платьице сготовить, да сердце уже ни к чему не лежит. Кофта же так велика, что я могу в нее, как в пальто завернуться. Вот это, — она показала связанные полочки и спинку, — это мое детство и юность; пока вязала, вся там была. Это, — ткнула она спицей в один и другой рукав, — мое замужество и детки, когда их выращивала. — А здесь, кивнула на узкий, как петля, воротник, его осталось довязать совсем немного, — здесь моя старость.
— Ну, повздорили, так что же? Нешто звери они какие? Вернетесь, без памяти рады будут.
— Может быть, — старушка почесала спицей реденький пушок на голове. Да только засиделась я так, что ноги замлели.
Покачала она головой, низко поклонилась старушке и вышла. Очень не нравился ей и этот дом и его обитатели. Рядом со старушкой поселился и вовсе странный тип. Он сидел на подоконнике раздетый до пояса, упитанный, мосластый и рассматривал вытатуированные рисунки на своих руках, ногах, животе, груди. Увидев ее, тип приосанился и подмигнул:
— Хорош, а?
— Ничего на скажешь, — пробормотала она. — Картинная галерея, да и только.
Он визгливо хихикнул и хлопнул себя по животу:
— Сто пятьдесят экспонатов. А сто пятьдесят первый никто не отыщет. Вот он, — и вывернул веко левого глаза наизнанку. Там красовалась вытатуированная ромашка. — Интересуетесь, зачем? Душа вдруг заскулила, пищи попросила, а ее — тут он хлопнул себя по расписанной груди, — пищи-то нет. Пустота! Вот и решил поразвлечь родимую. Кто как умеет наполняется.
Ее брезгливо передернуло, она захлопнула дверь и поспешила вниз, к Майе. Нужно немедленно уводить отсюда Чубчика.
Застала обоих углубленными в чтение. Майя сидела на верхней ступеньке стремянки, под самым потолком, Чубчик примостился внизу. Оба читали, слегка шевеля губами, и даже не взглянули на нее.
— Как вы тут? — громко сказала она.
Но Майя и Чубчик будто оглохли, одним движением перевернули страницы, на нее и не посмотрели.
— Я устала, у меня болят ноги, мне хочется пить, — скороговоркой проговорила она, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание. — Пить… Хочу пить!
— Приподними голову, милая, — няня приложила к ее рту стакан с кисло-сладкой жидкостью. Она сделала два глотка и опять нырнула в снежную завесу, пройдя сквозь которую, вновь очутилась в том странном доме.
Шагнула к Чубчику и выбила книгу из его рук. Полезла на стремянку к Майе.
— А, это вы, — медленно, словно возвращаясь издалека, девушка спустилась вниз. — Что-нибудь выбрали?
— Нет, и ничего не хочу, — сердито сказала она. — Зачем вы здесь, такая молодая, такая милая? Уверена, это необычная библиотека, мне здесь не по себе.
Губы девушки дрогнули. Казалось, она вот-вот расплачется.
— Меня предали, — сказала она.
— Как?
— А вот так. Как предают природу, когда жгут траву или срубают дерево. Потому и зарылась в книги.
— Ясно. Пылкая любовь, разочарование, обман. Ах, девонька, чепуха все это. Еще всякое будет, только послушай, уйдем отсюда.
— А вы почитайте что-нибудь, ну хоть вот это. — Майя сняла с полки книгу в кожаном переплете.
— Не хочу!
Но Майя насильно вложила книгу ей в руки, и она невольно присела на стул — таким тяжелым оказался фолиант.
О чем она читала? И вообще, что с ней было, как только взяла книгу в руки? Здесь связь обрывалась. Пришла в себя от того, что кто-то упорно теребил ее за плечо. Подняла от книги глаза и увидела Майю.
— Как по-вашему, сколько времени вы читали? — девушка улыбалась, вид у нее был очень довольный.
— Минут пять, не больше, — неуверенно ответила она.
— Ровно сутки.
— Не может быть! — она вскочила — Чубчик! Где Чубчик?
— Тес, он читает, — Майя приложила палец к губам.