На следующее утро Река привела нас к другому городу. Это был не просто громадный посёлок, как возле разбойничьей запруды, а самый настоящий город.
Я уже довольно давно знала, город на свете не один, но знать со слов и чувствовать, ощущать его размеры – большая разница! На берегу вблизи друг от друга лежало так много камня, сколько я не видела за всю жизнь.
При этом подруги утверждали, что город к северу от Великого Леса в десять раз больше! Чувствуя несметное количество мёртвых домов с их тягостной аурой, я представила то же, но совершенно бескрайних размеров. Теперь я, кажется, понимала, отчего все городские как один лишились рассудка. Прошедшие после Долгих Сумерек десятилетия позволили лесу заметно оживить безжизненные каменоломни, но даже сейчас зелени там было очевидно недостаточно.
В подобных местах мне не доводилось бывать ещё ни разу, и я попросила подруг остановиться на днёвку невдалеке, чтобы сходить в город. Горилл там не было, а крупные животные неохотно селились среди мёртвого камня. Дик задумалась: кто из нас может подвергнуться большей опасности – я в городе, или Джес наедине с предателем.
Мы обе ответили одновременно. Старшая: «Ничего со мной не сделается, иди с Волчицей», а я – «Лучше тебе побыть возле Джессики, что может быть страшного в давно заброшенном городе».
«Один человек этой лодкой управлять не может, Афоня знает это не хуже нас – но это если рассуждать по уму. А что у него на уме?» Все мы обратили внутренние взоры на деревенского.
«Ведьмы-то окончательно свихнулись… На правом берегу, да возле этакой страсти! Я тут и не засну».
Он мыслил примерно так, хоть и молчал, как рыба, понимая – слово его тут ничего не значит.
«Надо сховаться где-нибудь подальше от лодки. Если нападут, может так и спасусь, пересижу…»
Конечно, мы не собирались высаживаться на правом берегу. Всего лишь на островке в непосредственной близости от берега, чтобы потом вброд перейти на сушу и обратно. Всё-таки, какая-никакая преграда для потенциальных агрессоров. Вряд ли гориллы умеют видеть под водой, да и зачем им лезть на какой-то конкретный остров.
Сейчас нам приходилось смотреть далеко вперёд, если проскочим мимо подходящего, назад против течения даже вчетвером не выгрести.
Тяжело, однако, жить деревенским! Даже выбрать место для стоянки – и то без способностей затруднительно.
Этот клочок суши маловат и земля кажется совсем рядом, пролив узок и глубок. Второй остров побольше и подальше от берега, к нему ведёт длинная, невидимая под водой каменная гряда: то, что надо. Конечно, Подземной Жительнице на нём особенно не поохотиться…
-«А я мужика съем», – мрачно пошутила крыса.
В этот раз Диксон не стала дразнить её упоминанием о консервах, хоть и подумала:
«Что-то с ними надо делать, на такой жаре содержимое банок неизбежно испортится». Я пообещала Лариске настрелять дичи, прежде чем уйти. Центральная часть бескрайней каменоломни медленно проплывала справа.
-«Левый островок кажется менее доступным для тех, кто не знает мест», – Джес подтвердила мои мысли. –«И вам будет легче добраться до большой земли. Брод, вижу, вполне приличный, как нарочно построили».
Расходясь на несколько проток между островками, река ускоряла бег. Кажется, я уже вполне приспособилась грести, мы одинаково споро работали вёслами… Так всегда!
Стоит только подумать что-нибудь самоуверенное, Лес тут же говорит: «Нет, ты неправа!» Тяжёлая лодка пошла боком, общими усилиями мы едва справились с манёвром.
Предатель всё удивлялся – как можно работать, словно единое целое, не обмениваясь ни словом?
Видя приближающийся остров, мы с Дик кинулись скорей разгружать нос. В протоке довольно быстрое течение, если остановиться на северной стороне, потом будет невозможно столкнуть лодку обратно. Диксон предложила манёвр. Отвернули влево, набрав скорость вместе с течением, затем сошли со стремнины, и используя инерцию, легко выскочили на восточный берег. Афоня аж крякнул – сам бы так не словчил, хоть не первый год на реке.
Надеюсь, это хорошее место для стоянки. Лодку никто не увидит – от далёкого левого берега её закрывают другие острова. Разве только с воды или с воздуха, но будем надеяться, подобного не случится.
Желая поскорее спровадить изменника, мы договорились все вместе внушать ему страх. Начали постепенно, следя за реакцией. Пока крепили к деревьям тросы, тщательно швартуя лодку, мужичок, вроде, ничего необычного не чувствовал. В нашем обществе ему всегда было не особо комфортно. Чуть усилили давление – между лопаток Афанасия побежали первые мурашки.
Волчица пристально глянула на него. Обернувшись, деревенский окаменел: в нескольких шагах стоит громадный серый хищник! Шерсть на загривке дыбом, верхняя губа обнажила страшные клыки.
Добившись желаемого эффекта, охотница убрала картинку. Увидев нехорошо ухмыляющуюся девушку в том месте, где только что был волк, предатель встряхнул головой и зашептал молитву.
Чувствуя, что нас он боится гораздо сильнее, Джессика в свою очередь постаралась – представила стрейнджера, кособокого зелёного монстра, покрытого слизью, с длинными волосами, торчащими из свинорылого носа. В то же время Лариска прикинулась городской собакой, самым страшным зверем, которого она видела.
Узрев рядом этакую парочку, Афоня обессиленно застонал – и ринулся к лодке!
Вовремя прочитав мысли, мы с Одинокой огромными прыжками бросились следом. Успели – его задержал высокий борт. Ловкая охотница взлетела вверх практически одновременно с предателем, тот даже не успел схватиться за рогожу, укрывавшую автоматы.
Волчица протянула деревенскому мешок с едой, улыбаясь во все тридцать два зуба. Спустя полминуты он уже ломился сквозь кусты, стремясь уйти как можно дальше от «оборотней».
Лариска с Одинокой ушли на охоту, а мы не торопясь выгрузили на берег еду, оружие, «постели». Перетащили на нос лодки мешки, свёртки, пластиковые блоки с водкой. Я взвесила в руке молот – не особо удобная штука для боя.
Взмокли от тяжёлой работы, солнце начало припекать затылки. Закончив ворочать груз, проверили надёжность верёвок, державших катамаран, и полезли в реку охлаждаться. Я внимательно осмотрела подводную часть лодки и рули: вдруг что-нибудь уже требует ремонта. Вроде, пока нет.
С другой стороны острова увидев нас обнажёнными, Волчица послала игривые мыслеприкосновения. Джес вполне хватило этого, чтобы тотчас кинуться на меня…
Голубое небо смотрело величаво проплывавшими снежными облаками. Солнце и ветер ласкали нам кожу, будто присоединившись к мыслям Волчицы.
Охотницы вернулись спустя полчаса. В мыслях Одинокой гнездились серьёзные сомнения: а не предпочесть ли походу в город наши плотские прелести?
Я прыгнула в штаны, чтобы не смущать девочку стриптизом, а рыжая даже и не подумала одеться.
-«Надеюсь, мы это ещё успеем. Сходите, всё-таки интересно».
Расцеловав Джессику с обеих сторон, мы пообещали передавать всё, что увидим.
-«Я буду смотреть вашими глазами», – ответила любимая.
С собой взяли оружие, обувь, я надела камуфляжные штаны и жилет-разгрузку на голое тело. Волчица нацепила набедренник, в дальних переходах она предпочитала именно эту, весьма необременительную одежду. Джес дала напрокат свой жилет, при этом подумав кое-что интимное.
Вдруг подруга вспомнила про «солнечный камень». Отстегнув липучку, вытащила украшение из маленького кармашка, и присев перед Одинокой в кокетливом реверансе, прилепила его на свой лоб. Кристалл вспыхнул, отражая лучи светила, и мы залюбовались Джессикой. «Была бы я художницей, нарисовала б картину!»
Синяя вода, белый песок, буйная зелень и обнажённая красавица с сияющей улыбкой и звездою во лбу. Богиня эротизма!
С огромным трудом мы заставили себя уйти, посылая Джес мысленные поцелуи. Рыжая вздрагивала от них и негромко стонала, покусывая губы. Потом раскинулась на песке, подставляя страстное тело нашим виртуальным ласкам. Ни разу не тронула себя, но мы ещё не успели перейти остров из конца в конец, как Джессика послала волну собственного наивысшего наслаждения, делясь им с нами.
Несколько метров после этого Волчица едва шла, шатаясь, как пьяная. Перед глазами стояла любимая во всей своей красе. «Зачем так себя мучить?» – подумала я.
Мы едва приблизились к берегу, и хоть сознание твердило «не место и не время», уделили друг другу несколько жарких минут. Разумеется, Джес была мысленно с нами…
Вброд предстояло идти метров сто, не меньше. В старые времена на дно уложили какую-то трубу, укрытую бетонными коробами, по их остаткам мы и собирались протопать на материк.
Увязав в узлы всё, что на нас было, ступили в воду. По колено. По пояс… по грудь. Держа груз на головах, мы боролись с течением, пытавшимся свалить, унести, и обходили невидимые ямы. Достигнув берега, высмотрели подходящий лужок, принялись обсыхать.
Джессика на острове охраняла сон Лариски, поглядывала на лодку, лениво жуя бутерброд. Автомат рядом, на расстоянии вытянутой руки.
Я дала Одинокой кусок тряпки, чтобы тщательно вытереть ступни, и через пару минут приступила к таинству наворачивания портянок. Обула девушку, то же сделала сама. Вот мы и готовы.
Непривычно идти налегке, с одним автоматом, не чувствуя прижимающей к земле тяжести вещмешков. А Волчице неудобно в ботинках. Такую обувь она надела впервые в жизни. Что делать, в каменных джунглях нужны твёрдые подошвы. Спутница согласно кивнула, но легче от этого ей не стало.
Вот среди кустов спрятались несколько потрескавшихся бетонных плит: первые признаки начинающегося города. Несколькими метрами выше – пережившие все невзгоды мощные сваи. Похоже, плиты лежали на них. А этот фундамент длинного здания параллельно реке… Да! Причал и речной вокзал, вот что это было раньше.
Теперь никто не скажет, сколько построили этажей, в зарослях торчали только отдельные части стен, да огрызки колонн, доедаемые временем. В самой высокой немногим больше двух метров. Неподалёку лежал на боку ободранный железный каркас метров тридцать в длину. Знакомые обводы – это же «Метеор», быстроходный катер на подводных крыльях! Я показала девушкам, как этот красавец выглядел на ходу.
-«За один только час он проходил на двадцать пять километров больше, чем мы за целую ночь».
Одинокая повернула, чтобы подойти ближе. Взрослые деревья обступали мёртвое судно, словно боясь, что оно убежит. Больше всего подругу поразил металл: «Ни единого пятнышка ржавчины!» – удивлялась она.
-«Дюраль, как и на нашей лодке… Когда-то из такого делали самолёты». Левый гребной винт отсутствовал, правый сохранился на валу.
-«Вот эти штуки крутились, и толкали катер вперёд».
Охотница сосчитала лопасти – пять, вспомнила символ на наших ножах, вытащила оружие, сравнила.
-«Это было военное судно? Пятилучевая звезда…»
-«Нет, это просто совпадение. Количество лопастей определялось практическими соображениями».
Лавируя между стволами лип и клёнов, мы прошли вдоль корпуса до самого носа. Обратив внимание на переднее крыло, Одинокая поинтересовалась его предназначением.
-«На скорости крылья выталкивали катер из воды и он летел практически по воздуху, осадка судна на ходу была чуть больше метра. Поэтому и гребные валы уходят так низко».
Волчица с интересом разглядывала хитрую конструкцию, трогала нержавеющую сталь рукой, пробовала на прочность.
-«Нет, вы гляньте только, что делает!» – возмущённый мыслеголос Джес заставил нас отвлечься.
На северо-западной стороне острова Афанасий вдохновенно занимался рукоблудием, представляя при этом, будто совокупляется с нашей рыжей!!
«Не бывать тому, даже в мыслях!» – хором подумали мы с Одинокой, и оранжевый огонь мужчины погас, не успев разгореться.
После наших совместных усилий ему теперь долго не придётся мозолить руки…
Поросшая тополями терраса – бывший берег огромного водохранилища. Взобрались туда по корням, как по лестнице, и попали в царство камня, кирпича и бетона, поедаемые зеленью останки древнего города.
Он был древним и во времена моей прошлой жизни. Четыре тысячи лет назад здесь поселились скифы, все минувшие века люди ходили по этим улицам. А теперь – никого, да и улиц самих нет давно. Сначала трава, потом кусты и деревья пробили асфальт, вздыбили его корнями, переломали и раскрошили.
Машин в этом городе водилось намного меньше, но всё равно полусгнившие кучи железа часто угадывались среди зелени. Это, похоже, троллейбус, да вот и ещё один.
-«Тарелка летит!» – голос Джессики окатил, словно ледяной водой, мы взволнованно замерли.
-«Прячьтесь обе в лесу!» Наши внутренние взоры обратились к уже довольно далёкому острову. «Эх, нельзя было уходить!»
Матовый диск голубого цвета, едва заметный простому глазу на фоне такого же неба, довольно быстро двигался метрах в пятидесяти над рекой. Недоброе предчувствие заставило Волчицу схватиться за мою руку.
Всё произошло в долю секунды – обнаружив лодку, инопланетный аппарат ударил лучом, развалив оба корпуса пополам. Джес, в ярости сжав кулаки, выскочила из укрытия:
-Стой, сволочь!! You shan't have it![73] – закричала вслед уносящейся воздушной машине.
Мы с Одинокой уже бежали назад, понимая – всё равно опоздаем, и ужасно боясь непоправимого.
Обе кормы катамарана затонули, с коротким шипением выпустив над сомкнувшейся водой облачко пара. А вот носы лодок, удерживаемые швартовами и тяжестью груза, пока оставались на месте.
Замерла, не веря своим глазам, и Джессика: дискай, словно в стоп-кадре, неподвижно висел над рекой!
То и дело бросая на аппарат испытующие взгляды, рыжая полезла в воду, чтобы снять с лодки наши мешки, но вплотную приблизиться к раскалённому дюралю было ещё невозможно.
Обратный путь до острова я и Волчица проделали вдвое быстрее, но всё равно, когда увидели Джес, вещи давно лежали в безопасности, на берегу. Обнявшись, мы пообещали друг другу больше не расставаться.
Задрав голову, я рассматривала «летающую тарелку». С тех пор, как остановилась, она ни на метр не сдвинулась с места. Прокручивая в памяти происшедшие без нас события, я вдруг поняла, в чём может быть дело.
Повернулась к рыжей, и крепко расцеловала её в губы. Следом за мной то же немедленно повторила охотница. Только после этого я смогла сформулировать понятную мысль:
-«Ты ведь сама его остановила! Ключ подошёл к замку».
Мы совсем другими глазами смотрели на переливающийся всеми цветами радуги прозрачный кристалл, «третий глаз» Джессики.
-«Возможно, он позволяет управлять тарелкой». Подруга подумала:
-«Я боюсь – вдруг это не так…»
-«Вели ей приблизиться, и увидим».
Облизнув внезапно пересохшие губы, Джес взяла за руки нас обеих и только после этого произнесла:
-Diski, come here!
Неземной аппарат дрогнул – и одним рывком преодолев сотню метров с гаком, застыл точно над нашими головами.
-«Я не чувствую внутри никого живого», – сообщила Одинокая, переминаясь с ноги на ногу.
Попробовав вчетвером просканировать тарелку, получили те же самые результаты. Либо особо хитро экранирована, либо и вправду пуста. Рыжая нервно сжимала в руках АКМС.
-«Если там хоть один человек с современным оружием – мы пропали». Попробовала её успокоить:
-«Он мог бы расстрелять нас уже давно».
-Может, играет, как кошка с мышью. Бывают такие л-любители… От волнения она произнесла это вслух.
-«Прятаться, я понимаю, бесполезно?» – уточнила Волчица. Джессика криво улыбнулась.
-«Разве что под землёй. Сжечь дотла весь этот островок для него не составит труда».
Тарелка выполнила и следующий приказ – зависнуть в двух метрах над берегом. На всякий случай рыжая надела рубашку, а мы как были в жилетах, так и остались.
-Open the hatch!
Ближайшая к нам нижняя часть диска стала прозрачной, внутри замерцал приглашающе розовый свет.
«Есть ли на борту биологические объекты?» – я подсказала Джес следующую команду.
-Ответ отрицательный, – по-английски ответил из люка мужской голос.
Мысли «кто пойдёт первой» даже не возникало. Проём достаточно широк для четверых – одновременно мы в него и ступили. Полуденный зной мгновенно сменился комфортной прохладой.
-Могу ли я произвести дезинфекцию? – вежливо осведомился дискай.
-Вначале мы прихватим ещё кое-какой груз. А дезинфекцию – пожалуйста, если она не повредит нам и нашим вещам. Не изменит никаких их возможностей и характеристик, кроме бактериальных.
Втащив в «тарелку» всё металлическое из Данилиного груза, мы отдались во власть ревнителя чистоты. Вначале невидимый «пылесос» удалил с нас мельчайшие частички песка и грязи. Последовавший затем обдув продезинфицировал кожу. Обеим охотницам процедуры показались странными и не очень приятными, но они переносили всё молча, черпая уверенность в наших спокойных мыслях.
Внутреннее помещение представляло собой абсолютно прозрачную полусферу с тремя креслами посередине.
-Форму четвёртого ложемента вам придётся смоделировать самостоятельно. В моей памяти нет необходимой для этого информации, – баритон «тарелки» прозвучал, будто извиняясь. Я попросила Джессику:
-«Можно, он будет говорить по-русски? И женским голосом…» Подруга улыбнулась.
-«Можно-то можно, только брейн станет больше переспрашивать, чем говорить. Словарный запас языка сэвэдж сильно отличается от твоего».
-«Не знает – научим…» – я осклабилась в ответ.
Почувствовав, что у пословицы есть продолжение, подруга вопросительно глянула в глаза.
-«…не хочет – заставим. Армейская поговорка».
Следующая фраза инопланетного аппарата прозвучала уже понятной для Волчицы и Подземной Жительницы, и тем голосом, который мне нравился.
Пока подруги конструировали кресло для крысы, переводя её мысли на язык звуков, доступный брейну, я уселась в правое. Голым ногам сделалось щекотно, а объёмный жилет явно мешал спинке принять идеальную форму.
Сняв разгрузку, тотчас поймала вопросительные мысли девушек и саркастическое: «Что, опять?!» от Лариски. Она устраивалась в индивидуальном предмете мебели, считая это самым важным занятием на свете.
-«Нет, просто я смотрю, наша прежняя одежда здесь не очень подходит. Ты говорила, синтезатор легко делает одноразовую?»
Рыжая оттянула «декольте» своей деревенской рубахи, одним глазом заглянув внутрь.
-«Да, без проблем, просто скажи брейну».
Тонкий комбинезон облегал тело, как трико, и совершенно не чувствовался на коже. Ткань ощущалась только на сгибах, когда один слой касался другого. Теперь можно устраиваться в кресле. Эргономика по высшему разряду – будто живое, оно сразу подстраивалось под выступы и впадины тела.
-Брейн, имеет ли кто-нибудь извне информацию о том, что мы на борту, и о местонахождении этого диская?
Задав свой первый вопрос, я с некоторым волнением ждала ответа. Кто знает, будет ли машина вообще говорить с кем-нибудь, кроме Джес.
-Вопрос человеку-носителю ключа полного доступа. Какой уровень доступа вы предоставляете другим людям, находящимся на борту?
Подруга, к тому времени тоже надевшая мономолекулярный комбинезон и устроившаяся в соседнем кресле, заговорила.
-Давай сперва познакомимся и сделаем общение менее официальным. Как к тебе раньше обращались другие люди?
-«Брейн», «дискай», «плейт», «триста первый»… – и после едва уловимой паузы – …"Линай».
-Что означает слово «линай»?
Правая рука рыжей коснулась моей ладони, левую она вложила в руку Волчицы. Кресла стояли вплотную, это было удобно.
-Так называется летающее живое существо с планеты Росса.
Поверх изображения обломков катамарана на берегу острова мы увидели величественную картину. Незнакомая голубая птица, шевеля одними только кончиками огромных крыльев, неспешно плыла по небесному океану.
-Линай нравится тебе, хочешь, чтобы тебя так называли?
-Это существо значительно красивее меня, мне нравится отождествлять себя с ним.
-Вот и договорились, – подытожила Джессика, мысленно предлагая нам вслух назвать имена.
-Меня зовут Диксон.
-А меня – Волчица. Её зовут Лариса, она не умеет говорить звуками, но мыслеречью владеет не хуже всех нас. Представляя крысу, Одинокая положила левую руку на гладкую серую шерсть.
Пока шёл процесс знакомства, мы договорились между собой об уровнях доступа, чтобы всё было без обид. Джес отдала соответствующую команду брейну.
-Итак, – вернулась я к главной теме. –Линай, что там у нас с исходящей информацией?
-Активация ключа полного доступа снимает все выполняемые задачи, кроме связанных с обеспечением моего собственного функционирования. Следовательно, информация обо всём, происшедшем с момента получения мной команды «Стоп», никуда не поступала. Я кивнула.
-Отлично. Рыжая подумала: «Не всё так радужно, дорогая».
-Его курсограмма за секунду до обнуления задач в тауне есть. Эта информация всегда передаётся в режиме реального времени.
-Это уже хуже, – согласилась я.
Охотницы переваривали огромные объёмы совершенно новой для них информации и пока что не участвовали в разговоре. А нам следовало активней шевелить мозгами.
-Линай, сколько у нас времени до встречи с патрульными дискаями и сколько их, по твоему, выслали? Ответ пришёл практически мгновенно.
-От семи до тридцати девяти минут, в зависимости от их скорости. Выслан, скорее всего, один дискай. Случаев, подобных нашему, ранее не регистрировалось, у таунов на планете нет противника, имеющего техническую возможность повредить какой-либо дискай. Следовательно, уровень потенциальной опасности не будет оценён как высокий.
Обмениваясь мыслями с подругами, я преобразовывала в речевые вопросы результаты предварительного обсуждения.
-Можем ли мы остаться незамеченными для патруля?
-Нет. У всех дискаев, переданных таунам Земли, стандартное оборудование, простейшая базовая комплектация, никаких генераторов тени и тому подобного. Одинаковые возможности, как только мы увидим патруль – он увидит нас. Единственный способ – удаляться от преследователя со скоростью, не меньше, чем у него. Правда, для этого нужно знать, откуда приближается патрульный…
-«Вверх! Надо лететь вертикально вверх, Джес, скорее командуй!»
-«У нас ещё есть дело», – напомнила Одинокая. –«Предатель не должен жить!»
-«Согласна!» – кивнула я.
Смерть деревенского была лёгкой, он так и не проснулся. Бесшумно взмывая в зенит, Линай засёк тёмный силуэт на пляже, получил команду «Огонь».
На укрупнённом изображении стекловидная линза из расплавленного песка, видно, как дрожит над нею раскалённый воздух. От неудачливого грабителя осталась лишь заскорузлая мозолистая ступня с дымящимся куском обугленной голени. Мощность импульса была минимальной, чтобы не повредить природе.
Остров, река, лес – всё это стремительно провалилось вниз. Вертикальная скорость аппарата поражала воображение, при этом перегрузка почти не чувствовалась. Извилистый росчерк широченной реки растаял в зелёном море леса, вот и оно подёрнулось синеватой дымкой. Земля уже выглядела плоским блюдом под прозрачным куполом неба.
-На орбитальной станции стрейнджеров есть устройство дальней связи в реальном времени? – спросила Джессика у диская. –Мы хотели бы передать информацию о происходящем на планете Земля. Об использовании их гуманитарной помощи.
-Устройство связи имеется. Но почему бы вам не поговорить со стрейнджером лично?
Перед глазами Джес возник образ омерзительного чудовища, у неё задрожали веки. Я вступила в беседу:
-На станции есть стрейнджеры? Мы не знали. Линай, покажи нам облик стрейнджера.
-На станции только один стрейнджер – Ита. Вот как он выглядит…
Дрогнула треть полусферы, изображавшая удаляющуюся земную твердь и набиравшее синеву голубое небо.
Перед нами появилось изображение… человека! Точно такого же, как мы, без всякой слизи и асимметрии. Широкоплечий и статный, он увлечённо рассматривал трёхмерную модель осьминога. Правильные черты, уверенный, спокойный взгляд не по-мужски больших глаз с огромной голубой радужной оболочкой.
-Вы согласны встретиться с Ита? – спросил брейн. «Почему бы и нет», – подумали трое из нас. Джессика прищурилась.
-Это его настоящее тело?
-Ита живёт в нём последние двадцать семь земных лет.
На вид мужчина казался чуточку моложе, но как нам судить о внешности инопланетянина…
-Чтобы сохранить наш курс в тайне от тауна, пора его изменять, так, или иначе, – объявил дискай. –Вы решили, куда намерены лететь? Секундный обмен мыслями – Джес уже больше не колебалась.
-Летим к станции стрейнджеров!
-Выполняю, – отозвался брейн.
Чтобы не тратить время впустую, волчица попросила ознакомить её с информацией об устройстве диская и станции стрейнджеров. Мы присоединились к просьбе, только Лариска параллельно с информацией пожелала усваивать органическую пищу.
Линай создал для крысы «уголок питания», чтобы не страдала ворсистая поверхность кресла. Она спрыгнула туда, принялась выбирать блюда. Брейн показывал изображения земных животных, а Волчица произносила вслух их названия, отмечая, употребляет их в пищу Подземная Жительница, или нет. Таким образом Линай накапливал информацию о предпочитаемой крысами пище.
Минуты через две наша голодающая выбрала телятину. Информация о молекулярной структуре этого мяса имелась у брейна, и Лариска решила попробовать, каково на вкус новое для неё блюдо.
Одновременно с решением проблем крысиного меню мы начали получать информацию о дискае. В основе своей это был моноблок – синтезированная целиком единая биомеханическая конструкция. Нечто вроде киборга «от рождения». Имелась возможность модификации моноблоков посредством оснащения дополнительным оборудованием, замены собственных узлов и деталей.
Энергию дискай извлекал из окружающего пространства. Преобразовывал свет, звук, камень – любое излучение, любую материю. Круг возможностей аппаратов подобного рода определялся наличием в настоящий момент достаточного количества энергии, и, конечно, типом комплектации, различия между которыми были весьма существенными.
Изначально дискай в базовой комплектации был транспортным атмосферно-космическим аппаратом с минимальными возможностями самозащиты. В нашей, земной терминологии – легковооружённый катер.
Станция, конечно, была сборной конструкцией. Внушительных размеров и таких же возможностей. Сфероид диаметром девять километров был, в свою очередь, одной из множества частиц межзвёздного корабля стрейнджеров, которые сами себя называли «летящими среди звёзд». Для обозначения этого понятия в их ментоязыке существовал специальный образ.
Судя по основным функциям орбитальной станции, её можно было назвать научно-производственным и оборонительным мобильным комплексом. Не кораблём – для этого двигатели «Мэйт» были всё-таки слабоваты. На самостоятельный переход между соседними галактиками станция потратила бы несколько месяцев субъективного времени. Но, при необходимости, двигаться в гиперпространстве она могла.
Синтетическая телятина Лариске понравилась.
-«Не жалею, что пошла с вами», – думала она –«Даже если бы не было всех этих космических чудес. Хотя, может быть, в лесу мне было бы и лучше, чем здесь». Расправившись с порцией, она умывалась лапами.
-«Жаль, Дед вовремя не ушёл из метро, пожил бы сколько-нибудь на свободе».
Одинокая усомнилась. По нашим воспоминаниям она примерно представляла Деда.
-«Не уверена, что его принял бы Лес. Он ведь не был охотником, да ещё всю жизнь провёл среди камня и железа».
Обзорная полусфера тарелки по-прежнему показывала пустое околоземное пространство, но мы явственно ощутили приближение к огромной массе металла, скрывавшей море энергии.
-Вот мы и прибыли, – объявил брейн. Я не удержалась от вопроса.
-Почему мы не видим станцию?
-Базовая комплектация не позволяет обнаруживать объекты, находящиеся в режиме тени.
Сопоставление размеров песчинки диская и станции-горы впечатлило даже меня. Наши охотницы цепенели в немом восторге, и только Джессике было несколько привычней.
-«И эта громада – лишь маленькая частица корабля!» – думала Волчица, представляя в сотни раз более крупный искусственный объект.
Размеры сооружений старых людей теперь не казались ей потрясающими, в сравнении с творениями стрейнджеров.
Дискай вплыл в причальный отсек «Мэйт», сразу потерявшись в уголке одного из её ангаров и опустился на палубу, отключив двигатели.
Едва ощутимый толчок подтвердил точность наших ощущений. В момент касания обзорная полусфера тарелки «включилась» на реальную картинку, показывая тёмный бесконечный ангар орбитальной станции.
-Можно выходить, – пригласил Линай.
Ступив на белую палубу «Мэйт», мы услышали незнакомый голос, называвший наши имена.
-Приветствую землян на борту! Пока «Триста первый» на моей территории – наши сознания единое целое. Мы всегда вас услышим и поможем во всём.
-Ита сейчас отсутствует, он находится на Земле, будет примерно через одиннадцать часов по земному времяисчислению.
Брейн станции отвечал на все невысказанные вопросы, будто тоже умел читать мысли. Тем временем мы шагали по полутёмному ангару к ближайшей кабине корабельной транспортной системы.
-Пока предлагаю вам отдых и продолжение знакомства с информацией.
Управляющий компьютер – образец гостеприимства. От имени всех Джес поблагодарила:
-Спасибо, Мэйт и Линай.
Дверь кабины КТС[74] дематериализовалась от прикосновения ладони. Зеркальные стены продемонстрировали тройку симпатичных девушек в облегающих бесшовных костюмах и рослую длинноногую крысу.
Пожалуй, мы уже не смотрелись такими обалдевшими, как тогда, впервые ступив на трап диская в дикарском обличье – я специально попросила Линая сохранить эту запись на память.
Ходить пешком по многокилометровым коридорам можно было часами. А так – через секунду мы перенеслись на полтора десятка уровней выше ангарной палубы в одну из кают для гостей.
Информация! Её всегда не хватало таким беспокойным существам, как мы. Не специально сваренная жвачка для безмозглых потребителей, в которой историческими фактами зовётся наглая ложь, нет. Объективная истина.
Как человека военного, меня, конечно, интересовали детали устройства станции, физические принципы, на использовании которых основывалось действие оружия стрейнджеров. Тип двигателей «Мэйт» и настоящего межзвёздного корабля, устройство преобразователей одного вида энергии в другой или прямого превращения материи в энергию любого вида, по необходимости. Чертовски интересовали молекулярные трансформаторы, выпекающие, например, готовые дискаи, и ещё много чего интересного, словно пирожки с капустой.
Но в такой же степени меня интересовало общественное устройство мира стрейнджеров. Человеческие цивилизации, веками и тысячелетиями сменявшие одна другую, ничем не отличались в главном. В них не было ни грана справедливости. У власти всегда стояли те, кого справедливость интересовала в самую последнюю очередь, а иные оказывались совершенно неспособны управлять людьми.
Сотни тысяч, может, миллионы мечтателей придумывали «города Солнца», где каждый человек любому другому человеку обязательно будет «друг, товарищ и брат», только всё это оставалось рядами закорючек на листах бумаги.
Все минувшие века мы ломали голову над причиной подобной закономерности, пока не пришли к выводу, что она в нас самих. В генах homo sapiens.
Мы в принципе неспособны относиться друг к другу так, как хотим, чтобы все остальные относились к нам. Бывают исключения, это называется «любовь» и густо замешано на половом влечении. В иных случаях – война всех против всех. Эгоцентризм, тупое деструктивное соперничество, не приносящее человечеству ничего, кроме вреда. А сейчас мне что-то подсказывало – можно узнать, как живут по-другому…
Я вернулась в привычный мир. Не знаю, надолго ли, но уже через несколько часов стала испытывать ощущение необъяснимой грусти, какой-то утраты. Ещё вчера мы ни от кого, кроме стихий, не зависели, засыпали под пение птиц, целыми днями могли делать всё, что взбредёт в голову. Жили неповторимо прекрасным чувством близости к природе, единением с Великим Лесом, чистой рекой, ночной тишиной, величаво плывущими мудрыми вечными облаками и бескрайним небом…
-«Нам, в общем, везло – могло сложиться совсем по-другому», – подумала Дик. –«Человек вне цивилизации каждую минуту подвергается опасности. Травмы, простуды, инфекции, нападения хищников – всё это более чем реально. Представь: случились затяжные дожди, когда мы шли по реке. Холод, ветер, под ногами в лодке вода, которую нужно всё время вычерпывать, и это далеко не самые серьезные проблемы, которые могли нас ждать…» Я жизнерадостно улыбнулась.
-«Ты умеешь утешить».
Положила руку на запястье любимой, пальцами левой сжала бедро Волчицы. Энергия хлынула потоком, перетекая по всей нашей четвёрке. Планета осталась далеко внизу, а мы сохранили память о Земле, любовь к ней, её силу.
Сидя в полумраке, мысленно формулировали сообщение для стрейнджера. Сочиняли лаконичные, предельно точные предложения и надиктовывали их брейну. Я предпочитала прослушивать голосовой вариант. Диксон, будучи визуалом, вывела черновик в текстовом виде и редактировала, внося необходимые правки в светящиеся перед нею оранжевые строки.
Одновременно в фоновом режиме нам загружали в память информацию о цивилизации стрейнджеров. То, что инопланетянин знал о происходящем на Земле, было весьма общими и, очевидно, недостаточными сведениями.
Очень опытный и увлечённый океанолог, Ита ограничил сферу своих научных интересов обитателями солёных вод нашей планеты. На корабле, случайно обнаружившем остатки земной цивилизации, не было специалистов по ксеносоциологии. Стрейнджеры вообще не занимались прогрессорством: согласно Традиции, каждая цивилизация должна была самостоятельно пройти свой путь к зрелости. И только планетарный катаклизм мог стать причиной вмешательства летящих меж звёздами. Что и спасло землян от полной деградации, а возможно, и исчезновения.
Корабль отпочковал станцию, способную снабжать всем необходимым скромное население планеты, и ушёл выполнять свою задачу. На «Мэйт» остался Ита. По собственному желанию, ведь Земля изобиловала морями и океанами! Днями он пропадал то в одном, то в другом уголке водного мира, не особенно вникая в происходящее на суше. Численность подконтрольного населения не сокращалась, даже росла (за счёт кантри, естественно), а остальное Ита не особенно беспокоило.
Вскоре нам предстояло ознакомить стрейнджера с реальной картиной происходящего. Брейн заархивировал сообщение и отправил на Землю – орбитальная станция постоянно поддерживала связь с Ита, пришелец давно знал о нашем прибытии.
Расслабившись, мы приготовились ждать ещё четыре часа, раздумывая, чем бы это заняться. Дик и Волчица склонялись к тренировке – слишком долго сидели без движения. Я, увы, предпочитала иные, весьма специфические упражнения, которые пока что мы позволить себе не могли, а Лариска, имея более короткий цикл сна-бодрствования, вообще хотела отдохнуть.
-Ита перемещается на борт, вероятно, сейчас вы его увидите! – внезапно предупредила Мэйт.
После передачи нашего сообщения не прошло и двух минут. Стрейнджер появился посреди каюты, белый комбинезон подчёркивал голубизну глаз. Пришелец не скрывал переполнявших его чувств вины и сожаления.
-Приветствую вас, земляне!
Он заговорил на таун, хотя за эти несколько часов брейн загрузил всем нам и таун-язык, ранее незнакомый охотницам, и язык стрейнджеров в том объёме, который мы были способны постичь.
Откровенно разглядывая Ита, я до сих пор подсознательно выискивала во внешности хоть волосок от слишком хорошо знакомых мне виртуальных тварей. Ощутив особенное внимание, стрейнджер зябко передёрнул плечами, глянул в глаза.
-Я ознакомился с сообщением и сейчас не могу найти себе оправдания.
Диксон передала ему эмоции понимания, сочувствия и надежды. Все мы присоединились к мыслефразе, прозвучавшей на родном языке пришельцев.
Конечно, он отличался от таун значительно больше, чем разговорный жаргон сэвэдж от языка, на котором думала Дик. Для множества понятий не находилось аналогов, чтобы постичь смысл иных стрейнджерских фраз, нам нужно было пояснять их несколькими предложениями. Этот мыслеязык вообще не стоило пытаться переводить в пошлые звуки – слишком разный уровень выразительности, яркости, информативности.
-«Теперь я понимаю, почему все эти годы никто, кроме правителей, не выходил со мною на связь…» – Ита перешёл на мыслеречь, на красивом и твёрдом лице проступило некоторое облегчение, видимо, он сделал вывод, что собеседницы достаточно развиты для обмена мыслями. –«Сотни тысяч интерфейсных модулей вместе с технической помощью были переданы для распространения среди желающих землян, а активированы – считанные единицы».
-«Кристаллы» недоступны никому, кроме правителей. Монополизировав право на общение с вами, они рассчитывают как можно дольше удерживать власть. Этот модуль…» – я коснулась пальцами своего украшения, –«…мы нашли среди останков погибшего изгнанника. Можно только догадываться, каким образом этому человеку удалось сохранить модуль в тюрьме, ведь заключённые содержатся без одежды и под постоянным наблюдением».
Пришелец побледнел, на лбу выступили капельки влаги, смуглая кожа лица приобрела серо-землистый оттенок. Ита на секунду исчез, и возник снова уже в таком же, как у нас, низком анатомическом кресле-ложе.
-«Простите моё отсутствие – биологическая потребность», – невесело улыбнулся он. –«Власть» – что означает это понятие?» Ита быстро нашёл ответ в наших мыслях.
-«Возможность безнаказанно навязывать своё субъективное мнение другим людям?» – повторил он с недоумением. –«Видите, и мне приходится объяснять то, что для вас элементарно».
Волосы на голове пришельца вдруг исчезли, он потёр образовавшуюся лысину, а через секунду вновь разом «оброс» шевелюрой.
-«Увы, я несколько далёк от социологии, никогда не сталкивался с этими явлениями, и плохо понимаю причины возникновения поведенческих девиаций. Мы, очевидно, ошиблись, полагая, что при низкой плотности населения подобные аномалии не возникают. Да ещё в столь широком распространении…»
В результате ошибки стрейнджеров погибло довольно много землян. Осознание этого мешало Ита чётко формулировать мысли, на дне голубых глаз просматривалась глубоко запрятанная тоска.
-«Невежественное сознание и чудовищный эгоцентризм привели к торжеству несправедливости на вашей планете», – скулы пришельца окаменели, сдвинув белые брови, он тщательно подбирал мысли. –«От имени всех летящих среди звёзд выражаю вам глубокое сожаление. Вместе мы постараемся исправить ситуацию. Не будем больше заниматься самодеятельностью – соберём информацию о происходящем и передадим профессионалам, они примут верное решение».
Мы знали – Ита может связаться с соплеменниками в режиме реального времени.
-«Вы составили исчерпывающее сообщение. Обвинения весьма конкретны и более чем серьёзны: паразитирование на гуманитарной помощи, препятствование возрождению цивилизации и узурпация власти. Необоснованное сокрытие объективной информации от подавляющего большинства разумных, способствование деградации зомбируемых и физическое уничтожение не поддающихся зомбированию. Думаю, с вашей помощью будет возможно подобрать соответствующие факты, доказывающие повсеместное распространение названных преступлений».
Вопрошающий взгляд пробежал по трём нашим лицам и одной морде. Мгновенный обмен мыслями – и Дик ответила за всех:
-«Мы согласны. Но для этого понадобятся… м-мм… Некоторые технические средства». Стрейнджер кивнул.
-«Всё будет предоставлено», – подробная информация о технических средствах мгновенно поступила в наши сознания. Я потёрла пальцами мочку уха и попыталась прояснить ситуацию.
-«А каковы условия? Понимаете, я вот представила себя, бесстрастно фиксирующей преступления и ничего не предпринимающей для их прекращения».
Передала пришельцу самую страшную мыслекартину из собственной памяти – гибель Соланж.
Ита на мгновение оцепенел, переменился в лице, глаза расширились, губы сжались в тонкую линию. Стрейнджер испытывал глубочайшее смятение и растерянность. Глубоко вздохнув, поднялся на ноги:
-«Что вы предлагаете?»
Ритмично сжимая кулак, Диксон разглядывала обтянутые тонкой тканью мышцы собственного предплечья.
-«В подобных ситуациях нам будет очень сложно бездействовать. Какие меры пресечения отдельных преступлений считаются допустимыми вашей… Традицией?» – она вспомнила название неписаного свода законов летящих среди звёзд.
Красивое лицо пришельца осталось потрясённо-растерянным, но в мыслях его мы читали глубокие сомнения относительно нашей способности быть справедливыми.
-«Вы нас совсем не знаете, это понятно», – вступила в разговор Волчица, со значением пошевелив кустистыми бровями. –«Перед тем, как действовать, мы можем каждый раз выходить с вами на связь».
-«Право решать останется за вами», – я подтвердила мысль.
Стрейнджер качнул головой из стороны в сторону устало помассировал глаза. С нахмуренного лица на миг соскользнула тень.
-«Нет. Будем решать вместе. Это право предоставляется одному только в случае необходимости мгновенного действия». Ита вернулся в кресло, расслабленно вытянул длинные ноги.
-«Хотите сперва отдохнуть, или?…» Я позволила себе ответить за всех:
-«Пожалуй, «или». Уж коли нельзя заняться любовью, займёмся делом.
-«С чего ты, кстати, взяла, что нельзя?» – ладонь Одинокой ласково прошлась по рыжему подросту на моём темени. Я уловила исшедшую от пришельца неясную, но положительную эмоцию.
-«Только мужчин нам не хватало!» – вырвалось у Дик. Мы с Волчицей поддержали мысль. Стрейнджеру придётся подождать.
-Первым делом, первым делом – самолёты… – несколько смущённая собственной резкостью, Диксон промурлыкала строчку из какой-то песни, намекая, что пора бы и вправду заняться тем, ради чего мы сюда явились.
-«Если вы готовы, начать следует с резервных копий. Как и всё во Вселенной, риск должен быть разумным».
Уже около двух часов мы знали о привычке летящих меж звёздами в разных местах сохранять постоянно обновляемые электронные копии своих сознаний, но не предполагали, что подобная привилегия так скоро будет предоставлена и нам.
-«Это не может быть «так скоро», – твёрдо стиснутые губы пришельца заметно смягчились. –«Разумный не может стать по-настоящему свободным, каждую секунду завися от нелепого случая!»
Голубая молния глаз сверкнула из-под снежно-белой, под цвет одежды, причёски. Я поймала себя на мысли: «Впервые нравится внешность не-женщины!»
-«Если б мы не знали о стрейнджерах того, что знаем, я бы серьёзно встревожилась за тебя!» – полушутливо подумала Диксон, сузив глаза и выдвинув вперёд свою массивную челюсть.
Кроме резервирования сознаний нам предстояло скопировать и собственные тела – привыкнув к ним, мы хотели, в случае чего, именно в них и вернуться. Первым этапом процесса стало сканирование. Для этого не потребовалось никуда идти, всё произошло буднично, между прочим, не прерывая обсуждения наших ближайших планов.
Дик вызвалась пройти процедуру первой и попросила нас внимательно проследить, не появится ли в ней после того каких-нибудь изменений. Как выразилась подруга, «не предусмотренных конструкцией».
Сканирование выявило ряд несущественных аномалий и патологий в её теле – Мэйт предложила удалить их перед эталонным копированием. Внимательно изучив список, Диксон заговорщически улыбнулась Ита:
-«Может, заодно сделаем оптимизацию?» Стрейнджер чуть приподнял уголки рта в понимающей улыбке.
Исподволь разглядывая лицо, я заметила необычную для земных мужчин гладкость и свежесть кожи. Неудивительно: на лицах летящих меж звёздами никогда не росло волос.
-«Предпочитаете индивидуальную программу, или один из стандартных вариантов?» Дик пожала плечами.
-«Пусть будет стандартный, вряд ли я сейчас экспромтом придумаю лучше».
Прекрасно ощущая любопытство Ита – «Какой из десятка вариантов она выберет?» – подруга выдержала небольшую паузу, прежде чем подумала:
-«Боевой». И насладилась произведённым эффектом.
Мэйт пока не приходилось оптимизировать человеческие тела, и она затратила несколько секунд на адаптацию имеющейся программы.
Результаты сканирования моего тела показали значительно больше патологий. Тридцать два – уже не двадцать, да и тюрьма никому здоровья не прибавляла.
Спросила любимых: «Хотите, попрошу сделать меня помоложе?» Обе ответили, как я и предполагала, но спросить всё-таки следовало.
Сама себя я ощущала примерно на тридцать, вряд ли моложе, и внешний вид вроде бы тоже устраивал. За исключением некоторых мелких деталей – кое-какой сюрприз подругам я готовила.
Когда я выбрала ту же специализацию, что и Диксон, стрейнджер удивился ещё больше. Про землянина можно было бы сказать «уронил челюсть». Ита подумал:
-«Простите, но от вас я тем более этого не ожидал».
Узнав же о моём решении сохранить без существенных изменений собственную внешность, он немного успокоился и согласно кивнул. Чувствовалось – глазу пришельца приятно созерцать женственные формы, каноны красоты наших цивилизаций оказались, в целом, похожи.
Волчица была среди нас самой сильной внешне, и её выбор не удивил стрейнджера. Боевой вариант оптимизации идеально гармонировал с выражением лица и глаз Одинокой.
Труднее всего брейну пришлось с Лариской. Эталона тела крысы-мутанта из городского метро в памяти Мэйт, естественно, не было. Исследовательской программе пришлось поднапрячься, решая – где норма, а где аномалия, или чего похуже.
Изо всех нас Подземная Жительница была самой «пожилой», несмотря на пятнадцатилетний календарный возраст. Остаточный ресурс её физического тела исчислялся лишь несколькими годами, «букет» развившихся патологий вселял обоснованную тревогу. А тут ещё и беременность! Ита попробовал было упростить задачу.
-«Несущая Жизнь, прошу понять меня правильно и не обижаться. Подумайте, может быть, вы предпочтёте сразу получить физическое тело с существенным запасом жизненного ресурса? Такое, как у ваших спутниц, или у меня?»
Она действительно с полминуты подумала, а потом довольно дипломатично ответила в духе «почту за честь», поблагодарила, в конце добавив:
-«Но после того, как моё последнее потомство естественным образом появится на свет». То есть, примерно через два с половиной месяца.
И никакие увещевания, типа того, что современный сэджен-комплекс способен in vitro[75] обеспечить полноценное развитие эмбрионов любых млекопитающих, не помогли. Это её право, в конце концов…
Теперь у нас были резервные копии тел и сознаний, почти у всех новые оптимизированные вместилища. Действовать решили парами.
Я и Волчица получили в пользование уже знакомый аппарат – Линая, и задание: собрать информацию о происходящем на самом большом материке планеты.
Надо сказать, для Линая время, затраченное нами на резервирование и оптимизацию, тоже не прошло даром. Теперь это был разведывательно-боевой дискай с ТТХ[76], о возможности достижения которых даже я ещё недавно не подозревала.
Дик с Лариской на точно таком же плейте отправлялись обследовать Северный и Южный[77] Треугольники. Мы начали с таунов, как наиболее цивилизованной, на первый взгляд, формы существования человеческих обществ.
Наше общение теперь приобрело усложнённый характер. Как и прежде, мы обменивались мыслями, не используя технику. Единое информационное поле планеты позволяло делать это даже находясь на её противоположных сторонах.
Однако для контакта с брейнами и обмена информацией с Ита мы должны были использовать нейросвязь[78], дублируя мысли. Сперва нас «терзали смутные сомнения» – Диксон подумала это именно «в кавычках», как чью-то всем известную крылатую фразу. Мы с Одинокой уже привыкли к этой манере подруги.
Сомнения были насчёт того, не позволяет ли подключённый нейроинтерфейс считывать все мысли человека помимо его желания. Первое время тщательно прислушивались. У обмена мыслями при помощи техники обнаружилась особенная тональность – словно чуть заметное эхо. Мы воспринимали мысли почти одновременно по двум независимым каналам, те, что приходили по электронному, чуть-чуть отставали, создавая своеобразный эффект.
Конечно, общаться с брейном мысленно было несравнимо удобнее – с особым восторгом эту возможность приняла крыса. Ведь раньше переговариваться с кибермозгом она могла лишь при посредстве кого-то из нас в качестве переводчика. Дик особо подчеркнула преимущество нейросвязи в боевой обстановке.
-«Она изначально разрабатывалась именно для боевого применения», – согласился Ита.
Стрейнджер с огромным облегчением вернулся к своей ихтиологии и общался с нами, паря над дном Карибского моря на глубине около двадцати метров. Изменение климата породило настоящий взрыв мутаций в жарких морях, там и вправду попадались чрезвычайно интересные экземпляры. Все мы намеревались попозже на них взглянуть, что вызвало бурный восторг океанолога, испытывавшего необходимость поделиться результатами открытий с кем-нибудь ещё, кроме брейна.
Орбитальная станция, располагая огромными камерами БТС[79], куда целиком помещался дискай, мгновенно перебросила нас в атмосферу Земли. Повиснув на десяти тысячах метров над континентом, мы с Волчицей обозревали виртуальную карту таунов. На другой стороне планеты Дик и Лариска точно так же выбирали цели на Северном Треугольнике.
Подземная Жительница не уставала восхищаться собственным самочувствием после ликвидации выявленных патологий, и я полностью поддерживала её в этом. Лариска волновалась лишь о том, чтобы оздоровление каким-то образом не повредило будущему потомству. Ей было сложнее, чем любой из нас – живой пытливый ум оказался заключён в телесную оболочку животного, существование которой близилось к концу.
Пожалуй, на её месте я бы не раздумывая перепрыгнула в новое тело, поручив эмбрионы заботам всесильного брейна. Но мать на то и мать, чтобы жертвовать собственными интересами во имя нерождённой ещё жизни.
-«Руки – вещь, бесспорно, полезная», – рассуждала Несущая Жизнь. –«Но бегаю я намного быстрее, и зубы у меня лучше». Диксон предложила шутливо:
-«Давай присобачим тебе дополнительную пару рук. Будешь шестилапый крысопаук-птицеед».
-«Я не только «птице», я всеед», – мгновенно отреагировала Лариска. –«А насчёт дополнительных рук у меня встречное предложение. Дополним-ка твой организм ещё одной … гениталией!»
-«Уела!» – признала подруга.
Передав Подземной Жительнице эмоцию поддержки и ободрения, мы назвали Линаю выбранные тауны. Конечно, мой родной Спэйн оказался первым в списке, уж его-то я знала лучше, чем что-либо на Земле.
Дискай опустился на лесную поляну. Точнее – завис в паре метров над хаотично разбросанными по земле стволами худосочных деревьев. Пробившиеся меж обломками бетона на бывшей развязке двух пересекавшихся автострад, они не смогли добраться корнями до плодородной почвы. Толстая технологическая подушка дороги не содержала достаточного количества питательных веществ, и первый же ураган смёл карандашные тополя одним дуновением. Теперь их замшелые останки медленно гнили в сыром, влажном воздухе субтропиков, создавая будущий питательный слой для растений-потомков.
Погода словно подслушала рассуждения Дик о возможности собственного разнообразия и демонстрировала в этой части континента унылую осень. Лес подёрнулся маревом дождя, словно туманом. Волнами мельчайших капель он час за часом поливал давно промокшие от верхушек до самых корней стволы бурно разросшихся во влажной жаре деревьев. Почерневшие ветви склонялись под тяжестью пропитанных водой листьев и брезгливо отворачивались от налетавших порывов ветра.
В окрестностях тауна Спэйн был совсем другой лес, непривычный для Волчицы. Подруга с любопытством разглядывала заросли раскидистых папоротников высотой чуть ли не в рост человека, сюрреалистические десятиметровые завалы из закутавшихся в моховые ковры обломков упавших деревьев.
Сторонний наблюдатель увидел бы только пустую поляну – Линай получил все возможные навороты, в том числе «генератор тени[80]». Стая также невидимых человеческому глазу наноботов[81] вылетела из контейнера и теперь уверенно двигалась к тауну. Мельчайшие создания передавали на борт диская всю информацию в режиме реального времени, мы видели и слышали то же, что и они.
Теоретически зная, как это делается, Волчица всё ещё удивлялась, как микророботам удаётся преодолевать ветер. Главной способностью, позволявшей таким машинам действовать, было умение извлекать энергию из окружающей среды, в ином случае ничего бы не получилось.
Спэйн, конечно, не так велик, как город старых людей, в который меня выслали, но панорама растущего с каждой секундой внешнего периметра производила впечатление. Мне, как и Одинокой, раньше не доводилось видеть таун снаружи: люди из касты нации проводили всю свою жизнь по ту сторону стены.
Теперь она увеличивалась на глазах – чёрные блоки выглядели инородным телом среди буйства субтропической природы. Так оно, собственно, и было, материал стены являлся продуктом стрейнджерских синтезаторов. Сама стена, её наблюдательные системы и сканеры сателлитов, боевые плазмотроны[82] периметра – всё это подарки стрейнджеров, призванные гарантировать выживание таунов, «авангарда человеческой цивилизации»…
Охранные системы не заметили наших шпионов, их возможности были рассчитаны на представителей земной фауны или людей, не более. Довольно скоро наноботы достигли нужной линии связи, подключились к главному брейну. Основная задача выполнена – «мозг» Спэйн через миллионы датчиков имел доступ к любым зданиям и помещениям тауна, не исключая покоев правителей. Им ведь нужны были услуги всемогущих киберпомощников, а как получить их без постоянной связи с главным машиноуправляющим?
Оборотной стороной тотальной автоматизации стала невозможность иметь частную жизнь. Правители, пользуясь брейном, чтобы наблюдать за подданными, были уверены в недоступности собственного привата для посторонних. Наивные иллюзии! Для тех, кто обладал соответствующими техническими возможностями, получение всей информации с датчиков не составляло проблемы.
Сбор информации начали с членов триумвирата. Волчица во все глаза смотрела на невиданную роскошь в жилищах правителей. Я, конечно, тоже никогда не видела подобного, но решила, что смотреть лучше выборочно, наиболее содержательные эпизоды. Линай фильтровал поступавшую информацию по степени насыщенности и, так сказать, криминальному содержанию.
А сейчас лучше-ка посплю. Кресло-трансформер, подчиняясь мысленному приказу, преобразилось в уютную обволакивающую постель-кокон, встречи с которой я давно уже и не чаяла. Как всё-таки много значат для человека элементарные удобства, которых не замечаешь, если они есть!
Устроив голову на бёдрах Одинокой, я несколько минут купалась в мыслеласках подруги, постепенно перед закрытыми глазами поплыли смутные видения, послышались тихие звуки и голоса. Я уплывала в страну грёз. ВОЛЧИЦА
Магия летящих меж звёздами богато одарила всех нас. Подруги успели оценить лишь физические приобретения: необычайную силу и ловкость, выносливость и быстроту улучшенных тел, очистившихся от болезней. А я пробовала на вкус ещё одну грань Санэла.
Вместе с новым телом я получила возможность взойти на более высокую ступень ментальных способностей. Машины пришельцев невероятным образом усилили самые яркие дарования каждой из нас. Следуя обычаю лесных людей давать новые имена при очередном повороте жизни, нас можно было теперь называть Воин, Ведунья, Разгадчица Тайн и Светоч Любви. Спящая рядом подруга излучала самое тёплое в мире чувство так сильно, что я физически ощущала это.
Теперь я могла слышать не только Дик и Подземную Жительницу, находящихся сейчас в окрестностях тауна на другой стороне планеты – любое существо. Стоило лишь представить его облик, мысленно на него настроиться. Слушать эмоции, чувства и мысли, намерения, ощущения любого – всё это стало доступно моему разуму. Глазами других я видела места, в которых никогда ещё не бывала. Мне не нужны были машины стрейнджеров, чтобы видеть, что происходит, например, в тауне Спэйн и где бы то ни было ещё, нужно было только представить хотя бы одного человека из этого места. Единственное, чего я не умела – сохранять полученную подобным путём информацию так, чтобы ею могли воспользоваться другие. Пробуя силы, легко дотянулась мыслью до матери Ели.
-«С нами всё пока хорошо».
В один миг передала ей знание обо всём, что успели приобрести в походе. Приласкала подруг мысленными поцелуями, слыша в ответ их удивлённо-восторженные голоса, передала частичку тепла каждому из соплеменников.
-«Ты стала богиней?» – спросила Жгучая Крапива. Оценив иронию, я со всей искренностью передала им:
-«Я сделаю всё, чтобы каждый из нас, кто хочет объять мир, получил такую возможность!»
Далёкие подруги поняли и обещали ждать, на прощание послав чувства любви.
-«Лесные люди живут правильно, Ель!» – напоследок сказала матери и всему своему народу.
-«Мы гордимся тобой!» – отозвались они…
…Ита прилагал значительные усилия для того, чтобы мы могли улавливать только спокойствие и уверенность из всех испытываемых им эмоций. Однако, в нём не было столько Санэла, сколько теперь во мне, и попытки остались безрезультатными.
Довольно большая часть сознания стрейнджера была озабочена некой проблемой. Он спрашивал себя: «Правильно ли я поступаю?» Согласно Традиции, вмешательство допускалось лишь для предотвращения, либо преодоления последствий планетарного катаклизма. Сейчас непосредственной угрозы земной цивилизации не было. Нужно ли ему вообще что-нибудь предпринимать?
Тяга к несправедливости – генетическая патология данного вида, и четверо прибывших к нему – не более, чем выродки в позитивном смысле этого слова. Да, ментально они намного более близки летящим среди звёзд, но остальных-то землян, коих подавляющее большинство, никто переделать не в силах.
Как выяснилось, существует достаточно много людей, способных выживать на планете самостоятельно. По результатам изучения собранных доказательств использования гуманитарной помощи во зло самим себе, вероятно, будет принято решение немедленно прекратить всякую помощь, вернувшись к простому наблюдению.
Эти четверо надеялись на какое-то справедливое решение для всех соплеменников, а его просто-напросто не существовало. Нельзя облагодетельствовать справедливостью тех, кто не считают её позитивной!
Размышляя подобным образом, Ита пытался делать вид, что вполне владеет ситуацией.
Получив информацию об этом, я немедленно поделилась ею с подругами. Разве могла бы я получить такую фантастическую Санэла, оставаясь в Лесу?
Мы решили вернуться к обсуждению ситуации позже, а пока, охраняя сон Джессики, я наблюдала видеоматериал, поступавший от наноботов из Спэйн. Время от времени проверяла достоверность картинки при помощи собственных возможностей, тренируя новые способности.
В огромном помещении, предназначенном одному человеку, могли бы свободно разместиться все лесные люди. И таких комнат у Кардозы множество! Вот как, оказывается, живут правители городов…
Чем дольше я наблюдала за жизнью этого человека, тем сильнее недоумевала: как может быть столь неосторожен власть имущий, всем своим образом жизни вызывая ненависть окружающих? Для чего нужна вся эта беспрестанная череда гнусностей? Развлечения скучающего правителя явственно отдавали безумием – чего стоили, например, эти регулярно проводившиеся «бои».
Главный зритель с десятком подхалимов и, возможно, одним-двумя гостями соответствующего статуса из других таунов занимали места в креслах «зала игр». Так называлось помещение с большим, ослепительно белым кругом на полу в центре. Туда по очереди выходили пары потенциальных соперников. Умелый организатор тщательно подбирал равных по полу, возрасту, телосложению и физической силе.
Перед публикой, наряженной в нелепые вычурные костюмы, вперемешку проходили молодые и старики, люди среднего возраста, подростки и настоящие дети. В зависимости от настроения Кардоза указывал на понравившуюся пару. Сегодня его выбор пал на девочек, лишь недавно вступивших в пору созревания.
Золотоволосые блондинки тщательно причёсаны и накрашены. Поверхностный взгляд мог бы счесть их близнецами – так они были похожи. Тонкие, стройные, с одинаковой нездорово бледной кожей. Одинаково завиты волосы, пару отличали только широкие ленты, искусно вплетённые в крупные локоны. Алая и чёрная. На будущих соперницах ни одежды, ни обуви – все кандидаты выходили в круг нагими.
Кардоза поднялся из кресла, приблизился к девушкам, замершим в почтительных поклонах. Тщательно осмотрел их пальцы на руках и ногах: ногти должны быть коротко острижены. Ощупал причёски – в волосах не спрятано ничего, что можно использовать, как оружие. Затем правитель неторопливо исследовал тела соперниц.
В их мыслях ни испуга, ни отвращения! Девочки с искренним благоговением преподносили ему себя, почитая циничные прикосновения господина за великую честь. Непостижимо!
Сон Джес странным образом пересёкся с явью.
Белые светящиеся изнутри стены, такой же сияющий белый пол, белый потолок. Яркий свет двадцать четыре часа в сутки, заключённая нигде не могла скрыться от него. Камера два на два метра не имела мебели, вообще ничего, отбрасывающего тень.
Невозможно сомкнуть веки, они как будто намертво приклеены. Нельзя прикрыть лицо: запястья и лодыжки скованы вместе за спиной, не пошевелиться. Руки и ноги страшно болели, нелепая поза выворачивала суставы.
В ослепших от вечного света глазах невыносимая резь, боль в висках, за ушами, в голове, в затылке, во всём изломанном бесконечной пыткой теле. Глаза сначала слезились, но слёзы давно кончились, высохли – узнице не давали воды уже много часов. Огромный распухший язык не умещался во рту, губы растрескались, запах собственной мочи тошнотворен. Заключённая больше всего на свете хотела умереть, но здесь подобных услуг не предоставляли…
Не меньше подруги испугавшись неожиданно вернувшегося кошмара, я постепенно и мягко размыла, смазала этот сон, подменив его воспоминанием о тёплом вечере на тихом речном пляже, о ласковых прикосновениях наших рук и губ.
Старшая шевельнулась, зевнула, прикрыв ладошкой яркий влекущий рот, пальцами взъерошила огненно-рыжие волосы. Волшебство стрейнджера по имени «техника» позволило нам не только заметно расширить границы способностей, но и решить мелкие косметические проблемы. Джессика, например, за секунду отрастила себе роскошную шевелюру, напоминавшую одуванчик.
Сейчас она благодарно улыбнулась мне, вернула кресло в «дневное» состояние. Вместе мы стали наблюдать за событиями в «зале игр». Происходившее и вправду напоминало игру – юные соперницы с оскаленными злобой ртами и искажёнными лицами наносили друг другу удар за ударом в верхнюю часть груди, по плечам, по рёбрам… куда угодно, кроме болевых точек!
-«Они делают это не из гуманности, а чтобы продлить время схватки», – уверенно пояснила старшая. –«Таковы правила, они вынуждены их соблюдать».
Проверив мысли блондинок, я убедилась в правоте Джес, скосила глаза на подругу.
-«Откуда ты знала?»
-«Предположение», – подумала она. –«Увы, мне давно знакомы манеры правителей».
Джес вспомнила Этель, свою мёртвую подругу из касты, тесно общавшейся с правителями.
А девочки в белом круге продолжали наносить неплохо поставленные удары «мимо цели». Били ногами по бёдрам, по ягодицам – их и вправду учили этой странной жестокой игре, иначе за несколько минут поединка любая уже давно попала бы в одну из точек чисто случайно.
Прозвучал громкий тягучий сигнал – соперницы разом прекратили поединок, разошлись, одновременно поклонились зрителям.
Кардоза снова вышел в круг, чтобы с раздувающимися от возбуждения ноздрями щупать разгорячённых схваткой рабынь. Наверное, с полминуты рассматривал свежий кровоподтёк на плече девушки с чёрной лентой, трогал побагровевшую кожу, нажимал пальцем, заглядывая компаньонке в лицо. Внезапно он сунул ей руку между ног – та лишь расставила бёдра, задышала чаще, закатывая глаза.
С видимым усилием извращенец убрал лапу, повернулся ко второй участнице спектакля для психов. Искательно улыбаясь, Красная Лента предлагала себя господину. Он ведь не подошёл к ней первой, что будет с нею теперь?
Правитель грубо втолкнул в рот девочки указательный палец – она замерла, ожидая приказа. Теперь тревога читалась в лице Чёрной Ленты. Ревниво следя за действиями господина, она, казалось, была готова тотчас наброситься на соперницу, даже в нарушение правил.
Кардоза ничем не выделил вторую девушку, в точности повторив все манипуляции, проделанные в отношении первой, сменив только их последовательность. Маньяк жадно следил за выражением лица своей живой игрушки, что-то ища в её взгляде.
Наконец, оторвавшись, он вытер пальцы о грудь Красной Ленты и вернулся на место.
Снова прозвучал сигнал – будто сорвавшиеся с цепи, девочки бросились друга на друга. Вторая часть поединка оказалась ещё нелепей: соперницы принялись обмениваться пощёчинами! Когда одна пыталась ударить, вторая держала руки прижатыми к бёдрам и ловко отклонялась всем телом, уходя от удара. Наставала очередь бить второй – первая точно так же уворачивалась от оплеух.
Конечно, это не могло продолжаться бесконечно, девушки уставали, неизбежно какая-то из них должна была пропустить первый удар, и это оказалась Чёрная Лента! Ладонь соперницы смазала её по лицу, зрители хором взревели. Через какое-то время пощёчину пропустила другая девочка – снова бурный восторг зала.
Эта часть поединка должна была закончиться с первой кровью – и вот она появилась на лице Красной Ленты. Тотчас прозвучал сигнал, девочки разошлись, поклонившись хозяину. Выждав несколько секунд, Кардоза сделал Чёрной Ленте снисходительно-приглашающий знак. Бросив на соперницу торжествующий взгляд, девушка с победной улыбкой зашагала к правителю.
Я ожидала чего угодно, только не того, о чём она сейчас подумала! Приблизившись к креслу господина, Чёрная Лента грациозно опустилась на колени, заложила обе руки за спину. Пользуясь одним лишь ртом, расстегнула мужчине брюки…
-Великий Лес!! Мне не удалось удержаться от возмущённого восклицания.
-«Да, девочка», – печально подумала Джессика. –«Нормальный компаньон должен считать это счастьем, великой наградой».
-«И что, если мы сейчас вытащим этих несчастных оттуда…»
-«Они сочтут нас своими новыми хозяевами, и точно так же начнут служить».
Я ошарашенно помотала головой, стараясь, чтобы в поле зрения не попадало неприятное зрелище. Проникала в мысли рабынь, и неизменно находила в них подтверждения слов Джес.
-«А если мы объясним, что люди равны друг другу – разве не поймут?»
-«Нет, скорее всего. Тогда они будут чувствовать себя глубоко несчастными. Самореализация любого нормального компаньона в служении господину жизнью и смертью. Это у них в крови». Всегда жизнерадостная подруга помрачнела.
-«Таких, как Этель, среди компаньонов очень немного». Я никак не желала верить:
-«Но откуда мы можем знать, таковы ли все? Может, освободить их – наш долг?»
-«Давай посмотрим, как живут компаньоны, о чём говорят, о чём мечтают».
-Линай, есть ли уже информация о менталитете компаньонов?
-Есть.
-Выведи параллельно подборку наиболее характерных записей.
Чуть левее от изображения отвратительной сцены в «зале игр» появилась новая картина.
Юноша и девушка немногим старше блондинок-соперниц сидели в небольшой уютной комнатке. У парня в руках высокий прозрачный стакан, у кареглазой брюнетки точно такой же, наполовину опустошённый, стоял на подлокотнике кресла.
-Дора, – нарушил тишину длинноволосый молодой человек. –Я хочу, чтобы ты знала. Господин Сильвано вчера намекнул, что какое-то время предпочитает видеть меня постоянно.
Собеседница застыла, стараясь не выдать своего потрясения. Побелевшие пальцы сжали подлокотник, мебель явно подвергалась опасности.
-Надеюсь, это продлится недолго, – наконец, выдавила из себя она. Широко распахнув серые глаза, блондин подпрыгнул в кресле.
-Как можно так говорить! Это наш долг, смысл жизни касты! Девушка согласно кивнула.
-Но как же ты сможешь… с мужчиной? Я просто не представляю, я за тебя волнуюсь. Схватив стакан, брюнетка осушила его одним духом.
-Я буду думать о тебе, любимая! И я справлюсь, что бы там ни было, – выпалил парень.
Кареглазка шмыгнула носом, по щеке скатилась слеза. Отставив пустой стакан, она положила ладонь на его руку.
-Я в тебя верю. Пусть тебе повезёт, и господин Сильвано оценит тебя по достоинству!
Невероятная для меня сценка закончилась, записанный материал был уже в прошлом, и мне пришлось сосредоточиться, чтобы проверить, так ли на самом деле думают эти люди. Увы…
Тут же Линай предложил другую запись, третью, четвёртую. Там были не менее дикие слова и эмоции, это выглядело, словно кошмарный сон.
-«Сожалею, подруга, но из большинства людей можно воспитать каких угодно уродов», – подумала старшая, отрешённо наблюдая, как на изображении справа две юные блондинки продолжали мутузить друг друга, развлекая хозяина.
Теперь соперницы щипались и царапались, насколько позволяли это остриженные ногти, вцеплялись в волосы, выдирая из причёсок солидные клочья, при этом держа в зубах кончики своих цветных лент. Третья часть поединка проходила в полной тишине, каким-то образом девочкам удавалось молча переносить боль. Возможно, именно этому способствовали зажатые зубами ленты.
-«В этом, вероятно, смысл раунда, в первом крике», – предположила Джес, и снова оказалась права.
Две юные компаньонки, несколько уже потрёпанные затянувшейся схваткой, встали в белом круге лицом к лицу. Судя по внезапно осунувшимся лицам, им предстояло серьёзное испытание.
Протянув обе руки, девочки внезапно схватили друг друга за соски маленьких грудок – и принялись варварски тискать, сжимать, выкручивать нежную плоть. Всё по-прежнему происходило в абсолютной тишине, обе побледнели от нестерпимой боли, искажённые рты ловили ртом воздух. Шло время, я не верила, что такое можно терпеть молча. Сначала они притворялись, но потом стали мучить друг друга по-настоящему, в полную силу.
Наконец, колени Чёрной Ленты подломились, из горла вырвалось клокотание, хрип – и несчастная упала без чувств.
Красная Лента резко вскинула руки, демонстрируя кровь соперницы на пальцах, ладонях и предплечьях. Глаза торжествующе сверкали. То, что из обеих её сосков стекали по животу точно такие же алые капли, девочку как будто не волновало. Она победила, она завоевала награду!
Последовавшая за этим дикая оргия была настолько омерзительна, что я попросила Линая переключиться на картинку с другого датчика.
В этом полутёмном помещении было пять человек разного пола и возраста, хотя пожилым никто из них не выглядел. Неизменно строго одетые, сверкая широкими золотыми воротниками, обозначающими принадлежность к триумвирату, они сидели за овальным вытянутым столом. Внешне непохожие друг на друга, эти люди, тем не менее, имели одинаково холодные взгляды и змеиные улыбки, одинаковое коварство и бесчестность мыслей.
Двое из присутствовавших обладателей золотых воротников явно моложе остальных. Юноша и девушка сидели напротив, изредка обмениваясь фальшивыми улыбками. Им предстояло пожизненное соперничество за влияние на триумвират. Родители, конечно, могли передать «воротники» по наследству, что уже и сделали, проведя любимых деток через формальную процедуру выборов в члены верховного органа власти. Однако, реальное влияние предстояло сперва завоевать, а потом ещё и удержать, молодые это очень хорошо понимали.
Несмотря на формально существующее коллективное правление, реальная власть во всех таунах, в том числе и в Спэйн, принадлежала одному-двум интриганам из числа членов триумвирата. Самым алчным, наглым и беспринципным.
В комнате раздался громкий торжественный звук. Вошедший последним окинул собравшихся привычно высокомерным взглядом. Преисполненный самоуверенностью, заговорил не поприветствовав, не присев за стол.
-Главной проблемой человечества сегодня по-прежнему является бесконтрольное размножение кантри! – в воображении Диаса возникли бесчисленные орды мужланов, штурмующие стены Спэйн. Присутствующие согласно закивали, единодушно выражая поддержку.
-История учит – все великие цивилизации прошлого гибли от рук варваров. Наш долг – не допустить повторения подобного!
В очередной раз я убедилась в изначальной лживости языка звуков. Думая о собственной власти над миром и гарантиях получения стрейнджерских благ, правители на словах заботились о судьбах Земли, никак не менее…
-Какие меры неявного ограничения численности популяции можно применить ещё, кроме известных? Слушаю ваши предложения.
Вожак этой стаи шакалов вёл себя так, словно находился на недостижимой для прочих высоте. Пройдясь вокруг стола, он важно уселся во главе. Тёмные глаза ещё раз оглядели каждого, поблёскивая искорками затаённого гнева.
Золотые воротники нервно заколыхались, в мыслях каждого доминировало желание продемонстрировать свои выдающиеся способности за счёт унижения остальных.
Офра, темнокожая женщина с ярко накрашенным лицом, курировала ТВ. Она пожала плечами:
-Кантри не используют приёмники по назначению, так что по моей части тут ничего не придумаешь.
Вторым высказался худощавый мужчина с тщательно уложенными волнистыми волосами.
-Вдобавок к стрелковому оружию можно снабжать сэвэдж маломощными зажигательными гранатами. Жилища кантри строят из дерева, это облегчит работу охотников за ушами. Агард занимался силовыми структурами тауна.
Круглолицая брюнетка непонятного возраста с выцветшими бесцветными глазами сложила на столе руки.
-Специалисты заканчивают работу над стерилизующим вирусом. Ещё у него куча приятных побочных эффектов. Летальных исходов всего 3-5 процентов.
Постукивая друг о друга большими пальцами, она напомнила о хищниках семейства кошачьих своими длинными ухоженными ногтями:
-Можно будет в ночное время распылять вирус над жилищами кантри.
-Интересная мысль, – отозвался Агард. –Только пусть ваши специалисты позаботятся о надёжном лекарстве и протестируют вирус в течение хотя бы десятка лет.
Он пристально посмотрел на своего извечного врага и доброжелательно ей улыбнулся.
-Иначе мы рискуем уничтожить всю разумную жизнь на планете. Пули и гранаты, знаете ли, надёжнее новомодных вирусов… Эстер стиснула зубы, но промолчала.
-Вместо вирусов лучше распылять над полями кантри обыкновенные дефолианты[83]. Станет меньше пищи, ограничится рост популяции. Подобным образом можно контролировать удалённые поселения, куда нелегко добираться сэвэдж.
Это предложение поступило от девушки лет двадцати, дочери Офры. Пресытившаяся большинством доступных человеку плотских удовольствий, она теперь интересовалась только властью. Любимым развлечением этой утончённой красавицы было собственноручное истязание заключённых в течение как можно более длительного времени.
Сейчас она вспомнила оставленного в камере «свежего» и весьма симпатичного мальчика, всего лишь на пару лет старше. Лицо Даниэль озарила мечтательная улыбка, длинные тонкие пальцы девушки судорожно сплелись в предвкушении изысканного удовольствия, скулы её оцепенели.
-И если кантри станут голодать, – поддержала дочь Офра. –Может, они, наконец, согласятся употреблять в пищу правительственный паёк? В этом случае проблема бесконтрольности популяции была бы решена наилучшим образом.
Даниэль поблагодарила маму улыбкой. Сидевший с краю молодой человек откашлялся.
-Мне тоже нравится это предложение, – проговорил он.
Не ожидая поддержки от соперника, девушка напряжённо глянула на Хуана. Сын Диаса одарил её очаровательной улыбкой, и продолжил:
-Только я бы, одновременно с дефолиантами, применил один из давно известных нелетальных вирусов. H5N1, или что-то вроде того. Это не столь опасно, как использование нового – несомненно, время для него придёт, – красавчик кивнул в сторону Эстер.
Отец, председательствововаший на заседании, мысленно радовался за отпрыска. Конечно, его наследник тоже не без недостатков, внуков Диасу точно не дождаться, но в сравнении с потомством Офры он в выигрыше.
-А партию зажигательных гранат можно попробовать распределить, например, в ареале сэвэдж номер 11. Достаточно далеко от тауна, и добыча ушей идёт там хуже всего. Председатель молча делал выводы:
«Умеет стратегически мыслить, использовать противоречия сторон. Твёрдости бы побольше. Вот Диего был молодец… Жаль, не пережил детской болезни, сгорел от наркотиков, как ни пытались его вылечить. Лучшие гибнут первыми», – на полном серьёзе подумал папаша наркомана. Диас обратился к куратору СМИ.
-Кстати, Офра, что твоё ведомство делает для стимулирования активности сэвэдж? Ты зря так отстраняешься от нашего общего дела, – с угрозой в голосе промолвил босс.
-Мы работаем, дон Диас, – мгновенно отозвалась чернокожая. –Пятнадцатое место в общепланетарном рейтинге – это результат, разве нет?
-Не первое ведь, – проворчал председатель.
-Тем, кто во главе списка, просто повезло в этот раз, вы же знаете, – Офра склонила голову с подкупающе-лукавой улыбкой. –Такой засухи не было много лет, охотники просто ходили и резали уши с полумёртвых от голода кантри, не оказывавших ни малейшего сопротивления. А наш результат – чистая победа информационных технологий! Моложавая женщина задумалась.
-И что касается новых идей… Мы выпустили очередную игру, она как раз ориентирована на малоактивных сэвэдж, которые не торопятся отправиться в поход. Специалисты просчитали, что их количество с годами не уменьшается, а это не лучшим образом влияет на молодёжь. Вместе с очередной выдачей продовольствия сэвэдж поступили индивидуальные пульты. Согласно условиям игры, на них следует нажимать большим пальцем каждые десять минут при просмотре телевизора. Каждое нажатие – одно очко. Пульт идентифицирует каждого участника игры по папиллярным линиям и может быть использован разными сэвэдж. Слоган игры: «Ты на кнопку нажимай, попадёшь скорее в рай!» Набирая не менее ста двадцати очков за каждые сутки в течение тридцати дней, сэвэдж получает право выиграть «рай» – пребывание в состоянии обеспеченности продуктами питания сколь угодно долгое время. Фактически это означает ликвидацию данного субъекта сэвэдж… Диас довольно хмыкнул.
-Что ж, может, это и неплохо. Хватит кормить бесполезных для общества лентяев. Посмотрим через месяц, каковы будут результаты. Председатель поднялся из-за стола.
-Я выслушал стороны и приму соответствующее решение.
Мы вышли на предупредительно откинувшуюся аппарель подышать настоящим лесом. Влажный душный воздух был пропитан дождём. Всё вокруг наполнял тихий неумолчный шелест, пасмурное небо нависало над самыми верхушками деревьев. Шум падающих капель завораживал, успокаивал, усыплял. Отгородившись он грязных мыслей насквозь порочного города, мы долго стояли обнявшись и смотрели в серую пелену. Мой желудок заурчал, требуя пищи. Джес услышала, улыбнулась.
-«Идём?»
-«Давай посидим здесь. Хочу послушать дождь…»
Говоря по правде, я пока неуютно чувствовала себя в замкнутом пространстве. Вся жизнь до этого прошла, по большей части, под открытым небом, и даже находясь в Доме, мы всегда чувствовали запахи и звуки леса.
Жуя кусок мяса из синтезатора, я прислушивалась к ощущениям точно так же, как и сидевшая рядом подруга. Это был наш первый приём пищи после смены тел. Мои вкусовые ощущения вроде бы не изменились, а вот Джессика подумала: раньше что-то было по-другому.
-«Не могу понять, что, но явно…»
-«Лучше, или хуже?»
-«Кажется, лучше…» – с опаской подумала она.
Старшая вроде бы не изменилась внешне, но это только на первый взгляд. Кожа, например, у неё теперь свежа и упруга, как у меня. Раньше она была чуточку суховата. Бесследно исчезли тени под глазами, крошечные морщинки в уголках глаз.
Вытерев губы тыльной стороной ладони, я чмокнула подругу в щёку, получив в ответ улыбку и эмоцию удовольствия.
-«Я думаю, это оттого, что восстановился организм».
-«Наверное», – она пожала плечами.
Любопытно было смотреть на по-прежнему стройную, кажущуюся хрупкой фигурку любимой, зная, что теперь она обладает такой же, как и у нас с Диксон, силой и выносливостью.
Прислушиваясь к моим мыслям, Джес поперхнулась десертом, прокашлялась, рассмеялась. Дождь усилился, капли чаще застучали по листьям.
-«Этак и до наводнения недалеко», – подумала она, глядя в небо, затянутое пеленой плотных серых туч.
Прежде чем заняться сбором информации на другой стороне земного шара, я не смогла удержаться от искушения навестить «город, которого нет». Когда-то, в подземелье бывшего метро, Джессика буквально огорошила меня этой фразой. Теперь я смотрела на то, что осталось, собственными глазами и едва удерживалась от слёз.
-«Ты жила тут в прошлом?» – спросила Волчица.
-«Нет, просто с этим городом связано очень много воспоминаний».
Дискай шёл на высоте полутора сотен метров, сканеры работали в активном режиме, ведя поиск любых форм органической жизни. Пока что самыми крупными представителями нынешнего населения были собаки и рыси. Очень много птиц и ничего даже отдалённо напоминающего человекообразных.
Я неторопливо прогуливалась по большой прямоугольной площади перед величественной старинной крепостью из красного камня. Похоже, её стены и башни перенесли испытание безвременьем гораздо легче, чем более современные здания вокруг, лежавшие в замшелых руинах.
Где, казалось, вечные толпы туристов с фотоаппаратами, позировавших на фоне башен и храмов? Флаг над куполом? Вереницы машин на мосту? Ни малейшего движения, только тлен запустения, зловещие и страшные следы безвозвратного распада.
На память пришли щемящие слова и мелодия.
Нелепая своим сюрреализмом картина парализовывала все органы чувств – инопланетная «тарелка» посреди заросшей травой и мхом вечной площади. Деревья не смогли тут пока что прижиться, небольшой слой наносной почвы прятал под собой по-прежнему плотно пригнанную брусчатку. «Город, которого нет…»
Приняв новый облик и другую судьбу, я сохранила память о прежних временах, о своей некогда Великой Родине и её народе. То, что я видела сейчас, было невозможно хладнокровно описывать словами, а переполнявшие меня эмоции во всей их полноте воспринимали подруги.
-«Сочувствую», – подумала Джес, и обе спутницы тотчас к ней присоединились.
-«Спасибо… Никогда не думала, что история может кончиться вот так». Покачав головой, я шагнула на аппарель диская.
Кратчайший путь к Северному Треугольнику лежал через полярные льды, либо по баллистической траектории с выходом в околоземное пространство. Я предпочла второе, возможности плейта позволили уже через пару часов достичь первой заселённой территории на сорок восьмой широте. Это было самое северное поселение людей на континенте, где они с полным правом могли именоваться «кантри».
Снизившись, мы довольно долго наблюдали бескрайние нехоженые-неезженные леса, равнины, холмы, реки, и снова нескончаемые дремучие чащи, сверху похожие на пушистый зелёный ковёр. Настоящий океан леса, раскинувшийся на сотни километров. В конце концов он сменился диковинной для этого мира картиной – маленькими квадратиками обрабатываемых полей, заплатками лугов с пасущимися лошадьми и коровами. Брейн начал запись, машина опустилась, выбрала удобное место неподалёку от деревни и зависла.
Невидимые разведчики вырвались на свободу, накрывая людское селение, проникая в дома и хозяйственные постройки, заглядывая через плечо буквально каждому жителю. Строителям – они уже сложили желтовато-смолистые брёвна в сруб, ползая по лестницам, ладили крышу. В главную для нынешней деревни мастерскую, дом кузнеца. Стареющий мастер передавал тут секреты работы с металлом трём юным ученикам, надежде этой уже довольно разросшейся человеческой колонии. К плотникам-столярам, из самого доступного материала делавшим множество самых разных необходимых вещей. К мастерицам, что плели циновки и корзины, ткали холст, вертели горшки из глины. На рудный промысел, в посуду с варящейся пищей, в колыбели младенцев – наноботы смотрели всюду.
Возле собачьей конуры у крыльца этого дома играли неуклюжие смешные щенки. Комната полутёмная даже в солнечный полдень. Селянка неопределённого возраста, сгорбившись, корпела над рукоделием, изредка отирала рукавом слёзы. Человек пять малышни по очереди хлебали жидкое варево из треснутой глиняной миски. Тут же в комнате, в углу обретались три маленьких овечки.
Солнце палило по-летнему. На опушке леса с десяток обливающихся потом мужчин конской да воловьей тягой корчевали пни, освобождая место под будущую пашню.
-«С лесом воюют – добра не жди», – с другой стороны планеты подумала мне Волчица, моими глазами видя эту картину.
-«Так начиналось и в прошлый раз. «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее – наша задача». Не может человек жить в гармонии с землёй, всё ему мало, всё надо ободрать, да в рот». Джессика ответила горькой иронией.
-«Кантри губят природу, правители таунов точно так же изводят кантри. Замечательная картина!»
В лугах высоко взошли травы, настала пора косить. С опытными селянами поехали в этот раз и молодые – близнецы Робин и Робин. Косари шли рядами, широкие взмахи веером валили стеной стоявшие стебли, полуденный зной за пару часов высушивал скошенную траву.
Сперва новички тщательно следили за наклоном сверкающих лезвий. Чтобы как все – ловко и быстро, чтобы не опозориться ненароком. Чтобы косы воедино слились с крепкими жилистыми руками, вошли в ритм звенящих размеренных шорохов. Шаг – взмах, шаг – взмах.
Робины подустали на жаре. Даже если смежить веки, перед глазами юных косарей всё равно волнами колыхались высокие сочные травы. Руки-ноги налились тяжестью, все силы уходили в широкие движения от плеча до плеча.
Наконец, долгожданный отдых – кантри сделали по глотку воды, завалились на свежескошенную траву, заложив руки за голову и глядя в бездонное голубое небо, полной грудью вдыхая ароматы разнотравья, думая кто о чём.
Их поселение далеко от города, уроды последний раз наведывались прошлой осенью. Пришло немного, штук десять, все в этой земле и остались. Вдовы и матери с тех пор успели оплакать убитых сельчан, иные смогли кое-как наладить новую жизнь.
Семью близнецов беда тоже не минула: отца застрелили исподтишка, во время уборки урожая. Теперь Робины, после матери самые старшие в семье, отдыхали рядом. Почти неотличимые, одинаково одетые, одинаково веснушчатые, с облупленными от солнца носами и выгоревшими русыми лохмами. Не понять – кто брат, кто сестра.
Третий день она махала косой наравне со всеми. Третий день мужчины и парни постарше ждали, когда самозванка спасует, не выдержит тяжёлой работы. Не дождались.
Лица их с каждым часом всё больше хмурились. Ожидавшаяся потеха сорвалась, вместо того, чтобы посмеяться над дерзкой девчонкой, вышло, что она каждым взмахом своей косы безмолвно смеялась над ними. К вечеру Дафф выразил общее мнение:
-Ну, в общем, хватит. Побаловалась, и будет. Нечего тебе, незамужней, промеж нас тут тереться.
Тотчас прозвучали невнятные, но одобрительные реплики других косарей. Дафф был старше других, поседела уж половина его бороды, а шевелюра вся целиком. Авторитет. Брат с сестрой встретились взглядами. Он понурился, отвёл глаза.
Читая мысли юной селянки, я остро воспринимала её боль и возмущение несправедливостью. Года три, как она старалась приспособиться к разной работе поинтереснее, отец этого не запрещал. Наоборот, показывал близнецам, как орудовать топором, клещами или стамеской, не делая разницы между Робинами, старшими из детей.
И потом, после трагически закончившегося нападения, мать не возражала, что починить крышу или почистить печку первой вызывалась старшая дочь. А с весны маму словно подменили! Подрастали младшие дети, Робин пора выдавать замуж. «Против природы не попрёшь», – то и дело твердила она, не желая понимать, что «природа» у Робин совсем другая.
Как ни странно, нашелся и жених. Девушка никогда не думала, что может приглянуться кому-нибудь своей взлохмаченной гривой с вечно торчащей из волос соломой, конопатой физиономией и фигурой подростка неопределённого пола. Однако, приглянулась.
Мастеровой Хамберт, из пришлых, положил глаз на странную девчонку. Роби бы и не против учиться ремеслу, пойти к нему в ученики. Но только не замуж! Толстоватый, лысый, с носом картошкой на вечно красной физиономии, Хамберт никак не укладывался в образ потенциального мужа Роб.
Откровенно говоря, в этот образ вообще никто не укладывался, не помышляла пятнадцатилетняя девочка ни о каком таком замужестве. И не хотела мириться с тем, что мать принялась усиленно думать об этом за неё. Женщина почитала за великую удачу пораньше сбыть с рук бесприданницу со странностями в характере и вздорным, совсем не девичьим нравом.
Вот и публика деревенская не упускала возможности при любом удобном случае выразить Робин неудовольствие её поведением, как сейчас эти косари.
Закинув за плечо сверкающий на солнце инструмент, угрюмая девчонка в одиночестве шагала по пыльной дороге, зло подфутболивая мелкие камешки огрубевшими, как у всех кантри, босыми ступнями.
Я запомнила облик Роби, дав себе слово позже понаблюдать за нею, используя собственные возможности. Чтобы не отвлекать брейн от основной работы…
-«Как интересно, эта деревня чертовски далеко от той, которую я наблюдала двумя годами раньше, но и там и тут живут одинаково!»
Одинокая тоже заинтересовалась судьбой сельской девушки – неудивительно, они практически одногодки.
-«У них та же одежда, то же количество детей, стариков и беременных, беспрестанный труд каждый день, животные взаперти, выродившиеся потомки волков на привязи…»
Лариска, в свою очередь, проявляла особый интерес к одомашненным животным, пытаясь в их мыслях прочесть что-либо выдающееся. Пока её исследования успехом не увенчались.
Джессика закончила сбор информации о правителях и компаньонах, перешла к самой многочисленной касте таунов – нации, выходцем из которой являлась она сама. Пока тут скучная рутина и нескончаемо серые будни. Интересное можно было выискать разве что в мыслях этих людей.
Но мне любопытно, что там с Робин. Договорившись с Лариской, я вернулась к наблюдению за нею.
Беглянка взяла из дома только самое необходимое. Ножи на поясе и пращу – добыть еды и защититься, кожаную куртку и мокасины на случай непогоды, флягу с водой и кусок вяленой говядины на первое время. Ещё пригоршню табаку – вот и всё.
Прощаться не стала. Мать хотела избавиться от неё, пусть теперь радуется, а брат – у него началась взрослая, мужская жизнь, в его жалости Роб не нуждалась. Уходила огородами, чтоб никому не попадаться на глаза, специально сделала крюк. Засучив штаны, туда-сюда перешла несколько раз речку по колено в воде, сыпанула полпригоршни табаку на след с обеих сторон – запутать собак. С женишка станется организовать погоню, чем-то она ему приглянулась, никак не понять.
Усталость после рабочего дня делала шаг короче, но селянка постаралась до темноты удалиться как можно дальше на север. Направление выбрала неспроста: жить туда не ушёл бы никто. Это сейчас ещё лето, а в холодное время года одиночке вроде неё в лесу верная гибель. Уходили всегда на юг, где зимы не бывает…
Робин надеялась, что по-настоящему хватятся её не сразу. Манеру уходить на день-два в лес после очередной серьёзной ссоры она приобрела давно, и сейчас рассчитывала на силу привычки родичей. Это в первый раз её сразу кинулись искать, а когда вернулась – мать орала полдня, даже побить угрожала, на что Роб только сверкала глазами, засев на печке. После смерти отца она ни разу не позволяла к себе прикоснуться.
Последующие самовольные отлучки старшей дочери хотя и вызывали материнский гнев, но как-то уже меньший.
-Вот замуж выйдешь – тебя вожжами-то воспитают, – то и дело повторяла мать, отчаявшись приструнить своевольную девчонку.
Роби, конечно, завидовала брату, перед парнем ведь не стояла перспектива ежедневных побоев разным хозяйственным инвентарём, да кроме того ещё и сожительства со старым отвратным мужланом. Она всё сильней ненавидела собственный пол, вслух богохульствуя по поводу выбора, пятнадцать лет назад сделанного судьбою в отношении неё. Чем она провинилась, за что такое наказание?
-Смирись. Всё равно жизнь сломает, – в минуты расположения духа по-доброму советовала мать.
Конечно, все девушки рано или поздно смирялись, примеры тому всё время маячили перед глазами Робин. Публичные телесные наказания по приговору старосты были одним из немногих зрелищ, доступных любому кантри. Но куда больше жестокостей творилось за воротами домов, за закрытыми дверями!
«Не вынося сор из избы» родители почём зря пороли детей, осуществляя процесс воспитания, старшие дети при случае в кровь лупили младших, а мужья, в особенности по пьянке, зачастую избивали собственных жён.
В семье Роби рукоприкладство не было повседневной манерой, дети несказанно радовались этому. Но разумного и незлобивого отца не стало, а мать одна не очень-то справлялась с воспитанием без битья. Она бы сама с удовольствием пошла замуж за Хамберта, да мастеровой не горел желанием поднимать чужую ребятню, выбрав только Робин.
От всего этого переплетения нерешаемых проблем и уходила в глухой дикий лес одинокая девочка. Роб понимала – возможно, нынешним вечером она выбрала скорую смерть, но сделала это сознательно. Пусть! Зато никто не будет над ней измываться, «воспитывать» плёткой, приводя к животной покорности.
Матери ещё повезло с мужем. Робин каждый день видела на улицах посёлка забитых, на всё согласных женщин с трусливо дрожащими при виде «кормильцев» губами и уставленными в пол вечно заплаканными тоскливыми глазками. Согбенные спины, приученные к вожжам да кнуту. Девушка гордо расправила плечи – пусть не будет на свете вообще никакой Робин, чем появится вот такая!
Давно начало смеркаться, сумерки постепенно превращались во тьму. Слева тихо и односложно покрикивала птица, звуки вечернего леса затихали, будто растворяясь в сгущающемся мраке. Маленький пенёк в десятке метров слева казался уже силуэтом сидящей чёрной кошки – настороженные ушки кверху, вот только глаза не блестели.
Пора подыскивать «постель» – этот дуб, кажется, вполне подходит. Совершив вечерний туалет, беглянка взобралась на широкую раскидистую ветвь толще всех остальных, привычно устроилась, тщательно развесив вещи, чтоб не попадали. Приспособила большой нож, чтобы не мешал, и в то же время был под рукой, приготовилась отойти ко сну.
По верхушкам прошелестел ветерок, а тут, внизу, запищали хором летучие кровопийцы. Роб одной ногой об другую спустила пониже штанины, да втянула голову в воротник кожаной куртки. От усталости давно пересохло во рту, но она позволила себе маленький глоток воды только сейчас.
Ночной лес жил своей хищной жизнью. Под деревьями кто-то деловито шуршал в траве. Крик ночной птицы напугал Роби, но она утешилась мыслью о том, что свободна. Сквозь листья и ветки пробился свет далёкой звезды, девушка долго смотрела на мерцающий огонёк. Потом перевернулась на живот, свесив вниз руки и ноги, раздумывая, как хорошо было бы взять из деревни лошадь, чтоб не мерить километры пешком. Так и заснула…
Закончив собирать информацию в селении кантри, мы перелетели на несколько сотен километров к югу, в тот самый таун Каннаверал, куда впервые опустились пришельцы. Не знаю, как до этого выглядел городок, но теперь, на мой взгляд, в нём не осталось ничего человеческого. Когда-то я играла в компьютерную игру «Дюна» – что-то похожее лежало под нашим дискаем сегодня.
Мощная глухая стена и инопланетные оборонительные комплексы по периметру, небольшое количество жилищ внутри. Задачи: собирать как можно больше «спайса» – стрейнджерской гуманитарной помощи, уничтожать противника, коллекционируя уши деревенских и защищать собственный образ жизни.
Так было в прежние времена, так и сейчас. Люди играли в шахматы, в рулетку, в покер, в атомные бомбы, во влияние на разные регионы планеты или на весь мир скопом. По правилам, которые каждый, кто на это способен, перекраивал под себя.
Я приказала брейну диская постоянно отслеживать точные координаты сбежавшей в лес девушки-кантри, пользуясь возможностями спутниковой группировки. Просто наблюдать за нею мы могли и самостоятельно, а вот чем-то помочь, увы, нет.
В том, что одинокой девочке в диком лесу очень скоро может понадобиться немедленная помощь, я нисколько не сомневалась. Волчица попробовала возразить, но когда мы с Джес напомнили ей, что Робин не принадлежит к лесным людям и не умеет на равных разговаривать с волками – согласилась тоже.
Проснувшись, беглянка не спешила спускаться вниз, долго прислушивалась и присматривалась к пробуждающемуся лесу. Прямо на дереве позавтракала вяленым мясом, запивая водой. Собрала немудрёную поклажу и двинулась дальше, сменив направление.
Лучи восходящего солнца, пробиваясь сквозь чащу, светили в спину, идти было легко и удобно. Почти сразу Роб наткнулась на малинник, и не отказала себе в десерте к только что съеденному завтраку.
Солнце поднималось всё выше, но пока не особенно грело, она шла, кутаясь в куртку. Селянка слушала шорох когтистых лапок по стволам, разноголосье птиц, шелест ветра в кронах. Верхушки деревьев раскачивались под натиском усиливавшегося ветра. Землю покрывал зелёный ковер мхов и трав, приятно пружинивший под ногами.
По пути Роби поглядывала под ноги, и высмотрев подходящий камень, вскоре присела спиной к широченному клёну. Осматривая своё оружейное хозяйство, вспомнила старика-кузнеца, вздохнула.
Робин обхаживала его всё прошлое лето, выспрашивала что да как, предлагала посильную помощь. Олаф поначалу отмахивался от назойливой девчонки, словно от мухи, потом, распознав неподдельный интерес к делу, стал понемногу отвечать на вопросы.
К осени Роб выпросила у мастера старый замызганный охотничий нож без рукоятки, валявшийся среди всякого хлама. Всё свободное время она оттирала его песком, чистила и точила, потом вырезала под свои пальцы рукоять, принесла в кузню склепать половинки. Удивлённо поправив на лбу седые волнистые патлы под кожаным шнурком, Олаф взял сверкнувший на солнце клинок. Провёл пальцем, удовлетворённо цокнул языком. Конечно, лезвие стало уже, зато все четыре зазубрины начисто исчезли!
Два точных удара молотом – и у Роби появилось первое «взрослое» оружие. Весной она смогла добавить к нему шесть лёгких метательных ножей, а вчера, уходя, прихватила из дома ещё один большой. Теперь перед беглянкой лежали восемь клинков, которые следовало тщательно осмотреть, а последний – наточить как следует. Девушка принялась за работу, то и дело зорко поглядывая по сторонам.
Тёплый ветерок развеивал последние остатки утреннего тумана. Совершая привычные волнообразные движения, Роб прикидывала, отправится ли в этот раз за нею погоня. Если вдруг соберутся сегодня, пожалуй, смогут и догнать. Хорошие псы унюхают след на другой стороне брода…
Заодно вырезав себе крепкий удобный посох, беглянка навострила и закрепила на поясе нехитрое оружие. Скинула куртку – уже тепло, поторопилась на запад. Лес постепенно становился гуще, но это были знакомые места. Роби издалека видела, где следует обходить завалы от прошлогоднего весеннего урагана. Тогда в деревне сильно потрепало кое-какие дома. Семье Робин повезло, отцу пришлось только заменить лишь несколько сорванных с крыши досок.
Скоро должен показаться ручей. Так и есть – через полсотни шагов донеслось едва уловимое журчание. Селянка напилась, набрала полную флягу свежей воды, умылась. Закатав штаны, шагнула по щиколотку в студёную воду, дав себе слово пройти как можно дальше, чтоб затруднить работу возможным преследователям.
Когда ступни совсем закоченели, выбралась на большой плоский камень согреться. Кузнец сделал ей метательные ножи, но в ученицы не взял. «Не бабское это дело, кувалдой махать». Конечно, силы у Роб ещё ой как маловато, но со временем она бы научилась… Увы, вместо «девчонки» в кузнице появились трое парнишек примерно на пару-тройку лет младше. От бессильной злобы и зависти она в первую же неделю разбила носы двоим из учеников Олафа. Третьему, правда, удалось самому намылить нахалке шею, но не без потерь для собственной физиономии. Кузнец, конечно, понял, в чём дело, но своего решения насчёт Роби не изменил.
Солнечные лучи легко проникали сквозь кроны, отражались от перекатывающейся через камешки кристально чистой журчащей воды, освещали замшелые валуны, лежащие по обеим берегам. Над ручьём порхали яркие бабочки, трещали кузнечики. Девушка залюбовалась бы картиной, но вовремя вспомнила, что у водопоя больше шанс встретиться с хищниками и утроила бдительность.
Ещё дважды беглянка сделала довольно большие переходы по воде, останавливаясь только для того, чтоб отогреть одеревеневшие ноги, а по пути собирала подходящие камни для пращи. Потом галька на дне пошла слишком острая даже для её загрубелых подошв, и Робин стала присматриваться, на какой лучше выбраться берег.
Улыбнулась. В паре метров над ручьём нависала подходящая ветка раскидистого дерева. Внимательно осмотрела – выдержит ли. Кинула камнем, послушала звук. Кажется, крепкая. Перекрестилась – и подпрыгнула, ухватилась обеими руками. Подтянулась, обхватила ногами и медленно, осторожно перехватывая, поползла по ветке к стволу дуба, стоявшего на берегу. В своей далёкой молодости дерево отчего-то наклонилось к воде, да так и осталось расти под углом к земле, с каждым годом всё глубже зарываясь в неё корнями.
Роби аккуратно перебралась на другую сторону ствола и спрыгнула наземь как можно дальше от берега. Вытащила оставшийся табак, посыпала на траве собственные следы, зашагала в чащу. Десятки разных цветов украшали поляны и, если бы не мысли о возможных преследователях и своём весьма туманном будущем, Роб могла бы подолгу любоваться ими.
Несколько дней мы по очереди приглядывали за девушкой. Выросшая в посёлке, она, тем не менее, довольно уверенно чувствовала себя в лесу. К концу третьего дневного перехода Робин далеко впереди увидела горы – высоченные монолиты преграждали путь на запад. Не собираясь заниматься альпинизмом, она повернула на юг, вскоре вышла на берег довольно широкой и быстрой реки, которой последующие дни и держалась.
Какое-то время Роби подумывала, не слишком ли рискует, долгое время идя поблизости от воды. Кроме хищников так можно было набрести на незнакомое людское поселение, а это ничуть не лучше. Но в итоге решила, что о приближении чужого жилья заметит по неизбежно оставляемым людьми приметам. Пока что на берегах можно было видеть только голые, словно обглоданные коровьи кости, стволы высохших деревьев, принесённые высокой весенней водой.
Утро беглянки начиналось с обязательного умывания. Вместо мыла она оттирала руки мелким речным песком, иногда ополаскивалась по пояс, чтобы отогнать дремоту. Потом, надев петлю «заряженной» камушком пращи на запястье, отправлялась в путь, высматривая какого-нибудь подходящего кандидата себе на завтрак.
Чаще всего била белок и птиц, совершенно незнакомых с действием оружия. Непросвещённая фауна ничуть не боялась подпускать человека на опасное расстояние. Часто глупые птицы не улетали с веток, даже если вниз падала сбитая камнем соседка. Тушки тут же жарились на костерке: ела Роб не по часам, а сразу, как добывала съестное. В пищу шли также ягоды и орехи молочной спелости, известные девушке съедобные травы.
Смотрела Роби не только по сторонам, но и под ноги, ступая неторопливо-аккуратно, без испуга уступала дорогу дважды попавшимся на пути змеям. Когда между деревьями справа проглядывали просветы, видела всё те же однообразные хребты в голубой дымке у горизонта.
Однажды попался мост через реку. Селянка долго разглядывала огромное сооружение с одним невесть когда рухнувшим пролётом и очевидно подточенными временем железобетонными опорами. С удивлением перешла насыпь заросшей взрослыми деревьями железной дороги – прежде таких мест видеть не доводилось.
В целом придерживаясь южного направления, беглянка не стремилась особенно строго следовать ему: всё равно, куда приведёт дорога, конца которой она сама не знала. Шла туда, где можно было пройти, а не продираться, уже не особенно заботясь о том, чтобы за день покрыть как можно больше километров.
Ночлег всегда искала заранее, за несколько часов, тщательно подбирая места. Несмотря на то, что лес уже пошёл незнакомый, Робин не унывала, с интересом постигая новизну окружающего. Особенно хорошим её настроение стало с того дня, когда девушка решила, что погоня ей больше не угрожает. Первые дни нарочно шла по таким местам, где на лошадях не проехать, а теперь пешком её уже не достать.
Худшим из всего, что происходило с нею за эту неделю, Роб пока считала затяжной мелкий и нудный дождь, когда пришлось сидеть в самодельном шалаше чуть ли не половину суток. Поскольку более пристойная пища сама в руки не приходила, съесть за это время удалось только пару неосторожных лягушек. Ещё в лесу девушке сильно досаждали атаки комариных стай, потому она обходила распадки, где гнус клубился тучами.
А вот случившийся раз сильный ливень она пережила довольно своеобразно. Поняв, что построить шалаш не успеет, а более укрыться негде, Роби быстро сняла всё, туго связала в узел – сверху непромокаемая кожаная куртка, и спрятала вещи в дупле дерева. Сама же, как только разразилась гроза со вспышками молний и ударами грома над головою, принялась бешено скакать и прыгать, размахивая всеми четырьмя. Не сколько от избытка эмоций, сколько чтоб не замёрзнуть…
Ита удобно устроился в тени огромной пальмы на берегу океана, в моей прошлой жизни называвшегося Атлантическим. Ствол огромного дерева причудливо изогнулся над белым прибрежным песком, словно для того, чтобы закрывать исследователя от палящего солнца. Шестнадцатый градус северной широты, некогда благословенный, а сейчас, пожалуй, даже слишком горячий климат.
Стрейнджер внимательно изучал отчёт брейна о сканировании нового вида медузы. Диаграммы, графики, изображения виртуальных срезов тканей мелькали перед ним, выводимые электронным мозгом диская прямо на сетчатку глаза. Этот способ экономил массу энергии.
Я извинилась за беспокойство, попросила уделить нам минутку внимания. Переключив мозг в режим фоновой загрузки научной информации без её немедленного осмысления, Ита вежливо отозвался сигналом готовности к ментальному контакту.
Зная, что инопланетянин каждый вечер знакомится с результатами нашей работы по сбору фактов, мы сочли возможным обойтись без утомительных предисловий.
-«Мы по поводу той девочки в лесу Северного Треугольника. Её зовут Робин».
Глядя в безмятежную бирюзу гладкого, как стекло, океана, Ита принял расслабленную позу, передвинулся ближе к едва колышущейся воде и мягко прикрыл глаза. Ментальный фон стрейнджера должен был убеждать нас в его полном покое и непринуждённости. Абсолютно точно и полностью восприняв невысказанное, он подумал:
-«Некоторый опыт позволяет мне предполагать, что Робин будет далеко не последним пополнением нашего экипажа. Конечно, вы теперь знаете: летящие среди звёзд не единая раса, а интегральное сообщество единомышленников. Общность ментальностей, жизненных целей и идеалов, отношение друг к другу и к Вселенной».
Ита как будто рассуждал, говоря сам с собой и следя за недвижными белыми облачками, в двух-трёх местах соткавшимися на горизонте.
-«Именно это и позволило нам обратиться с подобной просьбой», – встряла Волчица, помня о своих лесных подругах. –«Традиция разрешает присоединяться к вам иным разумным, искренне желающим и способным жить согласно Традиции. В вечном движении от звезды к звезде…»
-«Конечно», – подтвердил пришелец –«Мы называем вновь присоединившихся «детьми». Надеюсь, это вас не обижает, по сути, в известном смысле так оно и есть. Я говорю это, чтобы понятней объяснить причину затруднений. Я не готов нести ответственность за большое количество «детей» на борту станции, а вы сами тоже только что присоединились».
Медленно выдохнув, я ощутила, насколько сильное удивление испытала каждая из нас от сознания этого, оказывается, свершившегося факта. Некоторое время мы вынуждены были собираться с мыслями.
-«Я чувствовал ваше искреннее желание, и надеюсь, верно оценил способности. Вы земляне, я торнианин, но все мы теперь – летящие среди звёзд. Если хотите, брейн вспомнит какой-нибудь подходящий ритуал», – стрейнджер позволил себе чуточку дружеской иронии.
Вернув способность соображать, мы все поблагодарили Ита несвязными, но весьма эмоциональными мыслефразами на языке странников, который должен был теперь стать ещё одним нашим.
-«Думаю, вы понимаете, это тоже нелёгкая жизнь. Лёгкой жизни в принципе быть не может, обманчивая лёгкость немедленно влечёт за собой деградацию и упадок…» Всеобщее согласие. И мыслеголос Джес:
-«Но может быть как раз потому, что мы только что стали присоединившимися, нам непонятно – как спокойно жить, если рядом каждую минуту страдают и умирают те, кого вы называете детьми?»
-«Иметь возможность спасти единомышленников и не делать этого?» – поддержала вновь обретшая мыслеречь Лариска.
-«Понимаю и разделяю ваше волнение. Вы по натуре больше спасатели, я – в первую очередь исследователь, поэтому и допустил такой провал с гуманитарной помощью».
Роби говорила на подобии таун-языка, что меня сперва озадачило.
-«Это американский английский, предок таун. На Северном Треугольнике большинство кантри будут англоязычными», – пояснила Диксон.
Робин и Волчица практически одного возраста, разница в год не считается. Но если Волчица сразу вошла в наш круг, как равная, то к Роб мы все испытывали скорее материнские чувства. Может, это впечатление от внешности, или оттого, что общения, по сути, ещё не было – только односторонний контакт. Не знаю.
По крайней мере, девочка вызывала всеобщую симпатию. Гордая, смелая, решительная. Кто из нас в пятнадцать лет смог бы уйти жить в дикий лес? Почти десять дней идти по тамошним звериным тропам, спать где придётся, не зная, проснёшься ли живой и при этом ни разу не заплакать? Разве что Одинокая, но лес для неё – родной дом. Я бы не смогла, Дик – не знаю, она об этом не думала.
Волчица, опекая Роби, дала задание своему дискаю немедленно докладывать о появлении в радиусе пятидесяти метров от девушки биологических объектов весом более пятнадцати килограммов.
Решение непременно вытащить Робин даже не обсуждалось – мы думали об этом, как само собой разумеющемся. Если Традиция позволяет людям присоединяться к стрейнджерам, Роби – достойный кандидат. Она проявила завидную твёрдость и мужество, не сдалась на милость сильного, не преклонила колен. Характер настоящего бойца.
Воины, исследователи, созидатели и спасатели – такие доминанты в характере кандидатов более всего приветствовались летящими среди звёзд. Хотя, может, я делаю насчёт Роб преждевременные выводы? Время покажет…
Полемика с Ита по поводу кандидатов в стрейнджеры закончилась компромиссом – Робин нам разрешили взять сейчас, а всех остальных пока перемещали в специально оборудованный временный лагерь. Я сама занялась его устройством, выбрала пять квадратных километров в субтропиках, как можно дальше от любых других людских поселений.
По периметру установили генераторы силового поля для защиты от незваных гостей, внутри поставили три десятка одноместных экспедиционных палаток, синтезатор, управляющий брейн. В случае увеличения количества кандидатов, наверное, придётся строить новый лагерь, вряд ли стоит собирать всех в каком-то подобии муравейника. В лагере люди должны несколько месяцев спокойно жить, учиться, в первую очередь мыслеречи. И проявлять себя, подтверждая либо опровергая решение, принятое нами в отношении них.
Перспективные кандидаты обнаруживались и в таунах, и в селениях кантри, в среднем по одному ежедневно. Учитывая, что за день вчетвером мы получали информацию о нескольких тысячах разных людей, не так уж и много. Но «белые вороны», как окрестила Дик подобных нам отщепенцев, привыкли прятаться…
Шансов на встречу друг с другом у них практически не было. Разве что таун-людям в скайнете, но откровенничать там не менее рискованно, чем в реале, немногие позволяли себе хотя бы намёки. Сейчас мы искали их, чтобы спасти разумных из окончательно вырождающегося общества, а все предшествующие годы следящие программы спецслужб отфильтровывали потенциальных диссентеров с противоположной целью. Поместить под колпак наблюдения, документировать контакты и связи, собирая досье.
Приучившись всегда и везде скрывать настоящее лицо, прятать откровенные мысли, они не очень-то поддавались обнаружению, мы ведь тоже не могли открытым текстом давать объявления в скайнете!
За десять дней мы, кажется, собрали достаточно информации о положении на планете. Конечно, она не была полной и исчерпывающей, но выборкой вполне репрезентативной. Затрачивая по несколько часов на каждую географическую точку, мы скоро поняли – необходимо работать поодиночке. Каждая получила плейт, и работа пошла вдвое быстрее.
Лариска занималась сэвэдж и городской фауной, обнаружив ещё несколько ареалов мутировавших существ с зачатками разума. Проблема была в том, что ни у одного из них не было возможности десятилетиями тесно общаться с разумным человеком. А может, в том, что конкретно она, Подземная Жительница, стала первым мутантом, в котором реализовался качественный скачок.
Массовые мутации среди сэвэдж и фауны постгородов были результатом употребления в пищу продуктов, распространяемых таун-людьми, мы доказали это, проделав тщательный анализ содержания правительственного пайка. На животных добавки действовали причудливым, непредсказуемым образом, иной раз стимулируя развитие определённых способностей. А с сэвэдж всегда и везде было одно и то же – интеллектуальная деградация и физическое вырождение.
Изменения происходили на генетическом уровне, постлюди в результате приобрели ряд заданных «инженерами» качеств: сильную внушаемость, рассеянность внимания, агрессивность и склонность к злоупотреблению наркотиками, короткую продолжительность жизни, но при этом стабильно высокое либидо, склонность к зачатию и рождению двух и более детей. У них была ослаблена память, подавлена способность к логическому и вообще абстрактному мышлению, отсутствовало чувство сопереживания.
На подобном фоне, кантри, конечно, выглядели много лучше, но и у них был сильно понижен интеллект, а общественные отношения между сельскими жителями сделались, как сказала Диксон, «совершенно домостроевскими». Из-за постоянного вынашивания и вскармливания детей, как правило, меньшей физической силы и значительно искажающего сознание воспитания, женщины не обладали и половиной прав мужчин, считались недочеловеками.
Дик за эти дни так углубилась в исследования, что решила составить нечто вроде жизнеописания процесса вырождения человечества. В хронологическом порядке и с точки зрения представителей разных социальных слоёв, каст, групп, всех четырёх разновидностей постчеловеков. Таун, кантри, лесных людей и даже сэвэдж. Чтобы количество всеобщего вранья было как можно более наглядным. Подруга присовокупила к материалам копии телевизионных программ, формирующих мировоззрение «горилл». Более того, даже загрузила в память брейна дневники Деда – человека, всю жизнь прожившего в подземелье населённого крысами метро.
В итоге получилось пять совершенно несхожих вариантов истории, согласовывавшихся только в одном: на Землю упала комета. Но мы теперь знали: никакой кометы не было и в помине…
Волчица позаботилась о подробном освещении обычаев и жизни лесных людей. Она оставила дискай в режиме тени над знакомой поляной, там мы часто тренировались и отдыхали. Переоделась в набедренник, хотела было влезть в свой старый жилет, да вот незадача – не получилось! Солидно прибавившие в объёмах руки с грехом пополам ещё пролезли в проймы, этим дело и кончилось. Спина и грудь стали шире настолько, что безрукавка теперь годилась только для фольклорного музея. Выручил Волчицу синтезатор, изготовивший увеличенную копию её жилета.
Спустившись на землю, подруга зашагала по родному лесу. Её переполняло странное чувство – Обретшая Цель испытывала радость одновременно от того, что вернулась домой, и от того, что это ненадолго. Плейт рядом и всегда наготове, средства связи и резервная возможность – Санэла – позволяют всем нам постоянно обмениваться мыслями.
Приглушив чувство от «ненадолго», Волчица усилила радость от «вернулась» и мысленно поискала Ель. До Дома недалеко, чуть больше двух километров. Почти тотчас волна ответной радости матери окатила подругу с головы до ног. Неожиданно для себя самой Ель побежала навстречу дочери. Ведунья была уверена, что попрощалась с Обретшей Цель навсегда, и теперь радовалась собственной ошибке.
Они встретились у ручья, обнялись. Одинокая и раньше не была хилой, а теперь Ель трогала её огромные, каменной твёрдости мышцы, поражаясь столь быстрым и фантастическим переменам. Вдруг дочь, поддавшись нахлынувшему порыву, подхватила тонкую, стройную красавицу Ель на руки, легко понесла через журчащий между камнями источник.
Обнимая за шею свою так скоро заматеревшую Волчицу, ведунья испытала небывалый прилив нежности. Немногим больше полутора десятков лет назад она держала на руках малютку без имени, а теперь это взрослая сильная женщина с потрясающей Санэла! Очень редко в одном человеке соединяются выдающиеся ментальные и физические способности, только это уже чудо.
Обретшая Цель мысленно передавала Ели подлинную историю мира, рассказывала о людях и нелюдях, населяющих Землю и изученную стрейнджерами часть Вселенной. С трепетом и волнением впитывала ведунья новые знания. А в конце был самый главный вопрос, на который Волчица, как и все мы, не знала ответа.
Образ жизни лесных людей – самый честный и справедливый из всех, виденных нами на планете. Но останутся ли они такими же, если переселить в лучшие условия? Ведь все эти годы лесовики жили и живут в состоянии войны. Сперва преодолевая последствия планетарной катастрофы, потом прячась от постоянно идущих через их землю сэвэдж – город ведь почти рядом. Люди видели смысл в собственном образе жизни, но если изменится жизнь, вероятно, изменится и этот образ?
Мать и дочь второй час кряду неподвижно сидели на высоком берегу реки, в том месте, где меня когда-то учили плавать. Ель не скрывала от лесных людей правду – это означало нарушить обычай предков. Мысленную беседу слышал каждый, кто хотел услышать. Все мы – Диксон, я, Лариса, Ита – участвовали в разговоре, слыша голоса друг друга и всех лесных людей. Ведунья обращалась к нам с вопросами, рассуждала «вслух», советовалась, выслушивала предложения каждого, у кого они были.
Практически все лесные люди сейчас сосредоточенно заглядывали в собственную душу. В общем-то небольшое племя оказалось взорвано новыми вестями, открывшимися вдруг перспективами. Ни Первый мужчина, ни Первая женщина, никто из старших не пытались давить своим авторитетом, повторяли только:
-«Решает каждый сам за себя. Присоединяйтесь к единомышленникам».
Очень многие среди юных, только начинающих входить в силу, пожелали присоединиться к стрейнджерам, первыми об этом заявили Хищная Куница, Жгучая Крапива и Беспокойная Сорока – близкие подруги Обретшей Цель. Больше половины лесных людей из тех, кто приближались к старости, тоже захотели уйти со стрейнджерами. Их воодушевляла перспектива обрести вторую молодость в новых телах. Из пожилых остались лишь те, кто были сильно привязаны к детям.
Большинство в возрасте от тридцати пяти до пятидесяти предпочли продолжать жить по обычаю предков на новой, более спокойной и благодатной земле. Многие вообще не знали, что выбрать.
-«Слушайте свою душу. Используйте Санэла», – напоминали им Ведунья и Охотник.
-«Ваше сегодняшнее решение не окончательно. Вы совершаете лишь попытку, и если почувствуете, что ошиблись, можете обратиться к нам снова», – добавила Волчица. Ита счёл нужным заметить:
-«Но это не будет бесконечное число раз для каждого».
В итоге племя условно разделилось на три примерно равные части. Тридцать два человека решили уйти к стрейнджерам, чуть больше – переселиться в глухие безлюдные места, столько же захотели остаться в старом Доме, невзирая на все известные и грядущие опасности. «Великий Лес дал нам жизнь, когда придёт срок, мы должны вернуть её именно ему», – так сказали эти люди.
-«Каждый решает сам за себя», – в очередной раз повторила Ель, и от одной группы к другой перешёл ещё один пожилой человек.
Пришлось строить второй лагерь для кандидатов.
Жаль, нам пока не удалось обнаружить другой подобной колонии на всём земном шаре. Не хотелось думать, что племя Ели, научившееся жить в гармонии с природой и со своей собственной душой, уникально. Следовало поискать получше.
-«За Роби пошла рысь!» – тревожный мыслеголос Одинокой отвлёк меня от размышлений. –«Пока не пытается атаковать, просто держится позади и ждёт подходящего момента. Может напасть, когда стемнеет…»
-«Конечно, такое путешествие не могло долго оставаться безмятежным», – проворчала Дик. –«Лес – не дачный участок, где самые страшные звери комары да крот».
Тотчас переключив часть внимания на далекий Северный Треугольник[85], мы увидели девушку, пробиравшуюся по раскалённому солнцем лесу. В этот раз она намеревалась устроиться на ночлег подальше от реки – прошлой ночью оттуда доносились загадочные громкие всплески, не позволившие выспаться толком. Как будто купался под луной кто-то большой и грузный, типа медведя. «И сухо там, на высоком месте, гнуса поменьше будет», – думала Робин.
До темноты часов пять, не меньше, но по-моему, обстановка требовала немедленного вмешательства, о чём я и объявила подругам.
-«Зачем рисковать и потом кидаться вытаскивать ребёнка «с того света», лучше действовать на упреждение!» Они согласились.
Заросли были не так густы, но Диксон сидела на бревне не двигаясь, ничем не обнаруживая себя. Одетая хоть и не в камуфляж, но всё равно под цвет лесной зелени. Нынешний комбинезон неплохо маскировал в чаще.
Тоже не видя ещё, но прекрасно ощущая девушку, Дик спокойно поджидала её, чувствуя каждый шаг, слушая привычно настороженные мысли.
Вот Робин отодвинула ветку, мелькнули пальцы с обломанными ногтями – и беглянка увидела в трёх шагах незнакомого человека!
Побледнев, судорожно выдохнула, губы девчонки беззвучно шевельнулись, произнося «Shit», а ладонь немедленно ухватила рукоять охотничьего ножа. «Для метательных слишком близко», – подумала она. Странный человек кивнул:
-Да, уже слишком близко. Роб удивилась.
«Лицом девушка, голос хоть и очень низкий, но явно женский, а вот фигура… Странное создание!»
-Я не «создание», я человек, Робин, – Дик чуть помедлила, определяя точное местонахождение остановившейся рыси. –Моё имя Диксон.
До зверя метров двадцать, кошка шла по следу Робин, стараясь не приближаться. Внимательно следя за нею внутренним взором, Дик предложила девушке присесть рядом. Показала пустые ладони, безмолвно произнесла:
-«Видишь, у меня нет ничего похожего на оружие».
«Ага», – осторожно подумала Роб. «Двумя пальцами шею сломает, никакого оружия и не надо».
Подруга радостно засмеялась. Только что ей удался первый, самый важный шаг – инициация способностей девочки собственным телепатическим сигналом. Дик пробилась в её мыслеслух, убедившись в том, что Робин обладает Санэла. Она услышала, просто не поняла, что слышит мысль, а не голос.
Рысь в свою очередь услышала громкий смех Диксон. Необычный звук, несомненно излучавший уверенность и силу! Нервно дёрнула кисточками на ушах, оскалилась, прищурила оранжевые глаза, поглубже зарылась в высокую траву.
-Если б я хотела причинить тебе вред, то напала бы внезапно, а не рассиживалась прямо на пути, верно?
Смех Дик был чертовски заразителен, помимо желания девушка улыбнулась в ответ.
«Красивые глаза», – отметила подруга, разглядывая стоявшего перед ней конопатого жилистого подростка.
-«Но-но, не очень там у меня!» – я шутливо предостерегла любимую от подобных поползновений. –«Она ведь ещё ребёнок…»
-«Я исключительно с эстетической точки зрения».
Волчица и Лариска одновременно засмеялись. Все внимательно наблюдали за знакомством, мысленно там присутствовал даже Ита.
Внешность Роби вызвала в памяти Диксон строчки песни из прошлой жизни, она нам «напела». В моей голове зазвучал жёсткий гитарный ритм, сильный и необычный голос певицы:
Оценив энергетику песни, я пожалела:
-«Робин бы спеть, да не поймёт языка…»
Девушка присела на бревно, исподтишка разглядывая обтянутое тонкой зелёной тканью мускулистое плечо соседки. «В такой одежде – всё равно, что голая. Как по лесу ходит…»
-А вы откуда? Ну, то есть, где живёте? – полюбопытствовала селянка.
Пришелица на секунду задумалась. «Где я живу? «Мой адрес – не дом и не улица».
-У нас нет стоящего где-нибудь на одном месте дома, мы всё время путешествуем. Примерно так, как сейчас ты. Роб обрадовалась:
-Вам тоже нравится путешествовать!
-Всегда хотела видеть новое, необычное, – согласилась подруга.
-А я видела тако-ое… Огромный мост из железа и камня! Через всю реку, – карие глаза девчонки загорелись восторгом. –Как только старые люди построить сумели …
-Хочешь узнать?
-Конечно! Это ведь интересно. Дик кивнула.
Большая пятнистая кошка всё заметнее проявляла признаки нетерпения. Упускать добычу не хотелось, если вовремя не поесть, не станет молока, и котята будут страдать от голода.
Второй человек уверен в себе, но от него не пахнет оружием. Один слабый человек, пусть вооружённый – её добыча. Человек будет спать, придёт её время. Но откуда появился второй, сильный и невооружённый? От него не пахло лесом, он не оставил ни единого следа, как будто упал с облаков.
Противоречивость ситуации раздражала молодую мать, а раздражённость – плохое состояние для охотника.
-На свете много интересного, – Диксон вытянула длинные ноги, носком ботинка поддела сухую ветку. –А если я спрошу, зачем тебе нужно узнавать новое, ответить сможешь?
-Ну-у… – Робин думала недолго. –Мало знаешь – мало умеешь, если больше знать, и уметь будешь больше. Можно делать какие-нибудь новые хорошие вещи, которых никогда ещё не было раньше.
-Давай представим: ты знаешь и умеешь так много, что можешь менять целый мир. Каким он по-твоему должен стать, что обречено исчезнуть, а что обязано появиться?
На несколько секунд Роби ушла в себя. Потом очнулась и отрывисто, с чувством, выдала:
-Исчезнуть – несправедливость, враньё и насилие над слабейшими. Появиться – честность, уважение к достойным, возможность для каждого реально выбрать, как жить. Чтобы не был всего один вариант «наименее противный», а остальные – вообще невозможные! Чтоб если где невмоготу человеку, так было куда уйти, а не влачить существование в беспрестанном кошмаре…
-Да, люди во все времена очень хорошо умели делать ад из жизни друг друга.
Дик склонила голову, в упор рассматривая как-то вдруг повзрослевшую лицом русоволосую девчонку с облезлым носом.
Не особо поняв слова, но по выражению глаз почувствовав – ответ удовлетворил собеседницу, Робин широко улыбнулась и задала встречный вопрос.
-Вы сказали «мы путешествуем» – где-то неподалёку есть ещё ваши люди? Едете верхом?
Рысь решительно поднялась с лёжки, бесшумно двинулась по кругу, обходя людей так, чтобы напасть со спины. Она была уверена, что легкий ветерок, так кстати зашелестевший в вершинах клёнов, отлично замаскирует её приближение до самого решающего момента.
-Верхом? – переспросила Диксон. –Можно сказать и так, только «лошади» наши невидимы, их нельзя потрогать руками. Послушай, нам с тобой сейчас лучше перейти в другое место. Одна здешняя рысь вообразила, что может нас съесть и не желает слушать предостережений.
Глаза Роб округлились, она напряглась, вскочила. Схватив метательный нож заозиралась по сторонам с раздувающимися ноздрями.
-Мы можем легко уйти, либо убить животное, – не двигаясь с места спокойно сообщила Дик. –Но тогда умрут от голода её маленькие котята. Что ты выбираешь – убить, либо уйти?
Роби бросила на Диксон короткий внимательный взгляд. Её сильно беспокоило хладнокровие странной пришелицы: не имея оружия, с рысью непросто справиться даже такому сильному человеку, как она.
-Легко уйти на ваших… невидимых лошадях? Подруга кивнула.
-Тогда давайте уйдём, – предложила девочка, нервно переступая с ноги на ногу и приглядываясь к шевелящимся от ветра кустам. –Детёнышей жалко, они же не виноваты, что родились на свет. Дик кивнула ещё раз, упруго поднялась на ноги.
-Мне нужно встать поближе, чтобы «лошади» забрали и тебя.
Она шагнула к Робин, обеими руками слегка обхватила за плечи – сердце девчонки сбилось с ритма, взволнованно застучало – и легко сжала пальцами сегмент интерфейсного модуля. На левом запястье он выглядел простым браслетом из белого металла.
Лес, небо, земля – всё вокруг Роби мигнуло на полсекунды, словно картинка в испорченном ТВ. Вдруг она увидела то же самое, но под иным углом, будто обе разом прыгнули на высотку и глядели оттуда. И ещё через полсекунды, после очередного «мигания», селянка очутилась на берегу озера, показавшегося невиданно громадным – противоположного берега попросту не видно!
Лазурь неба у линии горизонта сливалась с бирюзою воды, только слева едва заметно белела короткая полоска – то ли далеко выдавшийся мыс, то ли островок. Сияло жаркое солнце, от воды веял ласковый свежий ветерок, приносил незнакомый, но отчего-то волнующий пряный запах. Небо чистое, лишь вдали плыло одинокое белое облачко.
Ступни Робин ощутили жар раскалённого песка. Странное озеро ритмично накатывало на берег необычно редкие и большие волны, с шипением уползавшие назад. Разомкнув объятия, Диксон указала рукой:
-Отойдём в тень, там чуточку прохладней.
И зашагала к ближайшему дереву. Таких странных чешуйчатых стволов и длинных узких листьев Роби никогда не видела тоже.
Они уселись на тёплый песок, прислонившись к широкому стволу спинами. На сверкающем зеркале «озера» тут и там возникали белые барашки пены. В джунглях крикнула птица, голос её был также незнаком девушке. Роб начала понимать, как далеко перенесли их невидимые лошади всего за одну секунду.
-Волшебство! – прошептала она, восторженно глядя в красивое и строгое лицо Дик. «Колдунья» богатырского сложения покачала стриженой головой.
-Нет, не волшебство. Знания, накопленные за сотни тысяч лет. В горле селянки пересохло.
-Вы так долго живёте?!
-Не я, вся цивилизация стрейнджеров.
-???
Диксон сосредоточилась, и с максимальной осторожностью передала Робин небольшой мыслепакет информации о летящих среди звёзд.
Девушка вскинула руки к голове, стиснула виски, глаза раскрылись в пол-лица, зрачки заметно расширились. С полминуты она беззвучно раскрывала и закрывала рот, словно попавшая на берег рыба. В мыслях полный сумбур.
-Что… – наконец хрипло выговорила она непослушными губами. –Диксон, что со мной только что было?
-Это мыслеречь, Роб. Разговор мыслями, а не словами, – подруга пальцами провела по затылку девочки, ероша жёсткие нечёсаные волосы. –Ты спросила, кто такие стрейнджеры, и я ответила, но без слов.
Слушая негромкое контральто, Робин обнаружила в своей памяти массу новой информации о космических пришельцах, полётах меж звёздами, кораблях и планетах, разумных существах разных цивилизаций. Теперь это слово было ей понятно…
-Звуки не всегда удобны, – продолжала Дик. –Например, в засаде нельзя шуметь, или один человек спит, а другие говорят без слов, чтобы его не беспокоить. Или нужно мгновенно передать то, о чём пришлось бы битый час рассказывать голосом. И к тому же мешать самим себе наслаждаться шумом прибоя.
-Потрясающе! Вы просто боги какие-то…
-«Знания, Роби, не волшебство, а знания», – мысленно возразила Диксон. Услышав, девушка вздрогнула, почему-то покраснела.
-Скажите, а другие люди могут говорить мысленно, или это дано одним только стрейнджерам?
-«Ты слышишь мои мысли, я слышу твои, мы уже говорим».
-Боже… Так просто? – Робин глянула в чёрную бездну глаз новой знакомой и ощутила, что тонет в их необъяснимо притягательном колдовстве.
-«Непросто, если нет способностей, нет практики».
-А давайте я буду пробовать, можно?
-«Ну конечно, Роб!»
Тряхнув головой, селянка сосредоточилась, даже кулаки сжала, на предплечьях взбухли от напряжения жилы – и послала мысль-крик:
-«Возьмите меня с собой, ради всего святого!! Понимаю, сейчас я глупая деревенская девчонка, от меня никакой пользы, но я обещаю учиться изо всех сил, я стану полезной!» Подняла карие, чуточку раскосые глаза, в них стыла отчаянная надежда.
-Вы слышали?
-Конечно слышала! – вслух ответила подруга, и передала пакет с неписаным сводом Традиции стрейнджеров.
-«Ты сможешь жить так же?»
-Попробую, – несмело проговорила беглянка, осмысливая новое знание. И мысленно добавила:
-«У нас жили совсем по-другому. Хотя говорили похоже. «Возлюби ближнего, как самого себя», – твердил староста. И походя назначал очередному «ближнему» двадцать пять плетей за непочтительность к власти: позабыл перед ним шапку снять». Робин искоса глянула на казавшуюся ей гигантом пришелицу с небес.
-«Двойная мораль», – Дик нахмурила густые брови. –«Такой тип вранья настолько распространён, что для него люди давно придумали это благопристойное название. Но в мыслях лгать сложно».
Роб задумалась о самой себе: сможет ли она стать не такой, как все остальные люди? А вдруг всё её отличие в том, что не тянет к парням, и только?
В трех сотнях километров от нас, стоя по пояс в солёной океанской воде, тяжело вздохнул Ита:
-«Я раньше близко не сталкивался с однополыми, на корабле их довольно мало. Теперь понимаю, насколько это невыносимо!»
Его сочувственная мысль была направлена всем без исключения и достигла сознания Роби.
-Ой! Кто это ещё в моей голове?
-«Стрейнджер Ита», – вежливо представился торнианин, послав мыслекартинку собственной внешности.
-«А я – Робин», – покраснела селянка. «Какие они все странные», – про себя подумала она.
-«Ой, извините», – уши Роб уже пылали, словно алые маки.
-«Странные, да. Ведь мы же стрейнджеры» – мысленно рассмеялась я. –«Меня зовут Джессика». Показала девочке свою картинку. «Настоящая красавица!»
Она опять ойкнула, поняв, что не сдержала невольную мысль. Я успокоила Роби.
-«Спасибо, мне приятно».
-«А во мне даже имя, наверное, покажется тебе странным», – возник мыслеголос Волчицы. –«Я попала в стрейнджеры из лесных людей, а там дают имена в соответствии с основными чертами характера. Меня назвали Одинокой Волчицей. Можно звать просто «Волчица».
Подруга показалась Робин в набедреннике и жилете из шкур. Та просто остолбенела.
-«Не бойся, я не страшная», – веселилась Обретшая Цель. –«Мы почти одногодки, я всего на несколько месяцев старше».
Следующей в очереди на знакомство была Лариска. Все предвкушали реакцию девочки, которая вот-вот должна была увидеть огромную зубастую крысу. Несущая Жизнь, однако, решила по-иному – перед нашими глазами возник незнакомый образ стройной зеленоглазой девушки с длинными пепельными волосами.
-«Временно я живу в другом теле, но это ненадолго».
Познакомившись с Роби, мы снова оставили их с Диксон как бы наедине, девочке нужно было дать отдохнуть от хора незнакомых голосов, без спроса заявляющихся в сознание.
С минуту она собиралась с мыслями и просто смотрела в набегавшие морские волны. Спросила Дик:
-Можно мне искупаться?
Через несколько секунд обе были в воде. Море тёплое и чистое, песчаное дно безопасно даже в небольшой шторм. А вот волны стали сюрпризом для Робин, никогда не видавшей больших водоёмов. Устоять на ногах она смогла только хватаясь за руку Диксон.
Солёная вода шутя держала лёгкое тело девочки, но попробовав немного проплыть, она быстро отказалась от этой затеи. Не умела всходить на крутую волну, гребень каждый раз захлёстывал с головою. Отфыркиваясь, Роб встала на дно рядом с могучей пришелицей, умело игравшей с волнами. Присмотрелась к движениям, да и сама стала делать так же: прыжок на приближающуюся волну, несколько энергичных гребков, чтоб не выбросило на берег – и вовремя уцепиться за почву ногами на глубине примерно по грудь.
Забава увлекала, шутливая борьба со стихией будоражила кровь. Дик любила море – здесь можно было сколько угодно напрягать мышцы и при этом не чувствовать на себе ни грамма липкого противного пота. Отличное место для тренировки.
Наблюдая, как Диксон и Роби играют с волнами, я им по-доброму завидовала. Отличное местечко, надо будет наведаться туда в реале. Прямо сегодня и всей компанией. Я с удовольствием присоединилась бы сейчас, но дискай нёсся над другим морем. Морем леса. И сканеры работали на полную мощность, пытаясь обнаружить людей.
Мы решили проверить территории, похожие по условиям на те, где обитало моё племя. Леса невдалеке от руин больших городов, населённых гориллами. Не скажу, что таких было слишком много, но и немало – по всей земле несколько тысяч. Наши «тарелки» расходящимися концентрическими кругами ходили в полутора сотнях метров от поверхности. Час за часом, день за днём – иным способом невозможно найти маленькое племя, возможно, не имеющее надземных жилищ.
Все вместе встречались только «по вечерам», по завершению периода длиной чуть больше десяти земных часов, отведённого для ежедневной работы. Столько же времени отводилось каждому стрейнджеру на личные дела, духовное и физическое развитие, и немногим меньше, часов восемь – на сон, отдых мозга и физического тела. Конечно, в чрезвычайных ситуациях личное время «ужималось», иной раз до полной отмены. Получалось «работа-сон». Но при любой опасности брейны бесстрастно подсчитывали недополученные каждым конкретным стрейнджером «личные часы». Сразу после восстановления на корабле нормального, спокойного режима люди отправлялись отдыхать и заниматься своими собственными делами.
Спеша собрать информацию о том, что делается на планете, мы сами себе устроили чрезвычайную ситуацию и отдыхали совсем немного. Когда Ита счёл достаточным количество и качество фактов, «дело о планете Земля» было отправлено ксеносоциологам. Сейчас мы занимались «белыми воронами» и параллельно искали малые поселения с нетрадиционной социальной организацией. Можно было расслабиться, чем и пользовались – отдыхали в своё удовольствие.
Стали больше тренироваться – новые тела, конечно, великолепны, но координацию движений приходилось «доводить до ума» и оттачивать заново. Для этого у стрейнджеров существовали специальные методики, комплексы упражнений. Прекрасным дополнением к ним стало искусство рукопашного боя, которым в совершенстве владела Диксон, и которому уже давно обучала нас.
Однажды во время тренировки я ощутила любопытство Лариски. Прежде она нисколько не интересовалась нашими телодвижениями, а с тех пор, как стала готовиться к переселению в другое тело, присматривалась с нарастающим интересом. Конечно, история летящих среди звёзд знала куда более необычные смены обличий разумных существ, это её успокаивало.
Время родов с каждым днём приближалось, и Несущую Жизнь беспокоила судьба детей. Она переселится в другое тело, и если будет выкармливать крысят искусственно, кем они будут считать себя, постоянно видя такую мать? Мысленно общаясь с неродившимися детьми, Лариса ощущала в них зачатки Санэла, но существенно менее сильной, чем у неё самой. Увы, второй родитель не обладал выдающимися ментальными способностями и результат налицо.
Наша спутница испытывала сложные чувства. Всю жизнь общаясь с людьми, она уже была готова сама стать человеком, благо представилась возможность. Но что делать с детьми, совершенно непонятно. Лариска посоветовалась с Диксон, потом со всеми нами, и приняла нелёгкое для себя решение. Не сразу, но я поняла Несущую Жизнь: ответственность за детей заставила её сделать такой выбор.
Во мне не было материнских чувств, и сейчас я благодарила судьбу за это. Стоило представить себя на месте Ларисы… Хотя, она ведь не жертвовала всей жизнью, может быть, несколькими годами, пока не повзрослеют крысята.
Часть лесных людей, решивших остаться в Великом Лесу, не имела в своих рядах женщины с достаточно сильной Санэла, способной стать ведуньей. Для крошечного племени в три десятка человек, да ещё живущего вблизи от города, это очень опасно, но люди всё равно цеплялись за старое место. Так вот, Лариса обратилась к каждому из них, испрашивая разрешение жить вместе, вырыв нору где-нибудь поблизости от Дома. Естественно, крыса с большим удовольствием расположилась бы в самом доме, но потомство должно родиться и расти в тех условиях, где ему предстоит обитать всю жизнь.
Лесные люди помнили Лариску, она ведь пришла из города вместе с Диксон и Джессикой, некоторое время жила в Доме в качестве гостьи. Теперь люди узнали о её проблеме, о необходимости выкормить и выучить детей самому необходимому, оставаясь для этого в теле животного. Вот так, ради детей мать отступала на шаг назад в собственной жизни. Добровольно шла жить в нору, как зверь, будучи ментально выше любого человека, не обладающего Санэла! Обладая суммой знаний о мире, несоизмеримой с познаниями любого из лесных людей – ведь с того дня, когда мы попали на орбитальную станцию, постоянно учились, узнавали новое, приобретали отсутствовавшие раньше навыки. Я прекрасно чувствовала разницу по себе – сейчас и думала и говорила совсем по-другому. Да и само слово «лексикон» было мне неведомо, как тысячи других. По этому поводу Ель сказала: «Твой ментальный фон едва узнаваем».
Ита оценил самоотверженность Ларисы, оставив в её распоряжении дискай-301 с собственным именем и настроенным на неё нейроинтерфейсом. Наш старый знакомый Линай быстро замаскировался в лесу, брейны действовали так быстро и слаженно, что я залюбовалась процессом. Диксон отыскала вблизи от Дома подходящую поляну, её «тарелка» силовым полем выхватила объём грунта, достаточного, чтобы на его месте поместился корпус плейта, и подняла над лесом. Линай скользнул вниз, опустился в котлован, частично утрамбовал, частично поглотил ещё столько же лишней почвы. Машина Диксон, державшая грунт, зависла над маскирующейся и точно опустила свою ношу сверху. Операция была произведена настолько аккуратно, что пострадали только растения на ширине не более полуметра по радиусу выемки, весь остальной дёрн опустился на прежнее место в полной сохранности.
Затем плейт Диксон выпустил шаровидного робота, тот мгновенно сканировал грунт и за какие-то минуты прорыл два подземных тоннеля к замаскированному дискаю: основной и запасной ходы. Несущая Жизнь получила своеобразную страховку на непредвиденный случай – собственное транспортное средство. И комфортное обиталище, куда она могла при желании наведаться, чтобы отдохнуть, получить необходимую информацию, вообще всё, что могло понадобиться.
Прежде чем попрощаться, Дик оставила лесным людям десять автоматов и почти все патроны в герметичных водонепроницаемых чехлах.
-«Не для охоты, для обороны от безумцев», – подчеркнула она, выразительно глянув на Лариску – мол, проконтролируй.
Выгрузила пилы и топоры – всё из товара покойного Данилы-лодочника, настоящее богатство для племени, испытывающего дефицит в изделиях из металла. Из наших собственных запасов отдала мыло, спирт, майки.
Теперь Несущей Жизнь предстояло выполнить две нелёгкие задачи – воспитать детей, научить самостоятельно жить в Великом Лесу, общаться с людьми в той мере, в которой это возможно и целесообразно. И найти среди трёх десятков лесных людей девушку, девочку, может быть, ещё пока неродившуюся, способную стать ведуньей. Стать Первой из женщин нового племени.
Хорошо ещё собратья-волки ушли на спокойные земли через портал[87] вместе со второй частью лесных людей. Ита предложил переселенцам целую планету, доселе числившуюся среди ненаселённых разумными существами и крупными хищниками. Там уж никакие «гориллы» беспокоить не будут. В ином случае я не взялась бы представить, как могли сложиться отношения Лариски и Вожака. По крайней мере, первая их встреча не внушала оптимизма.
Экологическая ниша волков в Великом Лесу свободна, может быть, её удастся занять потомству Несущей Жизнь? Если откуда-нибудь не появятся другие волки. Но, думаю, вряд ли – места вблизи от городов не привлекают крупных животных: там слишком беспокойно.
Я «докручивала» последний, самый широкий круг, сканируя окрестности этой некогда всемирно известной азиатской столицы.
-«Ты скоро?» – прозвучал голос Джессики.
-«Лечу на крыльях любви!» – я приправила эмоцию веселья мыслелаской.
Подруги уже собрались на чудесном морском берегу, который нашла Дик. Время работы закончилось полчаса назад, но я хотела завершить последний круг, чтобы завтра к этому городу не возвращаться.
Вот и всё. Курс на запад, скорость максимальная. «Нулевой результат – тоже результат», – успокаивала Диксон. А я страстно желала найти ещё людей, научившихся жить в гармонии духовного и физического, в мире с природой…
Песок показался чуть влажным и немного прохладнее аппарели диская. Совершенное безветрие. Воздух, пропитанный ароматами моря и неведомых цветов, окутывал тело, словно нежнейшим покрывалом. В этих краях сейчас утро, солнце взошло совсем недавно и озаряло пляж ласково-тёплыми косыми лучами.
Все уже собрались – как приятно обняться, ощутить настоящую, реальную близость после разлуки! Робин стояла в сторонке, тощая, взъерошенная, словно птенец. Но птенец ястреба, а не куропатки, мы видели это в её смелых мечтах, слышали в музыке, звучавшей в её душе. Все окружили девочку, не позволяя думать, будто она чужая.
А вот это новость! Давненько же я не встречалась лицом к лицу с торнианином. Оказывается, Ита преодолел переходный период и сегодня предстал в совершенно новом обличье. Андрогинные черты лица, привлекшие наше внимание при первой встрече, сменились типично женскими. Можно было видеть, что в этом смысле всё в порядке и с телом – сегодня Ита был, вернее «была» в том же купальном костюме Евы, что и все.
С первых дней пребывания на орбитальной станции мы знали: торниане двуполы, но мне не верилось в возможность столь глубокой трансформации до тех пор, пока я не увидела произошедшие изменения собственными глазами.
-«Может, хочешь потрогать, развеять окончательные сомнения?» – игриво осведомилась Ита, и я ответила фривольной улыбкой.
Растянувшись на песке, мы наслаждались тишиной безмятежного утра. Море, вчера несколько волновавшееся, за ночь совершенно успокоилось и лежало перед нами почти безмолвно, лишь чуточку шевелясь на самой береговой кромке. В двух десятках метров от воды возвышались тонкие стройные деревья, отдалённо напоминавшие пирамидальные тополя.
-«Кипарисы. Они называются «кипарисы», – подумала Дик. –«А с чешуйчатыми стволами и длинными узкими листьями – пальмы».
Теперь нас было шестеро, она оказалась с левого края. Справа от меня Ита «защищала правый фланг», моя левая рука покоилась на бёдрах Джессики, а между нею и Диксон лежала Робин. Выросшая в центральной части континента, она и не помышляла о существовании таких гигантских водохранилищ. Сельские жители знали лишь о том, что где-то далеко на востоке лежат легендарные «Великие озёра», а теперь оказывается, что они просто лужицы по сравнению с океанами и морями огромной планеты.
За ночь, которую они с Диксон провели в стоявшем неподалёку плейте, девочка узнала о мире больше, чем за все предыдущие годы жизни. Жадность, с которой она набросилась на информацию, удивила даже Дик. Роби заснула только под утро, несколько часов подряд при помощи брейна буквально нафаршировывая собственную голову знаниями. Конечно, может быть дело в том, что они перенеслись сюда через несколько часовых поясов и биоритмы Роб несколько сбились. Но нет, в том лесу, где за девочкой увязалась рысь, день тоже склонялся к вечеру, ей должно было захотеться спать…
Пару часов тому назад впервые увидев представителя торнианской цивилизации, Робин запросила у брейна сведения о ней, и теперь изумленно осмысливала новые знания. Удивляться было чему: в разное время года каждый торнианский антропоморф умудрялся жить то мужчиной, то женщиной. Переходный период длился тридцать пять наших суток, за это время тело претерпевало фантастические изменения. Следующие пять с лишним месяцев торнианин сохранял ярко выраженные признаки определённого пола, затем снова на месяц делался андрогином, чтобы поменять «плюс на минус» или наоборот.
«Я всегда хотела быть мальчишкой, но в основном из-за угрозы замужества», – думала Роб. «А теперь, когда этот кошмар, надеюсь, позади и пол изменить возможно, даже и не знаю, кем быть… Остаться ли женщиной – они такие красивые… А может, выбрать тело торнианина? Почему нет? Иметь возможность по очереди бывать и тем и другим – разве это не чудесно? Кажется, первый раз в жизни мне очень повезло!»
Роби знала, что не умеет закрывать мыслей, и все её слышат, но теперь не стыдилась. Ведь тут некому было назвать её «странной», издеваться над «глупыми фантазиями, которым никогда не суждено сбыться». На самом деле в мире возможно практически всё, главное оказаться в нужном месте в нужное время.
Поднималось солнце, раскаляя неприкрытые тела. Решили по очереди искупаться, я и Джес вызвались первыми. Неторопливо заплыли довольно далеко, потом нырнули, опустились на глубину – здесь и вправду было очень-очень красиво.
Ита вскоре присоединилась к нам, рассказывая о подводных жителях. Неподдельный интерес учёного чувствовался во всём – в порывистых жестах, которыми она указывала на какую-нибудь особенно прекрасную деталь подводного мира, в блеске глаз, заметном даже в зелёном свете глубины, и конечно, в интонации мыслеголоса, в эмоциях.
Ита оптимизировала тело в соответствии со своими научными интересами и могла хоть целыми днями жить под водой, как рыба. А нам для этого нужно было кое-какое оборудование, я и Джессика минут через двадцать начали ощущать постепенно нарастающую нехватку кислорода. Всплыли, хватая воздух, полежали на воде, не шевелясь, ощущая сладкую истому расслабления.
Сейчас мы уже умели скрывать мысли, создавая некий ментальный коридор для беседы двоих.
-«Как тебе выбор Робин?» – осведомилась дрейфовавшая по соседству подруга. Я ненадолго задумалась.
-«Честно говоря, подобной смелости от неё не ждала. Ну, значит, она так себя чувствует. Вон, торниане – целая цивилизация двуполых, живут так всё время, считают это нормальным».
-«Что им возражать, они родились такими, вокруг все такие».
-«Мало ли кто кем родился, Лариса, например, вообще крысой…»
С минуту мы просто наблюдали за реявшими в синеве белокрылыми птицами. В небо можно было смотреть часами. Облака жили своей собственной непостижимой жизнью – плыли куда-то, росли или развеивались в дымку. И наоборот, из сгустившихся туманов вырастали вдруг горные хребты, силуэты разных животных, плавно перетекали друг в друга, трансформировались, словно стрейнджерские высокотехнологичные штучки. Поистине бездонный источник вдохновения художников!
Мысли снова вернулись к Лариске. Сейчас она была с нами на берегу, но днём уже налаживала новый быт. При помощи робота со своего диская выкопала просторную удобную нору, думая: «а детей-то придётся учить всем этим земляным работам без всякой помощи, одними лапами…»
Побегала по окрестностям Дома, обновляя в памяти информацию о местожительстве мелких обитателей леса, служивших ей пищей. Обследовав территорию, Несущая Жизнь не съела всех животных, которых могла. Скорее наоборот, убила только одного старого бурундука, чисто ради проверки – не утратила ли охотничьих способностей. А есть его не стала. Как-то со временем в Подземной Жительнице стало меньше жадности к пище, и больше этого же самого чувства в отношении новых знаний. Вернулась в свой настоящий дом, на дискай, там и пообедала и умылась.
«Всё-таки при каждом приёме пищи по уши вымазываться в крови – это нехорошо», – думала она. «Нужно будет сразу привить детям навыки гигиены, иначе в норе будет жуткая вонь».
После обеда Лариска проверила состояние своего здоровья, медицинский комплекс подтвердил, что в запасе у этого тела есть ещё несколько лет, а крысята здоровы и развиваются нормально. Выполнив обязательную программу, Несущая Жизнь забралась на свой ложемент и все оставшиеся часы провела, насыщая знаниями мозг. В этом они с Робин оказались похожи. Так прошёл сегодняшний «рабочий день» нашей Подземной Жительницы.
Чувствуя избыточное облучение ультрафиолетом, моя кожа принялась преобразовывать его в другие виды энергии, необходимые физическому телу. Организм занялся укреплением костей, насыщая их только что синтезированными соединениями кремния. «Чудеса! А раньше я бы просто загорела».
Джес согласилась, в её теле шли аналогичные процессы. В автоматическом режиме, не требовалось никаких волевых усилий, вообще никакого участия сознания, организм всё делал сам. Мы «открыли» мысли и лениво погребли к берегу.
-«Нужно взять из плейта дыхательный прибор, пусть Робин тоже посмотрит, как красиво на дне!» Дик ответила согласием.
Роби общалась с Лариской. Разумный зверь привёл девочку в совершенный восторг, теперь она никак не могла наговориться с крысой. Объем знаний Несущей Жизнь был намного больше, чем у Роб, и она терзала Подземную Жительницу разными вопросами.
-«Хорошо, что я не умею говорить голосом, иначе давно заболел бы язык», – в конце концов подумала она.
-«О, извините, я слишком надоедлива!» – устыдилась Робин.
-«Ничего, Роби, любопытство похвальная черта, я и сама такая. Но всё-таки много вопросов подряд лучше задавать брейну – он железный». Несущая Жизнь передала Роб эмоцию веселья.
Диксон сопровождала процесс нашего выхода из воды ощутимо пристальным взглядом. Увы, теперь для этого нужно было ждать времени, отведённого на сон. На станции каждая из нас имела отдельную каюту, можно ходить в гости и по ночам. Конечно, никто не мешал уединиться и сейчас, но Робин пока не стоит оставлять одну, даже в компании Иты она бы чувствовала себя скованно. Дик общалась с девочкой больше всех, теперь она ей вроде приёмной матери.
Мы с Джессикой растянулись на песке, поглядывая, как Роби, играя, засыпает песком Диксон. Опять создав «мыслекоридор», теперь уже для троих, я и Джес передали Дик иронически-весёлые эмоции.
-«У вас разница в возрасте немного меньше года, а она в сравнении с тобой – сущий ребёнок!» – ответила любимая.
-«Я жила среди лесных людей, у нас человек считался взрослым после праздника Первой Добычи. Шесть лет назад я застрелила из лука токующего глухаря и принесла в дом, получив всю полноту прав и обязанностей взрослого человека. Теперь удивились подруги – этой подробности они обо мне ещё не знали.
-«Рановато, согласна. И в моём бывшем племени не все вступают в совершеннолетие в эти годы. Но я хотела, чтобы со мной считались, и смогла добиться этого. Благодаря обычаям лесных людей, конечно». Диксон подумала:
-«В моей прошлой жизни общество дошло до того, что первую треть отведённого человеку срока считало его не полностью дееспособным».
-«Треть жизни?» – поразилась я, бросив на подругу короткий взгляд. –«Как это могло быть, вы же не умирали все в сорок пять?»
Изучая современные знания стрейнджеров, мы как-то не уделяли внимания древней истории человечества. Только что я узнала, что остаюсь в ней совершеннейшим профаном.
Робин пришлось приложить немало усилий, чтобы засыпать немелкую Дик. Девочка заметно вспотела, но довела задуманное до конца, уселась верхом на кучу песка, из которой торчала лишь черноволосая стриженая голова. Наклонилась – и неожиданно чмокнула Диксон в губы.
-«Спасибо! Вы спасли мне жизнь». Ощутив смущение Дик, Роби покраснела:
-«Извините, я не хотела обидеть». Вытащив руку из-под песка, Диксон слегка потрепала девочку по плечу.
-«Не за что извиняться! Послушай, вот мы как-то думали, что в разных обществах существует обычай признавать человека взрослым в очень разном возрасте». Она сделала паузу, приглашая вступить нас.
-«У лесных людей человек считается взрослым со дня, когда он своими руками добыл первый охотничий трофей».
-«Это работает и в отношении девочек?» – недоверчиво переспросила Роб.
-«Конечно, там все равны».
-«У нас в таунах человек считается взрослым с момента, когда его допускают к самостоятельной работе. Обычно это лет в пятнадцать-шестнадцать», – сообщила Джессика.
Робин в очередной раз полюбовалась рыжей красавицей, глянув в её сторону.
-«А в обществе, где жила я, эту идею довели до абсурда», – подумала Дик. –«В своей основе идея правильная: человек считается взрослым, когда приобретает способность самостоятельно себя обеспечивать. Но люди сильно размножились, уже далеко не все добывали пищу непосредственно, своими руками». Роби не поняла, пришлось привести пример
-«Вот у вас Олаф-кузнец хлеб не сеет, свиней не откармливает…»
-«За его топоры и ножи люди приносят любую еду, которую скажет».
-«Обмен, понятно. А у нас придумали деньги, такой условный эквивалент стоимости. Хотели как лучше, а получилось, как обычно», – Дик криво усмехнулась. –«Денежные отношения стали определять правила поведения, менталитет и образ жизни большинства людей. А побочным эффектом модернизации производства стала безработица».
-«Робин не изучала античную экономику, скажи как-нибудь понятней, на примерах», – попросила Джес.
-«Попробую».
Девочка, наконец, слезла с Диксон, и она, извившись змеёй, выбралась из-под песка погреться на солнце.
-«Людей сманили в города, кому-то нужно было работать на заводах и в конторах. А через пару веков их потомкам сказали: каждый третий из вас – лишний. Идите куда хотите, и сами ищите как добыть средства к существованию. Вернуться в деревню люди не могли – разучились и не хотели уже жить на земле».
Такое было сложно представить Роб, но она подумала о старосте – тот тоже не сеял и не пахал, ничего не создавал своими собственными руками. А если бы люди вдруг перестали нести ему положенную по обычаю мзду? Дик продолжала рассказ.
-«В городах начала резко расти преступность, отчаявшиеся убивали друг друга прямо на улицах, кончали жизнь самоубийством. Чтобы как-то уменьшить количество претендентов на рабочие места, людей всё позже и позже стали считать взрослыми, их должны были кормить-содержать родители. При мне только в 24-25 лет люди заканчивали учиться и могли самостоятельно работать. Треть жизни они учились, причём зачастую тому, что вовсе не было нужно».
-«Разве могут отец и мать прокормить столько бездельников?»
-«Детей стали рожать меньше, в моей прошлой жизни в большинстве городских семей было лишь по одному-двое».
Подруга перевернулась на живот и стала быстро отжиматься в упоре лёжа. Девочка почти с ужасом смотрела на перекатывавшиеся под её кожей рельефные бугры мышц.
-«Всё это мы рассказываем к тому, чтобы ты знала: когда считать себя взрослой – это в большей степени зависит от общества, где живёшь», – подытожила Диксон.
Роби кивнула кудлатой шевелюрой, переминаясь с ноги на ногу. Она хотела купаться.
Вернувшись в положение лёжа на спине Дик одним движением вскочила на ноги. Проверила возможности организма, удовлетворенно улыбнулась. Теперь мы в одинаковой степени сильны, и это нравилось Диксон. Чтобы чувствовать себя комфортно, ей обязательно нужно было знать, что хоть в чём-то она лучше всех, а учитывая опыт и навыки, она опережала нас в умении владеть своим телом.
Роб ещё не привыкла видеть таких «огромных» и мускулистых женщин, ей намного больше нравились Джессика и Ита. Тело торнианки выглядело сильным, но у неё не было крупных, откровенно рельефных мышц, которые так нравились мне и Дик.
-«Почему? Мне тоже очень нравятся мышцы», – возразила старшая. –«Правда, не на самой себе, а на вас», – добавила Джес с лукавой улыбкой.
Робин пошла к воде, постепенно ускоряя шаг, разбежалась, и оттолкнувшись длинными жилистыми ногами, прыгнула в воду, только пятки сверкнули. Продолжая пробовать новое тело, Диксон повторила прыжок – несмотря на вдвое больший вес, она улетела дальше и вошла в воду красивее.
Девушки медленно удалялись на глубину. Ита, как опустилась на дно, так и бродила на глубине – время от времени оттуда доносились её восторженные эмоции. Мы с Джессикой остались на пляже вдвоём. Первое, что пришло ей на ум, было то же, о чём я подумала…
Раньше у Роби не было возможности тренироваться в скоростном плавании, и я едва двигала руками, ориентируясь по её темпу. Хорошо, что девочка вообще научилась держаться на воде – речушка возле посёлка была по грудь в самом глубоком месте.
Время от времени Роб опускала лицо в воду и пробовала не дышать. Минуту. Две, потом ещё дольше. Никак не могла поверить, что тонкое прозрачное колечко, которое Джессика надела ей на мизинец, может подарить способность выделять из воды кислород. Но всё работало.
Сначала девушка не заметила, как далеко в море мелькнули, высоко взлетая над водой, стройные блестящие на солнце тела с торчащими на спинах плавниками. А когда обратила внимание на приближающихся огромных «рыб», заметно встревожилась. Я постаралась успокоить девочку:
-«Это дельфины, не бойся, они тысячи лет дружили с человеком. Прислушайся, ты тоже почувствуешь их доброе отношение».
Издавая высокие вибрирующие свисты на пределе слышимости немодифицированного человеческого слуха, пара жизнерадостных морских акробатов приближалась с обеих сторон. Один прошёл по дуге, не снижая скорости, второй, да нет, «вторая» – принялась высоко выпрыгивать из воды, выделывая на лету невероятные кульбиты. Фонтаны брызг взлетали над морем, в капельках всеми цветами радуги сияло солнце.
Порезвившись вокруг, дельфинья пара успокоилась, оба осторожно приблизились, медленно шевеля боковыми плавниками, обнажая в улыбке мелкие острые зубы. Обтекаемые тела, тёмно-зелёные спины, у «девочки» на лбу белая отметина. Карие глаза светились озорным весельем.
-«В этих местах не живут люди, вы тут оказались случайно?»
Зная об интеллекте дельфинов, я тем не менее удивилась, слыша почти человеческую мыслеречь.
-«Мы ненадолго, не больше, чем до вечера. Очень понравился этот морской уголок, я и Робин здесь со вчерашнего дня, остальные присоединились недавно». Все четверо с любопытством разглядывали друг друга.
-«Вот тут, на лбу дыхательное отверстие…», – поясняла я девочке.
-«Они не рыбы?»
-«Нет, дельфины дышат воздухом, как мы».
Примерно то же самое они рассказывали друг другу о нас. Постепенно Роб осваивалась, слыша доброжелательные мысли морских жителей, выражавших радость неожиданной встречи. Протянув руку, я погладила пятнышко на лбу дельфины. Довольно заурчав, она слегка поддела меня носом, плавно перевернулась в воде, предлагая погладить шелковистую тёплую кожу.
Робин тоже набралась смелости прикоснуться к гладкому, скользкому боку самого маленького из китообразных.
-«Не возражаешь?» – я ухватилась за твёрдый спинной плавник, подтянулась, влезая на спину, обхватила туловище ногами. Скользко. Вдруг не удержусь? Но я никогда не плавала вместе с дельфином!
Она двинулась осторожно, вода сперва просто негромко журчала с обеих сторон. Пройдя десятка два метров, подумала:
-«Держись крепче!» – в лицо разом ударил ветер, а берег провалился назад, стремительно уменьшаясь в размерах.
Свистело в ушах, скорость пьянила. Мы летели, словно гоночный катер, только без рёва мотора, без сизого дымного выхлопа. Солёный воздух и мелкая водяная пыль – ничего больше. Описав огромный круг, морская жительница возвращалась обратно. Я и она, обе слышали беспокойство волновавшейся за меня Роби.
Странное дело, соприкасаясь с телом дельфины чуть ли не половиной площади своей кожи, я ощущала что-то необъяснимо приятное, и не стала скрывать этого от неё.
-«Мне тоже нравится осязать тебя. Мы совершенно точно обмениваемся энергиями», –заключила она, тормозя передними плавниками, чтобы неторопливо направиться к мелководью.
Её собрат катал там Робин, из-под руки козырьком следившую за нашей прогулкой на глубину. Я подумала девочке:
-«Не волнуйся, что может со мной случиться? Главная опасность – плохой человек, а людей поблизости нет».
-«Плохой человек», – эхом повторила дельфина, в мыслях её послышалась сильная тревога. –«Опасность. Плохие прилетают на таких же …», – довольно точно представила корпус диская. –«Только видимых. И убивают морских жителей».
-«Ты видишь там наши «тарелки»?» Она утвердительно присвистнула.
-«Не глазами. Я чувствую».
-«Ты уверена, убивают именно люди?»
-«К сожалению, да. Убийцы любят выйти из летающих машин, чтобы постоять на спинах мёртвых китов, и только потом убираются восвояси».
-«Тела убитых забирают с собой?» – по привычке собирать наиболее полную информацию уточнила я.
-«Почти никогда. Оставляют там, где убили».
-«Зачем люди убивают, и не берут добычу?» – поразилась Роби, отлично слыша мысленную беседу на расстоянии полусотни метров.
-«Думаю, извращённое развлечение. Бывают у подонков такие забавы – убивать беззащитных существ без всякой нужды».
Я на пару секунд накрепко закрыла сознание, прижалась щекой к нежной коже дельфины, чтобы остудить пылающее лицо. Внутри бушевали досада, гнев, стыд за всё человечество.
Что мы за существа такие… Чего нам нужно от мира, почему, когда у людей есть всё, чтобы наслаждаться жизнью, они не успокоятся, прежде чем не отнимут эту жизнь у другого? И ещё у кого-нибудь, и ещё, так без конца. Или того хуже, станут каждодневно, по-садистски превращать чужую жизнь в непрерывную цепь физических и духовных страданий. Почему маленький ребёнок, поймав насекомое, отрывает у него крылышки-лапки, ведь никто и никогда его этому не учил? Почему нам всегда легче пасть, чем подняться? Где человечество потеряло совесть, да была ли она когда-нибудь у него…
Вдруг дельфин Робин круто повернул в море, двинулся нам навстречу, а в чувствах девочки главное место заняло сильное смущение. Её сознание запечатлело ошеломляющую картину действа, вовсю развернувшегося на пляже. Подглядев, я улыбнулась:
-«Подружки в своём репертуаре».
Теперь дельфины шли рядом, бок о бок. Держась за плавник одной рукой, я протянула другую, чтобы ободряюще коснуться плеча Роби. Оценив будничную и спокойную реакцию, она взглянула на меня по-иному.
Я обратила мысленный взор сквозь водную толщу, на глубину полутора десятков метров, где Ита занималась моллюсками:
-«У нас новая информация о неподобающем поведении таун-людей».
В коротком слогане передала торнианке рассказ дельфины. Членораздельного ответа не последовало, только взрыв эмоций.
А через полминуты, вспучив белый пенный пузырь воды, из глубины на большой скорости вылетело что-то, напомнив мне подводный старт ракеты. Взвилось, описав в воздухе небольшую дугу, грациозно нырнуло в море, почти не подняв брызг.
Стремительно ускоряясь, Ита направилась к нам, на ходу изливая возмущённо-негодующие эмоции. Подобного никогда не видели не только мы с Робин, но и дельфины. Вначале они недоумённо замерли, затормозив плавниками, но услышав моё: «Это друг», немного расслабились, двинулись навстречу неведомому созданию.
Созерцание торнианки в аквамодифицированном теле, плывущей на предельной скорости, впечатляло. Роб вообще смотрела с открытым ртом.
Вытянутые вперёд, сложенные ладонь к ладони руки Иты летели над водой, словно бушприт парусного корабля. Верхняя часть тела уверенно держалась в воздухе, она раздвигала воду даже не грудью – глиссировала на плоском мускулистом животе! Тяжёлые от солёной воды белые волосы полоскались на ветру, словно флаг: так мощно толкало Иту вперёд что-то, находящееся под водой. Видя нечеловеческую скорость, я подумала было о каком-нибудь компактном двигателе, но внутренний взор обнаружил лишь плотно сжатые вместе ноги, совершавшие сумасшедше быстрые, ритмично-волнообразные движения, словно дельфиний хвост.
Поприветствовав ошеломлённых жителей моря двумя свистящими трелями, Ита сбросила скорость, несколько метров проплыла по инерции, уже уйдя в воду до подбородка. В виртуальном окне, усилиями брейна появившемся над нашими головами, развернула огромную карту моря. Повернула к нам мраморно-бледное лицо с как будто бы подведёнными глазами.
-«Я попробую прекратить это, но сперва нужно определить, откуда прилетают убийцы. Мы сейчас находимся здесь», – в синеве возле самого берега замигала жёлтая точка. –«Не могли бы вы указать, районы, в которых происходили убийства морских жителей? Они есть на этом участке, или нужно развернуть карту шире?»
-«Есть здесь, в нижней части слева», – уверенно ответили оба дельфина.
В левом нижнем углу карты появилась яркая белая точка, побежала направо, построчно поднимаясь выше и выше.
-«Когда эта точка будет совмещаться с местами убийств, подавайте знаки, я запомню».
Внимательно следя за движущимся курсором, жители моря задавали Ите множество вопросов. Уровень развития их мозга вполне позволял принимать информацию в пакетах. Наше недолгое общение, наверное, заметно обогатило представления дельфинов о мире, людях, и звёздах.
Постепенно левая четверть карты заполнилась зловещими чёрными отметками, их было не меньше двух десятков. Торнианка озабоченно передала:
-«Я на станцию – туда и обратно. Отключу оружие на дискаях ближайшего тауна»,
-«Ита», – склонив голову, я посмотрела в зелёную воду. –«Думаю, подобная ситуация может наблюдаться и в других прибрежных районах». Все замолчали. Передав эмоцию осознания собственной вины, Ита подумала:
-«Своей властью я не могу лишить сейчас Землю гуманитарной помощи. Надеюсь, социологи вскоре примут решение».
Невидимый луч БТС во мгновение ока выхватил торнианку из воды, в этом месте с негромким плеском сомкнулись волны.
-«Что такое станция?» – спросила дельфина. Её спутник добавил:
-«Как она могла так быстро плыть, ведь у неё нет хвоста? И куда мгновенно исчезла?» Роби уже знала это, и я позволила ей ответить жителям моря.
Последовали ещё вопросы, в том числе «Почему такая могущественная цивилизация допустила безнаказанное умножение зла на планете?» Я ответила честно:
-«Мы недавно присоединились к стрейнджерам, раньше Ита была на Земле одна. И наверное, торнианам сложно представить себе, что разумные существа способны творить зло просто так. Убивать, не испытывая потребности в пище… Недавно мы отправили информацию об умножающемся зле тем, кто наделён правом решать. Надеюсь, вскоре бессмысленные убийства на море прекратятся на всей Земле».
Радостно присвистнув, дельфины поплыли чуточку быстрее – им наскучила уже черепашья скорость, Робин немного привыкла, и не так боялась прокатиться.
Мне подумалось: «Убийства на море прекратятся. Но вот надолго ли? Прогресс человечества снова пойдёт накатанным путём, и через каких-нибудь триста лет опять появятся китобойные флотилии».
Оба морских жителя вскоре набрали скорость, и мы помчались во весь опор, подставляя лица свежему ветру, фонтанами мелких брызг охлаждая разгорячённые солнцем тела. Я немного обеспокоилась – не обгорела бы Роби.
Можно было кататься долго, но у девочки устали руки, пришлось поблагодарить дельфинов и пуститься в самостоятельное плавание. Новые друзья предлагали довезти нас до самого берега – мы сказали, что хотим ещё поплавать под водой, поглядеть на дно. На прощание дельфина спросила:
-«Вы будете здесь завтра утром? Мы придём узнать, стало ли безопасным хотя бы наше море…»
Едва ощущался лёгкий западный бриз. Мне всё ещё непривычно видеть прибрежные воды пустыми – ни единого судёнышка…
Роб явно пора прятаться от солнца, и мы ушли под воду. Сперва оказалось непросто с погружением – лёгкое тело девочки вода не пускала на глубину, пришлось буквально за руку тянуть её вниз. На небольшой глубине мир светло-зелёного цвета, как бутылочное стекло, дно совсем близко, тут нет и десятка метров.
Подводная растительность выглядела роскошно: изумрудные цвета перемежались сиреневым, алым, жёлтым и голубым, пышные кусты покачивали раскинутыми веером листьями. Среди зарослей сахарно-белых кораллов тут и там лежали морские ежи, словно мармеладные звёзды на гигантском свадебном торте. Опасливо огибая смертельные щупальца актиний, шустро сновали у дна стайки мелких серебристых, золотистых и полосатых, как зебры, рыбок.
-«Не трогай ни в коем случае!» – я успела схватить Робин за талию: она потянулась было к кораллу цвета яркого пламени. –«Он обжигающе ядовит! Да тут почти всё ядовито. Можно только смотреть». Покачав головой, Роб улыбнулась:
-«Думала, под водой живут по-другому. Но нет, так же, как наверху – на каждом шагу ловушки».
Передав эмоцию сочувственного согласия, я показала девочке прячущегося среди камней маленького голубовато-серого осьминожка.
-«Тоже ядовит, хоть и красавец. Или вот эта…» – парой метров выше проплывала разноцветная медуза-пузырь с красным гребешком.
Ита и вправду вернулась очень скоро. Сперва послышались зовущие мысли, потом и её приближение. Сверху, на ярком фоне поверхности моря, мелькнула тёмная тень. Торнианка опустилась рядом.
-«Дело сделано! Хотя бы здесь убийцы больше уже не появятся», – сообщила она.
Мы с Робин залюбовались грацией Иты, она двигалась под водой совершенно естественно, плавно и элегантно. Как например, этот скат, парящий над каменистым дном, лениво шевеля кончиками «крыльев».
Преломление солнечных лучей в движущейся, живой толще моря постоянно меняло освещение подводного сада. Втроём мы ещё поплавали над его неповторимыми и смертельно опасными красотами. Роби почувствовала лёгкий озноб – её организм не имел достаточных запасов энергии, чтобы осуществлять терморегуляцию, вода забирала тепло. Да и мне уже пора воздухом подышать.
Оставив торнианку в любимой стихии, поплыли в сторону берега, постепенно уходя с глубины, пока не оказались на поверхности. Сами собой с моих глаз поднялись, ушли под веки дополнительные плёнки из прозрачного биологического материала – кроме дополнительной защиты, они позволяли видеть под водой не хуже, чем наверху.
Небольшой пляж обступали заросли высоченных, широколистных деревьев, соединяемых в непроходимую чащу вьюнами и лианами, многие растения и мне незнакомы. В стабильно тёплом и влажном климате для флоры настоящее раздолье.
Я прислушалась к мыслям подруг, всё это время остававшихся на суше. Там царили уже покой и умиротворение, можно смело идти на берег. Роб пошла греться, а я, соскучившись по морю, не хотела пока выбираться из воды, осталась лежать на мелководье. Едва ощутимая волна покачивала ноги, остававшиеся на плаву, но плечи прочно держались за мокрый песок.
Подумалось – «Не знаю, сколько лет минуло с моей прошлой жизни, но люди, как и прежде, «жутко свинячат». Продолжая ход мысли, я спросила Робин:
-«Помнишь, в лесу ты сказала, каким хотела бы видеть наш мир?»
Девочка кивнула, отжимая воду с волос. Стоя по колено в море, она бросала короткие. осторожные взгляды на берег.
-«Мы тоже хотим видеть его более справедливым, потому и вместе. Но главный вопрос, на который не удаётся найти ответа – как сделать мир лучше. История человечества Земли знает множество подобных попыток, количество зла испокон веков беспокоило людей. Но все попытки неизменно заканчивались неудачей: зло самовоспроизводилось вновь и вновь…»
-«Наверное, какое-то количество зла должно существовать», – неожиданно выдала Джессика, задумчиво играя с побелевшими от песка волосами Волчицы.
Переведя взгляд на девушек, Роби густо покраснела, смутившись ещё и потому, что знала: все сейчас слышат её мысли. Тактично «не заметив» этого, Джес закончила фразу:
-«Ведь если б зла не было, мы бы не поняли, что такое добро». Я усмехнулась, запуская пальцы в песок. От него пахло йодом и солью.
-«Закон единства и борьбы противоположностей? Ты права. Но почему по мере развития материальной сферы общества, научно-технического и технологического роста, растет и количество зла, причём за счёт сокращения добра?»
Роб легла на горячий песок между мной и девушками, раскинула руки в стороны, словно пыталась стать соединяющим звеном, кусочком мозаики, которого не хватало. Да, спиной к солнцу ей лучше уже не поворачиваться, а грудь ещё может позагорать. Волчица раздумывала про себя.
«Почему люди совершенствуют свои возможности в плане улучшения материальной стороны жизни, но при этом не совершенствуются духовно…»
-«Оставаясь, образно говоря, теми же прямоходящими обезьянами, что и миллион лет до новой эры, только с ядерной дубиной», – подхватила я. Нам ответила Джессика.
-«Наверное, потому, что отсутствует стимул. На самосовершенствование нужно затрачивать труд и время, при этом общество никак не вознаграждает растущих духовно».
Глядя на жарящихся под солнцем подруг, я тоже решила, наконец, выбраться на сушу. Вставать было лень, решила двигаться ползком, благо до сухого песка всего пара метров.
-«Общество не вознаграждает», – с горечью повторила кусок её мыслефразы. –«А ему не до духовности, обществу-то, оно всё время как бы героически борется за физическое выживание каждого своего члена. В русском языке бытовало выражение: «Не до жиру, быть бы живу». Вот человечество все тысячелетия своей истории под этим лозунгом и просуществовало. Вожди со скорбно-суровыми лицами твердили: «Мы защищаем Родину от врагов, мы воюем с эпидемиями, мы спасаем голодающих, мы ведём битву с катастрофическими природными явлениями. Помилуйте, какая тут духовность, мы бы и рады, но просто руки не доходят!» Теперь вот правители таунов, не щадя живота своего, борются с последствиями планетарной катастрофы».
Раз двадцать отжавшись от песка, я плюхнулась на живот. Всем хорошо новое тело, да вот кожа на костяшках кулаков опять стала чересчур нежной. Снова приходится набивать.
-«Только от всей этой опереточной борьбы правительств человеческих смертей никогда не становилось меньше. Правящие лопались от денег, не видя разницы между казной и собственным карманом. Простые люди мешали им: «С чего бы нам кормить всю эту чернь? Как не мори их войнами, наркотой и СПИДом – всё равно, мерзавцы, плодятся!» Думаю, богачи очень обрадовались «падению кометы» – больше не нужно играть роль радетелей за всё человечество». Джес подвела итог моей тирады:
-«Духовное совершенствование людей опасно для правящих – господам не нужны слишком умные рабы».
Мне оставалось только кивнуть, наслаждаясь зрелищем всех оттенков синевы, составлявших богатую палитру моря.
-«Но лесные люди тоже вроде никого не вознаграждали за успехи на духовном поприще», – подумала Одинокая.
Робин дремала, вполуха слушая малопонятную беседу, раздумывая о своём и не глядя на нас. Волчица коснулась ладонью горячего бедра Джессики. Рыжая вздрогнула, томно прогнув спину. Какая прекрасная грудь!
-«Ну почему не вознаграждали?» – возразила я, во втором мыслепотоке послав Джес эмоцию любви. –«Предоставляли свободное время для занятий собой – это ли не награда».
-«Заниматься собой можно по-разному», – рыжая бестия лукаво улыбнулась, в закрытых мыслях ответила мне взаимностью. –«Ель ведь не заставляла сдавать зачёты по умению управлять Санэла». Волчица прыснула.
Ласково тронув её за плечо, Джессика грациозно поднялась, вытянула вверх руки. Запустила все десять пальцев в огненную шевелюру, воскликнула:
-Боже, сколько песка! Добавила без слов:
-«Пожалуй пора искупаться».
Нацеленный на меня взгляд было невозможно истолковать двусмысленно. Робот из плейта Джес принёс нам по «дыхательному» колечку.
-«Роби, ты не сгоришь? Идём лучше в тень», – Одинокая протянула девочке руку и мы разошлись в разные стороны.
-«Есть не хочешь?» – послышалась мысль Роб, обращённая к Волчице.
-«Перекусить и я бы не отказалась», – лениво подумала проснувшаяся Лариска и троица неторопливо побрела к дискаям.
А мы с Джессикой входили в море, пешком шагая на глубину. В приватном мыслекоридоре для двоих творилось такое, что вода вокруг вполне могла и закипеть.
Невдалеке от берега, на глубине трёх-четырёх метров – ровное песчаное дно безо всякой ядовитой экзотики. Вот только здесь, невидимая простому глазу, прячется в песке странного вида ленточная рыба. Лучше её прогнать. Так, теперь на нескольких квадратных метрах дна совсем никого, кроме нас. Тело к телу. В воде это совсем другие, необыкновенные ощущения!
Паря над дном, будто в невесомости, мы дрейфовали вместе со стихией, как облака в тихую погоду. Здесь можно было принимать любые, совершенно невероятные позы, и не чувствовать ни малейшего напряжения.
Стало любопытно, как мы смотримся со стороны. Спросив разрешения любимой, я дала команду дискаю. Теперь невидимые операторы снимали нас сверху, снизу, сбоку. Стало жарко, как может такое быть под водой? Мы сплелись воедино, неторопливо-блаженно наслаждаясь друг другом…
Привыкну ли я когда-нибудь к мысли о том, что угрозы замужества больше не существует? Наверное. Мама говорила: «Человек ко всему привыкает». Но пока не проходило и часа, чтобы я ещё и ещё раз не порадовалась свободе!
Мир стрейнджеров отличался от нашего, как небо и земля. Невозможно поверить, что с другой планеты только голубоглазая Ита, а остальные – такие же, как я, землянки.
Получая новые и новые знания, я поражалась – как велика на самом деле наша планета, как отличаются жизненные уклады разных людей. Раньше-то казалось, все нормальные люди живут по одному Богом данному укладу – так учили родители, так думали все в нашем посёлке.
Точнее, в посёлке эта тема вообще мало кого волновала. Как сказала Диксон (несомненно, она лидер землянок), люди озабочены лишь собственным выживанием. Об этом не болела голова разве что у старосты – жил ведь на всём готовом. Но о чём думал он, мне неизвестно.
Сколько же новых, ещё вчера незнакомых слов, я произнесла! Волшебство знания… Как приятно осознавать, что оно мне теперь доступно. Нет вопроса, на который у брейна не нашлось бы ответа. Или есть? А вот об этом я его в следующий раз и спрошу.
Стройная красавица Джессика повела Диксон в море – наверняка хотела остаться с нею наедине… Об этом нельзя думать!!
То, что я думаю об этом, наверняка кажется всем глупым и смешным. Чёрт, первое, чему следует сейчас учиться – умение делить мыслепотоки.
-«Роби, ты не сгоришь? Идём лучше в тень», – обратилась ко мне Волчица.
Какая большая, сильная рука, словно у мужчины… Нет! Конечно, нет – пропорции, линии тел у них, несомненно, женские. Только мышцы очень большие. Впервые увидев Диксон, не только зверски здоровую, но и не по возрасту рассудительную, я подумала: «Девушек таких не бывает!» Но если их нет в нашем посёлке, с чего я взяла, что их не может быть в принципе?
«В принципе, принципиально» – этого понятия вчера не было у меня в голове. Однако, приятно сознавать, что растёшь не по дням, а по часам.
Сперва я смотрела на Диксон, как на что-то невероятное, а сегодня на прекрасном сине-золотом берегу увидела Волчицу. Её тело почти такое же, но лицо больше гармонирует с крупными рельефными мышцами. Странно, мне кажется, выглядит она уж никак не на шестнадцать… До встречи с Одинокой я при помощи брейна нагляделась на разные типы оптимизированных тел. Постепенно в голове стал укладываться факт, что оптимизация практична, разумна, доступна всем желающим, и в конечном итоге, это дело вкуса каждого. Кому-то нравятся блондинки, иным брюнетки, не красить же мир одной краской.
Вот бежит впереди заметно округлившаяся уже длинноногая Лариса – такое же разумное существо, но в другом теле…
Оказывается, неумение скрывать мысли может давать и положительный эффект: крыса поблагодарила за объективную оценку её личности.
Пока я раздумывала обо всём этом, мы пришли к летательному аппарату Волчицы. Мне было уже известно – у стрейнджеров нет личной собственности, только коллективная. Но поскольку девушка сейчас пользовалась этим дискаем, я и назвала плейт принадлежащим ей. Многое пока что понять сложно. Но со временем привыкну!
Например, вот это – невидимые предметы. Волчица первой ступила на лестницу диская, крыса деловито взбежала внутрь и исчезла. Голова отказывалась верить глазам – девушка-воин висела в воздухе в полуметре над песком и протягивала мне руку. Схватившись за видимое, нащупала ногой прохладный металл: конечно, он тоже существует.
Оказавшись внутри, я увидела знакомое металлическое «крыльцо»-вход, дезинфекционную кабину, но дальше всё было не так, как в плейте Диксон. Здесь внутри помещался целый лес! Небольшую круглую площадку с единственным мягким ложем со всех сторон окружали заросли трав и цветов, кусты и огромные вековые деревья.
-«Это не настоящее, искусственный пейзаж», – видя моё волнение, пояснила хозяйка чудесного летающего дома. –«Там ещё волки будут ходить, и всякие другие животные – ты не бойся».
Об этом виде волшебства технологий я ещё не знала. Тоже нужно спросить у брейна.
Пока я принимала пресный душ и сушила волосы, на площадке появилось второе кресло и ложе для Ларисы. Все удобно устроились, на Волчице тоже появилась одежда, только волосы почему-то остались мокрыми. Уловив эту мысль, девушка спохватилась, и тут же продемонстрировала очередное чудо. Её чёрная грива вдруг исчезла, на секунду сверкнул лысый череп – и тут же вернулась на место, уже идеально чистая и сухая.
-«Так быстрее, чем мыть и высушивать», – улыбнулась Одинокая.
В раскосых зелёных глазах, сверкавших из-под густых бровей, и вправду было что-то волчье, даже сейчас, когда она весело улыбалась.
В ненастоящем лесу что-то шевельнулось за её спиной. Здоровенный волчище неторопливо проследовал знакомой тропой и снова скрылся из вида.
-«Это уголок леса, где я родилась и жила все шестнадцать лет. Среди стрейнджеров оказалась волею случая и совсем недавно. А братья-волки сейчас на другой планете вместе с частью лесных людей».
-«Расскажи, как это было», – попросила я.
…-Да-а…, – протянула через несколько секунд, осмысливая впечатления от истории жизни Одинокой Волчицы Обретшей Цель. –«Но у вас в лесу жилось намного свободнее».
-«Зато мы, наверное, реже ели досыта, нас было всего сто человек и наши старики, становясь немощными, уходили из дома, чтобы умереть… Но не будем о печальном прошлом! Мы, кажется, собирались поесть».
-«Я уж думала, напоминать придётся», – с эмоцией дружеской иронии передала заскучавшая было крыса. –«Вы теперь из воздуха можете энергию черпать, а мне-то по старинке приходится». Волчица весело оскалилась:
-«Не прибедняйся! Роды у тебя совсем скоро, сразу после них можешь сменить это тело на почти такое же внешне, но модифицированное. Нужно только точно сформулировать задачу для Мэйт».
Используя для выбора блюд их изображения, Одинокая сделала заказ и передала эстафету мне.
-«А что хочет Лариса?» – спросила я и заслужила ещё одну благодарность.
Будущая мама выбрала филе птицы под соусом. А что предпочесть мне, я почти ничего из этого ни разу не пробовала…
-«Можешь получить те же возможности, что и у нас», – с наслаждением вдыхая запах возникшей перед нею еды, продолжала агитировать Волчица. –«Для пригородного леса боевой вариант оптимизации – то, что нужно. Только Ита, пожалуй, возьмёт с тебя обещание шефствовать над тамошней фауной и не убивать зверей без необходимости. Зато все зашедшие в лес гориллы – твои».
В мыслях Несущей Жизнь проявлялась всё более сильная заинтересованность. Похоже, Одинокая подсказала неплохой выход. Её фантазия разыгрывалась всё сильнее:
-«А вместо пальцев руки можно использовать модифицированный хвост. Сделаем его чуть помощнее, на кончике будет раздваиваться… Или, лучше растраиваться – вот и готовый манипулятор».
-«Оригинальное решение!» – признала Лариса, стараясь есть мясо как можно аккуратней, чтобы не пачкаться. –«Внешне всё будет как прежде, а на самом деле…»
-«Ну да! Только не демонстрируй сверхспособности детям».
Доев что-то непонятное и очень вкусное, я собралась было пристать с вопросами к брейну, но Волчица вдруг наставила на меня свои немигающие глаза.
-«Тут неподалёку есть довольно необычный город старых людей – снижаясь, я заметила его утром. Дома намного красивее, чем в любом из тех, что видела раньше».
-«Безумцев там нет», – ответила девушка на мой непроявленный ещё вопрос. –«Город совершенно пуст, за исключением птиц и мелкой живности»,
Конечно, любопытно взглянуть – ведь я не видела вообще ни единого города.
Дискай за минуту перенёс нас туда. С высоты опустевшее поселение смотрелось, как две громадные каменные змеи, сплетёнными вместе кольцами лежащие на холмах среди джунглей. Приблизив изображение, мы увидели идущие снизу вверх гигантские здания-ступени, опоясывающие холмы террасами. Опустив плейт у подножия более значительной возвышенности, вдвоём вышли наружу. Лариса осталась – ей и вправду было тяжело уже помногу ходить.
-«Буду конструировать себе новое тело!» – сообщила крыса, устраивая перед собой графический планшет: за неимением сказочного хвоста-манипулятора рисовать собиралась пока что носом.
Невообразимо древние стены густо заросли кустами, деревьями, толстыми древовидными вьюнами, опутавшими всё, словно паутина в старом сарае. Но этот «сарай» не прост! Невозможно представить, сколько нужно труда, чтобы вытесать из камня, например, фигуру широколицего мужчины с женской «гулькой» на голове, сидящего на полу скрестив ноги. Скульптура почти утонула в огромных папоротниках, чтобы рассмотреть, нам пришлось отодвигать листья бамбуковой палкой.
Неспешно поднимаясь по едва угадывавшейся в зарослях дороге, мы ориентировались на стену, которая всё время оставалась слева. Точнее, это я ориентировалась на стену – Волчица знала, куда идти, где поставить ногу, чтобы не застрять.
Буквально каждый метр замшелой стены открывал нам какую-нибудь древнюю фигуру, вырезанную в камне картину. С равной периодичностью это были женщины, мужчины, знакомые и невиданные звери, птицы, рыбы. Гибкие танцовщицы, то по одной, то целыми группами. Красивые, но пожалуй, на мой вкус слишком полноватые. Воины и охотники, увешанные оружием. А вот под раскидистым исполинским деревом изображены рядом буйвол, тигр и человек. Вот ещё звери – на свободе и они же, ставшие добычей людей. Собственно сцены охоты, войны, любви.
Последнему искусству неведомые скульпторы уделили много внимания. По любовным сценам, то и дело встречавшимся на многокилометровой стене, я можно сказать, прошла теоретический экспресс-курс сексуального просвещения. У нас в посёлке любовь «делалась» просто, безо всякой фантазии – люди, наверное, брали пример с домашних животных.
Но несомненное первенство по частоте повторения фигур и настенных изображений принадлежало тому толстощёкому, сидящему с закрытыми глазами и сцепленными вместе пальцами рук, который встретился на пути первым. Мы всё шли и шли, а одинаково плосколицые женоподобные статуи сопровождали, казалось, неотступно.
Вдруг я почувствовала чей-то взгляд. Спутница шла рядом, а кто-то недобрый пристально смотрел спереди. Не успела понять – а Одинокая уже замерла, придержала меня рукой, уставилась прямо перед собой, полуприкрыв глаза. Напряжение чужого пси-поля стало спадать, уменьшаясь с каждой секундой, пока не перестало ощущаться вовсе. Волчица опустила руку.
-«Идём. И обязательно посмотри вверху слева, вон на том дереве»
Сделав несколько шагов, «на том дереве» я обнаружила гигантскую змею. Туловище, наверное, ещё толще руки моей спутницы, кольцами обвивало ствол и пряталось в листве – не понять сколько метров длиной. Шкура в неправильной формы пятнах – цвет от светло-зелёного на брюхе до тёмно-коричневого на спине. Голова повёрнута в профиль, алым светом горел никогда не закрывающийся глаз. А из приоткрытой пасти свешивался подёргивающийся розовый язык не меньше локтя длиною.
Мгновенно почуяв изморозь между лопатками, я ускорила шаг. Волчица успокоила:
-«Змей не нападёт, понял, что с нами не совладать. Они вообще создания мудрые…»
Одинокая размеренно переставляла длинные мускулистые ноги. Несмотря на внушительные габариты, она не обнаруживала ни малейших признаков усталости. Всегда уверенная в том, что ходока лучше меня нужно постараться ещё отыскать, я в этот раз потерпела очевидное поражение. Дорога всё время поднималась вверх, не давая отдыха ни секунды, влажная жара давила на плечи, мышцы ног одеревенели, и на очередное предложение спутницы передохнуть я была вынуждена ответить согласием.
Птиц в городе и вправду оказалось очень много. Разнообразие окрасок с трудом поддавалось описанию. Зелёный, тёмно-синий, оранжевый, розовый цвета основной массы перьев украшались всевозможными хохолками, пятнами, «шапочками» и «ошейниками» контрастных цветов, среди которых попадались явно демаскирующие белый и серебристо-блестящий. При виде нас крылатый народ поднимал невообразимый гвалт, сильно раздражавший мою спутницу. Она что-то сделала, какое-то мысленно-волевое усилие, только тогда стаи, наконец, успокоились.
Пока разглядывали пернатых, ноги немного отдохнули, можно двигаться дальше. В пешем переходе единственный смысл – познакомиться с древней скульптурой. Внимательно рассматривая статуи и выдолбленные в стенах изображения, мы отметили бесспорный факт – люди в прежние времена были меньше ростом и несколько иных пропорций.
-«Может, это расовые отличия», – подумала Волчица. Ко второму часу восхождения добрались до самой высокой террасы.
-«Смотри, как красиво!» – Одинокая восхищалась открывшейся панорамой горного ландшафта.
А здесь, на вершине холма, в два ряда стояли круглые островерхие дома-колокольцы из камня со шпилями на макушках. Высотой метров десять-пятнадцать, верхние половины конусов сплошь в фигурных сквозных отверстиях. Чтобы внутрь проникал свет, или свежий воздух? Как понять – для чего могли быть нужны такие строения древним людям… Или это сооружение: из жёлтого металла, я видела у женщин посёлка похожие по цвету колечки. Сделано в форме резного стакана в несколько метров высотой, стоит в самом центре между рядами каменных «колокольчиков».
Блеск металла, нетронутого веками, привлёк и Волчицу – она коснулась его рукой, потом направила браслет, поколдовала, пожала плечами. Я тоже потрогала – горячий от солнца, но с приятной на ощупь полированной поверхностью между замысловатыми узорами.
Рядом с коническими домами ещё статуи. Слава Богу, не плосколицего – юных симпатичных девушек. Время не пощадило многие, камень местами выщерблен от каких-то внешних воздействий. Но скульптору удалось точно передать динамику танцевальных движений, и заключённая в его творениях энергия жила в них по сей день.
Неожиданно послышалась музыка. Не сразу я поняла – она сама собой зазвучала в моей голове! Это было не менее странно, чем то, что происходило вокруг второй день подряд, потому я не испугалась, а стала вслушиваться. Ничего подобного прежде чуять не доводилось. В посёлке играли, конечно – Джонни-пастух ловко вырезал свистульки, дудки и рожки, он же мог извлекать из немудрёных инструментов довольно мелодичные звуки. Но ничуть не похожие на нынешние.
То, что я теперь слышала, нелегко описать словами. Будто бы пели нечеловеческие, небесные голоса – то по очереди, то хором, то в унисон. Иногда сквозь сложную мелодию прорывались непонятные слова – вместе с музыкой Одинокая передавала мне лишь эмоции, которые выражал ещё один незнакомый язык.
Напевный мотив постепенно сменялся быстрым фрагментом. Непроизвольно, сама по себе я вскинула кверху руку, копируя позу ближайшей статуи. Сказочные звуки и завораживающий ритм увлекли за собой как волна, как ветер. Беззвучная музыка бушевала во мне, кружа голову.
Рядом девушка-воин приняла позу другой каменной танцовщицы, а потом, следуя мелодии, начала неожиданно пластично двигаться. Её огромные руки то плавно взвивались крыльями величавой птицы, то пронзали воздух резкими, неуловимыми ударами копья. Мускулистые бёдра мелькали в стремительных взмахах и грациозных прыжках. Пальцы ног впивались в землю когтями барса, глаза метали зелёные молнии.
Загипнотизированная невероятным танцем, я непроизвольно повторила одно движение… Затем другое, третье – и бросилась в водоворот, стремясь успеть за немыслимым темпом. Не знаю, получалось ли так же красиво, как у Волчицы, но я старалась изо всех сил. Взмах, поворот, наклон – движения плавно и естественно перетекали из одного в другое, напоминая полёт хищной птицы, взмывавшей к солнцу, падавшей за добычей вниз или в погоне лавировавшей между ветками деревьев.
Был ли это танец, и только? Пожалуй, нет – в круговых манёврах, стелющихся движениях и точных ударах явно чувствовалось неведомое искусство, несшее энергию могучего ягуара. Следуя за ритмом, я пыталась на ходу усвоить рисунок, копировать пластику. Одинокая непринуждённо, мягко и женственно передвигалась между статуями, и я таким же образом пыталась следовать за ней. Танцевальные па, хитроумно вплетённые Волчицей в строгую боевую систему, напоминали движения разыгравшейся дикой кошки, каждую секунду готовой нанести смертельный удар…
Солнце заметно приблизилось к горизонту, когда мы снова ступили на горячий песчаный пляж. Уже готов ужин – широкий длинный стол одним из торцов возле самой воды. Пенные волны, шипя, подбирались к белым сетчатым стульям с подлокотниками, на одном из которых в царственной позе восседала златокудрая Джессика.
«Смоет ведь к чёртовой матери», – подумала я, и красавица улыбнулась, указала глазами на ближайший стул.
-«Попробуй, подними».
Взявшись рукой за спинку, я потянула к себе. На вид невесомый предмет мебели и не подумал шелохнуться. Вцепившись двумя руками, налегла изо всех сил, зарываясь ступнями в песок – не сдвинулся ни на миллиметр! Ясно – стрейнджерские штучки.
-«А если кто-нибудь захочет подвинуться ближе к столу, сесть поудобнее?»
-«Справа на ножке сенсор – первое нажатие снимает фиксацию, второе – включает снова».
Я села рядом с Джес, устроилась поудобнее, чтобы солнце не попадало на кожу. Конечно, можно одеться, но не хотелось так выделяться среди всех. Пока нас четверо, для Ларисы в «сухопутном» конце стола специальная лесенка и коврик перед тарелками с едой. Диксон ещё прощалась с дельфинами, с моря слышались их радостные мысли, пересвист и громкие всплески. Ита тоже не выбралась пока из воды – не могла расстаться с подводными красотами.
Волны омывали усталые ноги приятной прохладой. С чувством вкушая пищу, Волчица передала всем пакет информации о городе, который мы посетили. Брейн давно получил её, сохранив в искусственной памяти стрейнджеров. Все, даже Лариса, выразили желание в следующие часы отдыха тоже посмотреть на древние сооружения и скульптуры.
Пробуя то одно блюдо, то другое, я поглядывала на море – среди волн виднелась приближающаяся чёрная точка – голова Диксон. Ита тоже передала, что скоро будет. Поворачивая голову вправо, я волей-неволей видела Джессику, глаза сами задерживались на её великолепной груди, и сердце сбивалось с ритма.
Внезапно одна из волн, отчего-то б?льшая, чем все остальные, чувствительно шлёпнула по ногам, фонтаном взметнулись солёные брызги – и я увидела, как капли морской воды стекли по чему-то невидимому, вмиг накрывшему стол колпаком.
-«Силовое поле», – пояснила Волчица. –«Очень удобно».
Мне захотелось посмотреть на чудо техники ещё раз, но следующие волны оказались намного слабее…
Справа что-то мелькнуло, повернув голову, я увидела рассекающий волны пенный бурун, приближающийся к берегу. Ита. Красиво идёт! Торнианка догнала Диксон, обе поплыли рядом, причём Дик значительно быстрее, чем раньше. Как интересно, наверное, Ита взяла её за руку.
Слыша мои мысли, соседки посмотрели на приближающихся девушек – они уже выходили на пляж, подгоняемые волнами. Мокрые, улыбающиеся, довольные.
Волосы Иты, белые, словно облака в солнечную погоду, выглядели сухими – вероятно, тот же фокус, что показывала Волчица. Действительно удобно. Смогу ли я так когда-нибудь…
Все места за столом заполнились – Диксон тоже села у самой воды, напротив Джессики. Завязался весёлый разговор, подруги делились планами на завтра, обсуждали, какие районы наиболее перспективны с точки зрения возможного обнаружения лесных людей. Мне тоже было любопытно – удастся ли найти ещё одно подобное племя, или все остальные люди Земли живут так же плохо, как в нашем посёлке. Тауны, города горилл – конечно, там жили по-другому. Но, увы, столь же несправедливо и беспросветно.
Тем временем волны всё усиливались, нас окатывало брызгами чаще и чаще. Это было волнующе-приятно, и только Лариса всякий раз укрывалась силовым полем вместе со столом, не находя в солёном душе ничего привлекательного. Ветер продолжал усиливаться, поужинав, все засобирались.
Море ушло вниз, под корпус диская. Пенные барашки волн превратились в крошечные чёрточки на бескрайнем ультрамарине, а потом и вовсе исчезли.
Сердце бешено стучало. Сколько раз прежде я спрашивала себя: «Отчего не родилась птицей, чтобы жить свободной в безбрежной воздушной стихии?» И вот, свершилось – я летаю! Хоть и без крыльев, но быстрее и выше любой земной птицы…
Синева неба вскоре стала единственным, что мы видели вокруг. Даже облака – и те остались далеко-далеко внизу, а умная небесная машина поднималась и поднималась, не ведая пределов своим возможностям. Вокруг стало темнеть, будто наступала ночь. На черноте постепенно проступили звёзды, разгорелись – необычно крупные, яркие, немигающие.
Я ловила себя на необходимости закрывать рот в течение всего этого недолгого полёта: он то и дело раскрывался сам собою от восхищения. Мы прибыли на какую-то таинственную невидимую станцию по имени «Мэйт». Диксон показала мне комнату – отдельную! Могла ли я мечтать о такой роскоши?
Хотелось спать – день был долгим и плотно насыщенным событиями. Однако, у стрейнджеров и время сна даром не пропадало. За ночь я могла усвоить ещё больше нового, потому что сознание не отвлекалось на восприятие реальности. А завтра – великий день! Я, наверное, получу новое тело.
С этой мыслью я растянулась на божественно комфортном ложе и моментально заснула.
За ужином Дик придумала, как ускорить работу по выявлению потенциальных кандидатов в стрейнджеры: залезть в документы спецслужб, в списки неблагонадёжных.
Почему такой простой способ не пришёл мне в голову раньше? Надо строить девятый лагерь – информация охранки позволит нам быстро наполнить восьмой.
С утра все собирались отправиться к таунам за диссентерами, и даже Ита решила заняться этим. Конечно, мы были далеки от мысли приглашать в соратники всех, кого держали под колпаком спецслужбы таунов. Сначала следовало подробно изучить жизнь каждого. А сейчас мы отправлялись спать.
Дик проводила Робин в каюту. Девочка и вправду попалась незаурядная, среди прочих кантри – настоящая жемчужина. В первый же день знакомства с нами Роб по собственной инициативе начала учиться. Конечно, ей хотелось путешествовать и развлекаться, пользуясь фантастическими возможностями странников. Но главным для себя сейчас Робин считала овладение знаниями. Программу для присоединившихся она осваивала и днём и ночью. Стоило ей узнать, что учиться можно во время сна – Роби с радостью ухватилась за эту возможность. Мой внутренний взор ясно видел ручеёк информации, вливавшейся в память спящей девушки.
Переглянувшись, мы испытали удовлетворение – не ошиблись, стало быть, в выборе. Ита, узнав, что Роб собирается жить в торнианском теле, стала с ней особенно ласкова. Много лет не видевшая рядом себе подобных, она была благодарна девушке за этот выбор.
Послышались мысли приближавшейся Волчицы. На своём дискае она подвезла Лариску до леса, потому несколько задержалась.
-«Ну, всё. Спать-спать-спать!» – лицо Иты совершенно утратило прежние андрогинные черты, сейчас её улыбка по-особому обворожительна. Там, в море, она впервые обняла Диксон, и обеим это понравилось.
Оказывается, в последнее время мы не случайно так редко встречались в реале. Ита с нетерпением ждала наступления женского периода и не хотела показываться перед нами раньше времени.
Сейчас торнианку просто-таки переполняло предвкушение. Белые волосы стояли дыбом, словно начёсанные в barber shop[88], тело явно тяготилось одеждой. Обмениваясь разными мыслями об этом, мы невольно разжигали страсть. Раскрылся дверной проём – четверо шагнули в каюту…
Утром Иту было не узнать – она словно расцвела, на щеках, прежде бледно-фарфоровых, играл жизнерадостный румянец. Огромные, словно подведённые чёрным, голубые глаза по очереди останавливались на нас троих, и картины прошедшей ночи всплывали в памяти торнианки во всей красе.
Робин вышла к завтраку уже в новом теле, была почти всецело поглощена собственными ощущениями, и ничего не заметила.
Черты лица девочка оставила те же, нисколько не попытавшись себя приукрасить. Однако, андрогинная фаза, в которой находилось её тело, наложила свой отпечаток. И раньше не особенно женственное, лицо Роб теперь казалось принадлежащим скорее юноше.
-«Кем же я стану в следующей фазе?» – осведомилась присоединившаяся, глядя в глаза Ите.
-«Не знаю. Тело скажет, ты скоро почувствуешь это сама».
Все торниане до наступления половой зрелости жили андрогинами, а первый переход в мужскую или женскую фазу свидетельствовал о наступившем взрослении.
Тело Робин взяла неплохое. Распрощавшись с щуплой худосочной внешностью, девушка испытывала необыкновенный подъём. Энергия переполняла её, бушевала внутри горным потоком. Мне было любопытно взглянуть на Роб без одежды, но я скрыла эту мысль, не желая смущать новенькую. Третий день жизни среди стрейнджеров, она ещё не привыкла к свободным нравам. Да, в общем, и в комбинезоне ясно – тело более взрослое, примерно около восемнадцати земных лет.
Вторым сюрпризом к завтраку нас порадовала Лариска – прислала со своего диская виртуальную модель модифицированного тела собственной разработки.
Результат впечатлял. Главным отличием был, конечно, хвост. Став толще и длиннее, он теперь выполнял многие функции руки. Тремя «пальцами» можно было что-нибудь брать – стрейнджерские технологии позволяли поднимать и перемещать таким образом пятидесятикилограммовые грузы. Можно поковырять в зубах, почесаться, почистить уши. В общем – масса новых возможностей. Наряду с этим ценным приобретением в теле были усовершенствованы традиционные возможности. После родов Подземная Жительница собиралась стать суперкрысой в полном смысле этого слова.
Новое вместилище её разума размером напоминало довольно крупную самку волчицы, а возможности тела, его сила и быстрота позволяли выйти победительницей в схватке с целой волчьей стаей. В собственном творении Лариска сумела объединить преимущества волков, рысей и крыс, сконструировав нечто убийственно эффективное в бою. В таком теле она могла безбоязненно подпускать на расстояние выстрела горилл – новая шкура легко выдерживала автоматную очередь, её не смог бы прокусить ни один хищник.
Суперкрыса нигде не горела и ни в чём не тонула, имела автономную терморегуляцию, расширенный диапазон возможностей органов чувств и, конечно, умела извлекать энергию из всего окружающего.
-«Разведывательно-боевая машина», – Диксон ёмко и лаконично охарактеризовала этот вариант оптимизации.
Ита удивилась конструкторским способностям Лариски и передала модель на оценку Мэйт.
-«Может, она ещё что-нибудь улучшит…»
Мы разошлись по дискаям и десантировались на планету, каждая к своему тауну. Я выбрала, разумеется, Спэйн – а вдруг среди знакомых окажутся другие потенциальные диссентеры? Это уже вторая, и вероятно, последняя попытка. В прошлый раз мы с Волчицей вытащили отсюда троих потенциальных кандидатов.
Во всех лагерях шло обучение – люди впервые узнавали правду о мире, ведь вся их прежняя жизнь проходила в окружении беспрестанной лжи. Стоило хотя бы вспомнить о «Падении Кометы». Хотя, это было, наверное, одно из немногих невольных заблуждений правителей таунов. Правды они не знали сами.
Увы, в коллективах потенциальных кандидатов случались проблемы. Кто-то где-то оскорбил товарища словом, кто-то где-то подрался. Сложно в одночасье измениться к лучшему, перед этим прожив не один десяток лет в обществе воинствующего эгоизма. Военная пословица Диксон в таки ситуациях у стрейнджеров работала только наполовину. «Не можешь – научим» – это да, это сколько угодно. Если кандидат хочет учиться, он небезнадёжен. А вот вторая часть: «Не хочешь – заставим» тут не имела смысла.
Никого ни к чему не принуждали, «нехочух» просто возвращали в прежнюю среду обитания, стерев из памяти информацию о пережитом приключении. Из гуманных соображений, чтобы не сокрушались всю жизнь о неиспользованной возможности.
И, конечно, каждый такой случай мы переживали, как свой досадный промах, как прискорбную ошибку. Впустую затрачено время на человека, не оправдавшего надежд, а другой, достойный, может быть не дождался спасения и погиб в застенке…
Как ни странно, в этот раз среди заключённых я обнаружила Шейлу – экс-следователя, некогда отправившую меня в изгнание. Спасшую от недалёкого, по-видимому, безумия и полного распада личности.
Стало любопытно – что ею двигало, когда Шейла принимала решение о высылке заключённой Джессики Симпсон? Пока брейн диская изучал доносы и «материалы объективного контроля» в диссентерских досье, я внушила Шейле воспоминание.
…Донельзя замусоренная земля, лишь отдалённо напоминающая городскую площадь с поверженной статуей и кусками давно рухнувшей многометровой колонны-опоры. Остовы полусгнивших машин старых людей. Одинокая маленькая фигурка в чёрно-жёлтом клетчатом комбинезоне грозит кулачком нависшей над нею неумолимой железной махине:
-Придёт день, когда вы все окажетесь на моём месте!… И гром динамиков плейта в ответ:
-Лучше беги отсюда, да побыстрее!
«Мерзавец Билли», – первый, о ком она подумала, был мой бывший следователь. Вот я и узнала его имя. Какое счастье!
Причиной собственного ареста Шейла считала его донос, и как сообщил брейн, девушка не ошиблась. Коллегами Шейлы по большей части оказались патологические садисты, и уяснив это, она на свой страх и риск попыталась внести в деятельность спецслужб Спэйн здоровую струю. Шейла не либеральничала с подследственными, всего лишь поступала в соответствии с законом и служебной необходимостью.
«С чего это вспомнилась рыжая?» – вяло рассуждала она, лёжа в камере, точь-в-точь напоминавшей мою. «А-а… Наверное, потому что была первой…»
Случай со мной – первый камешек сомнения, скатившийся с непоколебимой, казалось, горы по имени Вера В Справедливость. Дальше – больше, и вот, закономерный для диссентера финал: лишение дееспособности, тюрьма.
Странные в таунах правила игры – люди одной касты, можно сказать, братья и сёстры, мучают и убивают друг друга ради спокойной жизни правителей. Ради сохранения в неприкосновенности всех этих уродливых обычаев и порядков.
Существует единственная альтернатива: жить по нелепым, несправедливым, издевательским правилам – или умереть долгой мучительной смертью. Таун-люди неприспособленны к жизни в лесу, да и охрана «просто погулять» за периметр не выпустит. Вообще-то нет, я забыла про третий вариант – можно просто пойти и повеситься. Подлинная свобода выбора, а мы не ценим!
Проникая в мысли Шейлы, прокручивая воспоминания молодой женщины вплоть до самого раннего детства, я понимала – она не герой и не революционер. Просто человек, который хотел, чтобы закон соблюдался всеми.
Но закон таунов несправедлив – выходит, она защищала несправедливость? Нет, самоуправство и беззаконие порождают ещё большую несправедливость! Я не могла оценить Шейлу объективно, и мысленно обратилась к подругам.
-«Помогите, пожалуйста, решить – должна ли я спасти эту женщину», – и передала им всё, что знала о Шейле.
Брейн тем временем раскопал больше десятка кандидатов, мне предстояло ознакомиться с их прошлым. Предоставив девушкам время на размышление, я полностью погрузилась в воспоминания Орландо Гасси – двадцатитрёхлетнего стража периметра, обвинявшегося в «неисполнении долга».
Фактически его проступок заключался в том, что парень не стал стрелять в приблизившееся к стене животное. Нарушил инструкцию. Его сослуживец, сменившись с поста, доложил об этом по команде.
И что, она со спокойной совестью отправила бы Орландо к гориллам? Мои мысли что-то так и крутились вокруг разжалованной Шейлы. Приложив небольшое усилие, я сконцентрировала внимание на парне.
Какова его личная система ценностей? О чём мечтал и к чему стремился? Количество и тяжесть негативных поступков по сравнению с позитивными? Да, кажется, с ним намного проще…
Подругам не понадобилось много времени на «совещание» – вскоре на связь вышла Ита.
-«Нужно дать ей шанс», – с огромным облегчением услышала я мысль, совпадавшую с моим собственным желанием. –«Шейла сознательно рисковала жизнью, противостоя команде палачей. Это должно быть вознаграждено. Перемести её в лагерь, посмотрим, сможет ли она жить по справедливости – именно этого она вроде бы хотела».
-Спасибо, девочки! – губы сами собой прошептали эти два слова.
Билли открыл камеру, встал на пороге, наслаждаясь созерцанием «свежего материала». Одним из его излюбленных занятий было внимательное наблюдение за поэтапным процессом превращения взрослого самодостаточного человека в кусок плоти, трепещущей в ожидании очередного кошмара. В существо, готовое выполнить всё, что он прикажет. В такие мгновения Билли чувствовал себя богом.
Рассматривая вчерашнюю коллегу, лежащую у его ног, следователь кротко и безмятежно улыбался. Похожие выражения лиц бывают у нормальных людей, наслаждающихся, к примеру, красотами природы.
«Конечно ты можешь встать. Вчера была лишь короткая предварительная разминка. Можешь, тварь, но валяешься на полу. Пройдёт немного времени, и ты будешь приказывать мышцам любой ценой поднять на ноги свою оглохшую от боли плоть. Будешь стараться из последних сил. А я стану смотреть в твои расширяющиеся зрачки…»
-Билли, ты нарушаешь закон, наверное, чаще, чем тужишься на толчке, – неожиданно прозвучал снизу глуховатый, но твёрдый голос Шейлы. –Думаешь, тебе всё сойдёт с рук? «Раньше всегда сходило, почему бы и нет?» – мысленно ответил садист.
Следователь никогда не снисходил до бесед с заключёнными. Он допрашивал их, либо отдавал приказы – ничего более. Продолжая ласково улыбаться, Билл поднял шокер и коротко рявкнул:
-Встать!!
Заключённая прекрасно знала, что такое электрошок, вчера она впервые испытала его действие на собственном теле. Но ненависть заставляла Шейлу поступать нелогично. Не шевельнувшись, она продолжала сверлить своего мучителя исступлённо-яростным взглядом.
Следователь сдвинул большой палец к сенсору. В то самое мгновение, когда он уже почти видел, как изогнувшись дугой, судорожно бьётся перед ним эта строптивая тварь – Шейла растворилась в воздухе. Исчезла.
Моргнув обеими глазами, Билли успел подумать: «Четвёртый случай. Вот, значит, как это бывает…» – и вдруг вместо вожделенной жертвы перед ним возникла рыжеволосая фурия!
-«Да. Так это бывает», – прозвучал чужой голос в его голове.
А потом маленький женский кулачок с невероятной силой врезался в челюсть Билла. Почуяв хруст крошащихся зубов и вкус собственной крови, незадачливый правоохранитель провалился в вязкую, страшную черноту…
Две вспышки.
Проблемы со светом? И этот непонятный, шелестяще-ритмичный звук, словно кибер-уборщики сдуру принялись танцевать. Звук, и ещё запах. Незнакомый, но, несомненно, тревожный.
Открыв глаза, Шейла ослепла от хлынувшего отовсюду ярчайшего света, тотчас же снова зажмурилась. Ладони ощутили песок.
«Он тут везде. Где в Спэйн может быть столько песка? Значит, виртуальность. Билли явно изобрёл очередной безумный изврат», – пошевелив ступнями, женщина обнаружила, что лодыжки не зафиксированы.
И тут с ней опять что-то случилось. Накрыла невесомая волна умиротворённого расслабления, на душе сделалось легко и приятно, пересохшие губы тронула безмятежная улыбка. «Психотропка», – уверенно определила Шейла. Но даже сознание этого не смогло изменить благодушного настроения.
Всё-таки, зачем песок? Яркий свет, ритмический шум, психотропные средства – это ясно, так подавляют волю. Но при чём тут песок?! Для чего он может быть нужен…
«Вот бы сейчас умереть», – помечтала Шейла. «Не выдержало сердце – и привет. Какой обломчик для Билли». Её улыбка стала ещё шире.
Я попробовала привлечь внимание экс-следователя безмолвным окликом.
-«Здравствуй, Шейла!» Она не услышала.
Попыталась ещё раз, снова и снова. Пока не возникло ощущение бессилия. Неужели я бьюсь о железную стену?
Второй раз за сегодняшний день обратилась за помощью к подругам. Невидимая ментальная сила хлынула в сознание Шейлы, я «оседлала» этот вал, крикнув:
-«Привет, это я, Джессика Симпсон, слышишь?!»
Глаза женщины распахнулись, уставившись прямо на меня, но секундой раньше пришло сознание успеха. Мы пробились! Теперь Шейла будет слышать и говорить.
Искренняя радость девушек омывала наши с Шейлой сознания. Она так радовалась своей мнимой смерти, что было непонятно, как поступать дальше. Обнаружив рядом мою довольную морду, женщина восприняла данный факт, как самое убедительное доказательство своего пребывания в потустороннем мире.
-«Как же сделать, чтобы ты поверила в обратное…»
-«Что?» А, кажется, придумала!
Ещё две вспышки – мы перенеслись на бескрайнюю степную равнину с редко где видневшимися деревьями. В последний момент я вспомнила о «браслете» для своей спасённой – на ней ведь нет одежды – и поймала его в воздухе, посланный брейном по лучу вслед за нами.
-«Надень, пожалуйста».
Вот, теперь порядок. Поддерживая под руку ошеломлённо пошатывающуюся Шейлу, я двинулась вперёд. В этих широтах вечерело, постепенно отступала дневная жара. Трaвы, давно не знавшие дождевой влаги, чуть шевельнулись под слабым дыханием ветерка, понемногу отходя от зноя. Донёсся едва уловимый горьковатый аромат.
До сидящего под чахлым кустом человека метров двадцать, не больше. Тем не менее, преодолевая это расстояние, спутницу пришлось трижды подхватывать на руки – она вдруг внезапно слабела и начинала оседать наземь.
В мыслях Шейлы царила полная неразбериха. Смятение, вызванное ложной верой в собственную гибель, оказалось неожиданно сильным, я даже забеспокоилась о состоянии её рассудка. Моя ментальная помощь, вероятно, недостаточно квалифицированная, привела женщину в состояние расслабленного умиротворения, и только. Сейчас предстояло «пробудить» её логику, раскрыть глаза и заставить поверить в реальность происходящего.
-«Узнаёшь? Если мы вправду умерли, то и он тоже, верно?» – я заглянула в мокрое от слёз лицо Шейлы, ласково вытерла их тыльной стороной ладони. –«А с чего бы ему умирать, кто посмел бы шлёпнуть Билли в контролируемой зоне?»
Уверенная в собственной Санэла, я, тем не менее, проникла в сознание нашего палача.
Боль до розовой пелены перед глазами и удушливая жара – вот что заботило его сию секунду. Нас он не замечал, прошло слишком мало времени после того, как Билл пришёл в сознание. Он не думал даже о том, что случилось, и каково его будущее.
Подведя Шейлу так, чтобы ей было удобно наблюдать за старым знакомым, я остановилась. По-прежнему не видя ничего вокруг, мужчина медленно поднял обе руки к лицу, осторожными прикосновениями кончиков пальцев тронул нижнюю часть своего окровавленного лица, выругался, и тут же горько пожалел об этом.
Попытка шевельнуть челюстью вызвала острейшую боль, раскалённой иглой пронзившую мозг любителя поглумиться над жертвами. Перед глазами Билли смазались краски, всё вокруг поплыло, он обессилено застонал и повалился набок.
-Что с ним такое? – прошептала Шейла.
-«Ты умеешь говорить без слов, привыкай к этому и тренируйся. Пожалуйста, скажи то же, но без звука». Недоверчиво уставившись на меня, женщина повторила:
-«Кто это так здорово отделал Билла?»
-«Видишь, у тебя прекрасно выходит», – я плотоядно улыбнулась в ответ. –«Не смогла удержаться, чтоб не смазать по его самодовольной роже. Такое не забывается…» Шейла опустила глаза.
-«Никому из нас нет прощения». В непроявленном мыслепотоке женщины промелькнуло: «Интересно, какую казнь ты придумала для меня…»
«Никакую», – я поспешила успокоить Шейлу. –«Ты никого не мучила, не пытала, наоборот делала, что могла, старалась, чтобы всё было по закону. Из-за этого сама попала в тюрьму. Мы ведь не можем требовать от людей самосожжения». Отметив про себя это «мы», женщина кивнула, глянула вдаль.
На горизонте темнела полоса тревожных туч. Почти всё небо закрыто облаками, только в зените голубовато-серое окно – там кружил одинокий орёл-ягнятник, высматривая ужин.
-«Не пытала, да… Но если бы сейчас приказали пытать Билла – пожалуй, не отказалась».
-«Понимаю», – я показала взглядом на валяющегося под кустом мучителя. –«Конечно, это не приказ, но если хочешь…»
Шейла пожала плечами. Постепенно она выходила из оцепенения, оживала, мысли приобретали осознанность и чёткость.
-«Он ведь без сознания».
-«Ну, извини, что слишком сильно его ударила», – я передала эмоцию веселья.
-«В общем, действительно, неслабо, если всё это последствия единственного удара». Шейла исподволь оглядела мою фигуру, наши глаза встретились.
-«Раньше за тобой, кажется, не водилось способностей к драке».
-«Ну, всё меняется», – я с деланной скромностью потупила взор, вспомнив аналогичную мимику Волчицы. Шейла ответила понимающей улыбкой:
-«И, оказывается, не всегда к худшему».
«Странное дело», – подумала она. «Мы треплемся, как подружки, хотя на самом деле едва знакомы, и всё, что нас объединяет – это тюрьма, пытки, угроза неминуемой смерти.
-«Может, странно, а может, нет», – ответила я на непроявленный вопрос. –«Общие переживания и вправду сближают».
На Западе вдруг появился маленький кусочек заходящего солнца – нижняя часть красноватого апельсина высунулась из-под тучи, озарив степь косыми лучами.
Послышался очередной стон, и шевеление под кустом отвлекло от небесных красот.
-«Ну что, ты теперь веришь, что мы по-прежнему в реальном мире? Можем вернуться к морю».
-«А этот?»
-«Пусть попробует выжить, если у него получится».
Облака вдали неохотно подвинулись ещё, полностью открыв нашим взорам оранжево-красный мячик заходящего светила. Тревожным багрянцем окрасились тучи, клочки неба, ровная, как стол, бескрайняя степь. Пару минут мы любовались этим грозным великолепием заката.
-«Хотя, думаю, со сломанной челюстью он здесь не жилец – сэджен-комплексы в чистом поле не попадаются».
Мы вернулись на берег моря, я тут же избавилась от одежды, поймав на себе очередной пристальный взгляд. Объяснила Шейле, как снять комбинезон.
-«Давай искупаемся, смоешь тюремный пот».
-Первый раз в жизни вижу настоящее море! – воскликнула молодая женщина и радостно кинулась в воду, подняв столб брызг, словно нырнувший дельфин. Я учила Шейлу плавать, как совсем недавно Диксон меня.
-«И что будет дальше?» – спросила спасённая.
Получив пакет информации о стрейнджерах, программе для кандидатов в присоединившиеся и восьми наших лагерях, она замерла, вцепившись в мои руки, переваривала новое знание. Потом подняла округлившиеся глаза:
-«Так всё, что нам внушали целую жизнь, было неправдой?!»
-«Практически, да».
-«У меня просто нет слов», – ошеломлённо передала она, отпуская руки. –«Наверное, нужно всё это хорошенько осмыслить…»
В моей голове внезапно зазвучал озабоченный голос Диксон:
-«Джес, только что пришёл ответ ксеносоциологов! Помощь таунам должна быть полностью прекращена через пятьдесят земных суток. Высокотехнологичные оружие и средства связи уже деактивированы на всей планете, запущена функция их самораспада».
Во втором мыслепотоке я сообщила Шейле, что говорю с коллегой, пользуясь дальней связью. К беседе присоединились остальные девушки, и Дик продолжила.
-«Виновные в злоупотреблении властью и нецелевом использовании стрейнджерской помощи будут сосланы поодиночке в ненаселённые людьми районы. С этого мы и начнём – с обезвреживания наиболее опасных преступников. Операция должна быть проведена как можно быстрее, поэтому нужны люди».
Глядя на облачко в форме силуэта резвящегося пушистого щенка, я отметила про себя, что Шейла снова пошла купаться, за ней надо бы последить.
Небесный щенок был великолепен – короткое смешное туловище, вытянутые стремительным бегом лапы, задорно вскинутая голова с открытой в радостном лае пастью. Как живой…
-«Разве тактические роботы не могут справиться с преступниками без помощи людей?» – удивилась Робин. Диксон, видимо, предвидела подобный вопрос.
-«Боевой устав предписывает в неординарных ситуациях совместные действия роботов и стрейнджеров… Кроме того, кандидаты в присоединившиеся получат возможность проверить себя в деле».
Подруги почувствовали, что я не одна. По своей привычке ставить все точки над «i», Волчица уточнила:
-«Это новый кандидат, или?»
-«Да, она мой бывший следователь. Та, что выслала из тауна на встречу с Диксон».
-«Помню-помню», – мысленно улыбнулась Дик.
Только что подруги получили от меня полный пакет информации обо всём, что я успела сейчас натворить в Спэйн, и в ответ передали мне собственные новости.
Плейт стоял возле тауна, и нас с Шейлой просто вернули туда, к знакомой уже поляне на месте бывшей автомобильной дороги.
Шейла не привыкла, видимо, к мгновенным перемещениям, после каждого «прыжка» у неё учащалось сердцебиение, появлялись головокружение и дурнота. Продолжая мысленно беседовать с далёкими подругами, я провела спасённую в дискай и велела брейну заняться её здоровьем.
Обсуждение новости пошло весьма оживлённо – долгожданное решение принято, теперь всё зависит только от нас. А мы, как сказала Диксон, «тянуть кота за хвост» не станем.
План действий разработан за пару минут, брейны мгновенно ознакомили с задачей всех, кому предстояло действовать. Уже сейчас сотни кандидатов в присоединившиеся перемещались к таунам, готовясь к началу операции. В эти же места сбора Мэйт перебрасывала по одному дискаю и десятку тактических роботов.
Десять матово-серых шаров двухметрового диаметра возникли поблизости от нашего плейта и начали калибровку нейроинтерфейса, настраиваясь на мой ментальный профиль.
БТС станции предстояло поработать в полную силу, одновременно перебрасывая туда-сюда тысячи объектов, как живых, так и искусственных. Ссылка означала перемещение по одному преступнику в разные точки земной поверхности, потому об использовании порталов речь идти не могла, вся нагрузка ложилась на ближнюю транспортную систему.
-«Представьте, насколько проще было бы ликвидировать преступников», – подумала Волчица. Дик проворчала в ответ:
-«Сказано «ссылка» – так тому и быть».
-«Может, социологи решили применить к виновным те же меры, что они сами практиковали в отношении инакомыслящих?» – предположила я.
Шейла поднялась из кресла, потянулась, довольно улыбаясь.
-Спасибо, Джес, теперь мне намного лучше. Не знала, что в плейтах бывает такое оборудование.
Брейн впрыснул ей порцию наноботов, которые занялись ликвидацией физических патологий.
Ознакомившись с медицинским заключением, я в очередной раз пожалела о невозможности адекватного наказания для следователя-извращенца и других, ему подобных. Скотина Билл за один день умудрился основательно изуродовать свою жертву. Его палаческая фантазия неизменно концентрировалась на репродуктивных органах женщин, в результате именно они страдали сильнее всего.
Кое-что вспомнив, я вся передёрнулась. Шейла сочувственно кивнула – её впечатления были совсем свежими, это происходило вчера:
-«Я провела лишь сутки в аду, ты же – прошла через него». Мы по-дружески обнялись.
-«Вот закончим сегодня с правителями, и займёмся твоим новым телом. Станешь такой, как мечтала».
Чтобы избавиться от мерзкого ощущения чужих жестоких рук, недостаточно просто выкупаться в море, это я прекрасно понимала. Сама, только получив новое тело, смогла избавиться от страшных воспоминаний. Они пытались вернуться, но я всегда говорила: «Это всё было с другим телом, которого теперь у меня нет…»
Мной владело двойственное чувство. С одной стороны, нам так и не удалось пока найти ни одного поселения людей с нетрадиционной социальной организацией, а теперь эту работу вообще приходилось откладывать на неопределённый срок. Но с другой – давно пора прекратить паразитирование таунов на стрейнджерской помощи, очень хорошо, что эта возможность сегодня стала реальностью.
Почти все кандидаты в присоединившиеся, в том числе, конечно, и лесные люди, сейчас готовились к операции по освобождению таунов от наиболее опасных преступников. Я дотянулась мыслью до Крапивы, Сороки и Куницы, пожелала девочкам удачи в первом настоящем деле.
Каждые два-три дня я с кем-нибудь из подруг обязательно бывала в лагере кандидатов из лесных людей. Навещала и планету Лес – раньше она имела только номер, не имя. Ель вся в делах – на новом месте строилось жилище.
Прежде чем окончательно переехать, лесные люди посетили с визитами вежливости четыре ненаселённых мира. Выходили в нематериальные поля, слушая реакцию местной природы на контакт с человеком. Наивысшей гармонии удалось достичь на планете, впоследствии названной «Лес». Ель говорила: Санэла проявляется там даже лучше, чем на Земле – разнообразнее и сильнее.
После такого как я могла не наведаться в гости? Нематериальный мир планеты и мне показался очень удачно резонирующим с ментальным профилем человека. Любая земная ведунья умерла бы от зависти, узнав, какие возможности предоставляла планета Лес человеку с развитой Санэла.
Однако некоторые не до конца проявленные нюансы астрала, по моему мнению, требовали внимания Ели, о чём я и сообщила матери. У неё ещё теплилась надежда на то, что я когда-нибудь приду на Лес, чтобы жить там по старым традициям. Может быть, может быть. Но вряд ли раньше, чем лет через семьдесят-восемьдесят…
Выход из строя и постепенная деструкция высокотехнологичного оружия и оборудования таунов повергли в панику правителей и компаньонов, но не охранников и спецслужбы. На подобный случай имелись запасы старинных пороховых автоматов, тех, которые ещё недавно казались мне «магическим оружием».
Подарок Диксон – «калашников» – висел теперь в моём дискае на переборке. Так сложилось, что по врагу я сделала из него всего лишь два выстрела. Но пример таун-людей подтверждал правоту подруги: чем проще оружие, тем надёжней.
Перевооружение охраны прошло почти незаметно для населения, не ведавшего, что прежняя жизнь закончилась для всех. Стражи накопили немало патронов, но в случае серьёзных беспорядков или нападения извне этого запаса всё равно не хватит надолго. Новые боеприпасы получить было уже неоткуда – синтезаторы стрейнджеров теперь выдавали ограниченный перечень изделий: одежду, продукты питания, инструменты, орудия труда и холодное оружие. Более того, при каждом пользовании эти сволочные машины воспроизводили голосовое сообщение о количестве дней, оставшихся до полного прекращения их работы.
Список преступников, которых следовало изъять из тауна, оказался достаточно велик – практически все из касты правителей в той или иной степени запятнали себя злоупотреблениями. Не хуже, но и не лучше, чем в любой другой точке земного шара.
Как верно заметила смышлёная селянка, боевые роботы прекрасно справлялись с задачей без нас. Ни спецслужбы, ни тысячи вооружённых охранников теперь уже ничем не могли помочь своим хозяевам. Один стрейнджер или кандидат в составе каждой группы нужен был только на случай возникновения нештатной ситуации. Если, конечно, не вспоминать о проверке самих кандидатов…
Мой дискай завис над центральной точкой тауна Аль-Ахрам, брейн определил местонахождение преступников, передал информацию тактическим роботам и мне. Дальше было просто – весь таун накрыло стазис-полем[89]. Энергии на все эти гуманные фокусы уходила чёртова прорва, но если так велит традиция, пусть.
В тауне застыло всё живое, двигались только тактические роботы: находили злоумышленников, повторно идентифицировали их, давали сигнал на орбитальную станцию. Луч БТС подхватывал очередного «клиента», и он приходил в себя уже за тысячу километров от ближайшего человеческого жилья. Дальнейшую судьбу преступников решали голод, жажда и дикие звери.
Закоренелых садистов решили высылать в города горилл, туда отправились самые отмороженные субъекты типа дочери телевизионщицы Офры из Спэйн, любительницы экзотических пыток. Джес хотела было переправить туда своего бывшего следователя, но им с Шейлой не повезло – в степи под знакомым кустом нашлись только бурые пятна да наиболее крупные кости этого маньяка. Хищники своё дело знали, вероятнее всего, их привлёк запах свежей крови.
Освободив тауны от самых извращённых умов, мы собирались было приняться за касту компаньонов, однако, столь длительное влияние стазис-поля на биологические объекты могло причинить им вред. Пришлось прерваться.
Джессика отправилась на станцию лечить Шейлу от физических и психических травм самым радикальным из известных методов – сменой тела. Диксон увлечённо преподавала Роби приёмы, совершенствующие координацию движений, дабы избавить девочку от постоянного напряжения в попытках загнать поглубже свои любопытные мысли на тему однополой любви. А вот Ита, в отличие от прежних времён, не улизнула в морские глубины – предложила встретиться, чтобы «подвести итоги первого этапа операции».
Я думала, только малышка Робин предпочитает аллегории, когда дело касается интима, оказывается, это характерно и для взрослых торниан.
По сравнению со своим прежним обликом непонятного пола Ита разительно изменилась, я до сих пор не могла привыкнуть к её новой внешности, как будто она сменила тело. Прекрасная молодая женщина встретила на пороге каюты, глядя глаза в глаза и лукаво усмехаясь левым уголком губ.
Такой я её ещё не видела – в прошлый раз это был огнедышащий вулкан, способный по темпераменту соперничать с Джес, или со мной. Сегодня Ита явила себя олицетворением кротости и смирения. Положив ладони мне на грудь, она то робко ласкала сама, то едва заметно, словно играя, сдерживала мой натиск. Будто бы неопытная девушка, преодолевая застенчивость, трепетно уступала атакам.
Легко подхватив Иту на руки, я закружила её в танце, с наслаждением осязая нежную гладкую кожу, упиваясь близостью тел и обменом кипящих потоков энергий. Наверняка зная самые потаённые желания друг друга, мы мгновенно осуществляли их, испытывая восторг от невероятного чувства запредельной взаимности. Ласковые и сильные руки торнианки раз за разом доводили меня до неистовства, в предпоследний миг уступая инициативу…
Во второй фазе операции мы занялись кастой компаньонов. Всех этих людей, тоже в стазисе, но уже через порталы, отправляли на одну из ненаселённых разумными существами планет с подходящим для антропоморфов климатом. Ксеносоциологи полагали, что врождённая потребность компаньонов кому-то служить обратится друг на друга, и, возможно, позволит создать общество, более гармоничное, чем доселе существовавшие на Земле.
Когда в таунах остались только люди из касты нации, не замешанные в преступлениях, стазис-поле было повсеместно отключено. Одна и та же звукозапись зазвучала из внешних динамиков дискаев, висевших над таунами Земли в невидимом режиме.
-Люди, слушайте и запоминайте! У вас мало времени. Ваша дальнейшая жизнь или смерть зависит от степени организованности и сплочённости, которую вы сможете проявить сегодня, сейчас. Нет теперь ни правителей, ни компаньонов, никто из вас никогда больше их не увидит, наверное, это хорошая весть.
Голос сделал небольшую паузу, чтобы дать испытать ощущение радости, и приготовиться выслушать горькое продолжение.
-Но есть и другая новость: одежда, вода и пища, оружие и жильё, простейшие средства гигиены и медицинской помощи – всё это теперь первоочередная забота каждого из вас. Помощи стрейнджеров больше никогда не будет, настала пора самостоятельной жизни. Поясняю – вы сами должны находить, выращивать, строить и создавать всё необходимое для повседневной жизни. Помните: настало время сотрудничества, а не соперничества… Ещё одна пауза.
-Всё необходимое на первое время вы можете изготовить при помощи синтезаторов, пока они ещё работают. Делайте прочную многоразовую одежду и обувь, не требующие энергии оружие инструменты, орудия труда. Пробейте несколько колодцев для добычи воды. У вас остались считанные дни. Когда время выйдет, вы останетесь один на один с природой Земли. Сейчас всем, кто хочет жить дальше, нужно получить максимум знаний о том, как это делать в новых условиях. Как организовать быт посреди леса? Как развести огонь, как сориентироваться на местности? Как охотиться на зверей, как бить птицу или ловить рыбу? Как приготовить еду? Учитесь, задавайте вопросы брейнам, размножайте энергонезависимые справочники практических руководств по выживанию и ремёслам на долговечных полимерных носителях… Нда, весело теперь будет в таунах. А что у нас поделывают сосланные?
Трудно исследовать незнакомую местность, сидя на одном месте в позе отчаяния. Особенно если не залез на вершину хорошей горы. И тем не менее, Ричи был уверен, что находится чёрт знает как далеко от тауна. За сыном влиятельного члена триумвирата не было замечено экстрасенсорных способностей, разве что по части женского пола. Но и это не врождённая одарённость – главное дело делал папин высокий пост.
Придя в себя после крутой вечеринки с обилием возбуждающих и расслабляющих веществ – на вкус любого из гостей – Ричмонд с удивлением обнаружил вокруг себя пустынную каменистую землю. «Вокруг» – это настолько далеко, сколько видел глаз, а что у Ричи было на достойном уровне, так это зрение. Записные подхалимы из компаньонов не раз сочиняли байки как, якобы, безошибочно папенькин сынок определял форму и размер лепестков дамского лотоса, не снимая одежды с девиц.
-«Вряд ли этот навык тебе теперь понадобится», – я издевательски хихикнула.
Парень, напрягая непривычные к работе мозги, изо всех сил старался хоть что-нибудь вспомнить.
«Как же это меня сюда занесло? В тауне нет человека, который осмелился бы так надо мной подшутить».
-«Нет», – охотно согласилась я, изображая его внутренний голос.
Пусть поговорит с кем-нибудь напоследок, других собеседников у Ричи уже никогда не будет.
«Значит, я сам, как идиот, в беспамятстве велел отвезти меня в эту пустошь».
-«Почему «как»?», – тотчас переспросило глумливое alter ego.
«Может, с кем-то поспорил, и это условие пари? Или отец вздумал так «полечить» от пристрастия к кутежам?»
-«Давно тебя надо было лечить. Возможно, толк бы и вышел».
-Молчи, дурак, – Ричмонд, наконец, обозлился на внутренний голос. Тот не остался в долгу:
-«От дурака слышу!»
В метре перед сидящим нарисовался маленький, сантиметров двадцать ростом, серый чертёнок с кровавыми, зло светящимися глазами.
-«Меньше б наркоту жрал, может, мозги сохранил», – веско припечатал он, и подняв длинный тонкий хвост, подозрительно напоминающий крысиный, громозвучно пустил ветры.
Смазливую физиономию наследника власти перекосило приступом отвращения, смешанного с животным ужасом. Закашлявшись от вони, он замахал руками, на что бесовское отродье отозвалось не по росту громким злорадным хохотом.
-«Думаешь, твоё дыхание казалось девчонкам более ароматным?»
Наведённый морок вышел таким естественным, что от одного его созерцания Рич сделался полностью деморализован. А мой «чёрт» ещё и беспрестанно язвил.
-«Никакие такие дискаи за тобой не прилетят. Никогда!» – отчеканил он, озвучив самый страшный и невероятный для Ричи вариант дальнейшего развития событий.
-Почему? – сорвавшимся от ужаса голосом спросил сосланный, и снова закашлялся.
Чертёнок уселся на возникший из-под земли пенёк со спинкой и подлокотниками, закинул ногу на ногу и принялся играть собственным хвостом.
-«А сам-то как думаешь?»
Глядя на непочтительного собеседника, Рич всё больше бледнел, не зная, что думать. Сошёл ли он с ума от постоянного приёма галлюциногенов, или вправду непостижимым образом оказался выброшен из родного тауна чёрт знает куда? Чёрт, похоже, знал…
-Я не знаю, – чуть слышно прошептал, наконец, Ричи, пытаясь унять вдруг затрясшиеся руки.
-«Верно, ты не знаешь. Ну ладно», – тон исчадия ада сделался сочувственным. –«Я сейчас скажу. Всё это ради тебя».
Хвост бесёнка завертелся, словно красный светящийся пропеллер, и сверкающий кружочек словно загипнотизировал парня, притягивая взгляд.
-«Всю жизнь ты прожил, не зная и крупицы истины».
Голос маленького серого существа зазвучал с явной симпатией, почти по-дружески.
-«Как думаешь, почему каждый из вашей касты с самого рождения ни в чём и никогда не испытывал нужды?»
Ричард воздел глаза к небесам. Он и не думал озадачиваться подобной ерундой. Какая разница, откуда у него роскошное жильё и все удовольствия мира? Они есть, были и будут – этого достаточно. Ломать голову – удел компаньонов, правители лишь выбирают один из вариантов подготовленных решений.
А чёрт, сверкая рубиновыми точками глазок, ждал, похоже, ответа. Его хвост крутился всё быстрее и быстрее, издавая угрожающе растущий гул.
-Н-ну… Это… – промямлил сиятельный отпрыск. –Так исторически сложилось!
Наконец он вспомнил подходящую к случаю любимую отцовскую фразу. Тот всегда произносил её, начиная отвечать на неудобные вопросы. Затем звучала всякая чушь, очень много чуши, затапливая сознание собеседника потоком бессмысленных, ничего не значащих словосочетаний.
-«Ха!» – воскликнул бесёнок, подпрыгнул в кресле, упал на землю и задрыгал всеми четырьмя копытцами.
Реакция не показалась Ричи удовлетворительной, он поискал в голове какое-нибудь продолжение папиной фразы, но увы, ничего там не нашёл.
-«Парень… Ты даже врать складно не умеешь, а к двадцати шести годам пора бы хоть этому научиться!» Успокоившись, чёрт вернулся в кресло, и вытянул вперёд задние ноги.
-«В мире всё взаимосвязано, если растёт трава, то её ест лошадь или корова, если рождается муха, её съедает птица. На каждое живое существо есть свой едок. Это назвали красивыми словами «пищевая цепочка», если б ты чему-нибудь, кроме разврата, учился, то это бы знал».
Увы, большинство детей верховной касты вырастали абсолютно неприспособленными к жизни иждивенцами, с юных лет развращёнными, циничными и самовлюблёнными до мозга костей. Человек, которому не нужно трудиться, чтобы благополучно жить, неизбежно и в душе становится паразитом – бытие, как верно говорила Диксон, определяет сознание.
-«Так где место человека в пищевой цепочке планеты?», – продолжал распинаться маленький нечистивец. –«Сочинители наукообразных сказок придумали, будто человек – венец божественного творения и никакого долга перед природой не имеет. Можно без конца брать, что заблагорассудится, и не оставлять ничего, кроме помёта. Удобная, конечно, теория, да вот только не выдержала проверки на прочность. Успокоенно занявшись спекуляциями на валютно-фондовых рынках, «венец творения»-потребитель позабыл о том, что созидательный труд, материальное производство – залог его собственного выживания».
Ричи зевнул. Не в состоянии уразуметь и половины сказанного, он давно потерял смысловую нить.
-«Да ты, верно, спишь, а я просто теряю время», – с сожалением констатировал дьяволёнок, поднимаясь на ноги. –«Значит, мы не ошиблись. Пищевая цепочка замкнётся, ты исполнишь свой долг перед природой единственно возможным способом: будешь съеден зверями. Сегодня ночью, а может завтра. Готовься». С этими словами незваный гость навсегда исчез.
«Будешь съеден» – заплывшие слизью мозги Ричи смогли уразуметь данное словосочетание с достаточной степенью ясности. Однако, спохватившись, чтобы задать вопрос, каким образом ему уцелеть (как иначе, не может же свершиться столь вопиющая несправедливость!) папенькин сынок понял, что опоздал. Спрашивать было не у кого.
Осознав своё абсолютное, безвозвратное одиночество, Ричмонд окончательно запаниковал, и вскоре с парнем приключилась самая настоящая истерика.
Странные звуки, незнакомые, но несомненно, жалобные, привлекли внимание косолапого, промышлявшего на своей исконной земле разные лесные деликатесы. Негромко заворчав, огромный медведь в светло-бурой, как будто поседевшей шубе, покрутил из стороны в сторону плосколобой головой. Подумал, и не спеша двинулся на звук, намереваясь разобраться, кто это и с какими намерениями заявился к нему домой.
Молодому пижону не позавидуешь – у Диксон хоть какие-то мелочи в карманах были, а у этого и карманов на одежде ни единого. Не по чину правителю карманы, компаньоны вмиг подносили всё, что могло потребоваться сиятельному господину.
Ему бы сейчас воду искать, что-нибудь съедобное, ночлег. Да куда там, сидит на земле весь зелёный от страха, воет и обливается слезами. Ещё раскачивается из стороны в сторону, словно умалишённый. Этому Ричмонду, прямо скажем, «повезло» – от медведя и на дереве не спрячешься. Ну, стало быть, такова судьба…
Считая себя обязанной проявить определённую гуманность, Ита каждому из компаньонов тоже предоставила возможность пользоваться синтезатором, информацией брейнов и одним универсальным роботом. В течение пятидесяти суток – условия были почти такие же, как и для касты нации. За исключением того, что жилища компаньонам приходилось строить, а люди нации остались в роскошных домах таунов.
Роскошь, правда, таяла с каждым днём – автоматизированные бытовые системы прекратили работу и самораспались на атомы, а поддерживать чистоту и порядок в огромных покоях правителей без машин оказалось слишком тяжело. Так что наиболее разумные выбрали себе жилища поскромнее и поменьше, соизмеряя с собственными возможностями. Центрами всеобщего притяжения стали колодцы, дома поблизости от источников воды заселили в первую очередь.
Знакомясь с мыслями таун-людей, мы узнали – офицеры спецслужб и охраны готовятся захватить власть, чтобы эксплуатировать большинство народа точно так же, как это ещё вчера делали правители. Всё как всегда на Земле – кто сильнее, тот и помыкает слабыми. Печальный опыт касты правителей не впечатлил претендентов на их «наследство».
-«История учит тому, что ничему она не учит», – грустно прокомментировала Дик в ментальном поле. –«Люди настолько смирились с произволом правителей, что ещё в моей прошлой жизни придумали для него благопристойное название. Послушайте, как звучит: «Проникновение во власть бизнес-моделей, ориентированных на извлечение личной прибыли». Красота, а?
Красота… Что было нам сейчас делать с этой «красотой», изъять из таунов огнестрельное оружие? Так самые наглые и сильные возьмутся за ножи, топоры и дубины, чтобы снова паразитировать на всех остальных.
Хоть таун-люди, как и деревенские, подвержены стадному чувству, при этом они все фатально разобщены, подавляющее большинство не знают, что такое дружба. Люди легко поддаются обману, они управляемы, трусливы, немотивированно жестоки и глупы. Может быть, именно скудоумие – первопричина? Как пробудить в них достоинство и честь, они ведь просто не понимают, что это такое… Диксон неожиданно сформулировала прелюбопытную гипотезу.
-«Возможно, на людей с неразвитой Санэла негативно влияет нематериальный мир планеты. Он не вредит физическому телу, но поражает зачаточные, незрелые, несформировавшиеся души. Провоцирует возникновение ментальных патологий, и в конечном итоге делает слабых средоточием зла. Нематериальный мир Земли, словно плавильная печь для металлов – титан, молибден, тантал и подобные им по стойкости встречаются редко. Все остальные неизбежно утрачивают форму и переходят в жидкое состояние…»
А вдруг, и вправду наш прекрасный сине-зелёный шарик на самом деле смертелен для простого человека? Безжалостный ментальный огонь день и ночь, год за годом плавит нематериальные оболочки людей. Сохранить своё «я» дано лишь сильным духом, эти немногие становятся ещё сильнее и дают потомство.
И если так, выход один – спасать остатки людей, переселять всех с зачумлённой планеты.
Подтвердить или опровергнуть выдвинутое Дик предположение можно было лишь через какое-то время, после экспериментов, проверки на практике, наблюдения за контрольными группами.
Я передала на осмысление Ели суть новой теории – для этого пришлось на минуту воспользоваться порталом и «высунуться» на планету Лес. Самостоятельно связываться с людьми на других планетах я ещё не умела – намного более мощные ментальные голоса Космоса создавали непреодолимые помехи. А использовать аппаратуру дальней связи получалось хлопотнее, чем пройти через портал и мгновенно передать сжатое мыслесообщение.
Мама восприняла идею с удивлением, но не отвергла сразу – это вообще было не в её стиле. Обещала подумать, понаблюдать за поведением людей на Лесе, послушать Санэла, сравнить с Землёй. Я поблагодарила Ель и тотчас вернулась на орбитальную станцию.
Сейчас основным содержанием нашей работы стало наблюдение за процессом адаптации таун-людей к самостоятельной жизни и продолжение поисков отдельно живущих племён с нетрадиционной социальной организацией.
Я решила при первом удобном случае заскочить в Великий Лес, чтобы ещё раз «послушать» его астральный и ментальный профили. Попробовать запомнить своеобразные, неповторимые тона в голосе земли. То, чем родина отличается от всех остальных уголков нашей планеты.
Над этой проблемой я начала ломать голову много лет назад, в прошлой жизни. Как и тысячи, может быть, сотни тысяч людей, живших ещё раньше, искала причину самовоспроизводства зла. Дьявольский механизм, из века в век, из тысячелетия в тысячелетие заставлявший большинство людей ненавидеть, травить, мучить и убивать друг друга.
Материалисты, не удовлетворявшиеся теорией первородного греха, чаще винили в бедах человечества генетическое наследие обезьян. До недавнего времени и я не могла придумать ничего лучше. Думала – вот, человек эволюционирует, «вырастет» в другой биологический вид, и тогда заживём! А может, всё-таки дело не в наших генах? Или не только в генах…
В свете этого предположения мне стало особенно интересно наблюдать за внеземными колониями людей. Жаль, невозможно делать это мысленно, занимаясь другими делами, ведь необходимо пройти через портал. После тщательного обсуждения гипотезы мы решили заняться её проверкой вместе.
Компаньонов перемещали к новому месту жительства, равномерно заселяя территории, наиболее благоприятные для проживания. Группами по пятьдесят-шестьдесят человек на участки в сто квадратных километров. Ксеносоциологи рекомендовали селить вместе тех, кто не были знакомы ранее. Разумеется, за исключением устойчивых, давно сформировавшихся малых групп. Ведь у многих из этой касты было не особенно весёлое прошлое, а так они начинали «с чистого листа».
Интересно, что в планетарном масштабе среди компаньонов оказалось на треть больше женщин. Вероятно, таковы были вкусы правителей. Количество и состав касты компаньонов регулировались господами.
Большинство переселённых испытывали трудности в первом периоде адаптации. Люди были ошеломлены – доставленные к порталу в бессознательном состоянии, они приходили в себя уже «на той стороне». Те, кому выпало стать первыми, видя появляющихся из «арок» новых, не менее остолбеневших людей, стали помогать товарищам. Брали под руки, отводя в сторону, чтобы не мешать другим, успокаивали тех, кто впадал в истерику. Отвечали: «Сами не знаем» на тысячи звучавших вопросов.
Брейны и синтезаторы для переселенцев монтировались в одном корпусе. Вокруг этих пятиметровых кубиков и собирались люди. Кто-то садился прямо на землю, иные искали что-нибудь вроде пенька или хотя бы замшелой кочки. Компаньоны были так разнопёро одеты, что выражение «бродячий цирк» показалось мне самым подходящим.
Люди вслушивались в голосовое сообщение, обменивались репликами, кое-где звучало крепкое словцо. Больше минуты прошло с тех пор, как перестал звучать голос из динамиков, а полсотни людей по-прежнему неподвижно сидели в ступоре. Тишина стояла – комара слышно. Пауза слишком затянулась, мне уже становилось любопытно, чем это всё кончится. Неужели решение социологов ошибочно, и компаньоны неспособны существовать самостоятельно?
В толпе сидящих рядом с синтезатором возникло движение. На ноги поднялась невысокая худощавая женщина лет сорока, одетая в чёрный блестящий костюм и такие же сапоги с голенищами до колен. Куртка обтягивала внушительную грудь. Оглядев неподвижные головы и поникшие плечи, блондинка улыбнулась, и нарушила, наконец, тишину, уже казавшуюся мне бесконечной.
-Ну что, люди, теперь мы – внеземная колония. Время пошло, на обустройство у нас меньше чем пятьдесят дней, а успеть предстоит много.
У женщины оказался неожиданно сильный голос и не менее удивительные для компаньонки властные манеры.
-Брейн! Нам необходимы десять подробных письменных инструкций, как здесь и сейчас построить несколько домов. Какие нужны для этого инструменты и материалы…
Она едва успела закончить фразу, а из синтезатора уже выплыла высокая стопка переплетённых пластиковых листов. В рядах переселенцев зашелестели голоса, глаза людей стали фокусироваться на чёрном приметном костюме золотоволосой дамы. Взяв верхний том, она перевернула несколько страниц, повернулась к остальным, глаза метнули две чёрные молнии из-под сдвинувшихся бровей.
-Кто ещё, кроме меня, хочет ночевать в доме? Подходите за книжками, не стесняйтесь.
Откуда такой командирский талант? Я проникла в сознание женщины, ответ оказался достаточно прост…
Тем временем кто-то пробирался через сидящих – двое мужчин с одинаково короткими причёсками – блондинка оглядела их, мгновенно сочинила прозвища – «Ястребиный Нос» и «Квадратная Морда». Улыбнулась, кивнула с достоинством.
-Меня зовут Джин, – её глаза вопросительно уставились на подошедших.
-Майлз…
-Шон.
-Брейн, вводите в память наши имена и изображения внешности, – распорядилась она. –Понадобится общий список колонистов.
Джин протянула мужчинам по книге. Майлз-Ястребиный Нос охотно взял том, а второй детина, на голову выше златовласки – смущённо потупился.
-Я с этим вряд ли… Я пришёл, чтобы помогать вам, госпожа.
-Нда? – глаза женщины впились в угловатое лицо этого, очевидно, очень физически сильного парня. –Ну ладно, тогда встаньте рядом.
-Итак! – она снова возвысила голос. –Будем знакомиться. Майлз, подбирайте себе людей в команду. Джин посмотрела в глаза сидящим в первых рядах.
-Меня зовут Джин, а вас?
-Гейл, – назвалась девушка лет двадцати в стандартном стрейнджерском комбинезоне.
-Гейл… Что вы умеете делать, чем хотели бы заниматься в новой жизни?
Она внезапно покраснела, в сознании девушки я увидела весьма неприличные воспоминания, стало ясно, откуда комбез. Она попала под стазис-поле, не имея на себе одежды. Мгновенно просканировав ряды, обнаружила человек двадцать в таком же обмундировании.
Справившись со смущением, Гейл потрогала рукав собственной куртки и только тогда тихо ответила:
-Я выполняю любую работу.
«Типично для компаньонов», – подумала женщина, и я не могла с нею не согласиться.
-Ну ладно, что-нибудь придумаем, – ободряюще потрепала новую знакомую по плечу.
Мало-помалу переселенцы стали подходить хотя бы для того, чтобы назвать своё имя.
Джин увидела высокую жгучую брюнетку в комбинезоне, и подумала: «Неплохо было бы мне тоже сменить свой дурацкий наряд».
В двадцать седьмой раз представилась, спросила, как звать эту крепкую девушку, глянула ей в лицо, и в глазах прочла понимание.
Чуть улыбнувшись, компаньонка по имени Хоуп[90] уставилась на блестящие чёрные сапоги, пробормотала вполголоса: «И мне приходилось носить такие».
Господином Джин был извращённый юнец, находивший высшую степень наслаждения в том, чтобы женщина постарше, одетая в чёрный блестящий костюм, хлестала по заднице плетью, а потом трахала его фаллоимитатором. Если бы это увидел отец, то застрелил бы Джин на месте. Но выбора у компаньонки не было – приказ правителя…
-Умеете командовать? – обрадовалась она, хватаясь за Надежду, как за соломинку.
Несколько грубоватые черты лица, тяжёлый подбородок, резкий взгляд чёрных глаз.
-Могу. Если прикажут, – девушка широко улыбнулась.
-Отлично! Приказываю: держите книгу, становитесь рядом и подбирайте себе людей.
Хоуп взяла из рук Джин своеобразный символ власти, шепнула, чуть коснувшись губами уха:
-Спасибо, что ты взяла это на себя. Иначе люди сидели бы на земле, пока не умерли с голоду. Только бы нам не перегнуть палку. Не хочу нести в новую жизнь насилие. Блондинка кивнула.
-Если заметишь за мной не то, обязательно скажи. Ну а я послежу за тобою. Обе женщины заговорщически переглянулись.
Третьим старшим группы Джин назначила, наверное, самого солидного из пятидесяти семи переселенцев. Ему оказалось именно столько лет. В прежней жизни Петер был кем-то вроде мажордома, получил богатый опыт общения с людьми, характер имел энергичный не по годам.
Медицина, планетология, климат, флора и фауна нового мира, обеспечение водой и продуктами, изготовление инструментов, одежды и обуви вручную из местных материалов… Восемь мужчин и женщин, заявивших о желании заниматься этими делами профессионально, сейчас получали расширенные пакеты информации от брейна. Все остальные колонисты усваивали универсальный комплекс знаний по выживанию в дикой природе нового мира.
-Хорошо, что это можно делать, не отвлекаясь от строительных работ, – проворчала Джин, наблюдая, как ловко и быстро робот вырезал в скальном грунте прямоугольную яму под фундамент второго дома.
Первый котлован был уже готов, а гранит отправился в переработку, «на корм» синтезатору.
-Сколько дней мы бы долбили грунт этими штуками… – Гейл озвучила мысль, родившуюся в голове Джин.
Она глядела на кучу ручного инструмента для земляных работ. Юная парочка, лет тринадцати-четырнадцати от роду, принимала выплывавшие из синтезатора лопаты, кирки и ломы, поровну делила их на три группы строителей.
Фундамент первого дома сложили из блоков, робот таскал их сразу по несколько штук, хотя всё равно получалось долго. На этом этапе стройки люди ничем помочь не могли. Гейл покачала головой.
-Ладно, хоть на пятьдесят дней оставили нам кусочек цивилизации. Иначе вообще не представляю, как тут можно выжить.
При помощи брейна она, как и прочие колонисты, успела уже стать теоретически подкованным специалистом по выживанию, и в полной мере представляла масштаб стоящих перед людьми задач.
Будь тут синтезатор раз в пять мощнее, готовые дома появлялись бы целиком, со всей мебелью и прочей бытовой начинкой.
-Ничего, зато прикинем, как в будущем предстоит строить из местных материалов, – Джин верно угадала, о чём подумала девушка, глядя на стопку стеновых блоков, влекомую роботом в силовом поле.
Чёрный блестящий костюм явно не подходил для здешнего климата. Местное солнце разогревало всё сильнее. Чтобы не схватить тепловой удар, женщине приходилось постоянно прятаться в тень, а когда никто не видел – распахивать полы надетой на голое тело куртки. При первом удобном случае она дала себе слово переодеться, но сейчас все мощности синтезатора были задействованы на изготовление строительных материалов.
Панели подходили друг к другу идеально, ни малейшего зазора. Поставленные друг на друга, они тут же намертво склеивались. После того, как здание было готово и подведено под крышу, для повышения жёсткости несущие конструкции дополнительно соединялись сверхпрочными стержнями через сквозные отверстия. «Скелет» дома уходил на глубину, пронизывая скальный грунт разветвляющимися полимерными корнями, и не было в этом мире силы, способной сдвинуть его с места хотя бы на сантиметр.
Первое на планете искусственное сооружение считалось практически вечным – его невозможно снести танком, сжечь напалмом или взорвать. Материал не подвержен какому бы то ни было разложению, кроме воздействия деструктора[91].
Разглядывая невиданный санузел с замаскированным в потолке баком, куда воду нужно таскать вёдрами, Джин раздумывала, сколько поколений колонистов будут жить в этом доме. Компаньонка ни разу не проходила курса омоложения – в таунах это привилегия рожавших. Теперь, на дикой планете, о таких технологиях и думать не стоит. Значит, этот дом будет стоять, когда о ней давным-давно позабудут. Возникло странное ощущение бренности живого. Жизнь человека – всего лишь мимолётная вспышка…
Женщина опустила златокудрую голову. В глаза бросилась ярко-красная надпись: «Перед использованием проверить состояние фильтров. При необходимости – очистить». Несколько алых стрелок указывали в отверстия сливов душевой. Чертовски захотелось стащить опостылевший костюм, изнутри весь мокрый от пота, встать под прохладный «дождик», вымыться как следует.
«Ну ладно, хватит экскурсий», – сказала себе она, потянув Гейл к выходу. «Пора возвращаться к делу, если вдруг непогода, тут не поместится и половина наших».
-Шон, никого не впускай без меня, – велела Джин охраннику у входа.
Арбалет, короткая тонфа[92] и двухметровый шест с обеими заострёнными концами – пока всё оружие «Квадратной Морды», да и с этим каждому из нас нужно ещё научиться работать. Силы парню не занимать, посмотрим, каков характер, – подумала блондинка.
Когда оранжевое дневное светило не имевшей пока названия планеты склонилось к закату, готовясь зайти за горизонт, на естественной площадке посреди леса уже возвышались четыре одинаковых строения. Предельно утилитарные, тем не менее, не лишённые эстетики, характерной для стрейнджерских творений. Мимикрируя под ландшафт, они имели желтовато-зелёный цвет и матовую наружную поверхность панелей. Три женских дома, один мужской: в каждом по десять отдельных жилых комнат, пусть и не слишком больших.
Образовав длинную цепочку от протекавшей неподалёку небольшой быстрой реки, колонисты передавали друг другу вёдра с водой. Объёмистые потолочные баки в санузлах наполнялись медленно, но верно.
Универсальному роботу дали немного передохнуть, чтобы синтезатор смог обеспечить людей новой одеждой, обувью и пищей. Свежеиспечённые медики там же получили препарат, адаптирующий иммунную систему землян к местной бактериальной флоре, и впрыснули его каждому переселенцу.
Баня, чистая одежда, вкусный ужин – после долгого и жаркого дня о чём могли мечтать люди, в одночасье оказавшиеся в незнакомом мире, посреди дикой природы?
Сидя возле своих домов, колонисты наслаждались вечерней свежестью, долгожданным отдыхом и едой.
-Завтра нужно поставить ещё один дом – для семейных. Вон, кандидаты уже есть, – Джин показала взглядом на паренька и девушку, днём работавших у синтезатора.
Сейчас они сидели рядом, привалившись к стене дома. Рука в руке, влажно блестящие глаза, мысли блуждали в иных мирах… Гейл ангельски улыбнулась, на секунду её грустное лицо просветлело.
От своего дома подошла Хоуп, выразительно глянула на старшую, Джин поднялась с тарелкой в руке, обе отошли на несколько шагов, чтобы уединиться.
Брюнетка, прожёвывая какое-то ароматное экзотическое блюдо, негромко осведомилась:
-Какую задачу думаешь поставить роботу на ночь?
-Стена… Мы все из таунов, как же без стены, – так же тихо отозвалась блондинка, расправляясь с нежнейшим синтетическим мясом и думая о полном отсутствии в этой жизни врачей-стоматологов.
-Конечно. Вокруг лес, а дома, как на ладони. Хоть и говорят, что крупных хищников в этих местах не водится, а бережёного Бог бережёт.
Жёлтые волосы Джин ещё влажны после душа. Одежду она поменяла, к величайшему своему наслаждению. Цвет и блеск пришлось оставить прежними – за день колонисты привыкли ориентироваться на чёрное и блестящее, как будто на одежду правителя. Зато материя костюма была теперь лёгкой и прочной, а покрой – свободным и комфортным. Высокие щёгольские сапоги сменились короткими практичными берцами на толстой подошве.
-Заметила какие-нибудь проблемы? – в свою очередь спросила Джин.
-Вроде, пока ничего особенного. Петер – старший по третьему женскому дому, как думаешь, это не страшно?
-Надеюсь, за одну ночь нравственность наших девушек ещё сильнее не пострадает. Обе одновременно усмехнулись.
-А завтра отдадим ему новый дом, на роль почтенного главы всех семейств Петер, кажется, вполне подходит, – блондинка вытерла тарелку кусочком булки и отправила его в рот. –Тебе новое задание: chercher la femme[93] в третий женский.
-Yes, my Lady! – вытянувшись в струнку, Хоуп коротко, по-военному кивнула.
Несмотря на усталость, глаза Джин сверкнули, лицо осветила игривая улыбка.
Примерно по полтора десятка компаньонов разместилось в каждом «общежитии», дома были заселены без всяких конфликтов. Несмотря на то, что мебели ни в одной комнате не наблюдалось – только упругий полимерный матрасик с одеялом-шторкой и подголовником по одному на каждого.
Может всё прошло спокойно потому, что долгота дня здесь явно больше земной и все здорово устали. Несмотря на то, что работал, по большей части, робот, люди были на подхвате – проверяли, нормально ли открываются окна-двери, надёжны ли внутренние и наружные запоры. Загружали в просторные подсобные помещения под полами самое необходимое: запасы медикаментов, консервированных продуктов, оружие, одежду и обувь, инструменты и хозяйственный инвентарь.
Колония переселенцев отошла ко сну, только вооружённые часовые ходили вокруг каждого дома, помахивая палками-пиками, да Джин с Петером наблюдали, как робот на приличном расстоянии возводит вокруг домов трёхметровый каменный забор. В темноте не видно, но цвет и фактура наружной стороны заграждения в точности копировали наиболее распространённые образцы здешней древовидной флоры. Ничего контрастного, способного показаться чужеродным местной живности. Зубцы наверху шириной с человеческую голову должны были служить укрытием для будущих стрелков.
-Это далеко не периметр… – нарушил тишину крупный седовласый мужчина. Его соседка задумчиво пожала плечами.
-Разве мы можем сделать больше?
Дневная звезда давно скрылась за горизонтом, ветер шелестел чёрными ветвями деревьев. Джин поёжилась – по сравнению с дневной жарой показалось немного прохладно. Нужно позаботиться о более тёплой одежде, пока работает синтезатор.
-Меня беспокоит другое, – вслух подумала она. –Здесь, на новой планете мы пытаемся воспроизвести элементы привычного образа жизни. Дома, стены вокруг, оружие, всё это понятно…
Немолодой компаньон внимательно слушал. Издали он казался сказочным великаном рядом с маленькой пышноволосой женщиной.
-Плохо, что большинство людей оказались неспособны действовать самостоятельно, и ими снова пришлось управлять. Может, сегодня мы с вами ступили на путь, который привёл прежнюю человеческую цивилизацию к упадку и гибели?
Собеседник неохотно кивнул и постарался быть как можно корректнее в формулировках.
-Может. Но я всё-таки хочу верить: всё, в конечном итоге, будет зависеть от нас. От нас с вами и от всех остальных, – он кивнул в сторону спящих домов.
-Хорошо, если у нас получится. Я бы не хотела в очередной раз воспроизводить ту нелепую бессмыслицу… «Но власть уже не отдам», – мысленно закончила фразу Джин.
-Петер, я хотела бы предложить вам должность старшего по дому семейных пар. Вы как?
-Наверное, это будет лучше, чем командовать женщинами, – в темноте не было видно его улыбки.
-Рада, что согласны. И ещё. Я просила об этом Хоуп и вас прошу тоже – присмотрите завтра подходящую кандидатуру на вашу нынешнюю должность. А то здесь, как всегда, недостаток лидеров… Сдерживая зевок, Джин повернулась к домам.
-Идёмте отдыхать, Петер, завтра ещё один длинный день.
-Надеюсь, и ночи тут тоже длинные, – отозвался мужчина. –Не сочтите за двусмысленность…
-Да нет, я понимаю – вы хорошо разбираетесь в людях. Пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись по домам.
Какие, однако, организаторские способности! И умна чертовски… Джин вполне могла бы стать кандидатом в стрейнджеры. Может быть, и Хоуп, и Петер тоже. Но что будет с остальными людьми, если всегда забирать самых лучших? Жаль, но мы не вправе совершать такое.
Испытывая симпатию к двум этим женщинам – молодой и зрелой, я решила сделать им небольшой подарок, и обратилась за советом к подругам. Получив благословение, прошла через портал. В течение пятидесяти дней он ещё оставался на безымянной планете.
Несмотря на тропический климат этих широт, ночь не показалась душной. Лес чужого мира полон незнакомых звуков – шелеста, шороха, едва слышного стука коготков по древесным стволам и веткам. Человеку без развитого внутреннего зрения немудрено испугаться. А вот нематериальный мир, кажется, довольно дружелюбен, не то, что на родимой Земле.
Рядом с порталом река – здесь недалеко от истока, а через четыреста километров этот поток пополнит одно из морей Безымянной, Перейдя вброд водную преграду, я поднялась на холм. Какое разнообразие растений! Некоторые кусты и деревья сгибались под тяжестью плодов, в таких местах наверняка с голоду не умрёшь. Конечно, если не размножаться без удержу…
Пора включать портативный генератор тени, в лагерь переселенцев иначе не попасть, охрана не дремлет.
Джин всё ещё стояла у окна, любуясь здешней шафрановой луной – я обрадовалась: хорошо, что не спит. Бесшумно открывая двери, оказалась сперва в доме, а потом и в её комнате. Кожей ощутив движение воздуха, компаньонка обернулась, чтобы увидеть самостоятельно закрывающуюся створку.
-Не пугайтесь, сейчас я стану видимой. Нервно кашлянув, женщина осторожно потянулась за ножом.
-Джин, не надо. Я из стрейнджеров…
-А-а… Вас, значит, надо благодарить за это, – пробормотала она, несколько успокаиваясь.
-Что, пристрелить хочется? – хмыкнула я.
-Сейчас уже нет, но когда я очнулась здесь и всё узнала… Похвальная искренность.
В комнате никакой мебели, поэтому мы просто стояли и рассматривали силуэты друг друга. Послышалась мысль: «Чёрт, на вид она здоровее Шона. А голос приятный…»
-Меня зовут Диксон.
Подошла поближе, давая себя рассмотреть – в окно заглядывало желтоватое ночное светило. Несколько секунд я наслаждалась произведённым впечатлением.
-Мда, – наконец обрела дар речи хозяйка комнаты. –Моё имя Джин, вы знаете. У вас какое-то дело? «Или просто зашли поглазеть на мои сиськи», – мысленно добавила она.
-«Да, я по делу», – начала я без слов. –Хотя ваша грудь, несомненно, великолепна, –закончила голосом, повергнув женщину в смущение.
Спустя мгновение я присовокупила к реплике страстный мыслепоцелуй. Не удержалась. Буквально подпрыгнув на месте, Джин залилась краской – возможности моего оптимизированного зрения позволяли видеть это даже в полутьме. Нервно хихикнув, она хрипло произнесла:
-Не знала, что стрейнджеры практикуют секс-туризм.
-Я, в общем, не против, но у меня к вам действительно дело. К вам и к вашей подруге Хоуп.
-Подруга – это громко сказано, – заметила женщина, надевая майку.
Мысленно сравнивая её грудь с великолепными полушариями Джессики, я даже не знала, кому отдать виртуальную пальму первенства. И одна и другая по-своему прекрасны.
-Сейчас, может, и громко, но в большинстве вероятностей будущего вы обязательно станете подругами.
Услышав это, Джин испытала всплеск положительных эмоций, немедленно зафиксированных мною. Мечтая о Хоуп, компаньонка машинально поправила непослушную золотую прядь, взяла с подоконника и стала медленно разворачивать брюки. Ну ладно, пора переходить к делу.
-Я действительно одна из тех, кто заварил эту кашу. Сегодня наблюдала за вашей группой и хочу вас поблагодарить.
-Да не за что, – женщина застегнула штаны и сунула ноги в берцы. –Мы просто раньше других поняли: спасение утопающих – забота самих утопающих.
Хоуп даже не спросила, куда и зачем. Джин зовёт – значит надо немедля идти. Зевая спросонья, девушка проворно оделась, и через пару минут мы уже были за условной пока что границей маленького человеческого поселения. Единственному роботу понадобится несколько ночей, чтобы закончить защитную изгородь.
Я видела не хуже, чем днём и предупреждала спутниц о подстерегавших на пути камнях, ухабах и ямах. Блондинка держала свою сильную подругу под руку, я явственно чувствовала, насколько приятно обеим ощущать эту близость. Мы миновали портал.
В зале транспортных систем орбитальной станции приглушен свет – Мэйт знала, что в месте нашей отправки сейчас ночь и позаботилась о том, чтобы переход не был неприятным для зрения.
Гостьи с интересом разглядывали мою каюту – виртуальный интерьер морского побережья вместо дальней стены, три остальных – в виде столь же иллюзорных деревянных столбов, якобы подпиравших крышу из пальмовых листьев.
Никаких украшений или непонятных стрейнджерских приборов, которые женщины ожидали увидеть. Просто скромная хижина на берегу, стоящая в густых зарослях тропического леса. Земного, правда, леса – растения не похожи на те, что сейчас окружают дома переселенцев на той далёкой планете.
Пол имитировал деревянные доски, хотя не будь на компаньонках обуви, они ощутили бы его нехарактерную мягкость. А вот запах моря и приятный ветерок были совсем как настоящие. Вызвав три кресла, предложила садиться.
Предварительно пощупав – материальны ли – гостьи устроились поудобнее, приготовились слушать. Короткие внимательные взгляды брюнетки выдавали зависть, она мечтала иметь такую же очевидно сильную фигуру, как у меня.
Между нами появилась светящаяся розовым поверхность «висячего столика» с тремя наполненными бокалами. Сделав приглашающий жест, я пригубила вкусное молодое вино, Джин и Хоуп тоже попробовали напиток.
-По собственной воле приняв ответственность за судьбы других, проявив самообладание, силу духа и способности врождённых лидеров, вы заслужили благодарность. Учитывая, что вам предстоит нелёгкая жизнь вне цивилизации, думаю, подарок окажется полезным.
Я передала обеим пакет информации о возможностях новых тел, вытянула под столом ноги, и с полминуты молча попивала лёгкое вино, пока гостьи переваривали новое знание. Услышав, что течение их мыслей выровнялось, они перестали метаться и несколько успокоились, продолжала.
-Чтобы рассеять возможные сомнения, позволю себе небольшую демонстрацию.
Сняв со стены «нож разведчика», засучила рукав комбинезона, положила левую руку на стол, и резким движением рассекла кожу с наружной стороны предплечья.
Брызнуло алым, сердца компаньонок ёкнули, но женщины не издали ни звука. Они завороженно смотрели на то, как на глазах смыкаются края пятисантиметровой резаной раны, сворачивается и отпадает засохшая кровь, срастается кожа. Спустя несколько секунд на руке не осталось ни малейшего следа от пореза.
-Вы сможете точно так же, нужно только немного сосредоточиться на ране. С более серьёзными повреждениями придётся повозиться несколько дольше. Яды, вирусы, бактерии – всё это наноботы удалят из ваших новых тел самостоятельно, вы даже ничего не заметите. Примерно как функция авторемонта в высокотехнологичных изделиях.
-Это что, бессмертие? – голос Джин сорвался на предпоследнем слоге.
-Не совсем. Одномоментное сильное повреждение более семидесяти пяти-восьмидесяти процентов тела всё-таки приведёт к прекращению его жизнедеятельности.
Окровавленную столешницу пришлось заменить, а нож вымыть под струей воды, появившейся «из ниоткуда» усилиями системы жизнеобеспечения станции.
-Спасибо, Мэйт. Теперь высуши его, пожалуйста.
Повесив нож на место, я проследила за тем, как на лезвии испарилась последняя капля, затем перевела взгляд на сжавшихся в комочек подружек.
-Падение с высокой скалы, например, или что-нибудь подобное. На этот случай существует резервирование сознаний. Правда, при восстановлении личности с резервной копии безвозвратно выпадает из памяти та часть событий, которые произошли между временем последней записи и наступлением смерти. Но это уже неизбежные издержки. Главное – сохраняется целостная личность. Я снова оглядела окаменевших компаньонок.
-Итак, вы готовы начать? Обе гостьи тут же вскочили, на лицах – запредельное вожделение.
-Нет-нет, идти никуда не нужно, оставайтесь на месте. Сначала Мэйт просканирует ваши нынешние телесные формы…
Процесс завершился почти мгновенно и совершенно незаметно для продиагностированных. Я поясняла дальше.
-Теперь коррекция патологий и оптимизация. Этот вариант модификации физического тела называется боевым. Расширение традиционных возможностей тела, наделение его новыми производится в широчайшем диапазоне и по максимуму. Если есть желание, можно заодно что-нибудь подправить в собственной внешности.
-Да, – мгновенно отреагировала Хоуп. –Я хотела бы выглядеть более мускулистой. Поуже бёдра, пошире плечи – можно? И ещё улучшить форму лица. Я широко улыбнулась.
-Всё, что пожелаете, главное, чтобы утром вас узнали в колонии переселенцев. Джин нетерпеливо подпрыгивала в кресле:
-И мне, и мне тоже подправить! Хочу стать повыше ростом, хоть немножко. Убрать жир с живота, с задницы целлюлит…
-На вашем новом теле уже нет ничего подобного – это всё патологии.
-Тогда морщины на шее – тоже долой! Ещё пусть никогда не растут волосы на ногах… Нет, вообще нигде не растут волосы, кроме головы… Хоуп, ты согласна? – неожиданно спросила блондинка и тотчас залилась краской.
Подруга смогла только кивнуть – от волнения перехватило горло, она часто заморгала, не веря собственным ушам. Я мысленно прокричала обеим:
-«Да обнимитесь же, наконец! Вы ведь с первого взгляда полюбили друг друга!»
Услышав, женщины снова вскочили на ноги, страстно обнялись, замерли, жадно прижимаясь друг к другу и мечтая об одном. Прошла минута, другая, началась третья – они не ощущали времени, а я смотрела, как по правой щеке Хоуп сползает прозрачная капелька, и чувствовала, что сама вот-вот расплачусь от счастья.
В конце концов очнувшись, гостьи как по команде взглянули на меня, шмыгая носами.
-Спасибо, Диксон! Мы тебя любим!
-И я люблю вас, сёстры! Будьте счастливы и вечно храните любовь. Давайте выпьем за вас!
На обновлённой снежно-белой столешнице появились три высоких резных бокала шампанского. Хрустальный звон, искристое шипучее вино, жаркая сладость поцелуев…
Жаль, я не могу остановить время – так хотелось оставить их погостить хоть на несколько дней.
Брейн станции выдал трёхмерные модели новых тел в натуральную величину, они медленно вращались рядом с нами. В мыслях Джин и Хоуп я читала то, что они никогда не посмели бы сказать друг другу, и тотчас вносила изменения в их будущий облик. Тут подправить линию бедра, тут приподнять, там увеличить, здесь уменьшить, а в этом месте углубить ложбинку. Через несколько минут они стали почти идеальными друг для друга. Я была в восторге от возможности сделать девушкам самый желанный для всех влюблённых подарок!
-Следующий этап – резервирование сознаний, – объявила я. –С этого момента в памяти Мэйт будут храниться копии не только ваших новых тел, но и ваших душ. Во время очередного сеанса связи информацию передадут всем кораблям и планетным системам стрейнджеров. Таким образом она многократно размножится, вероятность утраты данных снизится до величины, стремящейся к нулю…
Диксон передавала мне то, что видела и слышала сама. И вот уже несколько часов я не могла ничем осознанно заниматься, а последние пятьдесят минут вообще заливалась слезами.
Нет, конечно, в фоновом режиме я усваивала информацию об устройстве боевых кораблей цивилизации гарамов, последних из вступивших в конфликт со стрейнджерами. Тех самых агрессоров, злонамеренные действия которых земляне сочли результатом падения кометы.
Однако, волнующая история любви двух компаньонок воспринималась мной в первом потоке сознания, на максимальном уровне эмоций. Мне, недавно обретшей семью единомышленниц, было очень больно сознавать, что девушки не смогут жить в мире, предоставляющем столько возможностей.
-«Ну почему их нельзя пригласить в кандидаты?» – я пристала с вопросом к Ите. На смуглом лице торнианки появилась извиняющаяся полуулыбка.
-«Мы обязательно пригласим их, но не сейчас. Без Джин, Хоуп и других неформальных лидеров колония переселенцев с Земли может погибнуть. Нельзя спасать одних ценой жизни других».
Прекрасные голубые глаза Иты смотрели на меня с грустью и надеждой на понимание.
-«Пройдёт три-четыре десятка лет, поселение окрепнет, вырастут новые лидеры, и тогда…»
-«Но как Джин и Хоуп смогут к нам обратиться?»
-«Диксон оставит простейшее одноразовое устройство дальней связи, мы услышим сигнал, если потребуется вмешательство».
Две бывшие жительницы таунов с разных концов Земли получили новые тела и готовились вернуться на свою планету, выслушивая напутствия Дик.
-«У вас есть возможность создать общество, более справедливое, чем прежние земные. Пока это только одно из предположений, но возможно, неизничтожимое запредельное зло, изъязвляющее человеческие души – результат взаимодействия подсознания homo sapiens с нематериальными полями планеты Земля».
Одновременно вскинув глаза на Диксон, компаньонки уточнили, верно ли расслышали мысль. Их Санэла, до недавнего времени латентная, была всего три часа назад инициирована Дик, и сейчас влюблённые учились слушать и говорить без слов.
-«На Безымянной всё другое. Я немного послушала эту планету – она явно добрее», – продолжала Диксон. –«Всегда внимайте голосу природы и учите этому своих. Пытайтесь заговорить с другими людьми мысленно, особенно, если ощущаете расположение, симпатию к этому человеку. Зачастую подобные чувства – признак наступившего ментального резонанса».
Мысль вызвала новый всплеск эмоций влюблённых – снова обратив взоры на свою спасительницу, они прочли в её распахнутом сознании ответ, на который надеялись. Ладони трёх женщин сомкнулись, все встали. Повинуясь мыслекоманде хозяйки каюты, виртуальный интерьер схлопнулся, разом исчез.
Три прекрасные обнажённые фигуры как будто повисли в бездонной черноте небытия, соединённые неразрывными рукопожатиями, соприкосновением ступней.
-Именем Великого Леса, соединим души в вечном! – звучное контральто Диксон заставило затрепетать даже меня, не понимавшую всей масштабности начавшегося ритуала.
Воспринимая ощущения Дик, я прикоснулась к событию на уровне наблюдателя, но и этого оказалось достаточно. Временное слияние сознаний в нематериальном мире породило новую общность, чувство единства трёх, их соприкосновения с величественной ментальной сущностью, порождённой мыслями и эмоциями бесконечного множества стрейнджеров, обретшей самостоятельное бытие и невероятную мощь. Три человеческих души стали частицей Вечности, а она навсегда поселилась в них, питая и множа растущую на глазах Санэла…
Хижина на берегу тропического моря снова вернулась на место, сёстры по духу сидели рядом, потягивая ароматные освежающие коктейли. Внешне Джин и Хоуп почти не изменились – ни один человек, видевший их всего лишь день, не смог бы заметить, что блондинка сделалась чуточку выше, а брюнетка – наоборот. Что на лице и на шее Джин теперь не сыскать ни единой морщинки, кроме мимических, нос и подбородок Хоуп приобрели благородную утончённость, не утратив при этом выражения незаурядной душевной силы. Тела изменились намного сильнее – ведь женщин никто не видел неодетыми, стало быть, и сравнивать будет не с чем.
-«Теперь вы легко почувствуете меня, как только я пройду через портал или каким-нибудь другим способом прибуду хотя бы на орбиту вашей Безымянной», – просвещала гостей Диксон.
Надёжный ментальный блок прикрывал её глубокое сожаление по поводу грядущего расставания с компаньонками как минимум на десятилетия. В этом чувстве Дик вполне солидарна со мной, хотя причины, его вызвавшие, были достаточно разными.
-«Не воюйте с планетой», – попросила моя спасительница. –«Одна из страшных ошибок людей – убеждённость в том, что природу возможно покорить в принципе. Там, где можно сохранить жизнь – не забирайте её. Всегда пробуйте действовать сначала добром, если это возможно. Стремитесь жить в гармонии с Безымянной, и она, вполне возможно, сторицей отблагодарит переселенцев».
В переданном гостьям мыслепакете Диксон послала информацию о племени лесных людей. О том, как они сумели создать более гармоничное и справедливое общество в условиях негативного воздействия нефизических полей Земли.
-«Кстати, вы прямо сейчас можете дать новой планете имя». Блондинка взглянула на Дик, в глазах сверкнула искорка:
-«А почему бы не…»
-«Может быть», – кивнула хозяйка «хижины на пляже». –«Давай, говори». Джин взяла за руку подругу.
-«Я тут подумала: на Земле, наверное, все страдали, в конечном итоге, от несправедливости. Другие проявления зла были лишь её производными. А если сделать так, чтобы каждый всегда помнил о том, к чему нужно стремиться? Ну хотя бы попробовать!» Компаньонки смотрели друг на друга с надеждой.
-Пусть имя нашего нового мира каждый раз напоминает о главном законе общества: Планета Эквити, – сказала блондинка вслух, так ей показалось торжественнее.
-И пусть вокруг этого имени никому и никогда не захочется поставить кавычки! – поддержала Хоуп, добавив: –«Подбросим идею насчёт названия Петеру – пусть ненавязчиво внедряет в умы».
Диксон проводила новых подруг до реки, показала тайник, в котором будет ждать своего часа простейшее устройство дальней связи. Прощание сестёр было недолгим, но трогательным.
-«Проснувшись утром, первым делом скажите себе: «Всё было наяву», – подумав это, моя спасительница взмахнула рукой и шагнула в портал. А спустя полминуты вернулась.
Не желая смущать влюблённых, она успешно скрыла от них своё присутствие на Эквити, села прямо в траву рядом с незримыми космическими вратами, прикрыв глаза. Вместе с Дик я вдыхала ароматы неведомых растений, буйно разросшихся на берегах, свежесть чистой живой воды.
Джин и Хоуп едва смогли заставить себя перейти брод, терпеть больше просто не было сил. Любви столь неистовой и пылкой ещё не видела планета. Теперь ночное светило Эквити то в приступе неодолимого стыда окутывалось облаками, то срывало с себя все покровы до единого, желая если не участвовать в этом пиршестве бурной, неведомой страсти, то хотя бы насладиться его волнующими картинами. То же самое я вполне могла сказать о себе.
Но Диксон вернулась на Эквити не только ради одного желания подольше побыть с влюблёнными. Попутно она исследовала астральный и ментальный планы этой планеты, тщательно фиксировала отличия от тонких миров земли. Сейчас она проникла на тонкие планы чужой планеты, нашла общий язык с нематериальным миром. Невероятно и даже чуточку страшновато!
Управляя энергией нефизических полей, заботливо-нежными ладонями астрала Дик укрыла великолепный пульсирующий фонтан запредельных феерических эмоций. Подарила влюблённым мгновения просветления, позволила двум душам слиться в объятии, познать единство. Стала крёстной матерью нового самодостаточного существа с гигантским творческим потенциалом.
Но даже такие фантастические картины астрального мира не могли меня отвлечь от других, более чем материальных! В прошлый раз, на берегу, я почти ничего толком не видела – издалека, пару отрывочных фрагментов. Я даже отворачивалась: потрясение от сознания того, что подобное вообще может происходить в реальности, заблокировало естественное любопытство. А сейчас смотрела на Джин и Хоуп с чувством радости и счастья – мне было хорошо просто оттого, что они вместе и любят друг друга.
Увиденное на пляже прочно засело в памяти, много дней и ночей непроизвольно всплывая перед глазами. Стоило встретить вместе Джессику и Волчицу, как подсознание тотчас подсовывало какую-нибудь сцену из их пляжного приключения. Я всё ещё не умела скрывать мысли, и всякий раз извинялась перед подругами за свои неприличные воспоминания. Парочка кивала, загадочно улыбаясь, отвечала эмоциями понимания и сочувствия.
Вторым ударом по моим деревенским представлениям об интимном общении стало осознание того, что в подобных отношениях состоят не только Джессика и Волчица. Все наши, даже Ита – одна семья! Кроме меня, из этой стройной гармоничной картины выпадала лишь Лариса. Если б я узнала, что и она не осталась в стороне, уже бы, наверное, не удивилась.
Повально нетрадиционная сексуальная ориентация почти всех новых подруг на какое-то время повергла меня в состояние шока. При первой же возможности я выудила из брейна всё, что ему было известно об однополых отношениях. Однако, для того, чтобы эта информация была воспринята сознанием, понадобилось некоторое время побыть на расстоянии. Мозги, казалось, сами собой подсовывали иллюзии двусмысленности общения с девушками – их взгляды, жесты, мысли трактовались неоднозначно, я искала в них подтекст, которого не было.
Не в состоянии избавиться от подобных мыслей, я очень стеснялась, и от этого на пару дней даже сбежала в «великий», как они его называли, лес к разумной крысе. Там моя душа постепенно успокоилась, можно было поразмышлять, посоветоваться со столь же безразличным к интиму разумным существом. Несущая Жизнь готовилась со дня на день стать матерью, двигалась меньше, чем обычно.
Она подолгу лежала на высоком берегу реки, скрываясь в кустах от возможных неожиданностей дикой природы. Несмотря на то, что волков – главной опасности для крысы-мутанта, в этом лесу больше не было, Лариса предпочитала проявлять осторожность.
Пару часов в день она прогуливалась по знакомым тропинкам и постоянно поддерживала ментальную связь с здешними людьми. Я всё время была рядом, как бы для того, чтобы помочь в случае необходимости. Но неизвестно ещё, кто в ком тогда нуждался больше.
Противоположный берег реки в Великом Лесу зарос кустарником и осокой – илистое мелководье. Я пользовалась любой возможностью, чтобы поплавать, хотя особенности нового тела предпочитала не демонстрировать. Подобное поведение не очень-то понятно лесным людям, ведь они использовали одежду только как средство защиты от холода и травм. Но в компании Несущей Жизнь мне прощались любые странности.
После разделения племени Волчицы на три части в подземном доме казалось довольно просторно, но жить в каменном подземелье мне было непривычно, а в дискай Ларисы я попасть не могла. Тоннель, ведущий к нему, из соображений безопасности построили таким, что человек, вздумав туда полезть, смог бы двигаться только ползком.
Дни я проводила на свежем воздухе вместе с Ларисой, а когда вечерело, отправлялась к своим – нуль-Т система орбитальной станции позволяла путешествовать по земле и ближнему космосу без всяких транспортных средств. Неужели я когда-нибудь привыкну к этому чуду?
Кроме усвоения новой информации, которое было постоянным фоновым занятием для мозгов каждого стрейнджера, я проводила время в беседах с разумной крысой.
Обсыхая на травке после купания, глядела в небо. Стволы деревьев как будто указывали путь в Вечность, ветер шептал «пойдём», а лучи солнца, блестя в листве, дарили радость и счастье, чтобы скоротать неблизкую дорогу.
Я в первый же день откровенно сообщила Несущей Жизнь, что стало причиной моего появления в лесу. Она некоторое время размышляла «молча», а потом стала философствовать.
-«Когда-то сексуальность некоторых людей тоже была предметом моих долгих и непростых размышлений», – начала она.
Во всех подробностях, в ярких эмоциональных красках Лариса поведала мне о своей первой встрече с Диксон. О том, как сильно заинтересовал её новый, необычный человек – ведь до Дик она знала только одного разумного двуногого – Деда. О том, как Диксон спасла Джессику во время вылазки в город, как между ними зародилось сильное чувство.
-«Наверное, несколько месяцев я была не в состоянии уразуметь, какой смысл так часто спариваться существам, неспособным к совместному производству потомства. У нас подобные вещи случаются, но лишь в тех случаях, когда уровень гормонов слишком высок, а возможность встречи с особью противоположного пола отсутствует».
-«Ну да, выполняют заместительную функцию».
Узнав от меня, что это отнюдь не единственная причина подобных отношений, Лариса была изрядно удивлена. Пока я ещё не научилась самостоятельно архивировать большие объёмы информации для передачи пакетами, и ей пришлось запросить эти сведения у брейна.
Спустя некоторое время она «вернулась», обогащённая новым знанием, но всё ещё недоумевающая.
-«И не подозревала, что в животном мире это настолько широко распространено. «Гомосексуальность наблюдается у более чем полутора тысяч видов животных и хорошо задокументирована для пятисот из них!» – Несущая Жизнь процитировала источник. –«Подумать только… Да, умение легко понимать иную психологию даётся не каждому», – с сожалением добавила крыса. –«Но зато этому хорошо помогает мыслеречь».
-«Привыкать нужно ко многому, наша прежняя жизнь вообще сильно отличалась от нынешней», – подумала я.
От реки, держась за руки, прошли две женщины лет тридцати. Капельки воды блестели на стройных загорелых телах. Разве они не прекрасны? Хотя бы с точки зрения чистой эстетики женская любовь выигрывает по сравнению с разнополой…
-«Вот и лесные люди, смотрю, не чураются однополого секса».
-«Так Волчица как раз из лесных…»
-«Ну да», – вспомнила я. –«Просто у неё очень мускулистое тело, здесь такие девушки не встречаются».
-«Она и раньше была накачанной, просто сейчас тут остались люди, предпочитающие уделять внимание духу, а не телу. Подружки Волчицы в лагере кандидатов в стрейнджеры… Я вот сейчас подумала: наверное, эмоции – во многом результат химических реакций, протекающих в организме. Диксон говорит «Бытие определяет сознание», а я бы сказала, его определяет химия. Тела молодых выбрасывают в кровь гормоны – и люди становятся легко возбудимыми. Химия, всего лишь химия, я полагаю, как ни цинично это звучит. А твоя сексуальность просто ещё не проснулась…» Я попыталась возразить.
-«Но ведь у меня уже были месячные».
-«Готовность к зачатию и появление полового влечения далеко не всегда совпадают во времени».
-«Своеобразная у тебя точка зрения», – передала я собеседнице. –«Химия… А что в твоём понимании любовь?»
-«В основе настоящей любви – ментальный резонанс, а он случается нечасто. Наверное, в том виде, в котором её представляет большинство людей, любовь придумали поэты. На самом деле чаще всего это лишь физическое влечение, а всё остальное – наживка, на которую один человек ловит другого».
Хорошо, что я выбрала торнианское тело. Хотя бы часть жизни буду чувствовать себя трезвомыслящей. Глядя на Иту, не скажешь, что она сейчас такова. Может, вообще надо было стать крысой?
Подумав это, я развеселила Ларису, её эмоция радости была достаточно сильной.
-«У нас, конечно, тоже существуют периоды готовности к спариванию», – заметила она. –«Они короче, но в той же степени, в которой короче крысиная жизнь. Секс – опьянение, как наркотик. Я не знаю, может ли вообще какое-нибудь млекопитающее жить без гормонального, или извне поступающего допинга». Может быть, где-нибудь и такое бывает. Космос велик…
Я поняла: зачатки косности, поселившиеся в моём полудетском мировоззрении – результат жизни в ограниченном мирке небольшого посёлка. Общинный патриархальный уклад, все и всё на виду, в принципе быть не может никакой частной жизни – оно и неудивительно.
Спросила у Несущей Жизнь, что она думает о предположении Диксон насчёт происхождения зла. Санэла Ларисы была развита намного сильнее моей. Конечно, я надеялась, что со временем смогу добиться успехов и на этом поприще, однако, пока могла только прислушиваться к мнению более опытных.
Узнала от разумной крысы, что тонкие миры нашей планеты населены гораздо плотнее, чем я полагала раньше. Десятки веков истории человечества буквально заполонили нематериальные планы громадным количеством злобных сущностей.
Не обладая развитой Санэла, миллиарды людей проживали свои жизни, нимало не заботясь о чистоте помыслов. Те, кто стоял на вершинах социальных пирамид, во имя собственного благополучия творили осязаемое, материальное зло. Но и остальные, оказывается, тоже вносили весомый вклад в дьявольскую копилку!
-«Мы собирали информацию для ксеносоциологов, и я узнала массу нового о людях», – вспоминала Несущая Жизнь. –«Горилл я изучила ещё в городе, но и в таунах, и у вас, селян, было одно и то же. Зависть, злоба, ненависть, проклятия ближним на каждом шагу. А ведь все эти грязные мысли и желания никогда не исчезают бесследно! Не исчезали и раньше, во времена старых людей. Годами, веками, тысячелетиями элементалы накапливались в тонких мирах, сливаясь в огромные конгломераты негативной энергии. И естественно, оказывали обратное влияние на человечество».
Конечно, большинство людей не задумывается над тем, что само и участвует в «населении» нематериальных миров агрессивными монстрами. Люди не понимают – отчего их гложет зависть, снедает злоба? Почему многих так и подмывает испохабить прекрасное? Цветы сорвать, чтобы вскоре выбросить, молодое деревце сломать, чтобы сделать себе ненужную, по сути, палку, а встретившуюся на улице красавицу оскорбить словом, а то и делом.
В нашем посёлке почти все были такими. Тот, кто вёл себя по-другому, зарабатывал насмешки и репутацию чудака. Стая всегда отторгает белых ворон. Лариса просвещала меня дальше.
-«Это в материальном мире притягиваются противоположности, а там – всё наоборот, минус к минусу, плюс к плюсу. Каждая гадкая мыслишка немедленно привлекает мириады «сородичей»-предшественников, подпитывается их силой, растёт, множится, захватывает подсознание. И вот уже озлобленность воспринимается людьми, как естественное состояние необходимой обороны, фактор сдерживания потенциальных агрессоров. Злому легче завоевать и отстоять привилегированное место в стае. Через несколько лет такой борьбы жизнерадостные лица молодых девушек превращаются в хари гоблинов, перекошенные привычно злобными гримасами. То же самое происходит с их душами».
Увы, оставалось только согласиться с этими неприятными для человечества выводами. Хоть и недолгой была моя прежняя жизнь в посёлке, но насмотреться всего, о чём сейчас говорила Несущая Жизнь, пришлось вдоволь. На каждом шагу люди пинают друг друга, а потом удивляются – чего же это у нас всё так плохо?
Как будет хорошо, если все на Земле взаимно прокляты, да не по разу? Бесполезно мечтать о любви, большую часть сознательной жизни источая ненависть.
Рабочий день подруг заканчивался, мне, говоря по правде, уже хотелось сменить обстановку. В лесу вечерело, люди собирались на реке возле большого костра. Намечался некий ритуал «для своих», об этом сообщила Лариса. Она должна была присутствовать, а для меня нашёлся подходящий предлог, чтобы уйти.
Поблагодарив за беседу, легко прикоснулась к шерсти на загривке крысы и поднялась на ноги.
-«Лесные люди, прощайте, мне пора», – мысленно проговорила для всех.
Коснулась сенсора на интерфейсном модуле и – ощутила мгновенный скачок пространства. Теперь в зале БТС не моделировали пейзаж точки отправки, а при первом перемещении моё сознание было успешно обмануто виртуальным интерьером. Я так и не заметила, что прежде чем попасть на берег моря, мы с Диксон транзитом побывали на орбитальной станции стрейнджеров.
Ещё один великолепный день на Берегу Дельфинов – так мы назвали этот восхитительный кусочек тропического приморья. В хорошую погоду здесь самый настоящий земной рай, хотя Дик и Ита с удовольствием бывают на море даже в шторм, в бурю, в грозу…
Вдохнув опьяняющие запахи солёной стихии, я зашагала к Джессике по прохладному утреннему песку. Кроме Джес тут ещё никого – плейт рыжеволосой красавицы единственный на площадке дискаев.
С первой встречи я восхищалась солнечной внешностью Джессики. Хотя, в глубине души к преклонению перед её внешним совершенством и несгибаемой жизнерадостностью примешивались едва различимые следы дочернего чувства. Как-никак Джес старше меня больше чем вдвое.
Сегодня кроме своих здесь ожидались гости – подруги Волчицы из лесных людей. Мне было любопытно взглянуть на их естественные тела. Чего молодая девушка может добиться одними лишь тренировками, без стрейнджерских супертехнологий?
Появившись крошечными точками над морем, один за другим с шелестом пронеслись ещё два диская. Диксон и Ита. Я даже не успела толком обменяться с Джессикой новостями, как подруги оказались рядом. Дик не скрывала особой радости от встречи с Джес – они как будто сто лет не виделись.
Мысли на тему интима снова ожили в моей голове, но после бесед с Ларисой я дала себе слово больше их не стесняться. Тем более, я сейчас андрогинна – с меня и взятки гладки. А потом пройдёт время, будем посмотреть что к чему.
Плейт Одинокой Волчицы прибыл последним – замедлив ход над побережьем, сделал пару плавных больших кругов возле самой воды, потом вдруг во мгновение ока взмыл высоко ввысь, сделавшись крошечной едва различимой в синеве точкой, и точно так же круто, почти отвесно рухнул боком к земле, активировав антиграв перед самым песком. Волчица показывала подругам небо и море, а заодно возможности стрейнджерской техники.
Диксон крякнула, завистливо следя за дерзкими эволюциями летучей машины, в мыслях читалась такая же любовь к залихватским пилотажным фигурам. Я знала, что возможности дискаев позволяют подобные рискованные трюки, но, откровенно говоря, смотреть со стороны было страшновато. Вдруг автоматика даст сбой – потом спасёт лишь восстановление с резервных копий, а она пока что есть только у самой Одинокой…
Вот и гостьи. Рядом с рослой, атлетически сложенной Волчицей, они, конечно, смотрелись девочками, как совсем недавно я. У всех длинные волосы, для лесовиков это настоящий культ. Шатенка почти такого же роста, как Одинокая, широкоплеча и довольно-таки мускулиста, однако линии тела заметно мягче, женственнее. Две других девушки пониже и не выглядят спортивными. У той, что справа, неужели волосы сами так завиваются?
Прибывшие шагали неторопливо, то ли нетвёрдо держались на ногах после лихого молодецкого пилотажа Волчицы, то ли предлагали нам получше себя рассмотреть.
-«Именно так, что в этом плохого?» – уловила я ответную мысль Одинокой, и немного смутилась.
Сельское прошлое всё ещё сидело внутри, заставляя несколько напряжённо относиться к телесной наготе. А Куница, Крапива и Сорока вели себя совершенно естественно, ничуть не смущаясь. И, наверное, от этого выглядели ещё симпатичнее, чем были на самом деле. Одна из лесовичек, коренастая и ширококостная, наверняка мечтала о новом теле больше остальных. Ноги её были заметно коротковаты, талия и вовсе не намечалась.
Усилием воли я пресекла подобные мысли и со всей искренностью пожелала троим новым знакомым удачи, счастья в новой жизни. Познакомились.
Волчицу, не отходя ни на шаг, крепко держала за руку Хищная Куница. Высокая, гибкая и явно уверенная в себе шатенка – прямые волосы собраны в тугой конский хвост длиною чуть ниже талии. Две русоволоски, худощавая и плотненькая, вторая с самыми роскошными волосами, которые я когда-либо видела, попали к нам в окружение. Дик и Джессика взяли негласное шефство над первой – её звали Жгучая Крапива, а мы с Итой сели по обе стороны от Беспокойной Сороки. Гостьи оказались общительными, весёлого нрава, мыслеречью владели на самом высоком уровне и сразу вызвали всеобщую симпатию.
Любопытство моё было, в общем, удовлетворено. Только одна лесовичка из трёх смогла добиться впечатляющих успехов в развитии физической силы. А ведь у них были все условия! Значит, главное – генетическая предрасположенность, по сути, всё та же химия, о которой толковала Лариса.
Расположились на обычном месте – вокруг большого, уходящего в пену прибоя ослепительно-белого стола. Традиционный для людей ритуал знакомства и неторопливого общения во время трапезы. Кроме искусно сервированных блюд и напитков можно было полюбоваться природой – хорошо просматривалось и море, и жёлтый пляж, и непроходимые джунгли на берегу.
Слева из-за далёких гор поднималось жаркое дневное светило. Во всей красе разворачивалась картина великолепного утра, переполняющая души радостью и надеждой. Энергетика этого места совсем другая, не как в Великом Лесу. Но Волчица считала – ничуть не хуже. Она среди нас самая чуткая, потомственная ведунья. Сорока с любопытством поглядывала то на меня, то на Иту. Торнианка подтвердила мысль девушки:
-«Да, у нас одинаковые тела, только они находятся в разных периодах цикла. Она через три декады вступит в свой первый период стабильности, а я спустя пять месяцев снова стану андрогином, чтобы готовиться к переходу в мужской период. Так без конца, пока функционируют эндокринные железы».
Беспокойная Сорока всё это знала в теории, просто хотела услышать от настоящей, живой торнианки. Её взгляд скользнул по моей груди, животу, ниже… Восприняв эмоции смущения, Беспокойная извинилась.
-«Я не учла, что твоя традиция иначе относится к обнажённому телу».
-«Не извиняйся», – я дружески тронула Сороку за плечо. –«Сейчас я уже хочу избавиться от этих пережитков, только ещё не успела».
А напротив Жгучая Крапива заигрывала с обеими соседками, зачарованная чувственно-сладострастной красотой Джес, великолепием магических глаз и могучей фигурой Диксон. Юная лесовичка ёрзала, словно на иголках. Что-нибудь спрашивая, всё время поворачивалась то к одной, то к другой, стреляя белозубой улыбкой. Обращалась по именам, хотя в мыслеречи это не обязательно. Наклонялась к подругам, подолгу задерживала взгляды на их лицах и обнажённых телах.
Девушка, что называется «отжигала», полностью оправдывая собственное имя. Расхваливая волосы Джессики, то и дело невзначай взбивала собственную причёску длинными тонкими пальцами и очень естественно удивлялась, как это так подходит Диксон короткая стрижка. При этом Крапива выглядела так естественно, что если бы не шуточки Джес, незлобиво поддразнивавшей лесную девочку, я бы и не заподозрила в череде взаимосвязанных действий приёмы вечной человеческой игры под названием «флирт».
-«В моей прошлой жизни люди любили слушать и петь песни», – неожиданно сообщила Дик. –«А здесь я стала пробовать петь беззвучно. Это даже легче – мысленно передавать звучание голоса и музыку, содержание слов».
Она обращалась ко всем, мыслеразговор за столом сразу затих – Джессика и Волчица, прежде слышавшие уже её безмолвное пение, теперь предвкушали удовольствие. Диксон откинулась на спинку стула, чуть прикрыла глаза цвета ночи…
Ритмичный двухтональный звук сам собою возник в голове.
Струны – будто бы кто-то извлекал звуки из струн! Причём это был какой-то сложный, никогда не слышанный мной инструмент. Или даже несколько инструментов сразу, теперь я точно слышала ещё и звуки духовых…
Музыкальное вступление с полминуты эмоционально настраивало слушателей, затем «поверх музыки» зазвучал голос.
-Парап-пара, пам-пара-па, Парап-пара, пап-пара-пара…
И слова.
Голос был глубокий, чувственный, негромкий. Немного насмешливый, уверенный в собственной неотразимости, он каким-то образом увлекал за собой, кружил голову, подчинял эмоции и покорял сердце.
Вроде голос Дик, а вроде и нет. Мысленная передача музыки – такое я слышала впервые, возможно, потому это меня особенно взволновало. Не только меня.
Все как один за столом притихли, вслушиваясь в мелодию и оттенки богатой палитры мыслеголоса. Кажется, даже море замерло, слушая песню.
Закончились слова, постепенно затихая, ушла музыка, на смену песне вернулась вечная мелодия морского прибоя.
-«А я и не шучу», – заявила Крапива, прикрываясь ладошкой-козырьком от ослепительных бликов солнца. –«Я вполне серьёзно. Вы мне нравитесь, и я хотела бы быть с вами».
-«И мы», – торопливо добавили две другие лесовички.
Букет наших эмоций был так ярок и насыщен, что я впервые ощутила глубокое влияние общего ментального поля на собственные чувства.
-Именем Великого Леса, соединим души в вечном!
Низкий, хрипловатый голос Волчицы прозвучал в привычной тиши безлюдного уголка так неожиданно, что я вздрогнула.
Теперь это было не стороннее наблюдение за ритуалом – впервые в жизни я допущена «в круг», образованный временным слиянием сознаний всех присутствовавших на берегу. Моё физическое тело будто превратилось в камень, впало в летаргический сон, я не чувствовала его, живя сейчас только нематериальной половиной.
Мы обратили внутренние взоры в тонкие миры. Разноцветные клубки энергий образовывали сияющий всеми цветами радуги тороид, рождающийся под покровительством двух эгрегоров – великого множества стрейнджеров и подмножества лесных людей, своей третьей частью влившихся в гигантское целое.
Ведунья-воин отчётливо и торжественно произнесла семь наших имён, и я поняла, что должна сейчас назвать её, восьмое. С огромным трудом шевельнув одеревеневшими губами, собрала все силы, и как могла громко, закончила:
-Одинокая Волчица Обретшая Цель.
Её крупные, квадратно-рублёные черты заострились. Из-под непрерывной полосы густых сросшихся бровей звериным огнём засияли два пронзительно-холодных изумруда. Одновременно и голосом и мыслью Волчица провозгласила:
-Обретём же бесконечность Творения!
В моей груди родилась нарастающая вибрация – рассыпающие искры радужные шары энергий выросли настолько, что слились воедино, точно так же, как в инстинктивном жесте неразрывно сомкнулись наши руки.
-Пока мы едины – мы непобедимы!! – торжествующе выкрикнула Диксон.
Она была на седьмом небе, ощущая возрождение того, что в прошлой жизни казалось похороненным навеки, щедро дарила нам свой восторг и ликование.
Могла ли я когда-нибудь представить, что это реально: сама Вечность подарила нам животворный неиссякаемый источник! Соединившись с нею, мы обрели частицу её безмерного могущества, маленький огонёк, который будет теперь питать нашу чудесную Санэла…
Несложный мотив, незатейливые слова – а как волнуют, смущают, тревожат. Ошибается, конечно, Лариска – живёт во Вселенной Любовь! Живёт в тех, у кого горячее сердце.
Верно сказала Волчица – сейчас самое время для ритуала соединения душ: он идеальная проверка совместимости. Сюда бы ещё Шейлу, но она так изматывает себя работой! Ещё не пришла в себя после заключения, а работа – лучшее средство от депрессии.
До сих пор не могу называть её «он», а ведь Шейла выбрала мужское тело… Мерзавец-не-хочу-вспоминать-его-имени сделал с ней такое, что она не смогла больше оставаться женщиной. Может, смена пола и вправду лучшее средство, не знаю. Никогда не пыталась примерять подобного лекарства к себе, хоть память до сих пор нет-нет, да подсунет пренеприятнейшую картинку. Хорошо, хоть настоящие стрейнджеры оказались совершенно непохожими на виртуальных. Так намного легче убедить себя в нереальности отвратительных воспоминаний.
Я обратила взор на нематериальное. Сияли пульсирующие сгустки энергии – наши Санэла здесь и сейчас. В разное время мы «светимся» по-разному, в зависимости от сконцентрированности сознания на чём-то конкретном.
Самой большой и яркой была фиолетово-золотистая сфера: неудивительно, ведь Волчица – инициатор соединения, её источник зажёг всех остальных. Ита сверкала сине-голубым, словно морской простор. Столь же безошибочно я почувствовала Дик – её шар очень красив: ультрамариновый с кровавыми сполохами, словно вспышки пламени на темнеющем небе.
Неподалёку изумрудная сфера с пробегающими по поверхности шафрановыми узорами: теперь я знаю, как выглядит Робин. Апельсиновый сгусток энергии, рассыпающий искры, словно шаровая молния, трепещущий, будто костёр на ветру – Жгучая Крапива. Золотисто-голубой огонь Хищной Куницы сиял спокойнее и ровнее, словно маленькое солнце. Последней я узнала Беспокойную Сороку в образе янтарного светила рядом с собой. Я в этом мире – оранжево-алое пламя, тоже довольно яркое. Странно видеть себя со стороны, но таковы тонкие планы, здесь возможно невероятное.
Лесные люди проводили ритуал соединения каждый раз, когда в племени рождался ребёнок или случалось прибавление в волчьей стае. Люди и волки жили в прелюбопытнейшем симбиозе, прежде я не слышала о подобном.
В соединении душ мы ощутили искренность помыслов подруг Волчицы, глубокую симпатию к нам. Куница давно любила Одинокую, пошла бы за нею в огонь и в воду. Крапива, человек очень эмоциональный, влюбилась в нас с Диксон, как в пару, с первого взгляда. Робин, впервые испытав соединение, была потрясена искренней чистотой и силой нашей любви. Именно слияние душ позволило девушке начать понимать природу любви, глубину чувств, которых она никогда ещё не испытывала. Точно так же, как Дик недавно разбудила в селянке Санэла, соединение пробудило её способность любить.
Слившись в единое сверкающее кольцо бушующих энергий, мы смогли краешком сознания прикоснуться к сути Бытия, стали духовно ближе друг другу, сроднились по-настоящему. Огнём соприкосновения выжгли мелочные, суетные мыслишки, выйдя из горнила взаимно обогащёнными, ярко и остро чувствующими радость своей растущей, ничем не ограниченной Санэла…
Дневное светило материального мира было уже высоко, но даже его жарким лучам не под силу пронзить густые кроны тропических деревьев. Теперь наш стол переместился в тень, гостьям в их немодифицированных телах было бы слишком неуютно под горячим солнцем.
По завершении ритуала Ита чуть ли не сразу нырнула в море, заработав от Диксон шутливое прозвище «Ихтиандр» – мысленно Дик рассказала сюжет этой старой истории о человеке-амфибии.
Ларисе страсть торнианки к водной стихии казалась нездоровой, но не нам друг друга судить. Несущая Жизнь сегодня осталась в Великом Лесу, сейчас там закончился свой ритуал соединения душ, мы ясно чувствовали это.
Волчица и Робин вместе с тремя гостьями тоже отправились поплавать – в бухту явились старые знакомые. Оттуда доносились весёлые мыслеголоса, громкие всплески и жизнерадостный визг. Дельфины стремительно выпрыгивали высоко вверх, хвосты плоско лупили по волнам, обрушивая на головы девчонок солёные фонтаны воды.
-«Земля так прекрасна», – подумала мне Диксон. –«Пока ещё не восстала из небытия техногенная цивилизация…»
-«Виноваты не машины, а люди. Если верно твоё предположение о негативном влиянии тонких миров на людей со спящей Санэла, мы уведём через порталы всех, кто захочет».
-«Посмотрим, как пойдут дела на планете Лес, на Эквити. Но я ещё в прошлой жизни почему-то была уверена, что освоение других миров – единственный билет в будущее для человечества».
Я снова вспомнила про «падение кометы». Может, и правильно сюда лезли гарамы? Если причина в диссонансе – всё равно людям не создать ничего путного на Земле. А у чужаков, может, получилось бы… Дик хмыкнула.
-«Думаешь, зло, помноженное на зло, даёт в результате добро? Своими повадками гарамы как раз напомнили мне людей моего века. «Для достижения цели все средства хороши».
Цивилизация гарамов зародилась, развивалась и росла точно так же, как многие десятки и сотни других. Преодолев период «детских болезней», вышла в Космос, начала осваивать другие миры. А в это время прародина подверглась смертельной опасности. Учёные предсказали чрезвычайно высокую вероятность сильнейших вспышек в короне звезды, центра их собственной планетной системы.
Конечно, гарамы имели колонии на других планетах, но Земля оказалась «ближе» всего к их прежнему дому. Мораль моралью, а в конечном итоге всё решила простая бухгалтерия. Нуль-телепортировка двух миллиардов антропоморфов с планеты Гар на Землю была реальной – времени хватит. А вот отправить в колонии всех обитателей погибающей прародины гарамы могли и не успеть – «пересадки» с портала на портал при таком количестве перемещающихся существенно задерживали процесс. «Своя рубашка ближе к телу», – подумала Диксон, узнав об этом решении.
Так что «Долгие Сумерки» и «Падение Кометы» были результатом первого применения планетарного оружия гарамов с целью «гуманной» очистки планеты от человечества. Первым и последним. Потому что постоянно дежуривший на лунной базе наблюдатель стрейнджеров принял решение открыть ответный огонь по чужому кораблю и уничтожил его.
Агрессоры поняли: планета не станет лёгкой добычей и предпочли не тратить время, которого у них не было. Через сорок два года на орбите Земли возник «случайно проходивший мимо» крейсер летящих среди звёзд с автоматической станцией, оснащённой для оказания помощи…
В сознании возник мыслеголос Лариски:
-«У меня начинаются схватки, переместилась на станцию, чтобы в случае чего получить медицинскую помощь».
Попрощавшись с девушками, мы спустя полминуты вошли в медотсек. Процесс ещё не начался, но роженица испытывала сильные страдания. Тело её вытянулось, а бока, наоборот, как будто похудели.
-«Почему не обезболиваешься?», – напустилась на крысу Диксон.
-«Боюсь химией повредить детям», – сквозь боль отозвалась она.
-«Твою мать, а про Санэла надо отдельно напомнить? Понизь чувствительность нервных окончаний, только и всего».
-«Забыла…», – виновато подумала Несущая Жизнь, и все сразу же ощутили, как боль уменьшилась до вполне терпимого уровня.
-«Другое дело», – облегчённо вздохнула Дик.
После самого первого ритуала соединения душ, ещё под руководством Ели, мы очень остро чувствовали боль и радость друг друга, все эмоции.
Начала прорезываться голова первого крысёнка. Слепой, беспомощный кусочек Санэла отделился от единой ауры неродившихся пока братьев и сестёр. Пульсирующий жёлтый огонёк, искорка в черноте вечности.
Лариска села, помогая первенцу лапами. Освободила его от родового пузыря. Невидимые эффекторы медицинской системы бережно подхватили крысёнка силовым полем, обмыли, уложили рядом с матерью. Двадцатью минутами позже появился второй детёныш, потом третий, четвёртый – поровну два самца и две самки. Через два часа всё было завершено. Голые, беззубые, с закрытыми глазами и ушами, непропорционально короткими конечностями, дети довольно громко и почти непрерывно пищали. Мы было забеспокоились, но роженица подумала:
-«Всё правильно, голос и движение – сигналы жизнеспособности потомства. Тех, кто молчит и не двигается, полагается съесть».
Как только накормленные дети уснули, Лариса решила: «Пора». Новое тело давно ждало её в силовом поле неподалёку. Если прежняя внешность крысы-мутанта сперва казалась мне пугающей, то теперешняя Лариска – просто какой-то монстр!
-«Я же хищник», – отозвалась Несущая Жизнь, осваиваясь в новом вместилище сознания. На это время медкомплекс поднял вокруг новорожденных температуру воздуха до соответствия той, которую обеспечил бы контакт с телом матери.
Более всего впечатлял новый Ларискин хвост, он был просто великолепен – одновременно и оружие и манипулятор. Сначала крыса повертела им над головой, доведя частоту оборотов до появления свиста.
-«Вертолёт, блин!» – рассмеялась Диксон. –«Может, и летать научишься?»
Вспомнился иллюзорный чёртик, с помощью которого Волчица беседовала со ссыльным из правителей. Нынешний вполне реальный хвост вращался почти так же быстро.
Затем крыса расправила тремя «пальцами» хвоста усы, почесала за левым ухом, для пробы взяла себя за нос.
-«Никакого сравнения!» – восторженно заключила она и осторожно подобралась к спящим детям. –«Спасибо, что пришли, а теперь нам пора – детям нужно жить в норе, а не на орбитальной станции. Теперь полтора месяца буду кормить их молоком, потом начну переводить на твёрдую пищу. Через три-четыре месяца дети должны стать самостоятельными».
-«Как объяснишь людям свой внешний вид?» – поинтересовалась Диксон. Лариска отозвалась эмоцией веселья.
-«Скажу, что после родов все крысы-мутанты становятся такими».
Мы шагали рядом с платформой на антиграве, везшей маму с потомством. Крысята мирно спали, не проявляя никаких признаков тревоги. А вот и зал БТС.
Проводили Ларису домой, и вернулись на Берег Дельфинов, в объятия влажно-жаркого дыхания тропических морей. Прошло три часа с небольшим – Робин давно присоединилась к Ите, обе лазали глубоко под водой, ведя неспешный мыследиалог. Солнце, устав поджаривать землю, изредка начало закрываться облачками, ощущался несильный пока ветерок.
Диксон глянула в небо, да так и застыла, любуясь виртуозными узорами художника по имени Природа. В вышине – перистые облака, словно чарующая вязь белых прозрачных завитков на ослепительно-голубом холсте.
А справа, почти на уровне горизонта, небо заметно темнело, созревало грозовыми тучами, обещая в недалёком будущем непогоду. Заглянув туда внутренним взором, я увидела роскошную грозу с молниями, перечёркивающими небеса пополам и тоннами воды, обрушивающимися на землю.
Лесные девушки давно налюбовались красотами природы, и сейчас времени не теряли. Переглянувшись, мы с Диксон тут же присоединились к ним. Под вспышки и гром грозовых разрядов это будет по-настоящему великолепно!
Города умирали во второй раз.
Прекращение гуманитарной помощи, вероятно, в наибольшей степени отразилось на жизни сэвэдж. Полностью зависящие от правительственного пайка, генетически изменённые постлюди внезапно оказались лицом к лицу с природой.
Конечно, они тоже имели право на жизнь, но правители таунов сделали из сэвэдж настоящих чудовищ. Стоило лишь вспомнить, как они поступали с изгнанниками.
Заглянув в один из городов Азии – наша тарелка стояла достаточно близко от него – я нашла тамошних обитателей в плачевном состоянии.
«Никто не знает, почему правительственный паёк не привозят уже третий раз подряд! Не знаю я, не знает никто из братьев, а о бабах и говорить нечего. Но самое страшное – перестали работать телеящики. Все! Такого не помнят даже старики, дотянувшие до сорока и поседевшие от пережитого».
Рис сидел под старым высохшим деревом, прячась от солнца, сжимал коленями автомат и пытался думать. Получалось плохо. Наверное, оттого, что вчера он нанюхался едкого удушливого дыма, пытаясь при помощи собственных кулаков извлечь из телевизора изображение. Нет пайка, нет патронов…
Запасы давно кончились, если у кого и были. Сэвэдж не привыкли чем-либо запасаться: хранить негде – украдут. С собой носить не будешь – отнимут. Да и зачем, если пайки доставляли регулярно в течение десятилетий?
Вэл сегодня утром не досчиталась ребёнка – спать ложились все, а утром одного как не бывало. Ясное дело, видать, ночью вышел за порог по нужде – и поминай, как звали.
«Конечно, дети – самая лёгкая добыча. В такое время нужно либо глаз с них не спускать, либо жрать самим – кормить-то всё равно нечем», – лениво почёсываясь, размышлял самец.
Если и вправду не будет больше пайков, как поговаривают, то на траве дети долго не протянут. Исхудают до костей и всё равно помрут.
Меня аж всю передёрнуло. Этот сэвэдж торопился начать питаться собственными детьми, пока они не потеряли в весе!
Как будто услышав, Рис подумал: «Вэл, конечно, не заставишь – матери, они повёрнутые, как можно, то да сё… А что чужие пропадают, им всё равно. Как будто непонятно, что это значит». Самец недовольно помотал косматой головой, стряхнув нескольких вшей. «Зачем рисковать, если можно без проблем есть собственных?» – думал он.
А то соберёшься за жратвой, да сам в суп угодишь. Очередь в упор засадят, и будут правы – нечего на чужих детей рот разевать, свои у каждого есть. Хотя, патроны теперь берегут, скорей, будут стрелять одиночными. Ещё хуже – прежде, чем добить, накуражатся досыта.
Про «живые консервы» он ещё в детстве слышал. Любители свежей человечинки, а они водились и когда пайков было выше крыши, оттяпывали пленникам сперва язык, руку и ногу. Культи прижигали, чтоб жертва кровью не истекла. До следующей трапезы, а там опять руку и ногу – суток трое «консерва» хрипела от невыносимой боли – с отрезанным языком другие звуки издавать не получалось.
Так что опасное это дело, за чужими детьми ходить. А Вэл дурью мучается… Нет, в чём-то она и права – одного съешь, остальные поймут и разбегутся. Дурные ведь – не понимают, что поодиночке их ещё быстрее сожрут.
Пытаясь рассуждать подобным образом, девятнадцатилетний самец гориллы ковырял в носу, сидя в тени засохшего тополя. После смерти главы семьи полгода назад он стал в семье главным, успев прежде стать отцом пятерых детей. «Сейчас бы дури», – бесплодно помечтал Рис.
Дури не было. Прежняя жизнь теперь казалась уютной и беззаботной, словно картинка над телевизором. Сейчас от жизни не осталось ничего, кроме крошащихся камней, пыльной травы, да мутной речной воды, от которой через раз прошибал понос. С каждым днём настроение сэвэдж ухудшалось, недавно достигнув отметки «ниже некуда».
Не то, чтобы гориллы начали помирать с голоду. Старые женщины знали съедобную зелень и корешки, и раньше им приходилось питаться таким образом – пайки нередко отнимали молодые да сильные. А вот теперь горечь нужды довелось познать всем…
От этой безнадёги, наверное, внутри сэвэдж бродила неослабевающая раздражительность и злоба. Хотелось ни с того ни с сего разбить кому-нибудь рожу. Или, ещё лучше – выпустить на волю кишки, тем более, что к этому весьма настойчиво подстрекал голод.
Все братья Риса бесились точно так же. И другие, кого Рис знал, мужчины и женщины – бродили с перекошенными мордами, глядели друг на друга, как на смертельных врагов. Его раздражала даже Вэл – просто так, своим вечно надутым животом и болтающимися сиськами. На солнце ему казалось слишком жарко, в тени – холодно, тело чесалось втрое сильнее обычного, а вши донимали неестественно организованными атаками.
Рис ещё ничего, держался, многим было гораздо хуже: рвало желчью ни с того ни с сего, болели кости, кожа, всё тело, из носа и ушей шла кровь. Крича от боли, иные принимались исступлённо кататься по земле, нашлись и такие, что пустили себе пулю в лоб.
И, конечно, наряду с постнаркотической ломкой в той или иной степени, всех донимали мысли о непонятном завтра. Если пайков больше не будет – то что, все умрут? Деревья в городе приносят плоды осенью, взрослому мужику нереально дотянуть до неё на траве и кореньях.
Неподалёку послышалась короткая автоматная очередь, яростная грызня, лай, потом вой. Почуяв слабость людей, выразившуюся в экономии патронов, городские собаки наглели с каждым днём. Видно, опять растерзали какого-то одиночку.
Сэвэдж всё больше чувствовали себя обречёнными, подолгу сидели в своих развалинах, показываясь на улицу только в случае крайней необходимости и как можно большими группами.
Тарелки теперь прилетали только для того, чтобы с высоты через динамики призывать сэвэдж оставить город и идти жить в леса, где, якобы, много еды. Немного нашлось доверчивых, которые послушались странного совета. Ведь они жили в городе всегда – здесь родились их отцы и матери, наверное, здесь жили и деды.
Как можно выжить в лесу – совершенно непонятно. Извечные враги сэвэдж – деревенские дикари, полуживотные – и те в лесу не жили. Возле лесов – да, но не в самой чаще. У деревенских были дома, непохожие, конечно, на нормальные, но хоть какая-то крыша над головой. А как можно жить под открытым небом среди кустов и деревьев?
Я почувствовала вдруг серьёзную опасность, угрожавшую Рису. Города всегда были неподходящим местом для жизни.
В следующую секунду с высоты пятого этажа на самца обрушился обломок бетона. Он не попал в голову, но удар был так силён, что сэвэдж повалился наземь, потеряв сознание. Второй бросок оказался удачнее – кирпич, пущенный с высоты, раздробил череп Риса. По лестнице, торопясь, сбегала вниз парочка молодых горилл – они с самого рождения жили по соседству.
Однако, избранная тактика оказалась неверной. Один из братьев Риса заметил несчастье, успел подбежать и схватить автомат первым. Ван не стал стрелять – теперь на пару дней семья обеспечена мясом, а отпугнуть двоих безоружных можно и голосом.
-Стой! Назад!! – громко рявкнул самец, направив оружие на подбегающих подростков.
Заметив опасность, те встали, как вкопанные, сжимая в лапах бесполезные камни. Молодой самец грязно выругался.
-Мы убьём тебя завтра! – сверкая глазами, в свою очередь пообещала самка. «Симпатичная», – подумал Ван.
-Или мы – вас, – нехорошо ухмыльнулся он, держа палец на спусковом крючке. –А тебя, сука, я сперва отдеру как следует!
На крики из развалин выскочили братья Вана, у каждого в руках автомат. Неважно, что половина из них без патронов – откуда об этом знать соседским подросткам. Едва завидев приближающееся подкрепление, они беззвучно юркнули в заросли.
-Ты убил Риса!!! – издалека заорал Дэн, самый здоровый и самый глупый из братьев.
«Стеклянный немигающий взгляд, бычья шея и готовность к любому развитию событий», – Диксон так характеризовала эту категорию самцов.
Дэн тяжелее всех переживал отсутствие дури, видать потому, что жрал её больше других. Выпучив налитые кровью глаза, он схватился за автомат, выкручивая его из рук Вана. Не желая выпускать оружие, тот упал наземь, истошно вопя о своей невиновности и яростно сопротивляясь.
Здоровяк взревел, став ещё больше похожим на буйвола. Остальные сгрудились вокруг, ничего не предпринимая – глаза жадно следили за дерущимися.
Зрелище! Гориллы так соскучились по зрелищам – у них больше не было телевизоров…
Поднимая клубы пыли, бугай возил брата по земле. Послышался удар, громкий хруст ломающихся костей. Пудовый кулак сплющил лицо Вана, серая пыль на нём стала бурой от крови. Вырвав автомат из слабеющих рук, сэвэдж заорал:
-Я – главный!!! Вскочил, бешеным взором обводя настороженно замерших сородичей.
-Это моё мясо!! Я буду давать мясо вам – вы будете хорошо мне служить! Понятно?! Грязные косматые головы торопливо закивали.
-Ты! – почерневший волосатый палец указал на самого щуплого из братьев. –Сейчас иди и принеси дури. За это дам тебе вкусного мяса.
-Ты! – палец Дэна прицелился в следующего. –Бери нож, режь моё мясо на всех. Я буду хороший главный, все меня будут сильно любить!
С тоской глядя на недосягаемую для него еду, щуплый понуро побрёл, куда глядели глаза под звуки голодного урчания собственного желудка. Он совершенно не представлял, где достать дури, и воспринял полученную задачу, как незаслуженное изгнание из семьи. А одиночке сейчас не выжить. Если бы у него ещё были патроны…
Разделывавший тело Риса был намного хитрее Дэна. Все остальные братья считали себя намного умнее Дэна. Переглядываясь, они понимали друг друга без слов – стоит здоровяку заснуть, и больше он уже никогда не проснётся. Тот, кто осмелится убить Дэна, и будет настоящим главным.
Двое подростков-сэвэдж, изредка высовываясь в оконный проём второго этажа, поглядывали на братьев, топчущихся возле груды свежего мяса, в которую быстро превращался убитый сородич.
Вчера Бак и Нэс решили выбираться из умирающего города и идти в лес, но для этого нужны были патроны. Собаки зверели день ото дня, а у них один автомат и всего лишь десяток патронов. Теперь парочка ждала, когда кто-нибудь из вооружённых объестся мяса и уснёт.
В их возрасте городские постлюди уже вступали в пору биологической зрелости. Это подтверждали и вполне сформировавшиеся вторичные половые признаки юных сэвэдж. У них не возникло разногласий по вопросу о том, как скоротать время. И раньше-то список доступных гориллам удовольствий не был особенно велик, а теперь Баку и Нэс выбирать было вовсе не из чего.
Через полминуты я с некоторым удивлением наблюдала за инициативными и весьма умелыми действиями малышки Нэс. В десяти-двенадцатилетнем возрасте самки горилл, как и девочки, опережали мужской пол по части психологической зрелости. Похоже, маленькая сэвэдж держала свою удачу обеими руками – в прямом и переносном смыслах. В этой, едва сложившейся паре, она являлась полноправным лидером.
Даже сейчас Нэс не теряла головы и, выбрав подходящую позицию, продолжала время от времени посматривать в окно на компанию соседей, деливших неостывший труп своего сородича. Те наслаждались мясом, эти – сексом.
В очередной раз я убедилась, какая великолепная штука – оптимизированное тело! Например, вполне достаточно всего лишь четырёх часов сна для полноценного отдыха. Вот и сейчас, Диксон ещё сопела рядом после той сумасшедшей во всех отношениях грозы на Берегу Дельфинов, а я уже считывала информацию о происходящем в ближайшем городе.
Юная парочка оказалась единственным более-менее светлым пятнышком в огромном коме постчеловеческой грязи, который представляла из себя популяция сэвэдж. По молодости лет не успев крепко подсесть на наркоту, они избавили собственные мозги и тела от ломки. Зачатков логического мышления хватило, чтобы поверить фонограмме, транслируемой дискаями: оставаться в городе дальше – верная смерть.
Мне захотелось помочь этим двоим – в кои то веки гориллы попытались проявить хоть какую-то самостоятельность, сделать правильный выбор. Значит, не удалось спецам по генной инженерии превратить в дебилов сто процентов сэвэдж! Но всё-таки, что делать с влюблёнными, как именно им помочь? Тяжёлая рука Дик легла на моё бедро. Послышалась полусонная мысль:
-«Кому мы должны помочь?»
Через мгновение узнав все подробности короткой истории двух подростков-сэвэдж, Диксон принялась размышлять.
-«Ну, какие могут быть варианты…» И тут меня будто осенило, я подскочила в постели и села.
-«А вот, пожалуй, идея как им помочь, а главное – проверить твою теорию! Если на каждую из четырёх незаселённых планет с «чистой аурой» отправить по четыре группы переселенцев – лесных людей, кантри, сэвэдж и таун, обеспечив гарантированное отсутствие контактов между ними. Поместить на разные континенты – это должно изолировать их до достижения более-менее цивилизованного состояния…»
Хихикнув, подруга заключила в медвежьи объятия, повалила, сжимая рёбра до скрипа, я ответила тем же, она вскоре поддалась и я уже сидела на Диксон верхом.
-«Этот вариант с континентами ничего тебе не напоминает?» – ехидно осведомилась она.
Я не изучала историю старых людей, а потому только сейчас узнала о разных расах, живших на разных континентах Земли.
-«То есть, этот, либо похожий эксперимент проводил кто-то раньше на Старой Земле?»
-«Может быть», – пожала плечами Дик, лаская ладонями бёдра. –«Если этой информации нет в банках данных стрейнджеров, откуда знать нам…» Я помечтала:
-«Вот узнать бы, какие ставились цели, какие получены результаты». Любимая привлекла к себе.
-«Увы, социальные эксперименты требуют десятилетий, если не веков. В прежней жизни я слышала об идее, согласно которой наша планета как раз являлась таким полигоном. Забавой богов, игровым полем сверхразума».
-«Но мы ведь теперь не играем, мы хотим, как лучше».
-«А не исключено, что в очередной раз придётся изобретать велосипед. «Хотели как лучше, получилось – как обычно». «Благими намерениями вымощена дорога в ад», – грустно процитировала Диксон. Я озадачилась.
-«Так что, не станем помогать?»
-«Нет, будем, конечно, только давай посоветуемся со всеми – у стрейнджеров ведь коллективный способ принятия ответственных решений. А тут судьба четырёх планет!»
«Мы посовещались – и я решил», – во втором мыслепотоке память Дик подсунула очередную ехидную цитатку.
-«Так вот, давай стараться, чтобы не было «я решил». Нас ведь никто не давит авторитетом…».
-«Как всегда, недостаёт информации, не хватает знаний. Раньше мы не знали сотой доли того, что доступно ныне. Вut things are right where they started…[95]»
-«Я всегда говорила, что информация – главная ценность мира, но сами по себе знания немного стоят…»
-«Не помешаю?» – послышался мыслеголос Роб. –«Вроде у вас философская беседа. А смотреть я не стану». Фраза была приправлена толикой веселья.
Отлично, вот и она проснулась. Попробуем передать девочкам информацию к размышлению…
Увы – получили «пакеты» лишь Робин и Лариска – Ита ещё спала в объятиях Волчицы. И мы продолжили беседу.
-«Да», – подтвердила Роби –«За последнее время объём моих познаний вырос в тысячи раз, однако, я пока не пользовалась ими на практике».
-«Всё впереди», – утешила Диксон. Я добавила:
-«Тебя и сейчас уже не узнать – это мысли взрослого состоявшегося человека».
Представив аристократические черты нового лица Робин, во втором потоке подумала: «Смена внешности всё-таки влияет на сознание – правильно мы с Диксон почти не трогали прежние лица». Роб снова послала эмоцию веселья.
-«А может, я прикидываюсь умной и просто повторяю фразы каких-нибудь древних?» И она с пафосом мысленно продекламировала: –«Знания есть один из инструментов творческой деятельности, призванный повышать её эффективность!»
-«Но если серьёзно, то думаю, главная причина изменений во мне – раскрытая тобой, Диксон, способность видеть внутреннюю суть людей, слышать мысли. Спасибо!»
-«Да чего там, не за что», – смутилась подруга. –«Если говорить серьёзно, пока наши знания действительно принесли пользу разве что нам самим», – согласилась она. –«Сидим тут и наслаждаемся, сравнивая себя-нынешних с собой-прежними». Я возразила.
-«Не только сидим – стараемся помочь людям».
-«Ну ладно, хватит валяться в постелях. Робин, идём потренируемся, разбудим мышцы, а то я чувствую, что превращаюсь в кусок студня!»
Пока они с Робин учились применять знания из области биомеханики, оптимизируя двигательные функции, совершенствуя ритм движений и оттачивая связки уходов-блоков-ударов, я быстренько «сбегала» на планету Лес.
У меня постепенно возникло тайное намерение всё-таки переманить в стрейнджеры мать Волчицы, красавицу-ведунью. В качестве наживок я собиралась использовать интересные задачки для её острого неординарного ума – почему бы не попробовать эту? Тем более, Одинокая уже изложила Ели суть гипотезы Диксон.
Первым, что я услышала, было мысленное восклицание Джес.
-«Господи! Она же только что забеременела – я вижу это собственными глазами». И более спокойные мысли следом:
«Теперь их шансы на выживание резко упали. В лесу и без того будет непросто освоиться, а тут ещё ранняя беременность…» О ком это она, интересно?
Ита, без сомнения, столь же явственно воспринимала мысли подруги, длинные ресницы дрогнули, на меня глянули прекрасные голубые глаза.
В этот момент от брейна пришёл пакет подготовленной для нас информации о происходящем в городе Бака и Нэс. Некоторое время Джессика наблюдала за тамошними гориллами, и нашла относительно разумную пару.
Она только что вернулась с планеты Лес, и – о, чудо – рядом с ней я ощутила ауру матери.
-«Здравствуй, Ель!»
-«Здравствуй!» – отозвалась она. –«Поздравляю, ты ещё сильнее, чем была в прошлый раз. Сейчас я нарочно пыталась скрывать своё присутствие на станции, но увы…»
-«Не расстраивайся, ведь я почувствовала тебя не сразу. А сила – она от эгрегора стрейнджеров… Какие новости на планете Лес?».
Мы с Итой поднялись с постели, прошли через «мокрую камеру» – торниане устраивали себе такие комплексные санузлы. В них организм одновременно совершал все утренние процедуры и подвергался экспресс-мойке, чистке, профилактической обработке с бодрящим гидромассажем. Экономилась уйма времени – вслед за Итой мы тоже завели в своих каютах такие.
Диксон, хоть и обзывала мокрую камеру «автомойкой», но сама тоже ею пользовалась. Встаёшь утром, шагаешь туда прямо с постели, руки-ноги в стороны – и через пять минут готова хоть на работу, хоть на свидание с любимой женщиной.
За эти пять минут Ель успела рассказать мне, что у лесных людей и братьев-волков всё в целом неплохо. Поставлено три дома, охотники научились добывать еду, все лесные люди осваивают добычу железной руды и производство металлических предметов. Стая тоже в порядке – на новом месте родилось девять волчат, все сыты и довольны.
Мы с Итой вошли в зал БТС последними – Ель, Диксон, Джессика и Робин уже наблюдали за подопечными сэвэдж. Я ласково обняла маму. После того, как ко мне пришла новая сила, наши отношения как-то обновились, стали чуть ли не сестринскими.
-«Всё-таки расскажи, почему именно эти сэвэдж?» – я повернулась к Джес. –«Чем они лучше остальных?»
-«Я тоже думала – почему к ним возникла симпатия…»
Рыжая красавица накрутила на палец мелко вьющийся локон. Рассеянно глянула на него, и вдруг сделала волосы гладкими и прямыми. Синие глаза любимой оставались необычно серьёзными.
-«Наверное, потому, что Нэс и Бак хотят уйти. Им и раньше не нравилось в городе, в отличие от всех остальных. А когда они узнали, что жить можно и в лесу, сразу решили идти».
-«Отщепенцы», – подумала Диксон. –«Среди горилл они тоже «белые вороны». Торнианка улыбнулась в ответ.
-«Можно сказать по-иному: «Ростки нового общества». Возможно, более логичного и справедливого, чем прежние земные».
Я взглянула в виок[96] – две гориллы продолжали яростно спариваться – и выразила эмоцию сомнения.
Внезапно мы ощутили опасность, угрожавшую Баку и Нэс, тотчас передали предупреждение. Надо отдать сэвэдж должное – ни секунды не тратя на раздумья, они схватили оружие и затаились с двух сторон возле самого дверного проёма.
Минутой раньше своими характерными возгласами парочка привлекла внимание спрятавшегося в тех же развалинах Щуплого – Дэн пару часов назад послал его за наркотиками. Идти куда-либо в одиночку по открытой местности самец не отважился, предпочёл затаиться, ожидая, когда подвернётся случай убить из-за угла.
Решив, что во время интима пара неизбежно утратит бдительность и окажется лёгкой добычей, Щуплый методично обследовал комнаты одну за другой. Ведь стоны доносились отсюда…
«Плохо, что они замолчали», – сокрушался одиночка. «Вдруг уже кончили и разбежались».
Но шагов не было слышно, и в душе Щуплого теплилась надежда – может, уснули?
Он ступал неслышно, но приблизившись к комнате Бака и Нэс, был предан собственным желудком. Не вовремя потребовав еды, орган пищеварения громко заурчал, и звук этот достиг чутких ушей насторожившихся сэвэдж.
Щуплый выждал с минуту, а потом всё-таки двинулся вперёд. Следом за звуком присутствие неудачника выдал запах – Нэс сморщилась, уловив сладковатую тошнотворную вонь давно не мытого тела.
Большая комната… Окно хоть и напротив, но всё заросло вьюном, густые побеги да листья пропускают разве что половину дневного света. Такую не осмотришь, не сунув голову внутрь. А полутьма делает самок сговорчивыми, парочка вполне может дремать где-нибудь здесь, в дальнем углу.
Одиночка ещё помедлил на пороге, потом выдвинул вперёд примкнутый к автомату штык, поводил им из стороны в сторону, прислушиваясь – не шевельнётся ли кто. Ни звука.
После тускло блеснувшего лезвия, наивной приманкой высовывавшегося из дверного проёма в течение нескольких секунд, Нэс и Бак увидели поросшую шерстью лапу в засаленной до невозможности штанине. Когда-то материя была оранжевого цвета, но догадаться об этом сейчас было непросто.
Лапа мягко коснулась слежавшегося грунта, толстым слоем укрывавшего давно сгнивший паркетный пол. Её обладатель балансировал между страхом и вожделением. Если б прятавшиеся подростки могли читать мысли, то узнали бы, какую участь готовил им Щуплый. Самца он собирался убить, чтобы тотчас поесть, срок жизни самки намечался несколько б?льшим, однако не намного.
«Может, и патрончиками разживусь», – помечтал одиночка, и это была его последняя мысль.
На улице, в полутора десятках метров, хором заорали гориллы. Мясо и внутренности Риса уже распределили, каждый кусок в соответствии с личным указанием Дэна. Кости же традиционно оставляли для женщин и подростков. Теперь вся огромная свора слабейших набросилась на остатки еды, подняв несусветный гвалт. Щуплый замер на секунду, прислушался.
-«Ни следа Санэла!» – воскликнула Ель. –«Враги в полуметре, а этот дурень ничего не чувствует».
Ствол разряженного автомата плавно пошёл влево, туда же повернул голову самец. В следующее мгновение длинный нож Бака вонзился ему в пах до самой рукоятки. Звериный рёв смертельно раненого потонул в криках сражавшихся за объедки. За спиной Щуплого Нэс высоко вскинула автомат, изо всех сил врезав чужаку прикладом. Кости проломленного черепа вошли глубоко в мозг, и его сознание отключилось.
Уворачиваясь от падавшего вместе с автоматом штыка, Бак больно ткнулся плечом в стену, зло зашипел.
-Ранен? – деловито осведомилась подруга, ловко подхватив оружие убитого.
-Цел, – отозвался парень. Нэс витиевато выругалась.
-Да он пустой, словно дырка старухи! Даже порохом не пахнет… Бак угукнул, хлопая по карманам Щуплого.
-Понятно дело – одиночка. Присмотрелся к физиономии.
-А он вроде из тех, соседских.
-Значит, будет второй, – зло сплюнула спутница. –Не везёт нам с соседями, никакого с них толку.
Шмыгнув носом, Бак достал из штанов мертвеца пару метательных ножей, продемонстрировал подруге.
Согласно кивнув, Нэс закинула за плечо трофейный автомат со штыком, зло пнула убитого:
-Ур-род недоделанный, только весь кайф обломал!
-«Ну что, докажем, что молодым и смелым улыбается удача?» – закинув ногу на ногу, подмигнула Джессика.
Она, похоже, решила на какое-то время оставить свои волосы прямыми. Теперь никто не мог сказать, как лучше – и с курчавыми и с прямыми Джес выглядела красавицей.
-«Снизим плодовитость и укрепим иммунитет?» – полуутвердительно подумала Ита. Возражений не было, за всех ответила Диксон.
-«Да. Если не считать активную Санэла, это два важнейших катализатора духовного развития. Скажем, одного зачатия в три года будет достаточно».
-«При такой продолжительности полноценной жизни они вполне успеют создать племя», – подумала Ель.
Во втором потоке мама прикинула – сколько лет сама будет оставаться сильной и красивой…
Джессика не скрывала намерения заполучить Ель в экипаж нашего будущего корабля. Синтезатор крупногабаритных объектов, несколько веков тому назад законсервированный в недрах Луны, был «разбужен» и уже приступил к созданию первого модуля крейсера. Когда строительство закончится, у Земли не будет естественного спутника. Жаль, новые поколения людей не смогут любоваться его чарующим ликом, но другого источника необходимого количества массы у нас нет.
Улавливая мамины мысли, я видела в них обнадёживающие перемены. Возможно, увидев настоящий корабль, она не захочет прощаться со мной… С нами.
Сознания усыплённых сэвэдж переместили в новые тела, а их, в свою очередь, отправили на новое место жительства.
Как ни чесались у меня руки подправить низкие лбы и по-обезьяньи выступающие челюсти в телах, предназначенных для парочки, пришлось почти всё оставить как есть. Мы ведь сохраняли им память, а там зафиксирована позитивная оценка внешности друг друга.
Горилл принял вечнозелёный остров в благодатно тёплых морях, достаточно большой, чтобы снабжать будущее племя всем необходимым. А при желании можно легко переплыть на соседние – их тут целый архипелаг.
Бак и Нэс изумлённо протирали глаза, спрашивая друг друга, куда подевался город. Кошмар под этим названием для них закончился навсегда.
-А знаете, что вдруг пришло мне в голову? – неожиданно вслух произнесла Диксон. Я уже и забыла, какой у неё голос.
-«Когда-то исследователи выяснили, что поверхность земли в определённых точках обладает повышенной позитивной или негативной энергетикой».
Подруга поставила на подлокотник непроливающий сосуд для питья, и он тотчас наполнился рубиново-красной жидкостью.
-«Что-то вроде сети с равномерно расположенными узлами», – подтвердила Ита, с живым интересом изучая новый облик Джессики. –«Такое на любой планете, мы всегда смотрим энергокарту, если хотим что-нибудь разместить внизу».
Ель явно заинтересовалась, догадавшись, куда клонит Диксон. Торнианка вызвала объёмную карту Земли, энергетические узлы светились на ней яркими точками. Дик укрупнила Евразию, выбрала Восточную Европу, затем участок чуть южнее родного города Ларисы.
Есть! Великий Лес стоял именно над точкой концентрации положительной энергии. Теперь нам остаётся только облазить все подходящие местечки над положительными полюсами, и если другие племена людей с развитой Санэла вообще существуют на Земле, они обязательно будут найдены.
Мама захотела провести со мной ещё несколько часов, и теперь мы сидели рядом в несущейся к Земле «тарелке». Можно было воспользоваться телепортом, но Ель уже привыкла к нему, а обычный полёт казался ей чем-то фантастическим и сверхчеловеческим.
Я тоже любила летать, особенно в боекостюме[97], пожалуй так даже больше, чем пользоваться дискаями. В плейте чувствуешь, что заключена в многослойный корпус солидного аппарата из нескольких пластов смарт-материи[98], а стрейнджерский БК воспринимался даже не как одежда, скорее, как некий дополнительный и весьма полезный орган физического тела.
Боекостюм высшей защиты, средоточие самой современной научно-технической мысли цивилизации летящих среди звёзд, вообще не имел какого бы то ни было определённого внешнего вида. За долю секунды он мог стать официальным деловым нарядом или униформой любой из известных стрейнджерам цивилилизаций, превратиться хоть в вечернее платье, хоть в купальный костюм. Мог стать абсолютно невидимым, или даже сделать незримым заодно и собственного владельца.
До сих пор ни одна из нас, землянок, не могла привыкнуть к тому, как боекостюмы «прячут» где-то в себе, невидимых и неощутимых, солидные комплекты оружия и снаряжения. Прячут, чтобы в нужный момент совершенно безобидный на вид человек мгновенно ощетинился умопомрачительным набором излучателей и стволов.
А полёт в БК давал ощущения, которые человек раньше испытывал только во снах. Первый раз я буквально визжала от наслаждения, кувыркаясь и паря в воздушном океане, иглой пронзая облака, за минуту меняя высоту от нескольких метров до полусотни километров над поверхностью земли, где воздух уже становился разреженным.
Когда-нибудь позже я передам Ели пакет впечатлений и картин тех фантастических полётов, а пока не буду портить ощущения от нынешнего.
Сидя у выхода из пещеры, Фальк вплетала кабанью щетинку в кончик дратвы. Нужно было починить износившуюся подпругу, жёсткий волос помогал проталкивать смолёную нить через отверстия в сыромятной коже.
Дождь сыпал с самого утра, если вообще не с ночи, и выходить наружу желающих не находилось. А вот дневной свет, хоть в пасмурную погоду и неяркий, всё же лучше масляной лампы. В будничном хоре мыслеголосов сестёр выделилось личное обращение:
-«Фалькон[99], мне нужно поговорить с тобой. Позволишь присоединиться?»
-«Да-да, конечно», – тотчас отозвалась девушка, торопливо приводя в порядок собственные мысли.
Наверное, в них слишком много Джега, и это встревожило Старшую Сестру. Фальк вздохнула, поудобнее прилаживая рукоятку шила к скальному выступу – так легче прокалывать толстый ремень. Ей всего четырнадцать, Джегью – её первый мужчина, неудивительно.
Неудивительно, но непростительно, ведь сегодня первый из опасных дней, когда она может забеременеть. Медь предохраняет и вероятность невелика, но она всё-таки существует…
Боковым зрением Фальк заметила движение. Рослая, внушительная Сестра Дракона неторопливо спускалась по каменным ступеням. Сердце девушки затрепетало от волнения – кто из юных не преклонялся перед красотой Игл[100], перед её ментальным и физическим могуществом! Только гармонично развитая женщина, умело разящая и копьём и мыслью, могла войти в круг старших. Она кивнула девушке:
-«Спасибо, Фалькон. Высоко оценив мои способности, ты напомнила, что сохранить и умножить их я могу только ежедневным трудом. А сегодня я ещё, увы, не занималась».
Игл присела рядом, излучая почти физически ощутимую силу и уверенность, подхватила ремень, чтобы Фальк было удобнее шить.
-«Ты правильно мыслишь. Я пришла поговорить о Джегью».
Девушка чуть прикусила губу, предельно открыв сознание для мыслей сестры.
-«Два десятилетия тому назад я была очень похожа на тебя-сегодняшнюю… Да-да!» – Старшая улыбнулась, услышав: «Может ли быть такое?!»
-«Я была худой и слабой, плечо моё было, как теперешнее запястье, а Духовный Огонь едва теплился, словно очаг у плохой хранительницы».
Уши Фальк вспыхнули – она вспомнила, как на прошлой неделе задремала под утро и угли едва не погасли. А думала – никто не заметил…
-«Я полюбила впервые в жизни, и ради любимого человека была готова на всё, что угодно. Когда мы оставались наедине, разум совершенно оставлял меня, и чего только я не вытворяла».
Игла в руке Фальк чуть дрогнула – девушка снова залилась краской. Воспоминание о вчерашнем опалило всё её тело сладким огнём.
-«Но ты, сестра, должна помнить даже во сне», – мыслеголос Игл зазвучал внушительно и предельно серьёзно. –«Любить мужчину – всё равно, что играть с леопардом. Они бывают красивы и ласковы, они понимают, что у женщины нет таких когтей и клыков, почти всегда они ведут себя разумно. Но молодой леопард ещё не умеет контролировать свои чувства, бывает, он заиграется – и… происходит непоправимое. Человек искалечен на всю жизнь». Под курткой на спине Фальк пробежал холодок, ей стало не по себе.
-«Они ведь знают, что этого делать нельзя!» – девушка прекрасно поняла аллегорию. Игл опустила глаза.
-«Знают, точно так же, как знаем это и мы. Медь не гарантирует предохранения, и в особо опасные дни нужно воздерживаться от традиционных соитий. Однако, эмоции способны затмевать разум. Любовь неуправляема, она как лесной пожар. Мужчина в этот момент не думает о наказании, он не думает ни о себе, ни о тебе. Он – во власти сильнейшего из инстинктов. Но если этому инстинкту поддастся и женщина – расплата будет жестокой и неотвратимой».
Сильные руки Старшей перехватили ремень дальше. Работа продолжалась, невзирая на серьёзность беседы.
-«Согрешив, мужчина, как правило, уходит из племени, избегая публичного позора. Я не знаю, что потом случается с одиночками. Говорят, они все погибают. Не знаю, может, кому-то и удаётся выжить в диком лесу. Но я знаю, что ожидает женщину, родившую раньше двадцати пяти лет – от неё остаётся только пол-человека. Тусклый слабый Огонь незрелой матери будет надвое поделен созданием новой жизни и уже никогда не разгорится в полную силу. Ментальные способности навсегда останутся в зачаточном состоянии, какие бы усилия не прилагала несчастная. Да и ребёнок от юноши не будет ни физически крепок, ни ментально силён. Три жизни потеряны: уходит в никуда мужчина, остаются калеками женщина и её будущий ребёнок, обречённые на неполноценность».
Игл поднялась, пальцы её легко коснулись плеча девушки. Несколько минут Фальк просто глядела на дратву, вслед за шилом пронизывающую ремень.
«Три загубленных судьбы за мимолётное удовольствие. Конечно, это преступление!» – думала она.
Некоторые в опасные дни ходили на свидания с подружками – страховка на всякий случай. Но Фальк доверяла своему возлюбленному и не думала, что способна настолько утратить разум сама.
Мысли Старшей Сестры, и особенно её сравнение с хищником из семейства кошачьих, остались в памяти девушки, хоть она и не верила, что Джег способен на преступление. Но имя Джегью как раз и значило «ягуар», хоть и родился он в год добродушного Кабана. Может быть, Игл чувствует что-то неприятное в одном из вариантов будущего, пришла предупредить…
Упряжь, наконец отремонтирована, а вот дождь на улице так и не прекратился. А вдруг будет так лить всю ночь? – обеспокоилась Фальк. Погода угрожала предстоящему свиданию.
Девушка отнесла сбрую на место. Сегодня у неё день отдыха, нужно посвятить несколько часов развитию Духовного Огня. Мысленно поискав Сестру Наставницу, Фальк обнаружила её в нижних пещерах и поспешила туда.
Огромная гора источена ходами, словно муравьиная куча. Кто и когда выдолбил их – неведомо. На третьем подземном уровне сыровато, эти пещеры затапливало после сильных дождей. Но человек с сильным Духовным Огнём способен задолго почувствовать опасность и подняться выше. Постоянно здесь никто не жил, пустующими кельями пользовались желающие зачем-либо уединиться.
Кроу, тоже сестра Тигра, издалека почувствовала приближение Фальк, они обменялись приветствиями. Первым этапом медитации было полное отключение от посторонних мыслепотоков. Этому Фальк научилась давно. Вторым – взгляд «внутрь себя», полный осмотр своего физического тела. Состояние костей, мышц, нервной системы, сердечно-сосудистой, внутренних органов. Тоже пройденный этап.
А вот третий – активация энергетических центров – пока до конца не получалась. Нижние легко отзывались на мысленный зов, в выше сердечного получалось плохо. Поэтому сейчас Фальк сконцентрировалась на голубом огне и принялась сосредоточенно вглядываться в него, ощущая, как по спине бегут легионы невидимых муравьёв, отражая пробуждающуюся силу.
Словно ветер, она затронула сперва верхние, тонкие ветки деревьев, потом, набирая мощь, стала захватывать уровень за уровнем, слой за слоем. Разом вспыхнули первые центры – энергия движения, плоти, физической силы и воли. Зелёный центр силы – последний из управляемых силою Фальк. Голубым центром она должна была овладеть сегодня.
Влюблённая очень хотела дотянуться голубым лучом до своего Джега, и это дополнительно стимулировало её просыпающиеся способности. Поле расширялось, захватывая новые и новые ментальные сектора, Фальк впервые ощутила присутствие мужского эгрегора – и тут же уловила облегчённый выдох Сестры Наставницы.
-«Рада за тебя, сестра! Не чувствуя мужчин, с ними проблематично общаться. Сегодня ночью я буду волноваться за тебя меньше, чем обычно».
-«Со мной говорила Игл», – девушка задумалась. –«Она беспокоится тоже».
Кроу передала эмоцию понимания. Любовь сестёр вдруг затопила сознание Фальк, её голубой огонь засиял ярко и ровно. Задохнувшись от внезапно нахлынувшего счастья, она послала сёстрам своё ответное чувство. Ещё никогда раньше девушка не ощущала своих близких так ясно, так всеобъемлюще! И сидевшую рядом сухощавую Кроу с резкими чертами лица и широкой проседью в волосах, и вышедшую в это самое мгновение из пещер плечистую красавицу Игл, и близких подруг Пэт, Хоук и Пэрри, десятки и сотни других сестёр по духу, юных, зрелых и уже немолодых – всё немалое племя.
Кроу в свои сорок три родила последнего ребёнка, год назад маленький брат Кабана достиг четырёхлетного возраста и присоединился к племени мужчин. Теперь они виделись редко – только на совместных сезонных праздниках, когда моухоки[101] на день становились едины. Сами собой пробудились воспоминания Фальк.
Праздник зимнего солнцестояния, на котором она познакомилась с Джегом, на котором они впервые были близки. Первый её праздник после ритуала освящения совершеннолетия. Всё-таки она, Фальк, наверное из тех, которых словно магнитом тянет к мужчинам. Ради общения с ними она попросила сестёр наделить её медью, прекрасно зная, какая это неприятная операция. И через месяц после неё получила право по своему разумению встречаться с любимым на ничейной земле.
Нет-нет, ей, конечно, приятны ласки подруг, она и сама всегда наслаждается красотой женского тела. Но ведь мужчины – они совсем другие… Наверное, неправы те, кто наотрез отказываются с ними встречаться. Когда Духовный Огонь разгорится в полную силу и Фальк исполнится двадцать пять, она тоже попросит освободить себя от меди и поднимется на алтарный камень, чтобы открыться племени мужчин. Четырежды в год это делают многие вошедшие в пору зрелости сёстры, желающие подарить жизнь полноценной, гармонично развитой личности. От рассвета до заката Алтарь оглашается беспрестанными криками наслаждения, и даже Сёстры Гранита, за всю жизнь ни разу не допустившие к себе инополых, не говорят ничего дурного о происходящем на глазах у всех…
-«Мы просто поворачиваемся к Алтарю спиной и крепче сжимаем оружие, чтобы заглушить ядовитый шёпот ревности», – мыслеголос Пэт, подруги Фальк и Сестры Гранита, проник в сознание девушки.
Сильная и смелая, первая в боевых искусствах среди родившихся четырнадцать лет назад в год Тигра, Пэт нравилась Фальк и знала это. Фалькон искренне сожалела, что своей любовью к мужчине причиняет сестре боль, но ничего не могла поделать с собственными инстинктами.
Закрыв сознание, Пэт с горечью подумала: «Разнополая любовь – не более, чем кратковременная страсть, дурман опьянения. Дай Бог, чтобы за это время ты, Фальк, не совершила роковой ошибки. Потом разум проснётся, ты вернёшься ко мне. Это неизбежно».
Так девушка утешала себя, снедаемая муками ревности. Первая любовь, первая измена – всё это так ярко переживается в четырнадцать лет. Голубой огонь пылал в Пэтрэл так же ярко, как в энергетическом теле Фальк.
Уловив эмоции печали, сёстры не позволили Пэт концентрироваться на собственных страданиях.
-«Наблюдатель на западном склоне только что видела летающую машину бледнокожих!»
Едва уловив адресованную ей мысль Старшей, Пэтрэл уже бежала по коридору, застёгивая оружейный пояс. Впервые в жизни её назначили на усиление!
«Давненько же не появлялись чёртовы машины, кое-кто даже рискнул предположить, что мы никогда их больше не увидим», – думала девушка.
И хотя опасность это скорее потенциальная – по одиночкам хоть пешим, хоть конным, они обычно не стреляли – порция адреналина взбудоражила Пэт, заставив временно забыть о ревности.
Каменный козырёк, на который выходила расщелина, как раз и был позицией наблюдателя. На сотню метров вниз сплошные отвесные скалы, однако, расщелины встречались и пониже. Некоторые из них перетекали в ходы, откуда можно было попасть в пещеры моухоков, потому и на западном склоне круглосуточный пост. В тёмное время наблюдателям приходилось полагаться на внутреннее зрение, поэтому дежурили по двое – чтобы не заснуть.
Сестра Оул, немного флегматичная большеглазая девушка, родившаяся в год Змеи, имела выдающиеся ментальные способности. Пэт удивилась, почувствовав её в наблюдателе дневной стражи.
-«Я хотела побыть одна», – ответила она на несформулированный вопрос и взволнованно перешла к делу. –«А тут какая-то чертовщина!»
Отступив на полшага, Оул отодвинулась от расщелины, чтобы младшая могла что-то увидеть.
-«Машина показалась оттуда и скрылась вон там. А теперь минут десять, как ничего не видно, но я отлично чувствую здесь большое железо!» – она указала направление рукой. –«Закрой глаза», – предложила Оул.
Пэтрэл смежила веки и сосредоточила внутренний взор на куске серого дождевого неба. Прошла минута, другая. Какие-то слабые следы чужого присутствия в сотне метров отсюда. А может, ей просто чудится…
-«Нет, сестра, твой Духовный Огонь не в пример ярче, а я почти ничего не чувствую там».
-«Почти»! Но ведь всё-таки чувствуешь что-то!»
-«Что-то», – кивнула младшая.
Взглядом она указала на прислонённый к стене арбалет с двумя рукоятками, чтобы натягивать тетиву. –«Если выстрелить из твоего дальнобоя – всё станет ясно». Сестра Змеи мудро возразила.
-«Пока эти бледнокожие не проявили враждебности. А пущенный в их машину болт[102], даже не причинив вреда, снова объявит войну».
Пэт вынуждена была согласиться. Теперь и ей всё явственнее казалось – метрах в ста напротив скалы в воздухе что-то висит.
-«Смотри», – Оул показала сестре, что видит сама.
Младшая вздрогнула – чёткое изображение приплюснутого «летающего блюдца» как небо и земля отличалось от того неясного контура, который на грани возможностей ощущала Пэтрэл.
-«Моему Огню ещё расти и расти до твоего…» – уныло признала девушка.
-«Мы наконец-то нашли их!»
Я порывисто обняла маму, покрывая поцелуями милое, дорогое лицо и впервые ощутила её предельно открытый ментальный ответ. Наша радость умножилась, мы тотчас поделились ею с остальными, передав всё, что только что слышали из мыслей краснокожих сестёр. Разделяя всеобщий восторг, Ель подумала:
-«Их раза в три больше, чем было нас в Великом Лесу».
-«Неудивительно, ведь тут столько пещер. А снаружи какое красивое место!»
Дождь изливал последние капли, иссякнув над этой цветущей землёй. Даже не пользуясь своими возможностями, мы могли глянуть вниз, при помощи сканеров диская сдёрнув покровы влажного тумана.
Отроги огромного хребта сплошь покрыты кустами лавра и рододендронами, на более ровных участках возвышались стройные пирамидальные деревья. Пещеры и коридоры, выдолбленные монахами времён прошлой жизни Диксон, превратили скальный монолит в систему скрытых от посторонних глаз жилых помещений.
Конечно, подруги заинтересовались нашей находкой, вскоре на борту диская стало тесно. БТС доставила сюда Диксон, Джес, Иту и Роби. Все они обследовали аналогичные положительные полюса, но результатов ещё не было.
-«Давайте одновременно заговорим с теми, кого уже знаем», – предложила Ель. –«Их ментальное поле будет быстрее насыщаться новой информацией».
Волчице повезло первой – вместе с Елью они нашли поселение людей с развитой Санэла над одним из средоточий положительной энергии планеты в Северной Америке. Ментально подобное притягивается друг к другу – это точно.
Ведунья была заинтересована и увлечена – она предложила одновременный контакт с пятью сёстрами, Выбрав собеседниц по принципу наибольшего сходства ментальных профилей, мы устроились в креслах и мысленно обратились к моухокам.
Ведунья Ель – к Сестре Наставнице, я – к Игл, Джессика к нашему влюблённому соколу, Волчица и Ита соответственно к Пэтрэл и Оул. Даже мне, за эти месяцы привыкшей жить отчасти в ментале, было странновато воспринимать хор мыслей и чувств, зазвучавший в момент нашего одновременного знакомства.
Приятно – в аккорде не было ни малейшего диссонанса, оценка ментальных профилей оказалась точной. После обмена приветствиями и восторженными эмоциями мы предупредили сестёр о предстоящей передаче информационных пакетов. Моухоки практиковали подобное, например, когда возвращавшиеся с промысла охотники хотели сообщить всем членам племени что-то важное.
Сёстрам понадобилось несколько больше времени, чтобы осмыслить содержание полученного пакета. А потом посыпались уточняющие вопросы, особенно усердствовали Игл и Кроу. Наверное, потому, что старались предотвратить самую невероятную возможность причинения нами вреда народу моухоков.
В числе первых реплик Игл было: «Можем ли мы передать вашу информацию мужчинам?» И я предложила самостоятельно продублировать пакет для второй части племени. Нужно было только настроиться на ментальное поле мужской половины по кому-нибудь из знакомых. Самое близкое общение с ними сейчас, конечно, у Фальк, но её избранник ещё не успел достаточно развить Санэла, чтобы передать всю полноту информации соплеменникам. Сестра Кроу предложила помощь.
Брат Лайон любил лошадей с детства и едва ли не больше всего на свете. В табуне не было ни единой кобылы, которая, погуляв с дикими жеребцами, не вернулась бы в безопасную и уютную «конскую пещеру» рожать и выкармливать детей. Так и прирастали домашние табуны моухоков, обновляясь свежей кровью диких.
Внутренний взор Кроу обратился на Лайона. Брат ухаживал за своими питомцами, обучая мальчишек понимать язык лошадей, умело и осторожно орудовать крючком для чистки копыт. Он с радостью откликнулся на приветствие – ведь это их пятилетний сын был самым маленьким среди учеников Лайона. Никто, кажется, не узнал пока о нарушении обычая – ведь на праздниках не следят, кто с кем спит. А Кроу в тот день не спала ни с кем, кроме одного…
Потребовалось время, чтобы каждый из моухоков осмыслил немалый объём информации, полученной от стрейнджеров. Нас пригласили провести это время в качестве гостей сестёр, а Ита и Робин, как существам двуполым, предложили воспользоваться гостеприимством мужской половины племени.
Не желая никого провоцировать своим внешним видом, торнианка сделала всё, что было можно без смены тела. Укоротила волосы, как у меня, до состояния «бритого ёжика», усилием воли на несколько часов сделала черты лица андрогинными. Мышц у неё хватало и так, пришлось только отрегулировать костюм, чтобы замаскировать грудь. Конечно, и тело сменить недолго – однако, после этой операции пришлось бы довольно долго осваиваться в новом вместилище разума, учиться непринуждённо управлять им, тренировать координацию движений.
В результате, когда дискай Волчицы отключил генератор тени и завис над горным карнизом ничейной части обиталища моухоков, наземь сошли два андрогина и четыре женщины.
Встреча на нейтральной территории напомнила старый фильм «Мёртвый сезон» – за исключением эффектно двигавшихся чёрных автомобилей, всё было так же. Слева от плейта стояли три женщины, справа – столько же мужчин. Отношение братьев и сестёр друг к другу подчёркнуто корректно, но довольно отстранённо. Хотя в глубине сознаний можно было отыскать следы запрятанного туда желания.
Готовность размножаться всегда и везде… Природа наделила человека чудовищной плодовитостью, гарантировав выживание вида. А ведь и я когда-то была такой! Вернее, «таким».
Теперь, наверное, я уже научилась надёжно прятать от других тайные мысли. Может быть, можно позволить кое-какие воспоминания. Странно, прошло всего несколько месяцев с тех пор, как числюсь в девицах, а вроде бы всё так, как и должно быть. Пожалуй, за единственным исключением – к месячным невозможно привыкнуть!
Улыбнувшись, я вспомнила, как это началось первый раз – с перепугу тотчас влезла в боекостюм, зная, что он мгновенно перерабатывает любые выделения антропоморфа. А оказалось, обычная одежда стрейнджеров так же легко способна справляться с разными жидкостями – ни разу я не почувствовала себя мокрой.
Можно только представить, что было бы, начнись это во время пешего или даже водного участка пути. Джес, кстати, тоже избежала незавидной участи во время нашего путешествия по лесам и рекам. Хотя причина её задержки была одним из результатов общения с палачом, и кто знает, чем бы всё кончилось, не тормозни она летающую тарелку… Я послала любимой волну нежности, радуясь, что тогда всё обошлось.
Случайно нашёлся «кристалл», случайно Джессика его надела, случайно крикнула улетавшему дискаю слово «стой». А ещё говорят, будто человек – хозяин своей судьбы. Ага… Как и Диканов, я была фаталистом.
Джес ответила мыслелаской, почуяв, к нам на пару секунд присоединились остальные подруги.
Одежда женщин и мужчин-моухоков отличалась минимально – из-за головных повязок сестёр торчали перья орла, совы и вороны, куртки братьев украшали вставки из рысьего и медвежьего меха, а у Лайона на рукаве красовался алый язык пламени – символ огненного дракона. Если забыть об этом, то моухоки выглядели довольно похожими – одинаковые куртки и брюки, одинаково бронзовые лица, крепкие фигуры и широкие плечи.
Плейт, следуя мысленной команде Волчицы, убрал аппарель, взлетел и скрылся за перевалом. Мы разошлись по сторонам, оживлённо обмениваясь безмолвными репликами. Облака, висевшие на уровне нашего скального карниза, начали понемногу рассеиваться.
Больше всего сестёр беспокоил один невыраженный вопрос: что на самом деле нужно бледнокожим от моухоков? Гостеприимные хозяева усердно скрывали от нас подобные мысли, конечно, без какого-либо успеха. Мы, со своей стороны, старались раскрыться, насколько могли, однако обоюдного доверия пока не возникло. Неудивительно – ведь люди, раньше пролетавшие здесь на точно таких же дискаях, случалось, убивали моухоков.
Чтобы казаться в большей степени своими, мы все, не только Ита, позаботились о внешности. Боекостюмы приняли вид таких же штанов и курток, как на женщинах, я и Волчица сделали одежду посвободнее, чтобы никого не шокировать накачанной мускулатурой. Однако, дружно восхищаясь красотой Джес и Ели, сёстры не испытывали отвращения и к нашим бицепсам-трицепсам, безошибочно угаданным ими под не особенно тщательным «камуфляжем». А в мыслях сестры Игл я вообще читала завистливый интерес.
-«Как случилось, что вы совсем без оружия?» – спросила, наконец, Старшая Сестра.
-«Почему, оружия навалом», – я не стала скрывать правду. –«Просто мы не достаём его, когда не собираемся стрелять».
Игл озадаченно замолчала, мысленным взором ощупывая нашу одежду и то, что она скрывала. И – не увидела под нею вообще ничего, только слегка пульсирующий сгусток неведомой, но могучей энергии.
-«Это не обычная одежда», – констатировала женщина, и мне оставалось лишь согласиться.
С открытой местности мы вскоре свернули под своды пещерного города. Игл взяла было один из торчавших в расщелине факелов, но мы заверили её – в темноте видим, как днём, и Сестра Дракона воткнула древко обратно.
-«В первый раз встречаю видящих бледнокожих», – недоверчиво подумала Кроу.
-«Можете пустить кого-нибудь из нас вперёд», – весело отозвалась Волчица.
В пещерах она чувствовала себя, как дома. Неведомые строители знали толк в своём ремесле. Здесь ощущалось движение воздуха, было довольно сухо, хотя с обеих сторон коридоров через каждые полтора десятка метров лежали тускло светившиеся гнилушки – как в подземном доме лесных людей!
Минуя чистые, довольно просторные гроты, соединённые переходами, мы ощущали внимание остальных сестёр. Не покидая своих келий, чтобы не показаться невежливыми, женщины любопытно выглядывали из жилищ, и многие мыслевзоры были откровенно нескромными.
Тревожный сигнал прозвучал, когда мы собрались усесться вокруг ритуального очага, и сестра Кроу уже бросила в огонь ароматную смолу.
-«Нас схватили чужие мужчины!» – забились в сознании боль и отчаяние двух молодых девушек. –«Связали и везут на лошадях к Ослиному Уху. Их шестеро…» Все разом вскочили. На бегу Игл отдавала мысленные команды:
-«Дежурная пятёрка! Седлать шестерых коней, по готовности – начать преследование захватчиков в направлении Ослиного Уха. Я вас догоню».
Мы выскочили на открытую террасу чтобы бежать вниз, к «лошадиной пещере», когда я вклинилась в сознание разъярённой Игл:
-«Послушай, Старшая Сестра! Летим с нами, так мы настигнем захватчиков через минуту». Моухоки остановились, не веря услышанному.
-«Где же машина?» – нетерпеливо передала Игл, крутя головой.
-«Не надо машин. Встаньте вплотную за спиной каждой из нас».
Глядя в глаза Сестре Дракона, и держа открытыми мысли, я взяла её руку и показала, как надо. Ладонь оказалась твёрдой, словно вырезанной из дерева.
-«Сейчас наши костюмы будут поддерживать вас в полёте».
-«Ничего не потеряется», – добавила Волчица, уловив тревожную мысль Оул о стрелах в открытом колчане. Боекостюмы получили нейрокоманду: «Режим «Наездник», включить фиксацию».
-«Все освоились? К полёту готовы?»
-«Давай скорей, Сестра Неба. Я не хочу сегодня слышать мысли умирающих девочек!»
Плавно увеличивая мощность антигравов, мы оторвались от скалы, немного повисели, покачиваясь из стороны в сторону. Дали моухокам немного времени, чтобы привыкнуть к ощущениям – и взмыли, устремившись в погоню.
Набрали немного высоты над предгорьями, чтобы пассажирки лучше видели, потом перешли в горизонтальный полёт. Ель, не обладавшая навыками управления боекостюмом в воздухе, вернулась в пещеру, послав нам пожелание удачного возвращения.
Скорость тоже увеличивали плавно – хоть костюмам всё нипочём, не хотелось позорить моухоков знакомством с «морской болезнью». Нарастающего давления воздушного потока не чувствовалось вовсе – силовое поле БК, вошедшего в боевой режим, полностью закрывало от внешнего воздействия.
-«Вы уверены в направлении?» – на удивление спокойным тоном поинтересовалась Кроу, и я просто передала ей изображение со своего тактического виока.
Сканеры надёжно «держали» группу всадников в трёх с лишним километрах от нас, слева от небольшого озера, и расстояние стремительно сокращалось.
Сестра Наставница летела слева, вместе с Джессикой. Во втором мыслепотоке любимая всё время передавала разные смешные фантазии на тему нашего «тесного общения» с местными жительницами. Боекостюмы физически изолировали нас от моухоков, не позволяя прикоснуться к телу стрейнджера хоть одной чужеродной бактерии. Какие тут тесные контакты… А вот тактику боя нужно обсудить заранее.
-«Старшая Сестра – я предлагаю обогнать захватчиков, спешиться, и встретить их образами огромных чудовищ. Один или двое должны остаться в живых, чтоб рассказать остальным: сюда не стоит больше соваться».
-«Да, нападения спереди чужаки не ждут», – согласилась Игл. –«Насчёт оставить в живых – спросим у девочек, это решать им».
Всё быстрее проплывали под нами нескончаемые заросли леса, всё ближе становилась высоченная двойная гора с заснеженными вершинами. Карта показывала на востоке полноводную реку, за ней обширное плато.
Несколько десятков секунд – и вот они, голубчики, уже видны не только сканерам БК или внутренним взорам, но и «простому глазу» наших новых знакомых. Распуская пыльные хвосты, всадники во весь опор летели к лагерю кочевников, накануне вечером расположившемуся в нескольких километрах от горы моухоков. Мысли захватчиков переполнены вожделением – первая вылазка, и сразу удача!
Обогнав их на несколько десятков метров, мы опустились на небольшой поляне, костюмы освободили «наездниц». Сёстры тотчас схватили луки и, укрывшись за деревьями, принялись целиться в кусты, из-за которых должны были появиться всадники.
-«Игл, вы оставляете нам моделирование чудовищ?»
-«Ну ведь это же ты предложила…» – её улыбка была чертовски похожа на волчью.
«Военный образ мышления», – подумала я. «Кто подал идею, тому и претворять её в жизнь».
-«Я сделаю своего давнего виртуального знакомого», – вздохнула Джес. –«Наверное, он навсегда запечатлелся в памяти, пусть хоть поработает на доброе дело».
Мне оставалось подобрать уродов пострашнее для себя и Волчицы. Голливудские монстры замелькали перед глазами, удивляя подруг.
-«Тебе кто нравится больше, «Чужой» или «Хищник»? – спросила Одинокую, укрупняя изображения.
-«Чужой» страшнее», – уверенно ответила она, с ухмылкой разглядывая мерзкий гибрид насекомого и рептилии.
-«Тогда бери «Чужого».
-«Какой высоты делать пугало, десять метров хватит?» – уточнила Джес.
-«Наверное».
Кочевники были совсем рядом, и мы одновременно выдали свою «видеопродукцию». Моухоки молодцы – они даже не обернулись, всё внимание сосредоточив на месте предполагаемого появления врага.
За полсекунды до того, как из кустов вылетел первый всадник, мы спроецировали сильнейший ментальный рёв, направленный на сознания захватчиков и их лошадей. Один за другим разномастные кони выскакивали на поляну – и оказывались перед тремя чудовищами ростом с четырёхэтажный дом, издающими невыносимо громкий и страшный звук. Естественно, копытные тут же взвились на дыбы, заходясь истерическим ржанием.
Старательно поддерживая изображение монстра без признаков носа, зато с острыми жвалами по краям огромной зубастой пасти, я медленно двинула его навстречу мечущимся лошадям, сбрасывающим всадников. Сама же метнулась в самую гущу тел, вовремя подхватила обеих пленниц. Связанные по рукам и ногам, беспомощные, они могли быть затоптаны копытами беснующихся коней. Манипуляторы боекостюма перенесли девушек в самое безопасное место, за спины виртуальных чудовищ. Обе они серьёзно пострадали, пытаясь сопротивляться пленению.
Тем временем наши виртуальные твари добрались до свалки взбесившихся от ужаса лошадей и эффектно сверкающими сгустками плазмы принялись неспешно разить врагов. Хоть монстры и были ненастоящими, но стоящие за ними люди обладали вполне реальной боевой мощью. Не отставали и моухоки, посылая в скопище тел стрелу за стрелой. Кочевники падали замертво, не сделав в ответ ни единого выстрела.
-«Хватит уже, надо бы прекращать огонь», – передала я Старшей Сестре. –«Кони без всадников сейчас разбегутся, вы можете их мысленно успокоить?»
Сестра Кроу занялась этим, и довольно успешно. Тем более, что чудища больше не двигались, не ревели, и перестали швыряться огненными шарами.
Из захватчиков живы были трое, в груди одного торчал обломок стрелы, ему оставалось недолго. Двое сохранились целёхонькими, как я и замышляла. Всадив обоим слабые заряды из парализаторов, чтобы не отлавливать по кустам, мы с Джес убрали изображения монстров, и только Волчице приходилось играть спектакль до конца.
Ведунья Ель и все моухоки, как женщины, так и мужчины, внутренними взорами внимательно следившие за погоней, слали нам теперь эмоции восторга и благодарности. Кроу ментальной силой удерживала в повиновении лошадей, Игл разоружала и связывала уцелевших чужаков, а мы втроём ринулись было к освобождённым девочкам.
Я вовремя вспомнила о возможностях БК, придержала за руки Джес и Оул, перенесла пострадавших на поляну. В их состоянии лучше не шевелиться.
-«Мы снова летаем по воздуху…» – заторможенно подумала та, что в схватке потеряла глаз.
-«Да, Баз, похоже мы умерли. И боль куда-то ушла», – согласилась вторая, хрипло дыша из-за вошедших в лёгкие обломков рёбер. –«Но я счастлива, что и здесь мы вместе». Об их боли я позаботилась сразу…
-«На этот раз не угадали», – весело подумала Волчица. –«Но если и дальше будете так беспечны, то расстаться с жизнью очень даже возможно».
-«Кто это?» – синхронно ойкнули девочки –«Незнакомый голос…»
-«Разрешите представиться: я – Волчица из летящих меж звёздами».
Одинокая передала образ своей настоящей внешности, коротко склонив голову в приветствии.
Несколько секунд юные сёстры оторопело молчали, и на правах старшей по возрасту в беседу вступила Кроу.
-«Волчица права. Вы были очень неосторожны, могли поплатиться за это не только жизнью, но и честью». Девочки ответили эмоциями раскаяния и стыда.
К нам подошла Игл, глянула на окровавленное лицо Баззард, перевела взгляд на её подружку, внутренним взором разглядела сломанные рёбра, истекающие кровью лёгкие. Скорбная морщина пролегла между бровей Старшей Сестры. Я поспешила успокоить Игл.
-«Всё вижу, но обе девочки будут жить. Машины легко исправят любую телесную рану».
Оул, держа за воротники, подвела обоих кочевников, и мы впервые услышали голосовую речь моухока.
-Сёстры, в чём конкретно виновны эти два чужака?
-Усатого мы вообще не видели, – честно ответила Баз. –А толстый вместе с другими напал на нас… когда мы заснули.
-«Волчица, твой выход», – подумала я, отступая в сторону.
Теперь Одинокая внушала образ чудовища только охотникам за девушками, избавив коней от страшной иллюзии.
Отвратительная тварь с вытянутым черепом и двойной челюстью приблизилась к горемыкам-захватчикам, громко сопя и истекая слюной. Страх побуждал бежать, но ослабленные парализатором мышцы утратили способность к резким движениям. Маленькие запавшие глазки гигантского зверя светились красным, и этот взгляд бросал в дрожь.
-«Чужаки!» – мыслеголос монстра зазвучал в сознаниях кочевников, для пущего эффекта сопровождаясь эхом. –«Вы пришли на нашу землю и вы пытались похитить наших женщин. Теперь вы умрёте». Столбообразная лапа чудовища указала на толстяка:
-«Ты ударил мою женщину и выбил ей глаз!»
-Это не я-ааАА!!!
Оба глаза бронзоволицего лопнули и вытекли, словно взорвавшись изнутри. Чужак страшно закричал, рухнул наземь, забился в конвульсиях.
Сестре Кроу пришлось приложить дополнительное усилие, чтобы удержать лошадей в повиновении.
-Женщины не сказали, о Великий, что они принадлежат тебе, – срывающимся голосом выкрикнул усач. –Мы не знали!
-«Вы их не спрашивали», – припечатала Волчица.
На поляне запахло палёной шерстью. Толстяк подпрыгивал, извиваясь, словно рыба на сковороде. Потянуло горелой плотью – голова похитителя медленно обугливалась под лучом минимальной мощности.
Усатый в ужасе наблюдал за казнью, под разукрашенным вышивкой кожаным жилетом по его спине стекали в штаны капли холодного пота.
-«Ты – следующий!!» – прогремел мыслеголос невиданного зверя, его лапа-бревно нацелилась в лицо единственного кочевника, оставшегося в живых. –«Ты командовал захватчиками, я знаю. Твоя вина больше. Но много больше вина того, кто вас сюда послал!»
В мозгу усатого блеснула искорка надежды – может быть, как-то удастся выкрутиться, подставить кого-нибудь вместо себя?
-«Ты пойдёшь к своим», – продолжал монстр. –«Расскажешь всем, что случилось с твоими людьми. Если завтра до полудня племя не уберётся прочь с нашей земли, придём мы. Все будут сожжены. Медленно, так, как он».
Лапа указала на слабо дымившийся труп толстяка, потом снова нацелилась в лицо усатому. Дохнуло жаром, кочевник закричал, изо всех сил жмурясь, спасая глаза.
-«Это тебе, чтобы помнил. Иди!!» – рявкнула Волчица, манипулятором швырнув охотника на девочек в направлении лагерной стоянки.
Пролетев несколько метров, чужак с треском рухнул в кусты, выбрался оттуда, пробежал с десяток метров на четвереньках. Потом исхитрился подняться на ноги и понёсся во весь опор, спиной чувствуя взгляд алых глаз демона.
-«Я буду следить за тобой», – передала вслед Одинокая и с облегчением убрала изображение чудовища.
Эмоции моухоков зашкаливали, Ель гордилась ментальной силой дочери. А Игл напомнила о лечении спасённых из плена. Я кивнула Старшей Сестре.
-«Да, ты права».
-«Пусть Кроу летит с ними, она поможет в случае чего», – подумала Игл.
Сестра беспокоилась, как бы мы не «вложили в девушек души монстров»! И что теперь с этим делать? Информация попадала ко всем стрейнджерам в режиме реального времени, я попросила девушек обдумать складывающуюся ситуацию.
Джессика и Кроу отправились на орбитальную станцию вместе с ранеными, а мы занялись прозаическим сбором оружия кочевников, валявшегося тут и там рядом с обугленными трупами.
Приторочив всё ценное к сёдлам, Оул вскочила на самого сильного и злого жеребца, чтобы вести шестёрку домой. Пожалела, что во второй раз не удалось полетать с нами.
-«Если ты этого по-настоящему хочешь – обязательно будешь летать!» – пообещала я девушке, закрыв мысль от остальных моухоков.
Мы с Волчицей вывезли Игл на рекогносцировку[103]. Можно, конечно, показать трёхмерную карту расположения лагеря чужаков, но своими глазами сёстрам пока что понятней. Вот пара десятков шатров на холме – островерхие, с дверями-занавесками, каркасы из отполированных деревянных шестов. Вот расписные кибитки с таким же матерчатым верхом встали вокруг палаток – что-то вроде примитивной изгороди. Неподалёку пасущиеся кони…
Предводитель отряда захватчиков, оставшийся без своих бойцов, ещё не добрался сюда. Его мигающую отметку мы видели на тактических виоках, идя в полусотне метров над лесом. Поэтому на стоянке покой и умиротворение.
Выбрав удобное место, кочевое племя обычно оставалось там несколько месяцев. Не уезжали, пока не выбьют дичь в окрестных лесах, да не насолят деревенским постоянными кражами. Когда вожак чувствовал, что охотничьи угодья истощены, или терпению местных жителей приходит конец, кочевники снимались, чтобы искать другую подходящую стоянку.
А здесь племя только начинало обживаться, вокруг была девственно чистая природа, теперь нужно просто искать – что и где у неё можно взять, чтобы употребить на пользу.
Режим тени позволял нам летать буквально над самыми повозками, разглядывая расписные тенты и деревянную резьбу на бортах. Слушать, что они говорили, даже не используя сверхспособностей. Язык племени был одним из вариантов примитивного постанглийского.
На стоянке обнаружилось очень много детей, мужчины все носили обувь, а женщины были поголовно босы. Прислушавшись к хору мыслей, мы сделали окончательный вывод – живут здесь патриархально. Вожак племени – вот этот длинноволосый мужчина лет тридцати пяти, выглядящий расфранчённым павлином. Куртка, жилетка, штаны – всё украшено вышивками. На ногах высокие сапоги с узорами. Он картинно прохаживался возле кибитки, опираясь на высокий посох с кистями на рукоятке из белого металла, дымил трубкой и с видом галльского петуха оглядывал подчинённый народ.
Собрав максимум информации, Игл подумала: «Теперь можно и улетать», что мы и сделали, вдоволь насмотревшись на очередную вариацию упадка. Подумать только, а ведь предки этих одичавших существ были образованными людьми!
На обратном пути мне захотелось покувыркаться в воздухе, я предложила это Игл. Не желая уронить достоинства Старшей Сестры, она согласилась, и мы черкнули в небесах несколько фигур, известных лётчикам двадцатого века. Волчица старательно следовала на расстоянии, чтобы вовремя повторять эволюции моего БК.
-«Кажется у нас получается воздушная пара», – порадовалась я, и тут почувствовала состояние Игл.
Желудок Сестры Дракона готов был взбунтоваться, пришлось перейти в неторопливый горизонтальный полёт. Гора моухоков виднелась уже совсем рядом, в мыслях Игл мы прочли, где удобнее приземлиться. Волчица тут же угодила в объятия матери, которые отчего-то показались мне подозрительно пылкими.
Игл с облегчением ступила на твёрдый грунт, качнулась, восстанавливая равновесие. В лице была ещё заметна нехарактерная бледность, но, в общем, крещение состоялось. Криво улыбнувшись, она кивнула головой:
-«Пожалуй, после этого полёта я получила чуть больше оснований носить собственное имя».
Информацию, полученную в разведке, и ощущения от необыкновенного полёта все моухоки восприняли одновременно с Игл. Кое-кто отнёсся к воздушным кульбитам совершенно спокойно, но конечно, нашлись и те, что сейчас испытывали неподдельный восторг. Сестра Оул, гнавшая трофейных коней, оказалась в числе последних.
К тому времени, когда Игл восстановила полную уверенность в твердости почвы под ногами, а конюшня женской половины племени пополнилась шестью новыми лошадьми, на горной террасе материализовались четыре женские фигуры. Мы вышли наружу встречать Джес и сестёр.
Рассыпаясь в благодарностях, Игл недоверчиво осматривала младших, безуспешно пытаясь обнаружить хотя бы малейший след тех ран, которые полчаса назад вызывали серьёзную тревогу. Ничего! Взгляды Старшей были так настойчивы, что смутили юных, только тогда Игл была вынуждена отступить. Они обменялись мыслями с Кроу.
-«Те ли это девушки, наши ли сёстры-моухоки?»
-«У меня нет оснований думать иначе».
-«Ты уверена?»
-«Так же, как муравей способен понять кузнечное дело».
Всё это они, конечно, пытались скрывать от нас, но с тем же успехом, что и раньше. Их Санэла была, несомненно, развита, но племя долгие годы «варилось в собственном соку», не имея никаких внешних контактов.
Пообщавшись с моухоками, Ведунья Ель по-новому взглянула на жизнь собственного народа. Может быть, так и нужно – пережить период взросления, развития Санэла в единстве с природой планеты, а потом, обретя силу, выйти в Космос, достичь иных миров? Ведь если б Волчица не стремилась к недостижимому и осталась в Великом Лесу, разве обладала бы теперь такой Санэла…
Нет, главное конечно в том, хочет сам человек уйти во Вселенную, или не хочет. Страстно ли желает достичь великого, изведать непознанное, либо вполне удовлетворён тем, что есть. И если душа просит полёта, она должна иметь возможность взлететь!
Эл и Баззард, разумеется, излучали искреннюю благодарность за спасение и восхищались всеми стрейнджерами без исключения. Меня, Волчицу и Ель они видели, можно сказать, впервые, и рассматривали в буквальном смысле с раскрытыми ртами – такими мы казались красивыми. Убедившись, что девочки здоровы, старшие отослали их выполнять какую-то тяжёлую работу в наказание за учинённый переполох.
Диксон, Джессика и Волчица вместе с Елью вернулись к ритуальному очагу и наконец-то присели. Языки пламени взвились кверху.
-Пусть наш Духовный Огонь всегда горит так же ярко и ровно! – вслух произнесла Сестра Наставница по имени Кроу, и тоже села.
Мысленно к ним присоединились все Старшие Братья и Сёстры-моухоки, от их имени Игл начала непростой разговор.
-«Мы видели ваше могущество. Оно велико. Возможно ли узнать, чем такой народ, как моухоки, может быть полезен стрейнджерам?»
-«Я отвечу так же, как Ита», – подумала Диксон. –«Стрейнджеры – не раса, а сообщество единомышленников-антропоморфов. Биологическое размножение не является основным способом нашего воспроизводства. Мы пополняем ряды людьми разных галактических рас, разделяющими наши взгляды на мир, наши принципы. Желающими жить так, как мы – странствуя меж звёздами, познавая бескрайнюю Вселенную, делая её лучше по мере возможности».
-«А откуда вы знаете, как лучше? Вы уверены, что никогда не ошибаетесь?»
Этот вопрос задал Старший Брат. Девять лет он заботился о своей части племени, и через три года должен был уступить хлопотную работу одному из младших Братьев Дракона.
-«Не уверены», – без колебаний отозвалась Дик. –«Абсолютно уверенный в собственной непогрешимости совершает намного больше ошибок. Мы не считаем себя богами».
-«Какова цель вашей жизни?» – скромно поинтересовалась Гриффин – та, что была Старшей Сестрой перед Игл.
-«Вечное движение. Вперёд и ввысь!»
-«Но к чему вы движетесь, что в конце пути?» – настаивала она.
-«В конце у всех нас одно и то же, рано или поздно. А смысл вечного движения стрейнджеров в том, чтобы перед концом каждый мог честно сказать: «Я сделал всё ради созидания и торжества справедливости».
-«Справедливость можно понимать по-разному», – осторожно заметил Брат Хранитель.
-«Для нас главное, чтобы каждый, кто пользуется результатами труда другого, отдавал ему не меньше, чем получил. Чтоб не было бездельничающих за счёт рабского труда остальных».
-«Всё это, по-моему, очень непросто проконтролировать», – заметила Сестра Игл.
-«Мы стараемся…»
Словесные мыслеформы недостаточно выразительны, – решила Диксон, и стала мыслить картинами.
Вот стрейнджер-наблюдатель с лунной базы вступает в бой с рейдером гарамов, спасая от гибели всех жителей Земли. Вот строится на Луне корабль-исполин, экипажем которого будут присоединившиеся к стрейнджерам, это их дом. Вот получили по заслугам паразиты, присвоившие принадлежащее всему человечеству и никогда ничего не делавшие самостоятельно…
-«Стало быть, вам нужны люди», – сделали вывод Старшие. –«Если племя даст людей – что оно получит взамен?»
-«Главное – желание, осознанный выбор этих людей», – напомнила Ита. –«А что получит племя…»
Мы явственно ощутили опасения Старших: «А вдруг пришельцы переманят к себе всю молодёжь, и племя попросту вымрет? Мы должны держать процесс под контролем!»
-«У вас сейчас есть больные или пожилые люди – те, которые хотят жить, но жизнь уходит из них?», – спросила торнианка.
-«Пожилые есть, конечно», – ответил брат Тай.
-«Мы дадим племени исцеляющую машину. Смерть станет редкой гостьей моухоков».
-«Это так просто?» – недоверчиво хмыкнула Игл.
-«Ясно, непросто. Всё зависит от уровня, на котором находится цивилизация».
«Жизнь так скоротечна», – сама себе подумала Кроу. «Кажется, я только вчера полюбила впервые. А теперь забываю, что это вообще такое».
-«Ну, неправда», – послышался чей-то мыслеголос. –«Я знаю, что ты меня помнишь». Кроу смутилась. Она и вправду помнила и любила Валчер.
Внезапно Диксон вошла в ментал и вернула этой паре утраченную яркость чувств. Без умысла, без цели, просто из сожаления, вместе с ними ощутив щемящую грусть утраты.
Ита мысленно объяснила Волчице, как заказать у диская автономную аптечку, и через пару минут Одинокая принесла в пещеру два небольших предмета овальной формы.
-«Один братьям, другой – сёстрам», – подумала торнианка. «Вы прямо сейчас можете испробовать их на ком-нибудь». Старшая Сестра обратилась ко всем:
-«Кто хочет испытать действие исцеляющей машины?» После небольшой паузы донёсся незнакомый голос.
-«Пожалуй я вызовусь первой, сестра Дракона». Спустя мгновение мы знали – это мать Игл.
-«Нам придётся отнести машину к сестре Рэйвэн», – объяснила Старшая. –«В последнее время маме тяжело ходить».
Я вызвалась пойти с нею вниз – не стоило беспокоить пожилую женщину явлением целой делегации. Увидев Рэйвэн, постаралась сдержать мысли – годы превратили её в живую мумию. Распухшие суставы едва шевелились, мучая постоянной болью, о зубах сестра давно позабыла. А вот мысли её оставались удивительно ясными.
Женщина коснулась аппарата непослушными пальцами, ощутила внутри непонятную силу, в душе затеплилась надежда. Выцветшие глаза подслеповато щурились на меня:
-«Что нужно делать?»
-«Ничего, просто подержите на нём руки, пока не скажет, что лечение началось. Тогда контакт можно будет прервать».
-«Выздоровление наступит не сегодня», – рассказывала Ита всем моухокам. –«Ведь это не магия, а медицина. Ваш организм, сестра Рэйвэн, долгие годы испытывал нарастающий дефицит необходимых веществ и столько же времени подвергался отравлению накапливающимися шлаками. Поэтому понадобится не меньше года, чтобы вы снова ощутили себя полной сил. Однако, если вы будете внимательно всматриваться внутрь себя – увидите, как постоянно происходят позитивные изменения».
По мере того, как мысли торнианки проникали в сознание моухоков, росло число тех, кто верил в целебную силу машины. Эмоции надежды, радости, волнения – нарастали с каждой секундой, постепенно охватывая обе части племени. Старики и те, кто ещё только начинали ощущать неумолимо наступающие болезни, боялись поверить, что исцеление от старости возможно, но желали этого больше всего на свете.
-«Вскоре вы почувствуете необычайно сильный голод», – продолжала Ита. –«Зубы тоже вырастут не сразу, этот процесс займёт несколько месяцев, поэтому пищу пока придётся специально готовить, измельчать. Есть нужно всё, что потребует организм, даже если вам покажется, что это вещество несъедобно: песок, например, известняк, костная мука…»
-Лечение началось! – мелодично пропела аптечка на языке стрейнджеров.
-«Запомните эти слова. Они означают, что физический контакт больного и исцеляющей машины можно безболезненно прервать. В повторных прикосновениях необходимости нет. Если вам потребуется излечить множество людей друг за другом, учтите – машинам нужен отдых для восстановления целительной способности. О необходимости такого отдыха аппарат известит двухтональным звуковым сигналом».
Все пояснения Иты сопровождались мыслекартинами, моухоки имели возможность принять информацию к сведению и запомнить её, в том числе и звуковой сигнал неработоспособности.
-«В этом случае машину нужно положить на неживую поверхность – камень, другую почву – с тем, чтобы она могла поглотить инертную массу для восстановления способности лечить».
Сестра Рэйвэн, внимательно вглядывавшаяся в собственное физическое тело, наконец, заметила первые признаки изменений. Казалось, вместе с кровью во все органы и системы начала поступать жизнь, сосуды очищались от многолетних наслоений и закупорок, их стенки восстанавливали былую упругость. Нежизнеспособные клетки и разного рода шлаки использовались наноботами как атомарный строительный материал для новой молодой ткани.
Захотелось вдохнуть полной грудью, Рэйвэн сделала это и даже не вспомнила об обязательном приступе удушающего кашля. Впервые за последние десятилетия она чувствовала приятное головокружение – в организме полным ходом пошли процессы роста. Суставы словно чесались изнутри, это было неприятно, но сознание того, что она сможет самостоятельно ходить, разжигало крохотный огонёк надежды. Ради будущего сестра готова терпеть что угодно!
У братьев-моухоков шёл аналогичный эксперимент. Пожилого человека, сохранившего горячее желание жить, наделили колонией невидимых саморазмножающихся целителей, и наблюдали, как активизируется работа его головного мозга, вегетативной нервной системы, как восстанавливаются и гармонизируются биохимические процессы в организме.
Все индейцы, как один, черноволосы и смуглокожи, с характерными скуластыми лицами. Когда я была совсем маленькой, через посёлок проходили двое бродяг. По крайней мере один из них, удививший детвору смуглой красно-коричневой кожей и чёрными, как смоль, блестящими волосами, был индейцем – это объяснили взрослые. Ита перешла к сути дела.
-«Для тех, кто хочет странствовать во Вселенной, мы поставим порталы. Это что-то вроде невидимых ворот – сёстры Кроу, Эл и Баззард испытали, как они работают. Порталы будут пропускать желающих старше четырнадцати лет в любое время суток».
Диксон не требовала окончательного ответа, решив, что моухокам нужно дать время на размышление. Собственно, ответ прекрасно читался в ментале: вечная молодость для каждого – достаточная цена за разрешение уйти тем, кто этого хочет.
Волчица вызвала свой дискай, торнианка пригласила желающих взглянуть, как живут стрейнджеры на орбитальной станции. Добровольцев вызвалось много, сотни полторы, в основном, молодёжь. Старшие выбрали Фальк и Джега, ведь юная сестра Тигра была одной из первых, с кем заговорили пришельцы.
Плейт Одинокой принял на борт всех, хотя в единственном помещении кораблика стало довольно тесно. Джегу и Фальк вместе с остальными пришлось пройти дезинфекцию, после чего молодая пара отправилась в свой первый космический полёт. А какой это по счёту полёт для меня? Сбилась уже. Стрейнджеры летают, как земляне ходят по дорогам, не фиксируя на процессе особого внимания.
Фиолетово-синее небо верхних слоёв атмосферы, а там, выше – бескрайнее море звёзд. Красота, к которой невозможно привыкнуть! Даже Ита, не говоря обо всех нас, любовалась слепящее-ярким солнцем, появившимся из-за краешка голубого шара планеты. Моё сердце взволнованно отбивало учащённый ритм, а Фальк с Джегом тем более переполнялись восхищёнными эмоциями.
Где-то внизу, в тысячах километров, живёт своей прежней патриархальной жизнью посёлок, живут мама и брат, знать не знающие ни о каких стрейнджерах, ни о каком Космосе. Интересно, сколько процентов населения Земли знают правду о том, что на самом деле вообще происходит? Что представляет собой настоящая история человечества, откуда взялись на этой планете люди? Последнее неведомо даже летящим среди звёзд…
Я ощутила, как Волчица передала моухокам информационный пакет и улыбнулась. Вспомнила, свой испуг, когда впервые в голове неизвестно откуда возникла чёртова прорва новых знаний.
Какими беззаботными казались Джег и Фалькон всего лишь несколько минут назад! Вспомнилась одна из древних легенд, согласно которой при рождении человека ангел заставляет его забыть все предыдущие воплощения, чтобы начать с чистого листа. Осмысление больших объёмов информации, наверное, похоже на тот процесс, только с обратным знаком. После каждого общения с брейном я чувствовала себя повзрослевшей и поняла – сейчас мои одногодки испытали нечто подобное.
Но знания – как наркотик, единожды вкусив, навеки попадаешь в зависимость. Теперь я снисходительно смотрела на себя-вчерашнюю и ни за что не согласилась бы вернуться к прежней наивной безалаберности.
Фальк как-то странно посмотрела – сознания наши на долю секунды соприкоснулись, от девушки пришёл сложный посыл взаимоувязанных эмоций, в которых, пожалуй, не разобралась бы и она сама. Ель мысленно улыбнулась:
-«Если хочешь, расскажу, что она почувствовала», – приватно передала Ведунья.
Я вдруг поняла: щёки-уши предательски краснеют, и окончательно смутилась. Ведь сейчас я похожа на симпатичного парня!
Хорошо, что Джегью всецело поглощён интерьером причального отсека Мэйт – кажется, ничего не заметил.
Одинокая давала моухокам знания, способные помочь племени в земной жизни: географию, геологию и климатологию района, где они обитали. А Фалькон вдруг осведомилась – нельзя ли узнать, как устроена орбитальная станция, или хотя бы дискай?
В скуластом лице девушки почудилось что-то знакомое – глаза загорелись жаждой знания! Джессика понимающе улыбнулась:
-«Можно, но только после того, как пройдёшь портал».
-«А что-нибудь о звёздах – сейчас можно?» Джег остолбенело вытаращился на подругу.
-«Ты разве не хочешь странствовать во Вселенной?» – в ответ удивилась она. Парень посмотрел в сторону.
-«Как-то не думал об этом. Мне и на Земле нравится, особенно теперь, когда «тарелки» не будут больше стрелять в людей… Там наш дом, Фальк», – умоляюще передал Джегью, представляя одетые в снежные шапки высокие горы, поросшие густыми лесами равнины, росистые заливные луга знакомого и родного, наполненного жизнью мира. Но в голове любимой не было больше дум о земной жизни.
-«Наверное, я вернусь назад прямо сейчас», – сверкнул глазами юноша.
-«Как тебя понимать?» – Фалькон воззрилась на него, словно увидала впервые. –«Тебе безразличен весь этот таинственный, непостижимо огромный Космос?!»
Она повела рукою вокруг и засмотрелась на открывшуюся по нейрокоманде Диксон панораму звёздного неба – в левом верхнем углу висела огромная серокаменная Луна. Если присмотреться, даже в таком масштабе на поверхности спутника можно разглядеть зародыш нового корабля, не по дням, а по часам прирастающий секциями.
Фальк каким-то образом умудрялась выглядеть элегантно. Даже в выгоревшей линялой куртке с бахромой по швам и таких же штанах неопределённого цвета.
Она пожала плечами, не обнаружив в душе избранника чувств, созвучных её собственным. После небольшой паузы твёрдо подумала:
-«Мне очень жаль, Джегью, что ты не хочешь быть со мной во Вселенной».
«Пэтрэл права, первая любовь, наверное и вправду часто оказывается ненастоящей», – услышали мы во втором мыслепотоке девушки.
-«Но как же наши чувства?!» – воскликнул парень, уязвлённый в самое сердце.
«Сестра Тигра, наречённая именем сокола, не может полюбить призёмленное существо, испытывающее очевидный недостаток отваги».
Эту мысль Фалькон тщательно спрятала от неудачливого любовника, который смог ощутить разве что бессвязные обрывки эмоций.
Но отсутствие какого-либо ответа на подобный вопрос – тоже ответ. Джег склонил голову, прощаясь с теперь уже бывшей возлюбленной.
-«Уважаемые сёстры стрейнджеры, я сожалею, что оказался недостойным находиться в вашем доме рядом с сестрой Фальк», – в безмолвной речи молодого парня зазвучала неожиданная дипломатичность, под покровом которой пульсировала жгучая боль. –«Обязуюсь найти вместо себя брата-мохоука, в сердце которого горит такое же яркое пламя Космоса, как у неё, а сейчас прошу вернуть меня на Землю…»
Неокрепшему союзу двух было суждено распасться, это очевидно всем, сколько-нибудь способным в предвидении.
Индеец исчез через секунду после того, как встал на мерцающий круг зоны приёма-отправки БТС, а длинноногая Фальк повернулась ко мне.
-«Ты, кажется, тоже рождена в год Тигра?»
Я подтвердила сей факт, потом использовала случай потренироваться в создании информационных пакетов и передала сестре рассказ обо всём, что приключилось со мной в жизни до встречи с Диксон.
-«Наверное, тебе повезло ещё больше чем мне», – покачав головой, сочувственно отозвалась Фальк.
Она во всей красе представила беспросветное существование поселковых женщин, искренне сочувствуя несчастным и размышляя, отчего они не взбунтуются против таких жестоких обычаев.
-«Повезло, это уж точно», – я в очередной раз порадовалась за себя.
Показала девушке типичную для посёлка картину публичной порки провинившегося ременными плетьми.
-«Вот поэтому там и не бунтуют. А ещё у вас никого не заставляют рожать, да и работают вместе на одно общее хозяйство – так жить намного легче».
Фалькон посерьёзнела, кивнула. Она была довольно симпатичной, разве что слишком худой, но и я до недавнего времени имела такую же подростковую фигуру.
-«Зачем отдельное жильё строить и содержать каждой паре?» – недоумевала девушка. «Ведь это не только лишний труд, но и несвобода. Представь, если б у нас с Джегью был дом, разве могли бы мы так легко расстаться друг с другом? Или общие дети… Ведь люди не могут всю жизнь жить в одной-единственной паре».
Я задумалась над этим, невольно любуясь тонкими и своеобразными чертами лица собеседницы.
-«Спасибо», – обаятельно улыбнулась она, и я снова почувствовала, что краснею.
Подумалось: хорошо, что мой первый период гормонально-половой стабильности будет мужским – ей ведь нравятся парни.
Мы стояли довольно близко, я вдруг почувствовала лёгкий аромат незнакомых трав.
-«Утром вымыла волосы с медуницей, её собрали при полной луне».
Чуточку раскосые чёрные глаза притягивали, будто магнит. Какое странное ощущение… Словно мы когда-то были знакомы.
-«В прошлой жизни?» – безмолвно предположила Фальк, ощущая нечто подобное.
Соприкосновение рук ударило электрическим разрядом, я не сразу поняла, что мы судорожно сжимаем друг друга в объятиях.
«Я тебя нашла!» – хором воскликнули души, и всё вокруг разом перестало существовать.
Во Вселенной остались только я и Фальк, никого и ничего больше. Чувство обретения когда-то утраченной половинки было таким сильным, что мы обе вдруг разрыдались от счастья. Губы сами собой шептали что-то бессвязно-ласковое, пальцы гладили волосы, шею, плечи.
-«Что с нами такое…» – мысль Фалькон пришла нечёткой, как будто из полусна.
-«Ничего подобного раньше…» – ответила я.
Когда мы опомнились, зал БТС давно пустовал, вокруг не было ни единой души.
-«Тебя не пугает моё тело?» – первое, что я подумала Фальк, лишь только вернулась эта способность.
-«Ничуть», – её неповторимая улыбка очаровывала. –«Пожалуй, тоже возьму себе такое». Бездна обаяния! Я снова привлекла к себе девушку и поцеловала.
-«А что, будем по очереди меняться полами».
Из торнианской сексологии мне было известно – в устойчивых парах стабилизация одного из партнёров по половому типу неизменно влечёт за собой стабилизацию супруга по тому типу, который предпочитает первый.
Любопытная особенность: мир, идеальный для бисексуалов! Остальным парам, испытывающим влечение к какому-нибудь определённому полу, неизбежно приходилось пережидать периоды вынужденно платонической любви.
Мысленно поискав Джессику, обнаружила их троицу в гимнастическом зале вместе с Ведуньей Елью. Умение управлять своим телом в невесомости могло понадобиться в критической ситуации, и я предложила Фальк понаблюдать за тренировкой.
Сегодня я собралась навестить Шейлу – кажется, уже немного привыкла к её нынешней внешности. В конце концов, какая разница – тело лишь плоть, душа-то у неё женская.
Можно было воспользоваться телепортом, сэкономить время, но я предпочла дискай. Плейт прошил все слои атмосферы и мчался в нескольких сотнях метров от поверхности. Курс – на юго-восток, навстречу утру.
Предрассветные небеса у горизонта слоисты: первой снизу лежит серо-голубая полоса тумана, затем тёплый розовато-персиковый слой, и наконец, нежную бирюзу на востоке разрезает широкий золотой луч, поднимающийся в зенит. Указующий перст Бога, дорога Света, путь познания и свершений. Отражение солнечного лика, ещё не показавшегося из-за горизонта.
Шейла жила в одном из лагерей для кандидатов-выходцев из таунов. Имея похожее прошлое, я курировала эти поселения. Сверху лагерь простым глазом и не заметишь – небольшие экспедиционные палатки на одного-двух человек даже на расстоянии нескольких шагов выглядели разросшимися деревьями с ветками, спустившимися до самой земли. Стояли они на произвольном расстоянии друг от друга, так как имели автономные системы жизнеобеспечения, а площадь лагеря в пять квадратных километров позволяла не ощущать себя стеснённым чьим-либо соседством. Листья на ветвях «деревьев» шелестели точно так же, как на обычных каштанах и ивах – не отличить. Это не только маскировка – обычная манера стрейнджеров как можно меньше влиять на живую природу любого мира. Есть здесь мы или нас нет – в природе ничего не должно меняться.
Главные занятия кандидатов в присоединившиеся – развитие Санэла, получение иных необходимых знаний, выбор будущей сферы деятельности. И – самоорганизация в средней величины коллектив из трёх десятков человек. Последнее нередко оказывалось трудным для тех, кто не интересовался психологией межличностных и общественных отношений.
В лагерях никого не спрашивали о прошлом, но закоренелые социофобы и при таких условиях не всегда могли начать строить собственное будущее. В подобных случаях мы предлагали им переезд в другие лагеря – может, там повезёт встретить человека, о котором захотелось бы заботиться. В совершенно безнадёжных случаях, когда кандидату так и не удавалось конструктивным образом перестроить собственное сознание – предлагали выбрать профессиональную деятельность, не связанную с межличностным общением.
Кстати, Ита в своё время записалась в наблюдатели как раз по этой причине. Похоже, несколько десятилетий одиночества излечили её аномальную интровертность. Навсегда ли – другой вопрос, но сейчас торнианка нормально общалась как с нами, так и с кандидатами в присоединившиеся, не обнаруживая эмоционального дискомфорта.
К приземлившемуся дискаю со всех сторон торопились люди в разноцветных одеждах. Отвечая на мыслеприветствия, я воспринимала и эмоциональное состояние каждого. Новость о моухоках здесь, конечно, знали – информационная сеть объединяла и стрейнджеров, и кандидатов, только космические расстояния могли в какой-то мере задержать её распространение.
Волчица страстно желала найти других людей с развитой Санэла, и ей это удалось. Переговоры с моухоками, небольшое происшествие с двумя беспечными девочками, быстро и хорошо закончившееся при нашем участии – водоворот событий увлёк Ведунью Ель. Она задержалась в гостях, это было приятно всем стрейнджерам.
И мы, и отдельно живущая пока Лариса, каждую ночь во время сна получали информационные пакеты обо всех важнейших событиях, происшедших в нашей Галактике. Как-то поутру, осмысляя свежие новости, я поймала себя на мысли: начинаю относиться к Земле, как к одной из бесчисленного множества планет, существующих во Вселенной!
Возможности оптимизированного мозга позволяли сортировать эти огромные объёмы информации прямо во время сна. Субъективно процесс напоминал прежние сновидения, только теперь они состояли из реальных событий, происшедших в разных частях Галактики. После сортировки по важности часть новостей сохранялась в памяти и была доступна наяву, а несущественное забывалось по мере поступления нового.
Кандидатам в присоединившиеся немного сложнее – обычный человеческий мозг не умел сортировать новости во сне, им приходилось заниматься этим с утра. Заодно тренировались практические навыки экспресс-анализа информации.
В лагере Шейлы эмоциональная ситуация, кажется, в норме. Есть кое у кого трудности в притирке характеров, но процесс облегчает инициированная Санэла. Свободное «слышание» мыслей и чувств позволяло будущим стрейнджерам не ошибаться в предпочтениях и правильно оценивать отношение других к самим себе.
Любопытно, что все места, избранные мной для лагерей кандидатов оказались над средоточиями положительной энергии планеты! Выбирая, я и понятия об этом не имела, просто нравились места, а оказывается, Санэла сама находила лучшие варианты из всех возможных.
Шейла-мужчина не вызывала у обитателей лагеря антипатии, и кажется, нормально вписывалась в формирующийся коллектив. Участие в совместной операции по ссылке преступников из таун-людей в необитаемые районы планеты заметно способствовало сплочению кандидатов.
Она шла рядом с немолодой полноватой женщиной, между ними явно наметилась эмоциональная общность. Разглядывая черты нового лица Шейлы, я даже нашла его симпатичным. Высокий лоб, спокойный и слегка задумчивый проницательный взгляд. Крупные, но интеллигентные черты, волевой подбородок, упрямо сжатые губы. Пожалуй, мужчина с такой внешностью мог бы стать моим коллегой, окажись у него ещё и нормальный характер. Эти мысли я, конечно, скрывала, но Шейла догадалась по глазам.
-«Привыкаешь к моей новой внешности? Отлично!» – улыбнулось мужское лицо, в глазах промелькнуло что-то от прежней Шейлы.
-«Кстати, какое имя ты себе выбрала?»
-«Имя «Шон». Кстати, Рона знает, что раньше я была не мужчиной, об этом можно говорить открыто».
Я смотрела на иссиня-чёрный подрост у корней волос недавно совершенно седой спутницы Шейлы – результат деятельности наноботов – и в это мгновение почувствовала необъяснимое беспокойство. Его источник находился довольно далеко, пришлось напрячься, прежде чем я поняла: он на границе Солнечной системы, чуть ближе орбиты Плутона.
Одновременно услышала тревожные мыслеголоса наших. Яснее всего поняли, что происходит, Ита, Волчица и Ель – она всё ещё оставалась на орбитальной станции. Мэйт и брейн лунной базы независимо друг от друга суммировали поступающие данные, рассчитывали возможные траектории, прикидывали варианты.
Шейла, а вместе с нею все остальные ощущали витающую в ментале тревогу, но её причины понять пока не могли. Я передала основной смысл происшедших событий, а вскоре для всех кандидатов на Земле пришёл информационный пакет со станции. Следом пошла телеметрия в режиме реального времени, мы получали сведения о неизвестном объекте одновременно, имея возможность анализировать информацию как самостоятельно, так и в поле коллективного разума.
При первом же сигнале о появлении чужака Мэйт приняла все возможные меры для собственной маскировки, используя только дистанционные сканеры на мелких спутниках Земли, переориентировав их с наблюдения за поверхностью.
Объект сначала двигался по сложной траектории, постоянно маневрировал и работал активными сканерами. Спустя некоторое время выровнялся, прямиком направившись к Земле и мы сделали некоторые выводы о технологическом уровне пришельца. Он обследовал все планеты, установив: благоприятные условия для жизни антропоморфов имеются лишь на одной.
-«Кроме уровня технологий ясно, что чужаку нужна либо планета, либо живущие на ней», – проворчала Диксон и с ней никто не пытался спорить.
Мэйт, конечно, давно сравнила параметры неизвестного корабля с характеристиками крейсера гарамов, уничтоженного после его нападения на Землю. Общего было настолько мало, что выводов не сделать никаких. С одинаковой степенью вероятности объект мог быть неизвестным типом рейдера гарамов, а мог принадлежать какой угодно другой, неизвестной пока стрейнджерам цивилизации.
Со всей определённостью ясно только одно – это не стрейнджерский корабль, он имеет на борту потенциально опасное оружие и не пытается выходить на связь с кем бы то ни было в Солнечной системе.
Совсем рядом с замершими людьми пролетела пара крупных ярких бабочек. Вокруг пышно цвела природа благодатного, тёплого и влажного края. Покачивали ветвями субтропические деревья, названий которых я не знала, солнечные лучи редкими бликами проникали сквозь их густые кроны. Невидимые птицы звонко свистели и кричали, в зарослях по ту сторону силового барьера я чуяла непуганых человеком зверей. Метрах в десяти за спиной журчал по перекатам ручей, поблизости расположились невысокие горы, густо поросшие всевозможной растительностью.
Такой огромный и такой беззащитный мир! Земля, Солнечная система, да что там – весь наш Млечный Путь – как те две бабочки перед неумолимым и бесстрастным ликом техногенных цивилизаций. Их варварское планетарное оружие: дессоры[104], граундеры[105], коллапсаторы[106] способно в один миг уничтожить то, что природа трудолюбиво создавала тысячелетиями…
-Если позволят, я готова вступить в бой, – вслух заявила Шейла.
Аналогичное желание выразили кандидаты во всех лагерях земли, подруги Волчицы даже опередили остальных на долю секунды. От имени стрейнджеров ответила Ита.
-«Спасибо, коллеги, мы высоко ценим вашу самоотверженность. Однако, на каждой боевой единице необходим только один оператор, нас пятерых – и то вдвое больше, чем нужно». Торнианка немного помедлила.
-«Как вы помните по эпизоду с пришествием гарамов, первый выстрел в космической дуэли нередко оказывается и последним. Потому действовать будем так: я остаюсь на Мэйт, Диксон поручаю лунную базу, всем остальным лучше находиться в более безопасном месте».
Любимая в привате пожелала мне успеха, я ответила тем же. Шагая к мерцающей зелёным зоне приёма-отправки БТС, Дик мысленно запела.
Мыслеголос прервался на мгновение, когда её не существовало в этом измерении, и возник снова, уже с лунной базы.
Сердце уколола ледяная игла тоски, на глаза сами собой навернулись слёзы.
-«Ита, я могу присоединиться к Диксон?»
-«Как хочешь, но я думаю, ты в первую очередь нужна людям, которые сейчас вокруг».
-«Только чтобы чувствовать себя увереннее? Как им, так и мне остаётся лишь наблюдать за развитием событий… И всё равно у нас не получится обеспечить присутствие безработных стрейнджеров в каждом лагере кандидатов».
Торнианка заколебалась, прекрасно ощущая это, я сделала всё, чтобы «положить её на лопатки»:
-«Ита, пожалуйста! Я должна быть с Диксон. Если что-то случится – никогда себе не прощу!»
Эмоция, которая пришла в ответ, была сродни пожатию плечами: «Давай, мол, дело твоё».
-«Оборудование сейчас занято накоплением максимального количества энергии», – продолжила она для всех. –«При сохранении нынешней скорости через пять часов неизвестный корабль выйдет на линию огня. Пожалуй, нам самое время соединиться в ментале…»
Попрощавшись с Шейлой и кандидатами, я уже через минуту шла по незнакомым пустым помещениям лунной базы. С появлением станции новый наблюдатель поселился там, а это внушительное сооружение десятилетиями оставалось законсервированным.
Едва успев осмотреться в незнакомом месте, Дик почуяла моё прибытие, и теперь спешила навстречу. Она ничего не сказала – просто меня накрыло девятым валом эмоций. Любовь, счастье, глубочайшая благодарность, а на самом дне – серые мазки тревоги и яркий лучик надежды.
Раньше я не умела ценить прекрасное, ощущала собственное счастье только потом, на расстоянии, когда его было уже не вернуть. «Чтобы увидеть синюю птицу, надо чаще смотреть в небо», – часто говорила Диксон. «Она пролетает там, да только не все её замечают». Любимая научила быть счастливой в настоящем. Ловить эти самые прекрасные мгновения, неторопливо смакуя, наслаждаться ими и запоминать навсегда…
-«Со мной ведь ничего не могло случиться! Есть резервная копия, даже при самом печальном раскладе когда-нибудь, да восстановят».
-«Не хочу «когда-нибудь»! Хочу рядом… Всегда».
Ритуал соединения душ мы провели, тесно прижавшись друг к другу в старом кресле, ещё не умевшем самостоятельно трансформироваться.
Далеко не первый для нас, ритуал оказался одним из самых впечатляющих. Единомышленников теперь так много – целое созвездие из сотен ярких пульсирующих шаров, по большей части красных и жёлтых. Словно бьющиеся сердца, они дышали отвагой. Люди излучали решительное намерение отстоять тот образ жизни, о котором всегда мечтали, и который только начал становиться реальностью.
Слившись воедино, образовав огромный сияющий тороид бушующих энергий, все мы обогатили друг друга. Если присоединившиеся впервые в жизни смогли прикоснуться к сути Бытия, то и мы и они за эти невыразимо прекрасные минуты смогли лучше понять единомышленников, стали откровенней, искренней, роднее.
Пользуясь великой силой, дарованной слиянием эгрегоров, Ель, Волчица и Ита попытались ментально прозондировать экипаж незваного гостя. Хотели послушать эмоции, оценить намерения. Вскоре мы узнали – на борту нет ни единого гарама.
Всё оказалось намного хуже: на громадном корабле, посланном агрессорами, вообще ни души. На нас мчалась гигантская боевая машина, не знающая страхов и сомнений. Цель – отомстить за гибель рейдера, уничтожить Луну вместе с базой стрейнджеров и взять под контроль Землю. Исследование астрального тела пришельца позволило определить его технологический уровень и оценить энергетический профиль.
Конечно, нас никто не собирался оставлять в покое… Гарамам понадобилось время, чтобы обосноваться на новом месте, восстановить силы, затраченные на срочную эвакуацию. А потом они вспомнили о пропавшем в Солнечной системе рейдере.
Брейн этого корабля, как и полагается любому роботу, постоянно отсылал на базу информацию о происходящем. Рутинно отчитавшись о нанесении первого массированного удара по Земле, крейсер навсегда исчез вместе с экипажем. Однако его последним, хоть и неясным автоматическим сообщением был доклад о внезапном всплеске энергетической активности на естественном, и казалось, совершенно необитаемом спутнике избранной для переселения планеты.
Наверное, я подала дурной пример, потому что Волчица тоже осталась на Мэйт вместе с Итой. Общими усилиями им удалось убедить Ель вернуться на свою планету: ей поручили заботу о Робин. Ведь если мы не сможем отбиться, выжившие какое-то время будут предоставлены сами себе…
Бежали минуты, таяло время, оставшееся до боя. Ита решила нанести опережающий удар всеми имеющимися средствами – враг был настолько силён, что упустить инициативу смерти подобно. Тягостное ожидание скрашивала Диксон, поднимая настроение боевыми маршами своей героической эпохи.
От Волчицы вдруг пришла эмоция озарения. Через мгновение она прислала информационный пакет – мы поразились неожиданности предлагавшегося решения.
-«Но нас слишком мало для того, чтобы это попробовать!» – мысленно воскликнула торнианка.
-«А сотни кандидатов?» – возразила я. –«После ритуала они готовы горы свернуть!»
-«Угу», – согласилась Дик. –«Боевой дух силён, как никогда, а это очень важная штука». Волчица, стремглав нёсшаяся к залу БТС, подумала:
-«И ещё нам необходима Ель. И моухоки!»
Ита, как самая опытная из всех, испытывала наибольшие сомнения в успехе отчаянной операции. Я могла улавливать их секунды четыре, не больше. Потом торнианка собралась и не позволяла себе даже малейшего намёка на неуверенность.
Через четверть часа Одинокая вернулась вместе с Елью, Робин и четырьмя лесными людьми, прибывшими со своей новой планеты.
-Нет! – испуганно вскрикнула Ита на своём родном языке. –«Вы не понимаете, ваши сознания не резервированы, вы можете безвозвратно погибнуть!»
-«Мы всё понимаем», – ответила Ведунья. –«Сейчас каждый человек на счету – чем больше соберём операторов с хорошо развитой Санэла, тем сильнее станет наш астральный кулак».
Ель испытывала гордость за дочь и необычайный душевный подъём оттого, что стрейнджерам понадобилось участие их обеих в по-настоящему великом деле. Оглянулась по сторонам – из палубы немедленно поднялось кресло. Удовлетворённо кивнув, лесная красавица грациозно расположилась в нём и смежила очи. Волчица устроилась по соседству.
Даже в минуты всеобщей тревоги и напряжения я не могла перестать видеть в Ели женщину. Поняв мысль, Дик улыбнулась, шутливо укусила за ухо.
Второй ритуал слияния душ в любом случае делал этот день знаменательным. Чтобы самим не тратить энергию, информацию о предстоящем и необходимости участия в нём каждого кандидата поручили передать Мэйт. Только Ели и Диксон пришлось в ментале обратиться к старейшинам индейцев-моухоков, чтобы попросить их о помощи.
А потом началось необычайное действо. Ведунья и её дочь повели нас в атаку, сумеречный мир астрала озарился духотворным солнцем. Соединившись с эгрегором стрейнджеров, Ель стала в разы сильнее себя-прежней, она верила в победу, азартно вдохновляя остальных. Непроницаемые в материальном мире силовые поля, броня и многокилометровая толща палуб не задержали нас ни на секунду.
Ита подсказала, куда лучше нанести удар. Разделившись на группы, мы одновременно занялись главным и обеими резервными процессорами корабля. На первый взгляд задача могла показаться несложной – нужно всего лишь перестроить структуру вещества, из которого состоял «мозг» агрессора. Речь, конечно, не шла о запуске реакции распада – всё под контролем. Постепенно, незаметно, исподволь. Разрушить химические связи между атомами одних веществ и перегруппировать их так, чтобы образовались совсем другие. Нечто подобное делал любой синтезатор, преобразуя инертную массу в предмет с заданными характеристиками. Наша задача проще – устроить всё наоборот, образно говоря, превратить «вино в воду».
Похоже, у Ели опыт в подобных вещах, мать и дочь действовали решительно и уверенно. Разрывать многоатомные молекулы нелегко – потребовалась не только энергия соединения душ, но и сила эгрегора стрейнджеров. Меняя астральные отпечатки, нематериальные тела брейнов, мы вызывали изменения в осязаемых, реальных объектах.
Главный процессор почуял неладное, но было уже поздно. Попробовал переключиться на резервные системы – в них происходила та же самая, теоретически совершенно невозможная фатальная диссоциация молекул, распад устойчивейших кристаллических решёток. Всё происходило как бы самопроизвольно, ни один сенсор не улавливал постороннего влияния.
Брейн успел ещё послать сообщение на базу, а потом его сверхпроводники превратились в изоляторы, материальный носитель необратимо изменил физические свойства. Главный и резервные управляющие процессоры прекратили функционировать. Второй корабль гарамов повторял судьбу предшественника.
Оставшись без управления, многокилометровая махина некоторое время с прежним ускорением мчалась в заданном направлении. Затем корабль прекратил наращивать скорость и продолжил движение по инерции. Периферические центры, утратившие связь с главным процессором, провели внутреннюю иерархизацию, и тот, кто взял на себя управление, попытался обратиться в резервное хранилище информации.
Вовремя почуяв опасность, Ита предупредила Ведунью, тотчас же Ель с Волчицей бросили все силы на борьбу с процессорами второго ранга. Справились и с ними, но боевая программа крейсера не сдавалась, передавая «власть» всё ниже и ниже по иерархической лестнице управляющих систем. Можно представить, сколько их было в огромном корабле!
Конечно, его боеспособность уже упала в несколько раз и продолжала снижаться – применив оружие, с чужаком можно было покончить. Но теперь хотелось сохранить крейсер для изучения: образец современной боевой техники гарамов необходим стрейнджерам.
Ель управляла ходом астральной битвы уже больше часа, и постепенно начал тускнеть огонь её зелёной чакры. Силы таяли, Волчица уловила тревожные сигналы, немедля перехватив управление боем. Мать получила передышку, отступив на шаг назад, а место второго оператора заняла… Диксон! Я тотчас присоединила к ней все свои силы, втроём мы слились воедино. Непередаваемое ощущение… Каждая из нас словно на кончике ослепительно сияющего протуберанца и управляет им!
Это нелегко – могучий, но неразумный трёхглавый дракон стремился следовать собственным инстинктам. Энергетические потоки рыскали из стороны в сторону, трепеща, словно огонь на ветру, нужно всё время укрощать их, направлять, концентрировать, не отвлекаясь ни на секунду. Позабыв обо всём на свете, мы разрушали, разрывали валентные связи миллионами и миллиардами, словно стая боевых наноботов.
Когда на борту корабля пришельцев не осталось ни единого брейна, способного управлять – хотя бы запустить программу самоуничтожения – мы чувствовали себя едва живыми. Ель сумела за это время немного восстановить силы и снова приняла бразды правления. Ведь чужак, даже оставшийся «без мозгов», всё ещё был опасен: двигаясь по инерции, такая махина могла разрушить Луну при столкновении!
Запас энергии, накопленный Мэйт и старой базой, разом выплеснулся навстречу пришельцу. Два точно рассчитанных потока ударили в силовое поле полуживого крейсера – в астрале вспыхнула, забушевала невиданная по красоте феерия. Траектория движения чужака на глазах отклонилась от Луны, скорость корабля всё время замедлялась – и вот, у Земли появился второй спутник, лишь немного уступавший естественному по массе.
Отражая мощные гравитационные удары, защита незваного гостя осушила собственные накопители. Обладая приоритетным доступом к энергии, но не имея брейна, который научил бы рационально её расходовать, система окончательно обескровила корабль. Отдельные автономно управлявшиеся секции ещё сохраняли работоспособность, но основные узлы и системы, лишившись энергии, «умирали» одна за другой.
А в тридцати лагерях кандидатов, в Великом Лесу и в скальном городе моухоков лежали сотни людей, измотанных долгой битвой. Отражение атаки крейсера дорого обошлось землянам, теперь мы помогали самым слабым вернуться в материальный мир, воссоединиться с собственными физическими телами. Их поддерживало сознание непосредственной причастности к великой победе – без этих эмоций восторга мы наверняка бы лишились полутора-двух десятков ослабевших.
Ита продолжала внимательно следить за крейсером, а остальные стрейнджеры, не выходя из астрала, метались от лагеря к лагерю, воскрешая отдавших общему делу последние силы. Лариска, Ведунья Ель и пришедшие с нею лесные люди – только благодаря их целительским способностям удалось возвратить к жизни всех до единого.
Наконец и мы получили полное право на передышку.
Первым, что я увидела, с трудом подняв отяжелевшие веки, был Космос – бескрайний и загадочный, миллионы и миллиарды путей-дорог, озаряемых далёкими манящими звёздами, словно маяками.
Рука моя лежала в ладони любимой, мы созерцали бесконечность Вселенной и думали об одном. Мечтала ли я когда-нибудь о подобном счастье? Нежность пронзила насквозь, захлестнула с головой, передалась Диксон и вернулась от неё, усилившись стократ. Блаженно улыбаясь, подруга подумала:
-«Как-то я вычитала в книжке, будто все люди на Земле рождаются одинаково удачливыми, только везучесть проявляется в разных ситуациях. В каких конкретно, они, конечно, и не подозревают… « Она вдруг нараспев продекламировала по-русски:
-«Невезучий торговец, который каждый день клянет судьбу, мог бы стать самым удачливым в мире скульптором. Игрок в кости, которому не идет фарт, преуспел бы в выращивании тюльпанов…»
-«А нам, думаешь, может везти в самых невообразимых, нереальных ситуациях? Ох, лучше не искушать судьбу такими мыслями!»
-«Может быть», – согласилась Дик. –«Но подумай, какова была статистическая вероятность нашей встречи тогда, на площади? Или сейчас – идея пришла в голову Волчицы буквально в последний момент…»
-«Подруга, а ведь Земля обязана тебе спасением!» – одновременно подумали мы Одинокой.
-«Но спасали её все вместе», – продолжила юная дочь Ведуньи, гордясь, конечно, собственной сообразительностью.
-«Мы все молодцы», – подытожила Ита. –«Но вряд ли гарамы отступятся. Думаю, появление в этой системе вражеской эскадры – только вопрос времени».
Невыраженной мыслью мелькнул наш вопрос о возможности вмешательства более крупных сил стрейнджеров на стороне землян.
-«Вряд ли…» – с сожалением подумала торнианка. –«Учитывая, что на этой планете, кажется, и вправду немного мест, пригодных для постоянной жизни…»
-???
-«Мэйт постоянно обобщала поступающие данные. Недавно достиг шестидесяти процент вероятности того, что негативное воздействие нефизических полей Земли провоцирует массовое возникновение ментальных патологий. И этот процент продолжает расти».
Диксон ещё никогда не делалось так горько от осознания собственной правоты – это ведь её гипотеза.
-«Антропоморфы с неразвитой… гм, Санэла, пусть будет так», – продолжала Ита. –«…подвергаясь подобному воздействию в течении нескольких лет, кто раньше, кто позже – неизбежно утрачивают адекватность. Склонность к само– и взаимоуничтожению, неспособность к сотрудничеству и состояние перманентной войны всех против всех – результат влияния нематериального мира планеты, за миллионы лет истории накопившего горы астрального и ментального мусора. Своего рода обратный удар из глубины веков, месть Земли за то, что творили на ней существа, называвшие себя разумными».
-«Но и в животном мире действуют аналогичные законы», – напомнила Робин.
-«Да, меня всегда интересовал Феномен хищника!» – с жаром подтвердила торнианка. – «Столько лет я искала причину, заставившую природу создать геоценоз, в котором большинство живых существ питаются, убивая друг друга. Вселенная буквально сочится энергией, её можно легко черпать где угодно, как и поступают обитатели большинства известных миров. На вашей же планете процент хищников исключительно высок. Пожалуй, теперь понятно, почему».
-«То есть – хищниками в ходе эволюции становятся существа, восприимчивые к воздействию зла? А у нас некоторые утверждали – без употребления мяса невозможно возникновение разумной жизни…»
-«Сложно не ошибиться в умозрительных рассуждениях об инопланетных формах разума. Лучше всё-таки их сначала увидеть», – лукаво улыбнулась Ита. –«В ходе эволюции некоторые виды неизбежно становятся хищниками, вопрос только в количестве этих видов! Я думаю, первопричина инфернализации – случайность. Либо нематериальный мир планеты в какой-то период стал чересчур восприимчивым к событиям в реале, либо однажды родилось поколение сверхжестоких и агрессивных чудовищ. Нарушилось равновесие, возник порочный круг – насыщенное эманациями зла нематериальное сущее качественно изменилось, начав плодить разновидности мутантов, способных питаться только мясом. Не воспринимающих энергию Вселенной, как все мы, вынужденных убивать, чтобы жить. Возросший процент хищников, в свою очередь, умножил нагрузку на нематериальный мир – так всё и покатилось…»
Однажды утром я проснулась раньше подруг и почувствовала необходимость повидать братьев-волков, навестить планету Лес. Миновав створы портала, в очередной раз удивилась, насколько всё здесь другое. О Земле напоминали тёплые сочные цвета буйной зелени, но не формы и размеры растений.
Принципы, на которых строилась жизнь людей, остались неизменными. Племя не ощущало себя попавшим в край безграничного простора, способного спровоцировать безудержное размножение. Конечно, окинуть взглядом всю сушу можно только глядя из космоса, но благодаря стрейнджерам у людей Ели есть такая возможность.
Три вытянутых континента лежали невдалеке друг от друга, в похожем градусе широт к северу и югу от экватора. Даже оказавшись полностью изолированными от нас (чего, надеялась я, никогда не случится), растущее племя сможет разделиться, заняв пока что пустующие земли. Для этого им придётся всего лишь преодолеть неширокие проливы.
Как, должно быть, богаты стрейнджеры, если знают столько незаселённых миров, пригодных для жизни! Мы богаты? Ведь мы и есть они… Я пока не привыкла к ощущению странствования среди звёзд, может, потому, что корабль ещё только строится и все странствия обеспечивал не особенно романтичный телепорт. Или потому, что из «старых» стрейнджеров лично знаю одну только Иту. А всё столь многочисленное и могучее сообщество летящих меж звёздами где-то далеко, существует в неком виртуальном состоянии…
Стая стояла на днёвке неподалёку, чтобы найти волков, мне не понадобились сканеры боекостюма. Зато он избавил от необходимости полчаса пробираться через заросшие каменистые овраги. Перелетев, опустилась на поверхность в таком месте, чтобы никто не видел, как порхают без крыльев.
Мы с Вожаком почуяли друг друга, пошли навстречу. Крупный серый выскользнул из зарослей, издалека размахивая хвостом и вертикально поставив уши.
-«Ты стала совсем другой», – подумал он, обойдя вокруг и потягивая носом воздух.
-«Да и ты изменился, Вожак». Усевшись неподалёку, волк согласился:
-«Все наши стали другими. Мы не бегаем целыми днями в поисках корма, реже чувствуем голод, охотней едим фрукты, ягоды, зелень. Даже орехи и это сладкое тягучее, что собирают с цветов насекомые», – он мысленно показал здешний аналог мёда.
Я удивилась вместе с Вожаком. Яблоки, чернику и кое-какую траву волки, бывало, употребляли в пищу и раньше, но чтоб орехи и мёд…
-«Здесь такое место, еда не нужна в том количестве, как раньше», – попробовала ему объяснить.
-«Почему? Мы чувствуем нечто вроде солнечного тепла, только оно приходит и ночью, когда совершенно темно».
Очевидно, волки начали воспринимать энергию Вселенной, раньше недоступную им из-за особенностей нематериального мира Земли.
-«Это космическая энергия, что-то вроде невидимой пищи, которая ко всем приходит сама».
Вожак недоверчиво поднял голову – в ней с трудом укладывалось услышанное.
-«Так будет всегда?» – он наконец сформулировал вопрос.
-«Думаю, да. На этой земле – да…»
Размышляя, я неторопливо брела по незнакомой планете. Правильно ли мы поступили, переселив сюда волков? Не выродятся ли они в подобие деревенских собак – неприглядные трусливые плоды сытой жизни рядом с человеком… Когда мы обсуждали это в своём кругу, Дик процитировала философа из старых людей: «Наилучшая из вселенных та, которая заставляет преодолевать препятствия, где выживание возможно, но не слишком легко».
Правы мы были, или ошиблись – ответить на этот вопрос можно не раньше, чем минуют тысячелетия. Так или иначе, стая волков долгие годы жила рядом с лесными людьми и оставлять их в одиночестве тоже несправедливо. Надеюсь, заметив нежелательные перемены, буде такие случатся, лесные люди помогут своим младшим братьям.
А новых стрейнджеров с каждым днём становилось больше и больше! После победы в астральной битве молодые индейцы буквально повалили валом. Старейшины получили бессмертие, но юноши и девушки жаждали ещё и приключений. Даже в первую очередь приключений! На их месте я сделала бы точно такой же выбор.
В одиннадцатом лагере, которые наполнился за один день, обживались кандидаты. Фалькон – та девушка, которую я услышала первой, и Пэтрэл – её подруга, Эл и Баззард, спасённые нами из рук кочевников-похитителей, Сестра Оул – однажды она испытала чувство полёта и теперь не мыслила жизни без него. И многие другие, незнакомые пока братья и сёстры-моухоки.
Участие старших в битве с врагом всей планеты помогло племени понять душу стрейнджеров – к чему мы стремимся и против чего боремся. Поняв и поверив, индейцы зашагали через порталы. Не знаю, насколько повлияло на них известие о вероятном возвращении агрессоров. Пожалуй, это должно было в б?льшей степени обеспокоить немолодых: возможность жить неограниченно долго вдруг перестала казаться бесценным подарком судьбы.
-«Во многих знаниях – многие печали», – подумала мне Диксон.
Вздрогнув от неожиданности, я поняла – любимая тоже пришла на планету Лес и позволила себе чуточку доброй иронии.
-«Как тебе удалось оторваться?»
После победы над врагом мы все жадно изучали крейсер гарамов, Дик вообще делала перерывы только на сон.
-«Мы догадались!!» – пришла в ответ её радостная мысль. –«Это стелларное оружие, оно способно превращать звезду в сверхновую, а стрелять можно прямо из гиперпространства!»
-«Ты сделала ещё одно открытие!» – я хлопнула в ладоши, вспугнув чуткую зеленохвостую птицу.
-«Не я – мы. Мы все работали над этим – Ита, Джес, Мэйт и брейн лунной базы. Пора, кстати дать ему имя, ведь они с Мэйт станут «мозгами» нашего корабля».
Я мысленно отыскала птицу, послав успокаивающую эмоцию, и решила кое-что уточнить.
-«Вы с Джессикой вроде бы спали? Точно помню, прислушалась, когда уходила».
-«Ага, догадка пришла именно во сне, последний шаг сделало подсознание».
-«Великолепно! Теперь на нашем крейсере будет оружие потрясающей мощи!» – прозвучал восторженный мыслеголос Ели. Сердце моё радостно ёкнуло, а из горла вырвался победный клич.
-«Ты решила присоединиться!!»
-«Да».
Мы с Диксон наперегонки бежали навстречу ведунье и с обеих сторон заключили её в медвежьи объятия.
-Ура-а, – вполголоса воскликнула любимая, зарываясь лицом в копну пышных светлых волос, и я увидела, как молодеющая на глазах красавица совсем по-девичьи залилась румянцем.
Только теперь мы поняли: тогда, в Великом Лесу, думая, что навсегда прощается с нами, больше всего на свете Ель тоже хотела уйти. Оказывается, Дик с первого взгляда понравилась нам обеим, но мама пыталась выбросить это из головы, не хотела перебегать дорогу дочке. Потому была так грустна, что с трудом скрывала следы властного, едва преодолимого желания.
-«Не станешь ревновать?» – Диксон шутливо скосила глаз, тщательно сканируя мои самые сокровенные эмоции. Я искренне удивилась:
-«Почему? Мы все любим друг друга, что в этом плохого…» Подруга хихикнула, испытав явное облегчение.
-«Чёрт, снова забыла – ведь лесные люди не испорчены брачно-семейными отношениями», – и продолжила обнимать уже совершенно пунцовую Ель.
Тут я нежно поцеловала маму в уголок рта, отчего она окончательно смутилась, безошибочно истолковав смысл этого поцелуя…
Когда мы немного пришли в себя, я осведомилась:
-«Племя уже знает? И кого оставишь вместо себя?» Ель кивнула, неловко пытаясь привести в порядок разлохмаченную причёску.
-«Вчера сказала. Вечером. Но уйду не сейчас – сменить меня пока некому».
-«Какая была реакция?» – синхронно подумали мы с Диксон.
-«Верба и Лось тоже решили податься в стрейнджеры. Племя становится слишком маленьким…»
-«Здесь ведь, кажется, нетрудно добывать пищу. Тёплый устойчивый климат… И, думаю, вскоре с ними воссоединятся люди из Великого Леса. Когда узнают об эвакуации», – заметила я, передавая информацию о причинах распространившегося на Земле хищничества. То, что и гарамы скорее всего вернутся, Ель знала давно.
Хмуря высокий лоб, Дик задумалась об остальных – жителях таунов и сельчанах.
-«Не заразим ли мы злобой другие планеты, переселяя туда землян-натуралов[108]?»
Ответа на вопрос не знал пока что никто. Альтернативой эвакуации желающих была их весьма вероятная гибель. Их самих, или их потомков – Бог весть, когда в следующий раз появятся захватчики. Конечно, существовал некий процент вероятности того, что они не станут посылать эскадру и просто позабудут об одинокой планетке на задворках Галактики, но брейны считали такой вариант не особо реальным.
А пока все имеющиеся дискаи в автоматическом режиме посещали людские поселения – передавали голосовое сообщение о возможной смертельной опасности для всего живого и эвакуации на другую планету. Натуралы реагировали как обычно: большинство и не думало прислушиваться к тому, что вещала зависшая в небе «летающая тарелка». Видали, мол, мы всех вас на одном возвышенном месте.
Кто-то грозил небесам кулаком и выкрикивал богохульства, кто-то не пожалел драгоценных патронов, автоматной очередью испытывая прочность силового поля плейта. Вникали в суть и задумывались единицы. Но, может, это и хорошо – естественный отбор приведёт к порталам не самых глупых…
-«Кстати о порталах», – хмурясь, подумала Диксон. –«Около часа тому назад, продолжая осмотр чужого корабля, роботы обнаружили сто семнадцать крупногабаритных порталов». «Всё-таки, это колонизация», – проползла мрачная мысль. Дик кивнула и выругалась, ударив кулаком в собственную ладонь.
-«Как будто мало свободных планет!»
-«Может, гарамы о них не знают?» – не открывая глаз, рассуждала Ель.
-«Или хуже – их привлекают именно эманации зла, источаемые Землёй», – хищно раздувая ноздри предположила подруга. Потерев пальцами мочку уха, я пожала плечами.
-«Гадать можно сколько угодно, но пока Мэйт и Безымянный не расшифровали содержимое информатория…»
-«Не факт, что там есть сведения, для чего гарамам нужна именно Земля», – заметив на собственном бедре свежую царапину, Диксон рассеянно проследила за тем, как свернулась кровь, тут же засохла и отпала корочка. –«Посылая корабль без экипажа, они предполагали его возможную гибель, значит, постарались застраховаться и от нежелательной утечки информации».
Подруга задумчиво пошевелила пальцами, разглядывая розовые ногти. Я вспомнила, сколько времени прежде требовалось на уход за ними – отрастающие приходилось постоянно стачивать, чтобы не ломались. Сегодня оптимизированные тела, следуя заложенной программе, допускали рост «белого ногтя» не больше половины миллиметра, лишнее наноботы убирали немедля. Ели вскоре предстояло освободиться от множества обременительных обязанностей подобного рода. Услышав эту мысль, красавица мечтательно улыбнулась. Стало вечереть, мы засобирались на Землю.
В Великом Лесу царила последняя треть лета, навевающая мысли о неизбежном и скором его уходе. Знакомый черничник припас для меня ягод, напоминая с детства любимый вкус. Пышные кроны лиственных ещё и не думали желтеть, но я как никогда наслаждалась созерцанием природы, понимая – может быть, вижу летнее убранство родного уголка в последний раз.
За долгие годы наблюдений Ита с помощью роботов собрала полную цифровую копию флоры и фауны Земли, но попытка воссоздать планету где-нибудь в другом уголке Вселенной была заранее обречена на провал. Все земные условия в точности воспроизвести невозможно. Нужно не просто имитировать их по отдельности, но с филигранной точностью сохранить все нюансы взаимовлияния! Начиная от климатической картины, розы ветров и выпадающих в течение года осадков до спектра звёздного света, магнитного поля и уровня радиации.
И даже если это осилить, взять безжизненное космическое тело и терраформировать его, что называется, «с нуля» – всё равно техника стрейнджеров пока не научилась по заказу перестраивать нематериальное. Ведь каждая планета имеет свой собственный неповторимый профиль, так или иначе воздействующий на биологические объекты, меняющий их внешне и внутренне…
Лариса сразу почувствовала наше появление, обменялись приветствиями, она вместе с потомством выдвинулась навстречу. Мысленно мы уже обсуждали ситуацию: Той и Кир, хоть и питались пока материнским молоком, проявляли черты настоящих хищников, для них нужно подыскивать планету, где такой феномен уже себя проявил. А вот Дита с Маем вполне могли стать вегетарианцами – Великий Лес с его ослабленным «полем инферно»[109] благоприятно повлиял на формирующиеся привычки второй пары. Как ни печально, одновременно с врождёнными наклонностями обозначились противоречия между разными по характеру и по степени наличия зачатков Санэла потомками.
Той с Киром, забавные и неуклюжие, вылетели из зарослей, кинулись навстречу, пробудив в душе Первого мужчины охотничьи инстинкты. Ель пригласила его, чтобы визит к оставшимся на Земле сородичам приобрёл статус официального.
Вслед за первой парой крысят появилась другая – эти шагали не торопясь, рядом с мамой, даже выражения мордочек были у них иные, не говоря уже об эмоциях. Ведунья Ель, глядя на молодёжь и озабоченную Ларису, внутренним взором пристально следившую за всеми четырьмя, ощутила, как пробудились давние воспоминания, особая нежность материнства. И – впервые после долгого перерыва сама обняла меня, смело глядя в глаза.
-«У нас чертовски интересные отношения», – приватно подумала я, отвечая весёлым взглядом.
В этот раз Ель не смутилась, даже получив моё мыслепризнание, содержавшее несколько смысловых линий, напротив – поцеловала в губы. Улавливая обрывки эмоций, Лариска излучала веселье.
-«Дик и Джессики нет сейчас рядом, но мысленно они с вами!» – иронично подумала нам.
-«Да, мы любим друг друга», – прямо ответила Ель, не размыкая объятий, и теперь смутилась Подземная Жительница, опустив глаза.
Из орешника беззвучно появился Первый мужчина племени Великого Леса, оба охотника обменялись оценивающими взглядами. Ментальный профиль, рост, масса, мускулатура – всё как было, они почти не изменились. Невзирая на то, что росли бок о бок, обменялись приветствиями, сопровождая их церемонными кивками.
Удобно устроившись на поляне, высокие договаривающиеся стороны приступили к переговорам.
Увы, даже теперь среди людей Великого Леса нашлись особенно упрямые, пожелавшие остаться. Если убеждённость женщин удалось поколебать вопросом: «А вы уверены, что вправе обрекать на смерть своих ещё не родившихся детей?», то мужчины-консерваторы числом ровно пять остались глухи ко всем доводам разума.
-«Пусть женщины уходят», – невозмутимо отвечали они. –«А мы имеем полное право распоряжаться своими собственными жизнями». «Что ж», – подумала Ель. «Это бесспорно». И озабоченно добавила для всех:
-«Но теперь у нас проблема, прямо противоположная прежней. Пожелавшие жить прежней жизнью должны будут больше рожать, чтобы сохранить племя – над женщинами нависнет угроза деградации, превращения в подобие деревенских!»
-«Экстремалы смогли избежать этого», – сжав губы в тонкую линию, напомнил Первый мужчина с планеты Лес. Я недоверчиво подумала:
-«Экстремалы… Когда это было! Это ведь были старые люди, совершенно иной менталитет».
-«Мы справимся», – уверенно отозвался собеседник, чуть медленнее обычного понявший мою мыслеформу, облачённую в незнакомые словеса.
-Да хранит нас Великий Лес, – торжественным голосом добавил этот невысокий степенный здоровяк.
-Да пребудет с нами Санэла! – ритуальным хором откликнулись все присутствующие, за исключением несмышлёных крысят, одной только Лариске пришлось довольствоваться мыслеречью.
-«За эти месяцы ты выросла на годы», – с гордостью подумала Ель в приватном потоке.
-«Взяла новое тело и нахваталась верхушек», – честно призналась я. –«Теория без опыта мало что значит. А теперь мы вместе будем овладевать бесконечной мудростью Вселенной. Главное, что я поняла – процесс этот никогда не может быть закончен». Красавица-ведунья мечтательно улыбнулась.
-«Вот и хорошо – всегда будем чувствовать себя молодыми».
Первый мужчина Великого леса оказался одним из тех пятерых, что решили умереть где родились. Ничто не могло их переубедить, такие попались упорные.
-«В собственных заблуждениях», – Лариса закончила мысль, воспользовавшись скрытым потоком. –«Удивляюсь, до чего бывает плохо с логикой у вас, людей. Чем больше узнаю, тем сильнее поражаюсь…»
-«Да, тебе-то в логике никак не откажешь», – вспомнив старую привычку, я чуть приподняла верхнюю губу в волчьей улыбке.
Луч БТС доставил на поляну универсального робота, разровнявшего площадку для появившегося вскоре портала. Машина установила и закрепила «космические врата», провела калибровку системы. Из-за деревьев и кустов виднелись озабоченные лица обвешанных скарбом переселенцев.
Сначала на планету Лес вернулся Первый мужчина, следом в створ направились люди племени, ещё совсем недавно бывшего моим. С момента разделения тут никто не умер, но никто и не родился. Хотя беременных я заметила аж пятерых, на совсем малых сроках.
-«Расскажи, как ты разбиралась с безумцами?» – полюбопытствовала Ель, разглядывая Ларису в новом, оптимизированном обличье.
Когда гориллы поняли, что пайков не будет, большинство принялись убивать друг друга, но нашлось немало таких, которые подались на новые земли. Поскольку Великий Лес стоял поблизости от крупного города, нежелательные встречи оказались неизбежными.
-«Это было просто», – отозвалась она. –«И не так увлекательно, как раньше. Видимо, здешний лес и вправду снижает уровень агрессивности».
В мозгу проявились картинки: штук двадцать горилл, бредущих по заросшей дороге старых людей. Потом, в ускоренном темпе боевого режима совсем рядом мелькали засаленные штаны и волосатые лапы горилл, во все стороны хлестала кровь, стучали автоматные очереди, орали и выли раненые. Молнией прошив не успевшее ничего понять постчеловеческое стадо, через несколько мгновений Подземная Жительница была на высотке, пули горилл свистели совсем в другой стороне.
Следующая картина. Оправившиеся от шока сэвэдж, естественно, стали добивать и пожирать раненых. Обезумевшие от голода самцы тесаками кромсали на куски ещё живых сородичей, торопливо запихивая в рот мясо. О какой бдительности могла идти речь в подобной ситуации?
Лариса напала снова, зайдя с другой стороны. И ещё раз, спустя какое-то время. После третьего захода уцелевшие в панике бросились врассыпную…
-«Пришлось, конечно, потом побегать по лесу за каждым. Но это тело не знает усталости», – гордо подумала суперкрыса.
-«Ты отлично развлеклась».
-«Да не так, чтобы очень. Всего лишь не подпускала горилл к нашей земле».
Подземную Жительницу и вправду не узнать – куда подевалась её обычная кровожадность?
Тем временем последний переселенец исчез в портале, ведя за руку пятилетнего ребёнка, то и дело оглядывавшегося на нас.
Главной эмоцией, владевшей сейчас мальчиком, было любопытство: «Почему мы все уходим, а они – остаются?» Он уже задавал этот вопрос взрослым, но ответ не оказался понятным. А, нет, Вепрь с ребёнком – ещё не последняя отправка.
Из зарослей появилась Неясыть, щуплая девочка одиннадцати лет с необычайно ярким ментальным профилем!
Раньше я знала её ничем не выделявшейся из большинства, разве только задумчивой не по возрасту.
-«Рекомендую», – подумала Несущая Жизнь. –«Она очень способная». Просвечивая Нею внутренним взором, Ель согласилась:
-«Действительно, её Санэла начала развиваться необычными темпами». Слыша лестные для себя мысли, Неясыть робко улыбнулась.
-«Развивай свой дух, но не забывай и о теле», – напутствовала я, несколько смутив застенчивую девочку.
-«Настоящая сила рождается в гармонии», – подтвердила Ведунья, показывая возможной наследнице облик старейшин-моухоков.
Она постаралась, чтобы могучий образ Игл, одинаково мастерски владевшей и копьём и мыслью, навсегда запомнился Неясыти.
Ель тронула девочку за плечо, послала мне приватный мыслепоцелуй, попрощалась – вдвоём они скрылись в портале, который тотчас исчез. Включился генератор тени, космические врата стали невидимы в оптическом диапазоне.
Средство телепортировки останется здесь, пока не закончится всеобщая эвакуация. Потом все до единого порталы поднимут по лучу БТС, наш корабль покинет Солнечную систему и Земля будет надолго отрезана от других миров.
-«Я пока задержусь», – повторила Лариса. –«Смена места жительства в таком раннем возрасте – непростое дело для крыс. Их нужно подготовить».
Подземная Жительница ласково глянула на разыгравшихся Кира и Той, на вторую пару, целеустремлённо выкапывавшую что-то из-под корней кряжистого дуба.
Почувствовав, что скоро уйду и я, вернулся Первый мужчина. Собственно, теперь он стал просто охотником, ведь пятеро мужчин – это ни разу не племя. Тридцатитрёхлетний Медведь смотрел со смешанным чувством.
-«Ты бывал на планете Лес?»
-«Нет, пока мне хватало нашей».
-«Всё-таки, может, сходи, пока стоит портал…»
«Не на что там смотреть, всё чужое до самой последней мошки», – неуклюже пытаясь скрыть мысли, проворчал Медведь. Кивнул, улыбнулся:
-Да хранит тебя Великий Лес, Волчица! В его устах это прозвучало двусмысленно.
-Да пребудет с нами Санэла! – отозвались мы с Лариской.
Упрямцы, можно сказать, совершали замедленное самоубийство, а ведь это были люди с развитыми способностями…
Внимательно вглядываясь в пейзаж, я старалась запомнить нематериальный образ Родины, душу каждой веточки, каждой травинки. Видеозапись, увы, не умела сохранять астральных отпечатков. Второй раз я уходила навсегда, прощаясь с Великим Лесом.
Невидимый портал – гудящее энергетическое кольцо. Скомандовав: «На лунную базу!», я уверенно шагнула вперёд. Миновала створ, из царства зелени и жизни перейдя в полумрак древнего инопланетного сооружения.
В обзорном виоке командного пункта красовалось изображение строящегося корабля, заметно подросшего после моего последнего визита. Будущая идеальная сфера сейчас соприкасалась с лунной поверхностью «точкой» в две тысячи километров. Корпус рос оттуда прямо на глазах, всё выше и выше вздымаясь над поверхностью. Диксон говорила: это место старые люди именовали Океаном Бурь. Малопонятно, но впечатляюще. Может, так назвать корабль?
А на другой стороне естественного земного спутника созидался sister ship[110], вторая половина нашего звёздного дома, способного, по необходимости, сливаться воедино, или действовать независимо, как два автономных боевых корабля. Надеюсь, это чудо успеют достроить раньше, чем прибудет эскадра гарамов.
Их автоматический рейдер «взяли в плен» и пристыковали к Луне. Роботы и желающие из людей продолжали изучать начинку, а громадные синтезаторы тем временем поглощали миллиарды тонн массы с поверхности чужого корабля. Со стороны казалось, будто невидимым ножом очищают гигантское яблоко. Преобразование пошло значительно быстрее – делать из брони другую броню легче, чем из лунного грунта.
На Селене рос гигантский – массой в триллионы тонн – квазиживой механизм, межзвёздный катамаран размером с планету, и это действо очаровывало всех нас. Чтобы размножаться, наноботам-созидателям корпусов и палуб нужна была лишь энергия, которую в достатке поставляли преобразователи, пожирая скалы. Одновременно синтезаторы создавали бесчисленные блоки, узлы, секции – будущие «органы» корабля-трансформера, последовательно начиняя ими кубические километры строящегося корпуса.
Если сравнивать крейсеры стрейнджеров с планетами, то в серединке, на месте ядра у них располагались информационно-управляющие центры, бытовые, служебные и рекреационные модули для миллионных городов экипажей. Жилища в виде небольших домиков, окружённых полувиртуальными пейзажами какой угодно природы. Фантазия ничем не ограничена, можно всё время просыпаться как бы на новом месте, и даже завести на своём «участке земли» любимое животное. Исследовательские лаборатории, рабочие кабинеты, общественные помещения, парки, леса, озёра – всё как в обычном, созданном природой мире.
Несколько слоёв «мантии» корабля по порядку от центра к поверхности составляли двигательные установки, синтезаторы, синтезаторы и ещё раз синтезаторы. Многочисленные хранилища массы, ангары боевых и универсальных роботов, хранилища боекостюмов и лёгкого вооружения. Ангары истребителей, штурмовых катеров, и наконец, «главный калибр» – оружейные модули с портами, выходящими равномерно по всей поверхности прочного корпуса из современного аналога брони.
Вот добралась я и до «коры»! Броня – глубочайший её слой, начинала контактировать с космическим пространством только в чрезвычайной ситуации, когда само существование корабля уже находилось под угрозой. В обычных условиях прочный корпус со всеми стоящими на нём генераторами тени, сканерами, антеннами, вратами шлюзов и оружейных портов – прикрывала надёжная шуба пластификатора.
Наружная оболочка коры, аналог поверхности планеты из толстого слоя смарт-материи, являла собой первый рубеж материальной защиты крейсера. Смарт-материя под управлением брейна могла улавливать или отражать энергию, поступающую извне, собирала метеориты и космическую пыль, переправляя в хранилища массы, мгновенно открывала и закрывала «окна» над портами и шлюзами.
Если б обитателям такого корабля понадобилось замаскироваться, он легко прикинулся бы безжизненной планетой. Как наши «луноходы», так и Одрин с Армстронгом могли сколько угодно ходить и ездить по пластификатору, брать пробы «грунта», устанавливать национальные флаги, да хоть устраивать пикники.
И всю толщу корабля, все эти нескончаемые сотни тысяч километров, должны были пронизать транспортные системы – внутренняя, ближняя, дальняя, резервные первая, вторая, третья…
Полюбоваться растущим крейсером мы приходили то все вместе, то по очереди – уж очень завораживало зрелище! Недавно здесь побывала Ель, пару дней назад на планете Лес для меня раскрылся смысл её давнего послания. Вот, оказывается, о чём она сожалела! Теперь мы все будем вместе – думая об этом, я чувствовала настоящее счастье.
Но удивительно, как у такой застенчивой матери могла вырасти такая смелая дочь!
-«Ты опять забыла», – Волчица послала эмоцию ехидства. –«Все лесные люди воспитывают детей, всё племя, а не «мама с папой». Мы – дети племени, и впитали лучшие черты своего народа».
А вот эвакуация натуралов продвигалась плохо. Мало того, что её необходимость поняли немногие – к этому мы были готовы. Практически в каждом поселении желающим уйти чинили препоны сородичи. Где-то одиночки по собственной инициативе подкарауливали переселенцев на подходах к порталам, а где-то местные вожди и вовсе организовывали круглосуточное оцепление. Ита в толк не могла взять, как можно быть такими эгоистичными и бессмысленно жестокими.
Дискаи постоянно инспектировали зоны перехода, усыпляя всех, кто находился в окрестностях, но не двигался к «вратам». Однако постоянную охрану каждого портала обеспечить было невозможно и людей убивали всё равно…
Арджун проснулся с ощущением свершившейся беды. Раджа Джагдиш приказал сторожить ворота в потусторонний мир, а он, опытный воин, семь лет охранявший периметр тауна Джэйдев, заснул на посту, словно сопливый первогодок!
Не шевелясь, мужчина огляделся – внимательно и осторожно. Слева в кустах храпел Вишал, метрах в десяти справа из травы неподвижно торчало плечо в знакомо заношенной форменной куртке Шьяма. Либо тоже спит, либо убит.
Несмотря на то, что картина складывалась более чем неприглядная, Арджун испытал облегчение. Все сразу из-за разгильдяйства заснуть не могли, это ясно, как день. Рука пошарила по земле, пальцы наткнулись на приклад автоматической винтовки, ощупали ствольную коробку. Увы – магазин отсутствовал напрочь, и если остался патрон, то только единственный, в стволе.
Зато возле портала, чуток в сторонке, аккуратно составлены друг на дружку четыре разноцветные пластиковые упаковки. Замаскированные под пайки мины? Но зачем, во сне всех их могла легко убить даже слабая женщина…
Тогда в коробках настоящие продукты? Плата за беспрепятственный проход? Враги как-то усыпили стражу, чтобы позволить нашим людям беспрепятственно уйти в иной мир. Поднявшись на ноги, Арджун стал присматриваться к траве у ворот.
«Сколько времени спали? Скольких упустили беглецов? Даже если нас уложили стрейнджерским оружием, для раджи мы всё равно преступники», – заключил он.
Храп прекратился – Вишал как будто услышал нерадостный приговор и наконец, проснулся.
-Доброго утра тебе, дорогой брат. Как я рад, что ты хорошо отдохнул! – командир, да ещё проснувшийся раньше, вполне мог позволить себе этот издевательский тон.
Осоловело разглядывая силуэт Арджуна, возвышавшийся на фоне синего неба, его собрат по несчастью на удивление быстро сумел собраться с мыслями. Вскочил во весь свой немалый рост:
-Виноват, задремал на пару секунд, командир!
Руки здоровяка торопливо ощупывали винтовку. Лицо исказила скорбная гримаса – патронов лишили и его.
-Буди третьего, бравый воин.
Физиономию Вишала украсила злорадная ухмылка: не так плохо, что у меня хибара-развалюха, как хорошо, что у соседа новый дом сгорел!
-Э, Шьям, подъём!! Где твоё оружие, где патроны?!
В полудрёме охранник перевернулся животом вниз, затем подтянул колени и вскочил на четвереньки, явив исключительно удобную позу для пинка под зад. Аналогичные мысли посетили обоих его сотоварищей, но им удалось сдержаться. Немного поглумившись над тем, кто проснулся минутой позже, мужчины прояснили Шьямалу ситуацию.
Хоть спал он и крепче, а выводы и обобщения делал не в пример быстрее. Длинно и заразительно зевнув, Шьям поскрёб ногтями иссиня-чёрную курчавую бороду:
-Ну, теперь нам либо в бега, либо к Джагдишу в яму…
Альтернатива не показалась незадачливым стражам вдохновляющей, хотя кто из таун-людей не мечтал о свободе? Желательно, конечно, не слишком опасной. Как на зло, с последним явно намечались проблемы.
Арджун крякнул, представив два варианта ближайшего будущего. С упаковкой под мышкой – в джунгли, либо с тем же пайком – в портал. Втроём они выживут в чаще, но сколько это может продолжаться – дней, месяцев, лет? Без женщин, без сородичей…
Безработные воины посмотрели друг на друга, потом на стрейнджерскую штуковину.
-Пожалуй, я рискну, – Арджун повёл подбородком в сторону врат. Помедлив пару секунд, Шьямал произнёс:
-Я тоже… Третий всё молчал, потом выдавил:
-Удачи на новом месте.
Закинув за плечи разряженное оружие, Арджи и Шьям взяли по коробке с едой, и кивнув своему бывшему товарищу, исчезли в створе.
Довольно светлокожий для индуса, Арджун сделал по чужой земле несколько шагов, инстинктивно удаляясь от портала. Огляделся.
Здешняя трава имела желтоватый оттенок, и это явно не было признаком наступившей осени. Опытному глазу заметна лёгкая примятость – туда ушли переселенцы. Новички зашагали по следу и уже через несколько минут оба ощутили нечто странное, но не признались друг другу.
Если бы не трава, они, конечно протопали бы мимо этой штуки – вокруг столько необычного, усердно отвлекавшего внимание. Внешне она не отличалась от точно такого же каменистого склона холма, уходившего в противоположную сторону.
Но прямо в стену уходили отпечатки человеческой обуви, а при тщательном осмотре там обнаружился и контур дверного проёма. Шьямал поднял руку, чтобы постучать, и тут же отдёрнул: часть стены исчезла, обнаружив слабо освещённый и довольно узкий коридор.
Переглянувшись, бывшие солдаты потянулись было за карабинами, да вовремя вспомнили об отсутствии патронов. Арджун подумал, что и разряженные стволы способны привести в замешательство возможного противника, но внутренний голос возразил: «Или спровоцировать нападение». Впервые в непредсказуемой ситуации они не взяли в руки оружия, оставив его висеть за плечами. А про ножи оба почему-то даже не вспомнили.
Шагая по подозрительно чистым закоулкам, Арджун и Шьям удивлялись вкусу здешнего воздуха. Это при полном отсутствии окон или какой-то вентиляции – тут явно не обошлось без стрейнджеров! Но зачем им всё это строить, какая выгода? Непонятно…
За очередным поворотом обнаружился небольшой, метров тридцать, круглый зал, по сторонам ещё три двери – две тёмные, одна едва заметно светилась зелёным. Путешественники направились к освещённой, она послушно открылась от такого же лёгкого прикосновения.
Человек лежал посреди комнаты, на низкой широкой тахте. Без одежды, под тонким прозрачным покрывалом. Мёртв? Нет, грудная клетка заметно вздымалась от дыхания.
Вглядываясь в черты, мужчины обнаружили, что знают этого парня. Харшад, а его звали именно так, спал сном младенца, безмолвно шевеля губами, иногда складывавшимися в счастливую улыбку.
Арджун собрался потрясти его за плечо, чтобы выяснить наконец, что здесь происходит, но в его голове раздался незнакомый голос:
-Не нужно будить сейчас…
Солдаты отскочили от спящего, в их руках мгновенно появились ножи. Оба могли поклясться, что секунду назад кроме Харшада, тут никого не было.
-Я не желаю причинять вред, – ровный, но твёрдый голос незнакомца заставил индусов спрятать клинки. –Ваш соплеменник находится сейчас в стадии лечебного сна.
-Чем он болен? – встревожились путешественники поневоле, отступая от спящего.
Рослый европеец лет тридцати сделал несколько неслышных шагов по комнате, задумчиво потрогал массивный подбородок.
-Все мы были больны этим, когда жили на Земле. И вы, и я…
Шон, недавно звавшийся Шейлой, снова прошёлся из угла в угол. Он определил, что уровень развития Санэла не позволит воинам принять самораскрывающиеся архивы – неизбежен информационный шок. Вздохнув, отдал мыслекоманду брейну лагеря, и в полумраке комнаты вспыхнул большой трёхмерный виок.
«Стрейнджер!» – немедленно подумали оба, с испугом разглядывая стройную фигуру Шона. «А выглядит как человек…»
-Посмотрите фильм об инфернализации Земли. Так мы назвали эту болезнь.
Похожий на сахиба[111] космический странник исчез так же быстро, как появился. Вместо него зазвучало голосовое сопровождение фильма.
-Ваш бывший мир болен в течение нескольких тысячелетий, – вещал густой бас. –Невозможно установить, что стало первопричиной аномального умножения зла. Но Земля – одна из немногих планет, где хищных живых существ большинство, где разумные из века в век истребляют друг друга, изобретая самые изощрённые способы и наслаждаясь страданиями сородичей.
В виоке промелькнули сцены изуверских пыток и казней, придуманных наиболее изобретательными палачами всех времён и народов.
-Вы глубоко заблуждаетесь, если думаете, что подобное поведение – норма для других цивилизаций. Это редчайший случай формирования и самовоспроизводства болезненно искажённых стереотипов отношения к самим себе и ко всему живому…
Арджун и Шьям, конечно, понимали не все услышанные слова, но в целом становилось ясно: их родная планета и всё сущее на ней – выродки среди населённых миров. Это не укладывалось в головах, это было чертовски обидно. Примерно, как узнать вдруг, что твой почтенный и уважаемый отец прожил жизнь подонка, мошенника, вора.
Небольшой фильм закончился, виок погас, а оба индуса ощутили нарастающую сонливость. Арджун присел прямо на пол – мягкий и ворсистый, он напоминал дорогие ковры во дворце раджи. Рядом опустился Шьямал.
-Целительные грёзы… – прошептал товарищ, отходя в царство Морфея.
Арджун ещё какое-то время боролся со сном, не желая вновь оказаться беспомощным. Но иная планета, обнаружившая две новые инфернальные сущности, настойчиво и неумолимо обволакивала их целебными полями…
…Шон вышел на жёлтую лужайку, и новосёлы последовали за ним, чувствуя – им хотят сказать что-то важное. По въевшейся в подсознание привычке бывшие солдаты построились, с удивлением обнаружив рядом знакомых и незнакомых обитателей Джейдэва. Никто никому не представлялся, не рассказывал биографий – все просто знали друг друга.
В головах переселенцев зазвучали слова, которых не слышали уши. Но при этом каждый понимал – с ними говорит стрейнджер, назвавшийся Шоном. Со всеми вместе и обращаясь к каждому в отдельности. Говорит не звуками, а душой, не имеющей ни пола, ни возраста. Сейчас мужчины видели в Шоне мужчину, а женщины – женщину.
Рядом стояла Калима и ради любопытства Арджун глянул на пришельца со звёзд её глазами – девушка позволила. Он увидел стройную высокую брюнетку со строгим, по-европейски несколько вытянутым лицом. В мужских и женских чертах Шона очень много общего – это словно разнополые близнецы.
-«А теперь», – стрейнджер продемонстрировала всем неуловимое движение чем-то нематериальным в области солнечного сплетения и стала медленно подниматься над поляной вертикально вверх, как будто всплывая из глубины моря.
Поражённый Арджун вернул собственное, мужское зрение: тот самый высоколобый европеец, что усыпил их в комнате Харшада, сейчас левитировал, как йог, только в непривычно стоячем положении. Плавно поднимаясь, завис метрах в трёх над поляной, повёл в стороны руками.
-«Это не антиграв, здесь каждый так может! Давайте за мной!»
Шеренга дрогнула. Кто раньше, кто на секунду позже, слева и справа поднимались над собой выходцы с Земли, очищенные целебным сном, животворным прикосновением гармоничного мира. Поверив в себя, Калима оторвалась от поверхности планеты, уносимая непознанной пока, доброй могучей силой. И Арджун повторил это странное, давным-давно позабытое, но когда-то привычное усилие. Пробудил генетическую память, а вслед за нею десятилетиями спавший астральный орган, воссоединивший духовное и физическое, ощутил вмиг наполнившую его энергию. Манипура[112] засияла жёлтым пульсирующим огнём, трава пошла вниз, он сам будто вырастал, становясь вровень с кустами, выше, вровень с деревьями!
Да, в бесконечно далёком прошлом предок нынешнего человека жил в гармонии со своей планетой и с самим собой. Теперь именно им, бывшим таун-людям Джейдэва, выпала честь жить на очень похожей планете, сестре древней прародины человечества. Воскресить не только давно позабытые детские мечты о свободном полёте – пробудить глубоко запрятанную в подсознании память предков!
Душа Арджуна ликовала и пела. Как и десятки соплеменников рядом, он наслаждался невероятным счастьем, щедро делясь радостью с подругами и друзьями. Сколько поколений, родившихся на Земле, летали только во сне? Сколько раз проживали жизни, воспринимая собственные тела, как узы, оковы, тюремную камеру…
-«Темницы рухнут – и свобода вас примет радостно у входа», – невесело прокомментировала я очередное доказательство инфернализации Земли.
-«Давненько что-то я стихов не писала», – уловив рифму, вздохнула Одинокая.
Теперь это имя совсем перестало идти дочери Ведуньи – недавно многих кандидатов официально приняли в наши ряды, и подружки ходили за ней хвостом.
Мэйт смогла найти в архивах сведения о приличествующей случаю торжественной церемонии, мы организовали всё по высшему разряду. Многим людям так было привычней – ритуалы всё ещё имели для них смысл.
И сейчас вместе с нами на планете, носящей вполне земное имя «Корделия», за первым полётом людей наблюдали Хищная Куница и Беспокойная Сорока, старые подружки Волчицы. Чтобы не смущать переселенцев таким количеством зрителей, мы оставили боекостюмы в режиме тени, и теперь вынуждены были стоять в сторонке.
Новенькие почувствовали, что нам тоже хочется полетать, и с надеждой переспросили:
-«И у нас получится?»
-«Без проблем!» – откликнулась Волчица. –«Только боекостюмы придётся снять – в них, сколько ни пробовала, никак не выходит».
Беспокойная колыхнула ментал радостью – представился случай продемонстрировать всем своё новое прекрасное тело. Девушка ещё не привыкла к нему, то и дело оглядывая и ощупывая. Естественно, тела сменили все присоединившиеся, но не у всех них была возможность настолько улучшить свой внешний вид.
-«Единственный случай, когда красавицы от рождения оказываются в пролёте», – Одинокая шутливо хлопнула зардевшуюся Куницу пониже спины.
Высокой стройной шатенке и вправду трудно изобрести внешность лучше своей собственной. Какие-то незаметные мелочи она наверняка изменила, но в целом казалась прежней. Зато Сороку просто не узнать – только пушистое облако вьющихся светлых волос осталось неизменным, всему остальному от роду несколько дней. Прежде маленькая толстушка, Сорока сделалась «белым лебедем» ростом с меня, и теперь, конечно, хотела летать.
-«Оказывается, наш Великий Лес – не самое гармоничное место на свете», – красавица покачала головой, как и все мы наслаждаясь позитивной энергетикой Корделии.
-«Но тем не менее, вам очень повезло родиться и вырасти там. Великий Лес – одно из немногих мест на Земле, пригодных для постоянной жизни».
-«Как же люди раньше этого не поняли?» – махнула длинным хвостом волос Хищная Куница.
-«Многие догадывались, что на планете не всё ладно. Но поскольку изменить ничего не могли, пытались придумать разные оправдания иррациональной злобности, тысячелетиями снедающей разумную и неразумную фауну Земли». Волчица удивлённо глянула исподлобья.
-«И у них это получалось?» Я пожала плечами.
-«При большом желании на словах можно доказать или опровергнуть всё, что угодно. Один из вариантов доказательства объективной полезности высокого уровня инферно формулировался так: «Идеальный мир навсегда остался бы хлевом. Разум рождается лишь там, где его отсутствие означает смерть».
Беспокойная зябко поёжилась, голубые глаза потемнели, девушка придвинулась ко мне поближе. «Плохой это будет разум», – про себя подумала она. Приобняв Сороку за плечи, я согласно кивнула.
-«Накопленные стрейнджерами знания о множестве различных цивилизаций свидетельствуют: если страх смерти и способен породить разум, то он же неизбежно губит его потом, не позволяя развиваться. Садомазохистская эгоцентричность, лежащая в основе межличностных и общественных отношений, становится препятствием для развития социума. Оно «замерзает», замыкаясь на шкурном, сугубо материальном. Оставаясь на неизменно низком духовном уровне, человечество с течением веков овладевает всё новыми и новыми технологиями в области материального. Противоречие углубляется, превращаясь в непреодолимую пропасть, в итоге мир неизбежно гибнет, захлёбываясь в собственной ненависти».
«Что мы и наблюдаем на примере старых людей», – безадресно заметила Хищная, пробуя силу нового тела в пережимании на руках.
Она ещё раньше видела, как мы играем с Волчицей в такие игры, а вот теперь осмелилась сама. Подруги упёрлись локтями в плоский камень, как положено – точно напротив друг друга, чтобы руки находились в одной плоскости. Соединили ладони, сцепили большие пальцы, выпрямили кисти рук, улыбнулись – и налегли!
Когда силы равны, всё решает быстрота и ловкость. Выиграть стартовый рывок, опередить соперницу, склонить её руку хотя бы на несколько градусов – половина победы. А потом пусть опоздавшая пытается навязать свою технику. Ха… Я не сомневалась, что исход будет таким! Одинокая приобрела какой-никакой опыт, научилась подкручивать кисть, тянуть руку по диагонали.
Сорока согнула руку в локте, напрягла мышцы, с восхищением ощупала свой непривычно твёрдый бицепс, глянула искоса:
-«Я ведь тоже сильная!»
-«Конечно», – лёгкий укус за ушко, мой скромный бонус к эмоции одобрения. –«Теперь дело за опытом…»
На днях жизнь и мне преподнесла сюрприз – совершенно неожиданно довелось узнать, что именно приключилось несколько месяцев назад с майором Дикановым.
Ита, будучи существом с вариабельностью полов, не страдала пристрастием ни к одному из них. Торнианка без эмоций восприняла вопрос на «историческую» тему. Тут-то и выяснилось, что Мэйт давно могла удовлетворить моё любопытство, располагая нужной информацией в полном объёме.
Можно представить, с каким волнением и интересом я просматривала архивные материалы!
Говоря кратко – Диксону повезло. Точно так же, как Джессике повезло оказаться высаженной с диская в ту минуту, когда я не успела ещё спуститься в метро.
Наблюдатель с лунной базы стрейнджеров время от времени выборочно изучал население Земли. Наряду с первейшей его задачей, обеспечением безопасного развития цивилизации, была в программе исследований и такая тема. Учитывая низкий уровень развития человеческого общества, стрейнджеры понимали: в таких условиях многие пассионарии никак не смогут самореализоваться. По мере возможностей «несвоевременно родившихся» выявляли, чтобы переместить в более подходящее место и время.
В случае с майором дело осложнилось тем, что ресурс его физического тела оказался почти исчерпан – жить оставалось всего несколько лет. А оборудование для изготовления новых тел «с нуля» на базе ещё отсутствовало. Тогда наблюдатель перебросил Диканова в наиболее подходящее из свободных на данный момент вместилищ человеческого разума.
Сканирование ближайших московских моргов обнаружило молодое тело с уровнем физического развития выше среднего. Прежняя его хозяйка получила огнестрельное ранение в сердце, душа успела отбыть, куда ей положено. Стрейнджер не придал значения разнице полов – сам был выходцем из трёхполой расы…
Может, неизвестная спортсменка больше меня имела право на жизнь – кто знает. Выбор сделал случай, медицинский комплекс заменил повреждённое сердце новеньким, зарастил шов. И Диксон отправилась реализовывать личностный потенциал, невостребованный в начале XXI века.
Победа в тягчайшей астральной битве с инопланетным монстром позволила нам ощутить великую силу единства! Даже Ита, располагая всей мощью стрейнджерского оружия, не была уверена в победе, случись столкнуться с кораблём гарамов в традиционном бою. Как, впрочем, не была она уверена и в том, что Ведунье Ели удастся объединить силы пятисот человек, в самой разной степени владеющих Санэла…
Настоящее чудо! Я поняла, что произошло, когда вражеский крейсер, наконец, потерял управление. Минутой раньше казалось – это никогда не кончится. Словно дракон из сказки, рейдер отращивал новые и новые головы взамен отрубленных, передавая управление по нескончаемой цепочке брейнов. Мы сжигали их, но силы людей не бесконечны.
Я боялась поверить в победу – казалось, титан бессмертен, оживёт и в тысячу первый раз. Только когда Ита двумя гравитационными ударами погасила чудовищную энергию железной планеты, увела неуправляемый корабль-агрессор на безопасную орбиту, в душе стало теплеть.
Этой минуты ждала вся Земля. Эмоции, охватывавшие победителей по мере нарастания уверенности в свершившейся победе, напоминали огромную океанскую волну. Накатываясь исподволь, она затем поражала воображение своей невероятной мощью. Восторг, ликование, взаимные приветствия и поздравления. Среди нас было много обессиленных, которых едва хватало на слабую эмоцию радости, но все вместе люди породили настоящий шквал всепоглощающего торжества. Долго в ментале звучала перекличка вчерашних одиночек, почувствовавших себя единым целым, пальцами могучего кулака, способного наносить врагу сокрушительные удары в космическом пространстве. Земляне поняли: стрейнджеры, когда они вместе, способны совершать невозможное…
Оставаясь вдвоём с Фальк, мы нередко рассуждали о судьбе и роли случая в ней.
Как сложилось бы моё бытие, если б Диксон в тот день выбрала другой участок леса для наблюдения? Как жила бы Фальк без «пришествия стрейнджеров»? И что ждало бы сейчас всех жителей Земли, не почувствуй разумная крыса странного источника тепла среди кучи мёртвых костей? Или Джессика благоразумно пряталась бы от диская, а не кричала вслед чёрт-те что, навлекая на себя вполне вероятную опасность. Или Ита оттолкнула девушек, не допустила в ряды летящих меж звёздами…
Жизнь – неразрывная цепочка случайностей. Торнианке, наверное, легко написать формулу каждой из них, отобразить вероятность того или иного исхода математически. Но мозг обыкновенного человека неспособен удержать столько констант и переменных, не имеет исходных данных, чтобы правильно решать уравнения судьбы. Разве что люди со способностями умеют предчувствовать грядущее, в той или иной степени ясности. Но сколько их было на нашей Земле…
«Интересно», – подумали мы с Фальк. «Как живут разумные существа на других планетах?»
-«А ведь мы, наверное, это увидим», – губы подруги тронула мечтательная улыбка.
Мы хоть и ровесницы, но время от времени я ощущала в мыслях Фальк нечто зрелое, взрослое, рассудительное, все девушки-моухоки были такие, этим напоминали Волчицу.
В посёлке я чувствовала себя самой взрослой среди пятнадцатилетних, а здесь… Неудивительно, во мне совсем недавно разбудили Санэла, а моухоки-тигры учились владеть ею целых десять лет. Фальк, Фальк, Фальк! Я засыпала и просыпалась с мыслями о ней.
Когда в Солнечной системе появился враг, первое, о чём я позаботилась, была отправка Фальк в безопасное место, на планету Лес. Уговорить подругу оказалось очень непросто. Только узнав, что и я должна быть на Лесе, она согласилась пройти через портал.
Если мне нужно было куда-нибудь отлучиться, Фальк тотчас уходила в обучающий сон. Да и вместе мы нередко усваивали одни и те же массивы информации, держась за руки в полудрёме гипнотического транса.
С каждым днём моё новое тело приобретало всё больше признаков стабилизации по мужскому типу. Андрогинная мягкость лица уступала место рублёной суровости черт, по всему телу под кожей, казалось, вовсе растворилась жировая ткань, обнажив рельефные мышцы, стал ниже тембр голоса, да и мысли, вроде бы, тоже переменились!
Стало заметно проще понимать Джессику и Волчицу – их сексуальность уже не казалась ни болезненной, ни аномальной! Пожалуй, пора начинать звать себя «он», только в первый раз переступить порог не так-то просто.
Ита бережно опекала меня в период первой смены полов, ведь кроме неё в Солнечной системе ни одна живая душа не могла сказать, что должен чувствовать в такие дни торнианин. У Мэйт в банках памяти всё это, естественно, хранилось, но эмоционально окрашенная информация – совсем другое дело…
Если честно, у Фальк и вправду были кое-какие основания ревновать меня к Ите. Стабилизация заставила взглянуть на мир совсем другими глазами. Естественно, я ни на кого не променяла бы Фальк, да и у стрейнджеров подобное вообще не принято. Но Ита-женщина так заманчиво обворожительна! И Джессика, конечно, тоже…
Обычаи моухоков куда разумнее тех, что царили в моём родном посёлке. Ревность краснокожей подруги совсем непохожа на ту, патриархальную – никаких сцен и истерик. Её притязания на «всю Робин без остатка» выглядели одним из шутливых вариантов признания в любви.
Вместе со всеми пройдя церемонию присоединения, Фальк, в отличие от своих подруг-моухоков решила не торопиться со сменой тела, лишь зарезервировала сознание.
«Пока ты мужчина, я побуду женщиной, а там поглядим», – рассудительно заметила черноволосая скуластая красавица.
Ей было приятно чувствовать себя слабой в окружении модифицированных стрейнджеров. Постоянно приходя на тренировки, Фальк присматривалась к упражнениям, внимательно следила за спаррингами, восторженно разглядывала мышцы, перекатывавшиеся под влажно поблёскивавшей кожей занимающихся, но сама не торопилась становиться такой.
Вчера мы с нею побывали на лунной базе. Как и на Мэйт, там теперь многолюдно – вновь присоединившиеся хотят всё посмотреть и потрогать собственными руками. Несомненно, самым впечатляющим был растущий на глазах корабль. Невидимые наноботы семимильными темпами воздвигали прочный корпус крейсера, внутри вырастали машины и оборудование, лаборатории, каюты, залы, спортивные комплексы, скверы, парки, озёра. С атмосферой, живыми растениями, птицами, рыбами! Воссоздать это из атомов, оказывается, легко и просто. На наших глазах рос целый новый мир. Наш мир.
Надеюсь, мы будем жить там в сотрудничестве, а не в соперничестве. Не принесём туда привычные для Земли ложь, зависть и злобу…
По мере сил стараясь обеспечить беспрепятственную эвакуацию, мы не забывали и о проверке оставшихся точек концентрации положительной энергии планеты. Роботы могли самостоятельно патрулировать окрестности порталов, но в поиске людей с развитой Санэла были намного эффективнее такие же люди.
Бывшие лесовики и моухоки, а ныне – стрейнджеры, ежедневно поднимались в дискаи, отправляясь обследовать белые точки на глобусе. К счастью такого цвета на нём оставалось всё меньше. Мы торопились – никто не знал, когда придёт следующий «привет» от гарамов, удастся ли с ним справиться. Я работала в паре с Фальк, дискаев не хватало на каждого. Да и мои ментальные способности пока не достигли уровня моухоков.
Проплывающая внизу колоссальная, величественная сельва по-настоящему прекрасна! Жаль всё-таки, что Землю придётся оставить навсегда. Подруга предложила посадить дискай и немного прогуляться:
-«Нам можно устроить небольшой перерыв?»
-«Наверное, ведь утюжим «белое пятно» уже несколько часов кряду. Несколько минут отдыха на природе не помешают».
-«Вон туда», – Фальк мысленно указала на остров.
Брейн тотчас показал в виоке его размеры: тридцать два на четырнадцать километров. Остров лежал в нескольких километрах к западу от вытянувшегося в море языка континентальной суши. Сверху казалось – сплошь покрыт непроходимыми джунглями, белела лишь неширокая полоска песчаного пляжа, украшенная высоченными пальмами.
Снизившись и облетев вокруг, мы обнаружили со стороны воды маленькую бухточку, на берегу какие-то развалины. Пару довольно высоких скал украшал небольшой водопад. Сканеры «тарелки» обнаружили внутри двугорбого утёса множество тоннелей, гротов, подводных и надводных пещер. Приборы засекли на острове различные биологические объекты, но людей среди них не было.
Местечко живописное и очень уютное, в очередной раз убеждаюсь – у Фальк превосходное чутьё! Услышав эту мысль, девушка улыбнулась.
Плейт плавно снизился, завис в метре над пляжем, мы тотчас выбежали на свежий воздух. Жаркие лучи тропического солнца уравновешивал приятный морской бриз, глаз радовали заросли цветущих кустарников. Богатство местного растительного мира настолько ярко контрастировало с природой моей родины, что раньше я не поверила бы, что такое экзотическое разноцветье вообще возможно.
Фальк сбросила одежду: с этого мгновения никакие красоты природы для меня не существовали. Последовав примеру, я опустилась на спину. Модифицированная кожа жадно впитывала энергию раскалённого песка, ожогов можно было не опасаться. Смуглая подруга, вероятно, тоже не боялась воздействия ультрафиолета. Её силуэт возник на фоне голубого неба, Фальк склонилась надо мной, обхватила неожиданно сильными бёдрами.
Кончики душистых волос скользнули по лицу, напряжённые соски коснулись груди. Я сжала любимую в объятиях – чувство было сродни выходу в астрал. Она прильнула всем телом, сделала что-то неуловимое, и мы стали по-настоящему близки, слияние свершилось. Я совершенно утратила способность мыслить, лишилась чувства времени и ощущения пространства. Весь мир сейчас – только она одна, родная, единственная, и ничего более…
Сознание возвращается медленно. Всплываю из омута чёрных глаз любимой. Вот постепенно вернулась способность видеть окружающий мир. Крупного краба, застывшего в трёх метрах и рассматривающего нас глазами-бусинками. Слышать шум прибоя и пение птиц…
-«Ты не такая, как мужчина», – послышалась первая внятная мысль Фальк.
Осмыслив её, я отчего-то испытала радость. До сих пор и сама не считала себя мужчиной, несмотря на стопроцентную стабилизацию. Ну и ладно, поглядим, что будет дальше.
-«Мне понравилось чувствовать тебя. В голове не укладывается… Будто сразу и с мужчиной и с женщиной», – продолжила подруга.
-«А у меня просто нет слов. Ты, наверное, догадалась – у меня впервые… Не в новом теле впервые, вообще!»
Фальк на мгновение оторопела, потом вспомнила, откуда я попала к стрейнджерам. Её глаза заблестели ещё обольстительней. Заурчав, словно кошка, подруга шутливо набросилась на меня, покрывая поцелуями, покусывая, чуть царапая ногтями. Не прошло и минуты, как я снова почувствовала – улетаю…
Не помню, который это был раз, но однажды в глазах подруги вместо огня всепожирающей страсти я заметила настороженность.
-«За нами кто-то следит», – подумала она, уже для неведомого наблюдателя выдавая очередную серию поцелуев. Я застонала, не имея сил утихомирить собственную плоть.
-«Когда ты целуешь, я не чувствую ничего больше».
-«Теперь я понимаю, отчего про мужчин говорят: «Мозги в член стекли», – тихонько хихикнула любимая.
Несколько ослабив натиск, она оставила в покое эту часть моего нового тела.
-«Я всё-таки, наверное, возьму себе такое же!» – согласно кивнула Фальк.
-«Так что там за наблюдатель?» – наконец мне удалось вернуть серое вещество в подобающее место.
В двадцати девяти метрах, за границей поля безопасности, которым нас надёжно прикрывал дискай, обнаружилась весьма странная парочка…
«Не моя вина, что я родилась в компаньонах!» – Афина часто повторяла это, напоминая названным братьям и сёстрам, что не станет прислуживать господам, как бы её к тому не склоняли.
Поначалу это считали детской глупостью – с годами, мол, пройдёт. Так или иначе, но «глупость» плюс толика удачи избавили Афину от раннего знакомства с правителями. Странную девочку спрятали подальше с глаз, жалея не столько её, сколько себя. Гнев правителя вполне мог обрушиться не только на строптивицу, но и на её неумелых воспитателей.
Изолировав от представителей других каст, Афину продолжали усиленно вразумлять баснями о «долге и чести компаньонки», которые состоят исключительно в служении правителям. Девочке подсовывались соответствующие фильмы, в комнате звучали стихи и песни на аналогичную тему – но орешек попался на удивление крепкий.
Каста заботилась о физическом развитии детей и подростков. Считалось: укрепление тела помогает правильно воспитывать характер. С телом у Афины всё было в порядке, она росла спортивной девочкой, а вот интерес к противоположному полу – отсутствовал. Как, впрочем, и к своему.
Мать терялась в догадках – откуда у девочки патологическая асексуальность? Медицинские обследования не выявляли никаких физических отклонений, вывод очевиден: у ребёнка нелады с психикой. Стрейнджерские сэджен-комплексы были во власти правителей, они тщательно контролировали их использование, потому Афину продолжали «лечить» внутри касты, не вынося сор из избы.
В идеале юноши и девушки касты должны были вырастать бисексуальными, но в данной ситуации все радовались бы даже гомосексуальному формированию. Однако, не происходило и этого. Совет специалистов по трудновоспитуемым решил начать с однополого общения – оно не так травмирует неадекватную психику Афины. А потом, постепенно, может, удастся приобщить её и к традиционному способу…
Хешке была на пару лет старше, обладала устойчивой сформировавшейся психикой компаньонки, но выглядела невинным ребёнком. Может, потому что не дружила со спортом и была слишком субтильна. Воспитатели пригласили её на официальную беседу, где и рассказали о странностях Афины. Хешке продемонстрировала сообразительность:
-Хотите, чтобы я подогнала отбившуюся овечку к нашему стаду? – цинично ухмыляясь, осведомилась она.
Старшие переглянулись – подобными манерами не добиться расположения девчонки, холодной, словно снулая рыба.
-Не волнуйтесь, дамы и господа, – привычно сменила личину юная актриса. –Я умею казаться кроткой и невинной, как замшелая девственница.
Впоследствии она не раз пожалела, что связалась с Афиной – пришлось ведь всерьёз заниматься спортом, это единственное увлечение девушки, иным путём её внимания привлечь было невозможно.
Воспитатели не ошиблись в выборе – Хешке не просто выполняла приказ. Азартная по натуре, она стремилась достичь цели, как бы ни было трудно. Играя влюблённость в полную силу, она увлеклась сама, тем более, что для большей натуральности эмоций её освободили от обычных обязанностей компаньонки. Голод однажды разбуженной плоти распалял воображение девицы, которая, будь посильнее физически, давно бы попыталась просто изнасиловать Афину.
Поневоле отдавая не меньше двух часов ежедневным тренировкам, спустя год Хешке из сутулой долговязой «оглобли» начала превращаться в красавицу. И однажды ей всё-таки улыбнулась удача – ранним утром она позвонила в дверь.
Буркнув спросонья «Come in», компаньонка выбралась из постели и… не поверила собственным глазам! Всегда невозмутимая, Афина стояла на пороге вся в слезах.
-Что случилось? – искренне испугалась Хешке.
Неужели кто-нибудь из парней всё-таки отодрал недотрогу и целый год работы пропал даром? – гадала она. К счастью, дела оказались вовсе не так плохи.
-У меня начались месячные… – чуть слышно прошептала та, что считала Хешке своей единственной подругой. Внутренне расхохотавшись, «подруга» умело изобразила сочувствие.
-Это когда-нибудь начинается у всех нас. Не беспокойся, я научу, что нужно делать.
Соблюдая максимум такта и осторожности, она приобняла девушку за плечи. Афина вздохнула, немного расслабилась, и вдруг застонала:
-Ну вот, оно опять…
«Сегодня точно не будет никаких тренировок!» – радостно подумала Хешке, ведя свою гостью в ванную.
Через пару дней она отпраздновала победу. Воспитатели радовались случившемуся, словно дорогому подарку. Собственно, так оно и было – компаньоны фактически торговали собой. Исполняя любые прихоти владельцев, они получали от них всё, в чём мог нуждаться человек.
Выполнив поставленную задачу, Хешке с радостью вернулась к своим обычным обязанностям. Год «на голодном пайке» сделал из неё настоящую нимфоманку.
Может, она покинула Афину чуточку раньше, чем следовало. Но как было нормальным компаньонам предвидеть все возможные выверты психики аномалок?
Во внезапном переходе Хешке от пылкой любви к абсолютному безразличию Афина заподозрила неладное и после непродолжительных размышлений пришла к выводу, что была цинично обманута. Результатом подобного умозаключения стало то, что после расставания с первой любовницей ни девочек ни мальчиков Афина к себе и на пушечный выстрел не подпускала.
Собравшись на очередной совет, взрослые с охами и вздохами расписались в собственном бессилии и начали склоняться к самому радикальному варианту – отправке «безнадёжного экземпляра» в Кастл Рок. Так назывался следующий таун, стоявший в полутора тысячах километров к северу. Его правители приобрели мрачную, но всепланетную известность тем, что из поколения в поколение страдали патологическим садизмом, соорудив из него подобие религиозного культа.
Любители поразвлечься подобным образом были, конечно, в любом из таунов Земли. Чем больше у человека свободного времени и чем меньше забот о хлебе насущном – тем настойчивей в его голову лезут несусветные глупости. Но чтобы так – всю повседневную жизнь тауна выстроить по образу и подобию средневекового застенка…
В Кастл Рок, например, долгие годы существовал и активно посещался роскошный музей пыток – в просторных залах трёхмерные голограммы, изображавшие наиболее изуверские истязания. Экспонаты – исключительно документальная съёмка, возле каждого табличка: имя и возраст жертвы, имя палача, дата пытки, краткие сведения о палаче и дальнейшей судьбе жертвы. Желающие могли посмотреть видеозапись особенно понравившейся пытки в отдельном кабинете – все условия!
Регулярно проводились конкурсы жертв. Сэджен-комплексы Кастл Рок специально настроены таким образом, чтобы после излечения на теле человека оставались шрамы. Ими-то и гордились жертвы со стажем, их количество демонстрировали, дефилируя по подиуму перед восторженно аплодирующими зрителями. Одновременно на большом экране шли видеозаписи наиболее ярких, эффектных пыток именно этой жертвы. Самые артистичные и красиво шрамированные получали лучшие условия для жизни, становились популярны, перед ними снимали шляпы.
Естественно, болезнь передавалась по наследству: вырастая в подобной среде, дети неизбежно усваивали бытующие стереотипы, принимая правила игры в палачей и жертв. Специальными комплексами упражнений будущие жертвы заблаговременно тренировали тела, увеличивали гибкость, растяжку, выносливость, делали себя красивее, чтобы затем торжественно преподнести палачу.
Фирменным стилем Кастл Рок были многолетние пытки. Достигнув высот мастерства в своём ремесле и располагая фантастическими возможностями стрейнджерской медицины для возвращения жертв к жизни, палачи-правители постоянно состязались друг с другом. Целью и смыслом игры было максимально долгое причинение мучений. Длительность воздействия увеличивалась благодаря специальному подбору различных пыток, чередованию психологических и физических, предоставлению регулярного отдыха.
Очередной «сезон» открывался наименее травматичными циклами. Десять часов истязаний сменялись одними сутками лечения и отдыха, так день за днём, ночь за ночью. Ближе к завершению сезона игроки начинали применять всё более зрелищные, более жестокие пытки, и наконец, по решению врача, жертвы одна за другой выбывали из игры, получая отдых, необходимый для полного физического и духовного восстановления.
Разумеется, правители подкупали лекарей-судей. Но на этом пути и тех и других подстерегала опасность столкнуться с непредусмотренной смертью жертвы – серьёзным проигрышем палача и вселенским позором неудачника-эскулапа.
«Реалити-шоу» – подробные видеозаписи игровых сезонов пользовались стабильно высоким спросом в любом тауне планеты, а за особую плату в виде двух и более привезённых кандидатов на роль жертвы, правитель-гость мог лично принять участие в соревновании.
Жители Кастл Рок использовались в качестве жертв только палачами своего тауна – ведь неопытные гости, бывало, доводили подопечных до смерти уже к исходу первого сезона. А между палачами и жертвами тауна садомазохистов нередко устанавливалась странная многолетняя связь, нормальным людям кажущаяся непостижимой. Привязанность, взаимозависимость, извращённая страсть – можно называть это как угодно. Палачи посещали жертв, приходивших в себя после сезона и занимались с ними любовью уже по доброй воле обеих сторон. Жертвы ревновали своих мучителей к другим жертвам и умоляли в следующем сезоне пытать именно их. Таун умалишённых…
Конечно, мать Афины, Метиду на совет воспитателей в тот раз не пригласили. Но шила в мешке не утаишь – вскоре кто-то шепнул на ушко. После расставания с первой любовью Афина с удвоенным рвением набросилась на занятия спортом, и теперь, по мнению родительницы, могла попытаться спастись.
-Я знаю почему ты неженственна, и восхищаюсь твоей твёрдостью в отстаивании собственных убеждений.
Дочь взглянула в глаза мамы и впервые обняла её как по-настоящему родного человека.
Через несколько секунд она узнала о решении воспитателей и кое о чём, ещё более удивительном. Сперва дрогнувшие было руки девчонки окрепли сомкнутыми на плечах Метиды. Они и так беседовали вполголоса, но сейчас перешли на шёпот.
-Семнадцать лет назад я готовила побег из тауна. Тайник нетронут, вчера проверяла. Одежда будет великовата, но обувь впору. И главное – бесценная стрейнджерская вещица, без которой в сельве не выжить. Генератор защитного поля!
Афина чуть отстранилась, по-иному вглядываясь в знакомое лицо. Никогда не думала, что её милая добрая мама способна на такие дерзкие поступки.
-Его списали двадцать лет назад, как утонувший в водопаде, – шепнула Метида.
-Бежим вдвоём! – Афина первый раз в жизни взглянула на мать, как на единомышленницу.
Вместе не так страшно в сельве, они бы защищали друг друга. Тут, в тауне, ведь только на словах: «Каста сильна единством», «Один за всех, все за одного». На деле – одно сплошное лицемерие, все интригуют друг против друга, с фальшивыми улыбками яростно соперничают за благорасположение правителей, больно толкаясь локтями, а при случае пускают в ход зубы. Такова правда. Так будет и там, в девственном тропическом лесу, куда ни за что не сунется ни один компаньон в здравом уме и твёрдой памяти.
-Увы, генератор рассчитан на одного человека… Да и не смогу я сейчас ночевать на деревьях, сила в руках не та, задница отяжелела.
-Тогда спасибо! – дочь крепко пожала узкую ладонь.
-Удачи! – от волнения голос Метиды изменился до неузнаваемости. «Я была плохой матерью», – подумала она.
-Как преодолеть периметр, ты уже знаешь. Помни про сателлиты, избегай открытых пространств. Глаза обеих наполнились влагой…
Тщательно скрываясь от многочисленных датчиков контроля, Афина торопливо обкромсала волосы, а затем и обрила голову, ухитрившись при этом порезаться только три раза. Остановив кровь заранее приготовленным средством, переоделась в чёрную робу и ботинки техника, только что извлечённые из тайника.
Поменялась идентификаторами личности с Бюллером. Сокрушённо покачала головой – парень на год моложе, но уже законченный наркоман. Вряд ли придёт в себя раньше следующего утра. Зато с «сексуальным развитием» у него как положено, никто не подумает отправлять к палачам…
Вечер и всю ночь Афина провела в реке, сделав только три короткие остановки, чтобы не переохладиться. Всё остальное время она сплавлялась по течению, крепко держась за выставленную перед собой небольшую корягу. Защищая от столкновения с каким-нибудь невидимым во тьме топляком, коряга несла непромокаемый пакет с одеждой, обувью и минимумом необходимых вещей. На девушке оставался только шнурок с генератором поля – штуковиной в форме медальона диаметром три сантиметра. На всякий случай Афина держала его во рту, крепко сжав губы. От этого кусочка умного инопланетного материала зависела жизнь – в воде, наверное, полно пираний и крокодилов.
Стараясь плыть посередине реки, беглянка радовалась тому, что с каждой секундой удаляется от ненавистного тауна. По берегам уплывали назад непроходимые многоярусные заросли из деревьев и кустарников, густо увитых лианами и украшенных мхом. К шуму воды вдруг добавился странный звук – близкая к панике, Афина повернула к берегу, торопясь укрыться под сенью низко свисающих веток. Глянула вверх, для чего пришлось повернуть голову, погрузив в воду правую половину. Неужто дискай?
Нет, слава Богу – так громко свистел резко усилившийся ветер. Небо быстро темнело, явно приближался ливень. Оттолкнувшись от вросшего в землю корня, девушка снова выплыла на стремнину. Непогода – самое подходящее время для того, чтобы как можно дальше уйти, прежде чем начнутся поиски. Сумерки сменила непроглядная мгла, сверкнула первая молния, озарив согнувшиеся под напором ветра деревья.
Вскоре гром и молнии устроили над джунглями небесную светомузыку. Пенные потоки дождевой воды с низин щедро пополняли реку. Корректируя направление, Афина старалась держаться в центре фарватера, ведь вода несла с берегов целые охапки древесного мусора. Желание как можно дальше уплыть от тауна пересиливало внутренний голос, твердивший, что это совершенное безрассудство. Да и бояться теперь было попросту некогда – напрягая зрение изо всех сил, девушка вертела головой при каждом разряде небесного электричества. Сильно возросла скорость течения, а вместе с нею и опасность столкновения с каким-нибудь шальным бревном.
Когда ливень стих, вода ещё долго неслась с прежней скоростью. Стало заметно тише, теперь беглянка была вынуждена вместо зрения напрягать слух: воцарилась кромешная тьма и лишь по журчанию воды можно было как-то предполагать, что творится вокруг. Не будь она в реке, Афина сказала бы «обливаюсь холодным потом». Пора снова пристать к берегу, чтобы согреться. К правому или левому? С обеих сторон доносились одинаковые голоса ночной сельвы, жизнь шла своим чередом, не нуждаясь в присутствии человека.
Не без труда выбрав правый, девушка принялась энергичнее отталкиваться ногами от воды, перейдя с кроля на брасс. Течение попыталось удержать её на стремнине, но сильным рукам удалось повернуть корягу-плот вправо, а вслед на нею под напором потока развернулось и всё тело Афины. Ощущая онемевшим ртом медальон-генератор поля, неверующая в Бога начала молиться, чтобы он работал. В непроглядном мраке мерещились силуэты пумы, крокодилов и ягуаров. Воображение дорисовывало к смутным теням то, что подсказывала память.
Кое-как выбравшись на сушу, Афина, пошатываясь, выволокла на берег корягу-плот. Первым делом нащупала ствол ближайшего дерева и встала к нему спиной – появилась хоть какая-то иллюзия защищённости. Потом проверила прочность шнурка на шее и только после этого позволила своему единственному защитнику свободно повиснуть на груди. Следом тщательно проверила верёвку, крепившую мешок с вещами. Остановка как нельзя вовремя! Один из сучков сломался, натяжение ослабло, всё имущество скособочилось, собравшись уже рухнуть в воду.
Чертыхаясь, девушка с полчаса развязывала намокшие узлы, то и дело прерываясь на двадцать-тридцать быстрых приседаний. Влажный воздух ночных джунглей не торопился сушить тело, особой жары не ощущалось. Здесь по ночам всегда на несколько градусов прохладней. Теперь нужно восстановить привязь, закрепив её за целые сучки. В темноте это оказалось совсем не просто. Наверное, прошло ещё не меньше получаса, прежде чем Афина убедилась в прочности крепления. Последние два десятка упражнений – теперь для рук, они ведь почти не работают в воде, а держать «плот» нужно крепко. Беглянке никак не улыбалась перспектива начинать устраиваться в этом мире нагой и босой. Пусть даже с генератором защитного поля…
Словно нежданный подарок, в небесах принялись рассеиваться тучи, выплыла почти полная луна. Молочно-белый свет дорожкой бликов побежал по реке, и Афина торопливо столкнула деревяшку на воду. Пока так хорошо видно, нужно плыть, плыть и плыть. Наверное, половина ночи уже прошла, а днём над рекой могут появиться дискаи преследователей. Рассчитывая скрываться от наблюдения за корягой, девушка держала над водой только голову, прижимаясь поближе к плавучему укрытию.
Лунная ночь сменилась предрассветным часом, Афине дьявольски хотелось спать, она боялась уронить голову в воду и нахлебаться. Аптечка была, но её ресурс следовало экономить – впереди неизвестность. Внезапно с берега раздался дружный рёв целой стаи обезьян, оторопев, девушка на какое-то время стряхнула паутину сна.
Когда из-за поворота русла в лицо брызнули лучи солнца, она решила остановиться на днёвку. Ультрафиолет быстро сожжёт непривыкшие к загару плечи, да и поисковые группы, наверное, уже садятся в дискаи. Преступление компаньонки заключалось в лишении правителей части имущества – самой себя, а подобное в таунах наказывалось жестоко.
Присмотрев удобный пологий берег, заваленный трухлявыми стволами, беглянка повернула налево. Кроны высоких деревьев, смыкаясь над зарослями, образовывали надёжную крышу, с трудом пропускавшую даже солнечный свет. Афина с наслаждением отряхнулась, чувствуя себя рыбой, впервые выбравшейся на сушу. Вокруг немедленно зароились комары и москиты, тщетно пытаясь преодолеть защитное поле. Теперь можно было увидеть его границы – на расстоянии вытянутой руки бились о невидимую стену мириады летучих вампиров, жаждущих человеческой крови. Воздух над берегом не двигался – ни малейшего дуновения, а с каким бы удовольствием она подставила кожу жаркому ветерку…
В который раз Афина мысленно поблагодарила мать – среди тропических насекомых встречались не только обычные кровопийцы, но и настоящие крылатые изуверы. Мухи и оводы незаметно откладывали яйца в живое человеческое тело, а их детки, вылупляясь, вырастали в червей-паразитов до двух сантиметров длиной. Без полевой защиты у одиночки ни единого шанса выжить…
А сейчас можно спокойно оглядеться вокруг. Сочная зелень первозданной сельвы образовывала несколько плотных слоёв – внизу травы, потом молодой подрост кустарников и деревьев, пытающихся пробиться к солнцу, и наконец, взрослые растения, венчающие царство побегов, листьев, веток и цветов. Лианы обвивались вокруг деревьев, словно новогодний серпантин кольцами перебрасывались с одного на другое, замысловатыми петлями свешивались вниз и ползли по земле, как змеи. На них девушка увидела множество прекрасных цветов всевозможных форм и окрасок. Из-за цветущих лиан иные деревья казались огромными сказочными букетами.
Нашлись и съедобные плоды, правда, немного. Добыв пару бананов, Афина утолила первый голод. Зная о коварстве местных растений, способных ранить кожу человека крючковатыми побегами, девушка подходящим сучком расчистила ствол толстого поваленного дерева. Надёжно закрепив наушник с аудиокнигой «Выживание в сельве», она с облегчением разместилась между ветками, впервые за много часов имея возможность полностью расслабить мышцы. Положив под голову мешок с одеждой, сжала в руке медальон-генератор и тотчас провалилась в сон.
Проснулась от громких звуков – на противоположном берегу реки уселась огромная стая попугаев в пёстрых разноцветных перьях. Они клевали с земли, звонкими криками оглашая окрестность. Буркнув в адрес птиц что-то нелицеприятное, Афина сняла наушник и осторожно повернулась. Тело, кажется, высохло.
Проводив взглядом проползшую невдалеке змею, девушка тщательно осмотрела землю, и только после этого спустила ноги на песок. Села, развязала мешок, оделась. В джунглях влажно и жарко, потому пришлось ограничиться только брюками и майкой, хотя уставшая от вынужденной наготы девушка предпочла бы натянуть на себя всё, что было. Почувствовав себя немного более защищённой, она снова улеглась и попыталась заснуть.
Увы, безуспешно. Желудок, давно расправившийся с бананами, властно потребовал добавки. Заплыв длиной в целую ночь, пусть даже и по течению, отнял немало калорий. Поднявшись на ноги, беглянка надела ботинки и заплечный мешок. Теперь она знала – вещи нельзя выпускать из рук. Стоит утратить бдительность на мгновение – и ловкие обезьяны запросто утащат поклажу, поминай как звали.
Метров десять Афине удалось пройти вглубь леса, потом чаща сделалась непроходимой. На деревьях висело множество плодов, вот только они либо незнакомы на вид, либо знакомы и несъедобны. Заметив плод дынного дерева, девушка минут десять пыталась сбить его палками и камнями. Наконец, ей удалось добыть порцию на «второй завтрак». Или на обед. Едой заглушив истошные крики желудка, беглянка вернулась на знакомое бревно и долго устраивалась поудобнее, насколько это было возможно.
Вечером, потратив не меньше часа на поиски и добычу еды, Афина снова тщательно запаковала одежду и обувь в непромокаемый мешок и продолжила путешествие по реке.
Так прошло несколько дней. Дважды путешественница замечала проносившиеся на небольшой высоте дискаи – днём и ближе к вечеру. В это время она была на берегу.
Однажды девушку разбудил странный тревожный гул. Когда, повертев головой, она поняла, что является источником звука – мгновенно покрылась холодным потом, беглянку затошнило, рот наполнился слюной. Вся мелкая живность сельвы бежала к воде, словно от лесного пожара. У самого берега скопилось множество крыс и змей, рядом с ними толклись тысячи, десятки тысяч жуков, пауков, тараканов. Но шумели не они.
Как облако сухопутной саранчи, по сельве двигались полчища огромных странствующих муравьёв эцитонов. Словно обезумев, твари пожирали всё, что попадалось на пути, за исключением растений. Чёрные бестии сплошь покрывали не только землю, пни и поваленные стволы деревьев – каждую норку, каждое дупло, каждую щель в древесине заполонял отвратительно шевелящийся ковёр.
Афина почувствовала, как волосы на голове начали становиться дыбом – волны муравьёв перекатывались через дерево, на котором она отдыхала. Спасительный генератор не подпускал насекомых, они обтекали незримое убежище беглянки, взбираясь друг на друга, срывались и падали на спины своих сородичей, ползших по земле. Нескончаемый поток этой жуткой мерзости минута за минутой струился справа и слева на расстоянии вытянутой руки, кружилась голова, девушка вцепилась в ветки побелевшими пальцами.
Умом она понимала – находится в безопасности, но иррациональный страх всё равно сковал по рукам и ногам. И даже когда туча чёрной смерти иссякла, несчастная долго тряслась от страха. Если бы не генератор, от смерти можно было спастись только на высоком дереве – ведь река кишела пираньями!
Путешествие Афины должно было закончиться на морском берегу, она собиралась устраиваться жить в дельте. Яркое солнце, голубое небо, синее море. Белые облака и такой же песок пустынного пляжа – рай земной по сравнению с душным полумраком вечно пахнущей гнилью сельвы! Тут можно ловить и речную и морскую рыбу. Правда, высоченные пальмы на берегу не сулят изобилия фруктов – как добраться до висящих на тридцатиметровой высоте красивых чешуйчатых гроздьев?
С любопытством осматривая морские дали, путешественница заметила в туманной дымке довольно большой остров – и решила: там будет самое лучшее место для неё. Бросаться вплавь прямо сейчас Афина не собиралась. Слишком сильная волна, да и светлое время суток. Ночью же, вслепую, можно запросто промахнуть мимо, уплыв в открытое море навстречу неминуемой гибели. Решения пока не было, девушка предприняла очередную охоту за съестным, высмотрев подходящие плоды авокадо. Швыряние камней и палок всегда отнимало много времени и порядком поднадоело.
Бывшая жительница тауна мысленно возмущалась – всё-то в сельве проблема, всё даётся с большим трудом! За каждым бананом нужно попрыгать, полазать по веткам, да побросать тяжести. Чтобы добыть воду – жди вечернего дождя, и никак иначе…
Издержки свободной жизни. А без материнского медальона она вообще давно бы погибла. Свобода для подавляющего большинства – лишь иллюзия, а выбор один: или жить рабыней, или умереть одним из сотен пренеприятных способов. Рабство или смерть – такова немудрёная альтернатива.
Ближе к вечеру Афину разбудили звуки яростной схватки. За несколько дней пути девушке не раз случалось слышать подобное, но сейчас драма разыгралась совсем рядом, и разувшись, беглянка взобралась на дерево, чтобы из зрительницы не перейти ненароком в категорию участниц. Защитное поле, как утверждала инструкция, могло остановить даже слона, но проверять это на практике совсем не хотелось.
Наблюдая за джунглями, откуда доносились рёв и рычание, Афина вскоре заметила шевельнувшийся куст. Ещё через несколько секунд из зарослей выкатился чёрно-жёлтый клубок перепутанных тел. Животные грызлись насмерть. Лязгали клыки, в разные стороны летели внушительные клочья шерсти. Внимательно всмотревшись, девушка определила в одном из зверей ягуара, а вот второго идентифицировать так и не удалось.
Движения бойцов постепенно утрачивали стремительность – оба явно теряли силы. И вот, раздался леденящий душу вопль смертельно раненого: ягуар, оставляя широкий алый след, пополз в кусты умирать. Для его неизвестного соперника размером поменьше эта жестокая схватка, видно, тоже стала последней. Заметно шатаясь, животное постояло, провожая взглядом поверженного врага – и рухнуло в горячий песок, истекая кровью. Внешне оно напоминало Афине и собаку и кошку одновременно. Раньше ничего подобного она точно не видела.
В этот момент девушка ощутила ещё одну странность – чей-то безмолвный зов, тоскливый и требовательный. По спине пробежал холодок… С противоположной стороны пляжа выметнулся из зарослей новый зверь. Раза в три меньше, сложением он точно копировал неподвижно лежащую кошкособаку. Жалобно скуля, детёныш подбежал к матери, принялся облизывать ей морду. В глазах Афины появились слёзы. Как он теперь один… тоже погибнет.
Словно отвечая, неведомый источник эмоций заставил почувствовать неизбежность предначертанного, умиротворение и надежду. Сердце девушки застучало непривычно часто, как на бегу – не в силах понять, откуда в её сознание приходят чужие чувства, она всерьёз заволновалась. Ребёнок неизвестного зверя перестал скулить и лёг рядом с умирающей матерью.
Острый приступ головокружения чуть было не свалил Афину с четырёхметровой высоты. Беглянка поняла – обращаются именно к ней и хотят сказать нечто очень важное.
-«Человек, сейчас я умру… Прошу… Во имя разума, позаботься о моём потомстве! Она тоже… умеет говори…»
Мыслефраза оборвалась на полуслове. Афина ощутила взрыв отчаянной тоски, исступления, безысходности. Детёныш тихонько заплакал, тычась носом в окаменевшую морду матери.
Как сомнамбула, девушка спустилась на землю и медленно пошла. Неумело послала маленькому одинокому существу эмоции сопереживания и скорби. Тоскливый звук усилился, стал прерывисто-всхлипывающим.
-«Не надо плакать, прошу тебя! Не расстраивай маму, она хочет видеть тебя сильной…»
Осталось всего несколько шагов, и Афина хотела верить, что в случае чего медальон не подведёт. Умершая волкорысь явно больше двух метров длиной, и это если не считать хвоста. Её ребёнок не мог, конечно, похвастаться такими размерами, но уже сейчас был намного крупнее бордосского дога – в последние годы эта порода стала модной среди правителей.
Сирота не сразу восприняла услышанное, потом замерла, села и подняла круглую остроухую голову. На девушку внимательно уставились влажно блестящие карие глаза.
-«Мама больше не может видеть. Маму убил этот жёлтый, пятнистый. Когда я вырасту большой, я убью всех таких в этом лесу. И их детёнышей тоже. Чтобы ни одного не осталось!»
-«Нет, девочка, мама не умерла, она просто лишилась тела, а её душа жива и сейчас смотрит на тебя с небес». Прижав усы, животное нервно зевнуло.
-«Что это такое, душа?»
-«Половинка каждого из нас. Может быть, более важная, чем тело».
-«Не понимаю».
-«Ну вот, если рычать, например, это будет говорить тело. А если так, как сейчас мы – говорит душа».
Лобастая голова склонилась чуть влево, под блестящим носом чуть приоткрылась широкая пасть, чтобы продемонстрировать нежно-розовый язык.
Вопреки предположениям, Говорящая не стала Афине обузой. Это имя дала ей мама, с великой радостью обнаружив данную особенность у подрастающей дочки. Говорящая и родилась-то единственной в помёте, что само по себе вызвало настороженность стаи. Как же – плохая примета…
Волкорыси не были поголовно разумны, но для того, чтобы создать невыносимые условия «белой вороне» разум и вовсе не нужен. Именно отношение сородичей стало причиной того, что мать и дочь решили навсегда покинуть город.
В общем, к моменту встречи с Афиной Говорящая уже умела самостоятельно добывать пищу, использовать мыслеречь и очень многое слышать. Например, когда девушка просто так, от одиночества посетовала новой спутнице на неразрешимость проблемы ориентации в ночном море, выяснилось, что таковой попросту не существует.
Плавать кошкособака умела, но конечно, не смогла бы без отдыха преодолеть большое расстояние. Поэтому они решились отправиться в путь только после того, как отыскали бревно с подходящими сучьями – чтоб не крутилось в воде, и чтобы можно было надёжно держаться лапами. С превеликим трудом Афина вытащила его на берег – чуть не надорвалась. Говорящая, обладая сопоставимой силой – как-никак, полтора метра в холке – ничем не могла помочь девушке.
«Судно» опробовали на плаву, и в тихую лунную ночь путешественницы вышли в море. От берега отгребли без проблем, а потом выяснилось, что понятий «право» и «лево» для Говорящей не существует. Прошло какое-то время, прежде чем Афина сообразила, как правильно следовать указаниям «не туда» и «туда». Потом взаимопонимание наладилось, импровизированный плот заскользил уверенно и ровно. Экономя силы, девушка время от времени давала отдых мышцам, просто повисая в «лёгкой» морской воде. Солёная, она держала на поверхности сама, но вот управление более крупным и тяжёлым бревном требовало значительных усилий.
В один из таких моментов отдыха обе почувствовали незаметно подхватившее их течение. Вначале Афина пыталась бороться с ним, направлять неуклюжее бревно «туда», пока не сообразила, что силы слишком неравны и течение побеждает. Не позволяя отчаянию овладеть сознанием – было стыдно перед младшей спутницей – девушка всю энергию отдала разуму. И когда громада острова, казалось, безнадёжно уплыла вправо, вразумление пришло вместе с первыми проблесками утренней зари.
Течение пронесло мимо цели – и пусть. Теперь нужно плыть вперёд, тогда земля справа закроет их от напора волн. Выйдя из полосы течения, просто повернуть на юг и подплыть к острову с его северо-восточной оконечности. Путь станет длиннее, но это ведь не гибель и не позорное возвращение несолоно хлебавши!
Так и сделали. Афина воспрянула духом и поблагодарила Говорящую за выдержку. В минуты обоюдной беспомощности та не запаниковала, и не пыталась упрекать старшую за ошибочное решение.
Девушка едва выползла на пологий песчаный берег, кусая губы от судорог, комками боли схватывавших ноги то тут, то там. Волкорысь выбралась из переплетения ветвей, грузно свалилась в воду, выскочила на пляж, радостно отряхиваясь – от неудобной позы затекли мышцы.
-«Последи за бревном», – попросила Афина. –«Будет уплывать – бей тревогу. А сейчас я должна немного придти в себя».
Вскоре девушка нашла силы подобраться к мешку и, отвязав его, толкать от воды подальше. Тут Говорящая помогла, вцепилась в лямки зубами, упираясь мощными лапами, потащила так сильно, что Афина тряпичной куклой волочилась по песку вслед за поклажей. Выбрала подходящую тень, распласталась не песке, привычно обмотав ремни рюкзака вокруг запястья. А кошкособака помчалась обследовать новые земли, как ни предостерегали её от поспешности.
Совместное изучение острова заняло у новых жительниц множество дней. Тем более, что и торопиться некуда, и изучить всё нужно досконально. Чтобы потом никаких сюрпризов в виде, например, незамеченного вовремя крупного хищника. Очень помогала способность говорить без слов –расстояния не преграда, обе прекрасно слышали друг друга, находясь в разных концах острова, в нескольких часах пути друг от друга.
Компаньонки начали путешествовать отдельно, поняв – обе в состоянии себя защитить. Говорящая оценила силу стрейнджерского генератора, а Афина своими глазами увидела, как волкорысь громким рыком и стремительным броском обратила в бегство крупного горного козла. Судя по нахальному поведению глупого копытного, до их появления хищников на острове не водилось.
Укрытием от непогоды для робинзонов стали пещеры и гроты большого утёса в восточной части острова. В небольшой бухте обнаружились остатки строения старых людей, в воде торчала пара-тройка бетонных опор, некогда служивших основанием причала. Девушка представила роскошную белокаменную виллу, стремительные яхты под разноцветными парусами…
Среди скал отыскался полноводный ручей, стекавший по камням красивым каскадом. Теперь Афина могла пить не только во время грозы. Проблему питания не сразу, но тоже решили. Сперва Говорящая буквально завалила девушку дичью, потом волкорыси удалось объяснить, что биоценоз острова – небольшая и замкнутая система. Если поедать птиц и животных быстрее, чем успевают рождаться и подрастать новые, вскоре обеим островитянкам придётся возвращаться на материк, чтоб не умереть с голоду.
Хищница согласилась, что на острове всё-таки лучше – по крайней мере, нет ягуаров – и умерила аппетиты. В свою очередь Афина, следуя инструкциям аудиокниги, соорудила рыболовные снасти, а со временем научилась и ловить, внося в общий рацион собственную лепту.
Так они и жили, довольные обществом друг друга. Говорящая росла – не только увеличиваясь в размерах, но и познавая множество вещей, ранее неведомых городским собакам-мутантам. Девушка получила великолепного слушателя, а спустя годы – такого же собеседника. Не оставалась на месте и Афина, в ходе ментального общения с компаньонкой развивая собственные способности, обучаясь не только мыслеречи, но и умению слышать безмолвные голоса зверей, птиц, рыб, на равных общаться с природой.
Обследование позитивных энергетических центров Земли принесло новый результат: Роб и Фальк, опустившись на обыкновенный с виду островок в Карибском море, обнаружили там парочку робинзонов с развитой Санэла!
Кто знает, удалось бы найти Афину с Говорящей, если бы наши девчонки не устроили на песочке живописный любовный спектакль. Робин уже вступил в свою первую фазу гормонально-половой стабильности, торнианский аналог тестостерона заметно изменил поведение бывшей селянки.
Пожалуй, Фальк слышала Афину, только на пределе возможностей и сама не поняла этого. Не отличила слабого присутствия существ, обладающих развитой Санэла от фоновых чувств – остатков сна, каких-то других астральных следов.
Ещё одна беглянка из тауна – через минуту после получения такой информации я уже сошла на песок острова по лучу. Влажная теплота тропиков обняла меня, напомнив детство. Тогда ванная комната была единственным убежищем, единственным местом на свете, где так комфортно и уютно, где никто не капает на мозги. Можно было помечтать, поразмыслить о личном…
Знакомство едва состоялось, я присоединилась к собеседницам. Первым делом успокоила Афину и Говорящую, объяснив своё появление. Затем поприветствовала обеих со всей возможной теплотой, мановением руки одела женщину в стандартный стрейнджерский комбинезон, чтоб не стеснялась наготы. Вызвала кресла и предложив всем садиться, устроилась сама.
Продолжая во внешнем мыслепотоке излучать доброжелательное внимание, принялась рассматривать островитянок. Двенадцать лет и четыре месяца прожили они здесь, хотя компаньонки не вели счёта времени. Зачем, ведь они не смели надеяться, что жизнь когда-нибудь изменится в лучшую сторону и остров останется всего лишь воспоминанием.
Пожалуй, мы нашли робинзонов вовремя – женщина выглядела измождённой, её мучила сезонная лихорадка. Волкорысь уже достигла весьма преклонного возраста, и жила только благодаря развитой Санэла, ресурс её физического тела был близок к нулю.
Усаживаясь в кресло, Афина неестественно вытянула левую ногу – мой внутренний взор обнаружил неправильно сросшийся перелом голени и больное колено. Три года назад, во время сильнейшего урагана огромные волны сметали всё на своём пути и островитянки вынуждены были искать спасение в горах. Второпях женщина оступилась… Без говорящей она, конечно, не выжила бы. Разумная кошкособака две недели носила беспомощной компаньонке еду и воду, несколько дней выгрызала зубами палки для шины и подобия костылей, опираясь на которые, Афина смогла, наконец, спуститься на равнину. Нога срослась, а коленный сустав до сих пор время от времени воспаляется.
За долгие годы вдали от цивилизации робинзоны многое повидали. От небогатого багажа девушки осталось только два бесценных предмета – нож и медальон-генератор, не раз выручавший Афину. Одежда давно истрепалась, не осталось даже лохмотьев. Ботинки развалились, аптечка исчерпала ресурс.
А сегодня Говорящая, обследуя владения, услышала чужаков, тотчас сообщила компаньонке. Афина не решила тогда – стоит ли себя обнаруживать, подумала – из какого-нибудь тауна прилетели развлечься правители. Если бы не случайное совпадение, Фальк, скорее всего, так бы и не услышала её.
Выдали островитянку разбушевавшиеся эмоции. Маленькая, смуглая и потрясающе сексуальная индианка показалась копией Хешке, единственной, пусть и неискренней, близкой подруги! Первый интимный опыт Афины так и не нашёл продолжения. Между тем, время не стояло на месте, тело взрослого человека требовало любви. А были только воспоминания.
Вначале она ненавидела Хешке. Наверное, лет пять, не меньше. Потом заочно полюбила её со всей страстью, на которую способна отшельница. И увидев живое воплощение той, что годами сводила с ума, долго не могла поверить своим глазам. Жадно созерцая многочасовое пиршество страсти, женщина попеременно испытывала то зависть, то дикую ревность, то столь же головокружительное наслаждение. Вот этот фонтан эмоций и обнаружил присутствие Афины…
Совершенно не умея скрывать собственных мыслей, островитянка то краснела, то бледнела, испытывая страшное смущение. Понимала – мы читаем её, словно раскрытую книгу!
Всё это я увидела в сознании женщины за считанные мгновения. И прочно удерживала в приватном потоке, обмениваясь впечатлениями только с Робом и Фальк. Островитянку нужно было срочно спасать – разум её находился в несомненной опасности, психика могла не выдержать столь сильных потрясений. И юные подружки полностью с этим согласились.
-«Афина, вы не будете возражать, если сейчас мы переместимся на орбитальную станцию и окажем вам с Говорящей медицинскую помощь?»
-«Я что, так очевидно плоха?» – вспыхнула женщина.
Оливковые глаза лихорадочно блеснули из-под спутанной гривы, между бровей прорезались две соседки-морщинки.
-«Это не смертельно, но в новых телах вы обе сразу почувствуете себя лучше».
Удивлению Афины не было пределов – в её голове вихрем закружились тысячи вопросов, но женщина оказалась достаточно умна, чтобы оставить их при себе. А волкорысь вообще мало что поняла – за эти годы собеседница не особенно увлекалась обсуждением с нею малоизвестных и фантастических технологий стрейнджеров.
Прозондировав их Санэла, я пришла к выводу, что передача архивированных пакетов информации возможна. Долгие годы мыслебесед и общения с природой развили обеих до уровня, сравнимого с лесными людьми или моухоками. Предупредив островитянок, чтобы избежать ненужного стресса, я отправила им самораскрывающиеся архивы.
Говорящая издала неясный звук и затрясла головой. Афина просто закатила глаза, у неё мгновенно пересохло во рту – какое-то мгновение я думала, что переоценила их Санэла. Но нет, обе справились, информация была усвоена памятью и сейчас обрабатывалась сознанием.
-«Помнишь, я говорила, что ты давно могла бы стать человеком?» – пальцы Афины ласково тронули чёрную шерсть. –«Похоже, теперь это всё реально и зависит только от тебя».
Кошкособака испытывала противоречивые эмоции. Нередко, пережидая бури, они лежали в пещере спина к спине под грохот волн и завывание ветра. Значительно чаще над островом сиял купол ясного безоблачного неба, днём солнечного, ночью – звёздного. Имея массу свободного времени и мыслеречь, человек вспоминал о прошлом, размышлял о будущем и передавал свои знания другому разуму. День за днём, год за годом.
Научившись от Афины любоваться мерцающими огоньками таинственных и далёких светил, Говорящая поражалась величественной необъятности Космоса, вместе они размышляли и мечтали о неведомом, недостижимом. И пару лет назад Афина, отвечая на вопрос волкорыси о связи между процессом централизации власти и возникновением монотеистических религий, подумала: «А ведь она логически мыслит как человек! Каково же разумному чувствовать себя запертым в теле животного…»
Заронив эту мысль в сознание компаньонки, женщина потом не раз пожалела о происшедшем. Разум в теле четвероногого хищника осознал себя заключённым, а ведь ничего было не изменить – и от сознания этого он испытывал только страдания.
-«Ты не виновата, что родилась такой», – говорила Афина. –«Так же, как я не виновата, что родилась в касте компаньонов».
Островитянки, конечно, давно рассказали друг другу все подробности своих прежних жизней. Говорящая долго возмущалась человеческой жестокостью. По неопытности она считала разум и жестокость несовместимыми… Увы. Пришлось напомнить историю человечества.
-«Да-да, я знаю, ты ведь говорила. Но я думала – это всё творили другие, старые люди. Наверное, они были не такими, как мы… как ты…»
Как любой здравомыслящий, волкорысь обратила внимание на загадку инферно.
А потом пришёл сегодняшний день, сделавший чёрное – белым. И она смогла получить ответы на давно мучившие «Кто виноват?» и «Что делать?».
-«Мы готовы отправиться в путь», – бодро объявили островитянки.
Все поднялись из кресел, встали рядом с Говорящей и поближе друг к другу. Почувствовав, как страстно Афина жаждет объятий, я мысленно подтолкнула Фальк. Потом присоединились и мы с Роби. Торнианское тело заметно изменило его поведение, объятия стали отнюдь не платоническими. Это, однако, не заставило меня начать интересоваться мужчинами. Услышав мысли, Роб печально вздохнул, и я ободряюще улыбнулась:
-«В твоей следующей фазе стабильности – сколько угодно!»
Афина расфантазировалась насчёт себя и Фальк, потом вспомнила, что все это слышат, снова жутко смутилась.
-«Я не против», – маленькая хулиганка прямо взглянула в глаза, крепче сжала объятия и послала женщине весьма интимную мыслеласку.
Из уст Афины вырвался стон, её колени ослабли, но с нашей помощью Фальк удержала свою добычу от падения.
«Неужели кончилось наше вечное одиночество! А я уж было решила, что здесь и умру…»
Брейн принял мыслекоманду, мы очутились на орбитальной станции. Афина не сразу заметила это, только хор безмолвных, но горячих приветствий заставил её очнуться. Нас окружили подруги – Диксон, Волчица, лесовички и моухоки, все они разделяли радость островитянок, оказавшихся в содружестве единомышленников.
Говорящая растерянно махала хвостом, не в силах поддерживать столько одновременных мыслеконтактов.
-«Научишься», – подбодряла Дик. –«Мы тоже этому учились».
Афина с опаской поглядывала на гипертрофированно мускулистых стрейнджеров, не сразу поняв, что все они одного с нею пола.
После смены тел больше всего забот оказалось у Говорящей. Учиться пришлось чуть ли не всему, для начала просто прямо стоять, без напряжения удерживая равновесие. Потом – непринуждённо передвигаться на двух конечностях. Пользоваться руками и запомнить, что рот больше не единственный манипулятор для выполнения сколько-нибудь точных операций. Наконец, научиться голосовой речи…
-«Учиться, учиться и учиться…» – думала Диксон про заново родившуюся и улыбалась чему-то своему, из прежней жизни.
Брейны имели специальные программы для присоединившихся неантропоморфов. В сочетании с техникой стрейнджеров они позволяли Говорящей приобрести все навыки без помощи других людей. Например, обучаться ходить лучше всего было с примерно таким же генератором силового поля, как у Афины, только настроенным по-иному – чтобы страховать от падения.
Но самой большой проблемой новорождённой оказалась… ревность. Её Афину умыкнула маленькая индианка! Они проводили с Говорящей по несколько часов в день, но привыкнув к непрерывному ментальному единению, бывшая волкорысь сильно страдала. И мы старались не оставлять её в одиночестве, окружили постоянным вниманием, в то же время следя, чтобы оно не показалось навязчивым или того хуже, неискренним. Читая мысли, отслеживать эту грань легко и просто.
Пожалуй, чаще других к Говорящей заходил Робин. Во-первых, он не мог сейчас быть вместе с любимой столько, сколько хотел – по той же самой причине, что и Говорящая. Это породило некую солидарность. Во-вторых, его мужской тип был неравнодушен к симпатичным представительницам противоположного пола, а в этом смысле Афина от души постаралась для Говорящей. Ведь собственных представлений об идеале антропоморфной внешности у новорождённой пока не было…
Она выразила единственное пожелание – не делать «слишком большой» грудь, чем немного обидела компаньонку. Эту часть тела у неё самой никак не назвать маленькой, и уменьшать грудь Афина не собиралась, разве что придать ей совершенные формы. Само собой, мнение Говорящей приняли к сведению, и в результате её новая внешность оказалась значительно менее женственной, чем у Афины. Стоя рядом, они смотрелись как молодая красавица-мать и стройная прекрасная дочь. У которой проблемы с вестибулярным аппаратом…
Первый для Афины и Говорящей ритуал соединения душ подарил им неповторимое ощущение принадлежности к огромному могучему сообществу единомышленников – Летящим Меж Звёздами. Новорождённую приветствовали в ментале находящиеся сейчас в разных галактиках братья и сёстры-стрейнджеры из неантропоморфов. Афина смогла, наконец, отбросить сомнения и страхи типа «я не вписалась в жизнь касты и стала отверженной, я чуть не погибла на острове из-за собственной трусости и неосторожности, а что ждёт меня теперь?» Две присоединившиеся души воистину обрели крылья, очистились от мелкого, суетного, познали всесокрушающую силу единства, скреплённого честностью и справедливостью. Твёрдо и смело глядели в будущее.
Два дня назад был большой праздник – к нам присоединилась Ель. Её новая ученица, Неясыть, проявила себя наилучшим образом, и ведунья уже могла оставить лесных людей, желавших жить по-старинке.
А сегодня Ель предложила начать переселение новых стрейнджеров на корабль.
-«У меня тревожное предчувствие», – думала она. –«Все, кто сейчас остаются на Земле, вскоре окажутся в смертельной опасности».
-«Опять гарамы?!» – хором осведомились многие.
-«Опасность изнутри», – загадочно отозвалась ведунья. –«Пока ничего более конкретного сказать не могу».
«Брат» и «Сестра», как мы между собой называли недостроенные половинки крейсера «Содружество», были уже готовы принять и пятьсот человек команды, и тысячу. На сегодняшний день крейсер завершил испытания двигателей, из оружия пока что имелась только полевая защита.
Порядок ввода в действие корабельных систем давно продуман и всегда чётко соблюдался. Сперва – в полном объёме энергетический комплекс, затем система жизнеобеспечения в минимальной конфигурации и комплекс средств управления – брейнов. С этого момента строящиеся корпуса могли принять на борт стрейнджеров. Затем наступала очередь ввода в строй двигателей, оружейного комплекса, в последнюю очередь достраивались рекреационные, хранилища массы, малые корабли, тактические роботы, системы связи, дублирующие системы и тому подобные «мелочи».
Мэйт и лунная база целиком интегрировались в корпуса «Сестры» и «Брата». Станции было легче, она имела двигатели, сама приблизилась к корпусу корабля и гигантский шар смарт-материи корпуса поглотил каплю точно такого же разумного супервещества. Корпус, помещения и оборудование станции были преобразованы, а брейн занял подготовленное для него место неподалёку от центра корабля-планеты.
Лунная база самостоятельно двигаться не могла, «Брату» пришлось самому «придти к Магомету». Маневровые двигатели позволили недостроенному кораблю переместиться в нужную точку, зависнув над местом расположения базы. Слой лунного грунта над нею послужил дополнением к запасу материи для синтезаторов «Брата» – дальше было просто. Так обе части «Содружества» обрели полноценные кибернетические центры управления.
Стрейнджеры наполняли помещения крейсера, которые могли с комфортом вместить сотни миллионов человек, случись такая необходимость. Если бы не внутренняя транспортная система на том же принципе нуль-т, из одного конца крейсера в другой пришлось бы летать, выжимая предельную скорость боекостюмов. Туннели для подобных полётов как раз и являлись аварийной транспортной системой.
Узнав, что Фальк объявила о своём решении взять торнианское тело, Ита улыбнулась:
-«Рано или поздно разуму становится тесно в зоологических рамках полового диморфизма млекопитающих…» Я пожала плечами:
-«Думаешь, мы все когда-нибудь придём к двуполости?» Подруга ничего конкретного не ответила.
По крайней мере, сейчас «тесноту» подобного рода большинство землян не ощущало. Несмотря на то, что моё новое тело внешне не особенно отличалось от родного, я лишь недавно смогла сказать себе, что более-менее привыкла. Раньше нет-нет да и возникали субъективные ощущения чужеродности, в той или иной степени все мы пережили подобное.
Сперва я не обращала внимания на некоторый психологический дискомфорт, а спустя месяц вынуждена была прибегнуть к физическим упражнениям, чтобы, наконец, вдолбить в подсознание: «Это тело – моё!»
Диксон хорошо понимала подобные переживания – ей-то переселяться не впервой … Мы не обсуждали сознательно жизнь майора Диканова, просто в какой-то день и час я получила от любимой пакет информации о её прошлой жизни. С самого начала, с детских сказок и мечтаний вплоть до странного сна, нежданно-негаданно превратившегося в явь.
С течением времени у всех присоединившихся начало возникать ощущение крепнущего душевного родства, мы все обменивались воспоминаниями. Ранее изолированные части ментальности малознакомых людей становились общими для множества стрейнджеров. Например, сейчас я уже любила Дик не только «собой», но и Волчицей и Елью, Итой и Робин. Не то, чтобы я просто «слышала» их чувства к Диксон, я вместе с ними испытывала их сама, равно как и они любили друг друга своей-нашей любовью. Непередаваемое чувство, потрясающей глубины и силы!
Естественно, в палитре обобществляющихся эмоций не было сплошного позитива – кого-то беспокоили тени прошлого, кто-то бился над решением научной проблемы, а кто-то с переменным успехом душил в себе остатки эгоизма. Всё это попадало в общий котёл и решалось совместными усилиями.
В принципе можно было, конечно, умышленно скрывать, прятать собственные эмоции, только ведь так не поделиться радостью с подругами, в одиночку намного сложнее пережечь какой-либо негатив.
Из-за переборки послышался мыслеголос Ели:
-«К вам можно?»
Возражений не последовало, и она тотчас появилась на пороге. В юном длинноногом теле со скрытой оптимизацией красавица-ведунья выглядела младшей сестрёнкой Волчицы. Прекрасно слыша наши алчные мысли, Ель порозовела до самых кончиков ушей.
-«Джессика, хочу попросить тебя об одной услуге. Мы ведь скоро надолго оставим Землю, может, и навсегда. А я за всю жизнь на этой планете видела только несколько десятков квадратных километров леса… Давай возьмём дискай и напоследок побываем в самых красивых местах? Сделаем записи для всех, чтобы помнили, какая у нас родина!»
-«Думаю, и вправду стоит», – поддакнула торнианка. –«Исследовательские отчёты – это одно, а сохранить память о Родине для души – совсем другое. Координаты красивейших мест земной природы есть в памяти брейна».
При этом в приватном канале я отчётливо услышала ироническое пожелание Иты:
-«Ну-ну, желаю приятно провести время…»
Торнианка достаточно хорошо владела собой, чтобы сохранить серьёзную мину. Ответив кривой ухмылочкой, я взяла Ель под руку и мы направились в ангар дискаев. Кабина внутренней транспортной системы за мгновение доставила нас к поверхности корабля, ангары располагались недалеко от прочного корпуса. Летательные аппараты «Содружество» позаимствовало у станции, своих пока что не было.
По моей просьбе брейн показал в виоке список красот Земли, составленный Итой.
-«Боюсь, нереально побывать в каждом месте, их тут несколько сотен», – подумала я ведунье, как бы случайно касаясь её тела предплечьем сквозь неощутимую ткань. Малахитовые глаза подруги загадочно сверкнули.
-«Не в каждом, так хотя бы в нескольких десятках. Посвящённая Солнцу, поверь – я чувствую, это нужно…»
Тонкие пальцы обхватили мои плечи, Ель слегка потянула, и я с удивлением упала в её объятия. Неповторимой красоты улыбка и тихий радостный смех.
-«Не ожидала? Эта внешность коварна, теперь я так же сильна, как все…»
Шлюз раскрылся, выпустив плейт, мы поплыли в пространство, направляясь к голубому шару планеты. Расстояние от Земли до Луны для диская – пустяк. Немного времени на разгон и тут же пора начинать торможение. Брейн лучше меня справлялся с управлением, предоставив возможность в подробностях разглядеть новое тело Ели.
-«Я ничего не изменила внешне. В далёкие шестнадцать именно такой и была», – тыльной стороной ладони ведунья тронула собственное лицо, охлаждая нахлынувший жар.
Вокруг нашего аппарата уже кипели плотные слои атмосферы. Решили начать с севера – из тёплой кабины почему бы не поглядеть на заснеженные просторы и скованные льдом реки?
Первую запись сделали в гористой местности, снизившись к подножию красновато-коричневого утёса, увенчанного пышной белой шапкой. Вокруг застыли красавицы-ели в искрящемся зимнем убранстве. Бок пятидесятиметровой скалы, когда-то срезанный, словно ножом, представлял на всеобщее обозрение разноцветные слои горных пород, из которых она состояла. Я включила наружные микрофоны – совершенное безмолвие, только иной раз шепнёт что-то слабый порыв ветра. Поистине завораживающее место!
Двигаясь к более низким широтам, пролетели над красивой северной рекой, запечатлев на память широкую голубую ленту в ковровых берегах бескрайней тайги. В полутора сотнях километров восточнее должна быть следующая достопримечательность из списка.
Опустились над цепью голубых озёр, оправленных с востока двадцатиметровыми скальными берегами. Зависли над самой водой, любуясь пейзажем. Огромный, по сравнению с птицами, плейт вспугнул своим появлением несметные стаи пернатых, с беспокойными криками кружившиеся по сторонам. Чистейшая вода, голубое небо, белые облака. Но купаться здесь, пожалуй, было бы холодновато. А вот зелень умудрилась расти даже на этих камнях, цепляясь корнями за микроскопические щёлочки в камне…
На овальной «спине» высокой горы заметные издалека каменные скульптуры – три поблизости друг от друга, ещё две в отдалении. Воображение дорисовывало у пятой статуи высоко посаженные глаза, нос, кривящуюся ухмылкой пасть. Творение человеческих рук? Нет, причудливый результат многолетней работы ветра…
В центре большого острова необычайное скальное плато, на четыре сотни метров возвышающееся над окружающей его равниной. С высоты каменное чудо походило на замершего в оцепенении слона. Когда-то по одной из внешних частей диковины наверх можно было подняться по лестнице. Сейчас, конечно, только дискаем.
Лесная река несла воды между огромных валунов с замшелыми боками. Белопенными водопадами перекатывалась через них, разбиваясь на сотни тонких струй, на облака невидимой взвеси влаги, окутывающей нас, стоящих в десятке метров на берегу. Здесь росли необычные цветы – высокие прямые стебли, на верхушке расходящиеся десятком белых бутонов. Каждый стебель венчал целый букет!
В тот день мы видели множество водопадов – совсем небольших, средних и по-настоящему гигантских. Запечатлели даже целую долину водопадов, где под сенью деревьев широкая река обмывала каменную гряду, снизу напоминавшую разлёгшегося сонного медведя. Поток разбивался на множество русел, соединявшихся уже после падения с тридцатиметровой высоты.
Фьорды, каньоны, бухты, острова – осматривая красоты мира, я однажды подумала, что созданы они водой и тянущимся к небу камнем. Пустынная равнина уныла, а синий мир в обрамлении строгого величия скал – по-настоящему прекрасен.
Перелетая от одного места к другому, мы нередко встречали по пути остатки городов – унылые многокилометровые развалины. Улицы, площади, да и первые этажи зданий давным-давно освоила и обжила зелень, из курчавого моря растительности тут и там торчали обломанные остовы домов. Те, что повыше – как правило, без крыш, с насквозь просматривавшимися пустыми оконными проёмами.
Вот остатки двухкилометрового висячего моста: рыжие от ржавчины пролёты печально уткнулись в реку невдалеке от обеих берегов. Северная башня рухнула, южная пока держалась – с неё безвольно свешивались сотни обвисших канатов, некогда поддерживавших конструкцию.
Отчего-то сильнее всего пострадали более поздние архитектурные сооружения: нам не раз приходилось видеть явно древние и при этом неплохо сохранившиеся соборы, пагоды, мечети, замки и мавзолеи. А претенциозные «небоскрёбы», как звала высотные здания Диксон, давно лежали в руинах…
-«Джес», – внезапно позвала подруга, в мыслеголосе чувствовалось беспокойство. «Давай полетим вот туда». Рука указывала на северо-запад. Пожав плечами, я повернула плейт.
-«Там что-то есть, сейчас почувствовала…»
-Куда же она плыла по этой чёртовой реке? – гадал Сергей, безуспешно пытаясь улечься поудобнее. –Мы, понятно – люд торговый, но ведь не бабское это дело!
-Да мало ли, может, ехала просто с попутной лодкой, – таким же едва слышным шёпотом отозвался Иван, осторожно ощупывавший собственные лодыжки и старавшийся при этом не звякать цепью. Остальные, кажется, спали.
-Куда, и главное, зачем ехать по реке девке? – продолжал недоумевать более молодой и, наверное, потому, ещё неугомонный Серёга.
Случай, конечно, выдающийся, виданное ли дело – на реке молодую девку полонить!
О низовьях давно шла худая слава, лодочники сюда соваться боялись. Иван, как местный «старожил», помнил лишь два случая за последние три года. Может, остальные были везунчиками, умели проскользнуть мимо местных незамеченными и туда и обратно? Уж больно вкусная была в дельте приманка для торгового люда – руины огромного завода старых людей. В их времена умели делать нержавеющее железо, и было его на том заводе видимо-невидимо.
Как-то по весне местные заметили чёлн, попробовали захватить, однако не вышло. Стрелки там оказались особые – били издалека, не только пулями, а ещё и огнём, да без единого промаха. Потеряв сразу несколько человек, павших наполовину обугленными кусками мяса, разбойники в панике попрыгали в воду. Там и сидели, прячась за утлыми долблёнками. Половину лодок прохожие люди сожгли – стоило летучему огню чуть задеть борт, и вместо судёнышка взвивался разом плавучий костёр.
Думали, торговцы эти обратно на вёслах пойдут – тут-то мы их! А те исчезли, словно под землю провалились. Верней всего, наблюдатели проворонили, а лодкари проскользнули какой-нибудь ночью.
Во второй раз рисковые люди вздумали сгонять в низовья поздней осенью. Дни стали короче, видно, тоже рассчитывали проскочить в темноте. Туда-то проскочили, а на обратном пути удача оказалась на стороне разбойников. Наблюдатели попались надёжные, вовремя заметили, подняли тревогу.
Драка была серьёзная, торговые люди бились насмерть. Рабовладельцы вожделели добычи, но подставляться боялись. Их задачей было ранить кого-нибудь из лодкарей, или оглушить, если речь шла о рукопашной схватке. Пользуясь огромным численным превосходством, стая шакалов налетала разом: одни били, другие хватали и утаскивали раненых.
Всё решалось за одну-две минуты. Кого успевали украсть – обращали в рабов, остальных не преследовали, пропускали дальше. Нападения местных были чем-то вроде натуральной таможенной пошлины, которую приходилось платить за возможность попасть в дельту реки и разжиться дефицитнейшим ныне металлом. Именно так, ранеными, угодили в полон и Сергей, и Иван, и большинство остальных обитателей сарая.
Нерегулярность движения по воде сильно раздражала рабовладельцев – им вечно не хватало невольников, чтобы самим, кроме разбоя, ничем больше не заниматься. Поэтому, очень давно, когда племя только начало разрастаться, старейшины ввели в обиход «героический обычай», по сути, обряд инициации. Пока молодой человек не приводил хотя бы одного раба – он не имел права жениться. Поэтому все юноши, входя в силу, непременно отправлялись в дальний поход.
«На охоту» уходили небольшими группами по три-четыре человека. Командовал парень постарше, за плечами которого было уже несколько подобных экспедиций. Так в племени появлялись женщины-невольницы. Их было легче пленить: главное – побыстрее заткнуть рот какой-нибудь сборщице ягод помоложе, сдуру отбившейся от товарок. Связать добычу по рукам и ногам, перекинуть через плечо – и бегом-бегом, прочь от деревни.
Мужчин «охотники» добывали на реке, плюс к тому у рабынь постоянно рождались дети, автоматически считавшиеся невольниками. Отцы не задумывались о том, что это их дети – как знать, от кого именно забеременела рабыня? Поэтому пальцы на правой ноге отрубали всем, родившимся у невольниц.
Эта мучительная операция в обязательном порядке проделывалась над обращёнными в рабство. Отсутствие одежды и пальцев хотя бы на одной ноге практически гарантировали безуспешность побега. Изуродованный таким образом человек уже не мог быстро передвигаться, в особенности по лесу. Кроме того, пленённые первое время ещё сохраняли какую-то волю, и болезненная травма, постоянно дававшая о себе знать, помогала рабовладельцам эту волю сломить.
Как правило, местные жители не проявляли немотивированной жестокости. К невольникам относились примерно как к домашнему скоту. Но если рабы осмеливались проявить хоть малейшее неповиновение – наказание было неотвратимым, публичным и суровым.
Самым лёгким рабовладельцы считали групповое изнасилование – так наказывали за прямой взгляд в глаза свободному человеку и другие мелкие проступки. Подвергались этому как женщины, так и мужчины, не делалось также скидок на возраст. Грубо сколоченные козлы, к которым привязывали жертву, всегда стояли на площади, как безмолвное напоминание строптивым. Не бывало вечера, когда поглазеть на зрелище сюда не собирались жители деревни. В воспитательных целях все рабы и рабыни должны были присутствовать тоже.
Рядом с козлами возвышался деревянный столб, за долгие годы отполированный телами наказываемых. К нему привязывали людей перед поркой – это было второе по тяжести наказание с точки зрения рабовладельцев. Дальше следовали клеймение тела и лица, выкалывание одного глаза и отрубание пальцев на другой ноге. Так наказывали за прямое неповиновение и попытку побега. Несмотря ни на что, подобное случалось, и довольно нередко. За день обычно собиралось несколько наказанных, и экзекуции чередовались по степени тяжести, чтобы зрители не скучали от однообразия.
Вот и Иван ещё надеялся сбежать – хотел уплыть вниз по течению, только нужно было дождаться лета. Но сейчас он смотрел в щёлочку между жердями, и в душе парня творилось невообразимое. Пленённая прошлой ночью девушка висела на столбе, кажется, она ещё шевелилась…
Светлана мечтала о смерти – вот бы прямо сейчас! Она не знала, что вчера умудрилась натворить столько проступков, сколько иные не совершали за целую жизнь, проведённую в рабстве.
После схватки в лодке Света очнулась от того, что кто-то грубо стаскивал с неё штаны. И рефлекторно засветила ему пяткой в лоб. Руки были связаны за спиной, но это не помешало девушке мгновенно вскочить и точными жёсткими ударами раскидать по сторонам свору бандитов. Через полминуты она уже бежала по лесу, и наверное, ушла бы от погони. Если б не собаки. Четвероногие друзья человека легко взяли след, настигли, сбили с ног и удерживали на земле, смрадно дыша в лицо, пока не появились звери двуногие.
В этот раз Светлану связали тщательней, по рукам и ногам, хотя в процессе этого она успела расквасить ещё парочку физиономий. Сорвав штаны и рубаху, бандиты наконец поняли, что перед ними девушка и окончательно рассвирепели.
Когда Свете отрубали пальцы ног – сначала на правой, а потом и на левой – она материлась на чём свет стоит, проклиная врагов, их предков и потомков до седьмого колена. Обрубки прижгли раскалённым железом – так здесь останавливали кровь и дезинфицировали раны.
А потом началось самое страшное для пленённой девушки. Ведь несмотря на свои двадцать два года она была таковой во всех смыслах этого слова. Но как ни глумились подонки над пленницей, из глаз её не упало ни единой слезинки. Насильники в конце концов не выдержали, и заткнули рот жертвы кляпом – потоки сквернословия и проклятий не стихали уже больше часа.
Под конец Светлане выжгли на лбу позорный символ – круг, в середине точка. Желая услышать крик боли, мучители неосмотрительно вынули кляп – изловчившись, пленница плюнула в лицо палачу. Тогда её подвесили за ноги и исполосовали плетьми, но и так не сумели добиться покорности.
-Пройдёт пара дней – ты будешь часами лизать мне задницу и плакать от счастья, – уходя, промолвил бандит.
-Рискни, ублюдок, и я откушу твои вонючие яйца! – громко ответила девушка. Костёр разожгли снова.
Через полчаса груди и бёдра Светланы превратились в сплошной ожог. Клеймо прикладывали к телу раз за разом, но пытаемая лишь хрипела и материлась.
Её оставили на ночь, повесив за руки – местные всё-таки надеялись сломить волю необычной пленницы и не хотели её убивать.
-Всему своё время, – говорили они друг другу, расходясь по домам. И не ошиблись.
Тело Светы было сплошной раной, но беззвучно плакала она от стыда, а не от физической боли. Смогла убить всего лишь двоих – одного в лодке, прежде чем её оглушили, и второго, когда очнулась в плену. Отчётливо слышала, как хрустнула лобная кость мордатого бандита.
Неужели её жизнь так дёшево стоит! С отрубленными-то пальцами она больше не воин, а в ином качестве разве стоит жить? Скрипя зубами, девушка вцепилась в верёвку пальцами правой руки, и подтягиваясь на ней, пыталась освободить левую. Минуты складывались в часы, но пленница не сдавалась, зная – это последний шанс. Завтра она лишится и пальцев рук – палачи обещали.
Наконец, удалось вытащить запястье, правда, оставив на верёвке куски собственной кожи. Но это уже неважно. Срывая ногти, девушка торопливо освободила и правую руку. Ещё несколько секунд потратила на вход в боевой транс – сейчас нужно наступать на ноги и при этом умудриться не потерять сознание.
Прикосновение изувеченных ступней к земле вызвало взрыв запредельной, нечеловеческой боли. Привалившись спиной к столбу, Света передохнула. Одну, две, три секунды. По подбородку сбежала капелька крови – она опять прокусила себе губу.
Оранжевые пятна вроде бы не так бешено мельтешили перед глазами, и девушка отважилась оторваться от опоры. Шаг. Ещё один. Как трудно, оказывается, ходить, не имея пальцев. И наклоняться тоже…
Теперь в обеих руках Светланы было по тлеющей головёшке. Костёр палачей ещё сохранял жар.
-Sons of a bitch![113] – в сердцах воскликнула я, едва прочтя всё это в сознании Ели.
Следуя мыслекоманде, плейт уточнил курс и довёл скорость до максимально возможной в атмосфере. Укрупняя изображение со сканеров, мы вскоре получили картинку спящей деревни рабовладельцев – у двух домов маленькими жёлтыми точками разгорались соломенные крыши.
-Применить стазис-поле по этому населённому пункту!
Но и теперь Светлана в опасности – время замерло лишь для живых существ, на огонь действие стазис-поля не распространяется. А вдруг она стоит слишком близко?
-Мэйт, видишь там, в посёлке, девушку с горящей головёшкой в руке? Она в опасности, эвакуируй её на корабль!
-Сделано, – отозвался знакомый голос из динамиков. –Едва успели, спасённая в очень тяжёлом состоянии.
В уголке виока появилась картинка: зал БТС, посреди изумлённая Света в окружении девчонок во главе с Диксон.
-Дискай, держи пока стазис-поле, скоро разберёмся, что делать с остальными.
-Мэйт, перемести и нас тоже.
Взявшись за руки, мы с Елью встали из кресел диская и ступили прямо на палубу «Содружества».
Ель с такого расстояния смогла услышать мольбу погибающей девушки – всё-таки, у мамы потрясающая Санэла! Мэйт совершенно права – едва живую пленницу удалось вытащить буквально с того света. Израненная, искалеченная и обожжённая, Светлана сейчас жила только благодаря наноботам, впрыснутым в кровь сразу после эвакуации на борт «Содружества».
Умея в какой-то мере управлять собственной Санэла, девушка-воин легко воспринимала наши эмоции. Не в силах понять, откуда здесь все её знают и любят, она конечно решила, что угодила на небеса. Запёкшиеся губы тронула умиротворённая улыбка…
-«Давайте к делу», – входя в зал, подумала Диксон. –«Нашей новой сестре нужно вернуть подобающий облик».
-Светлана! – воскликнула Джессика – едва материализовавшись в зале, они с Елью шагнули к обалдевшей воительнице.
Та и не подозревала, сколько, оказывается, у неё подруг среди небожителей. А в том, что эти две неземные красавицы именно ангелы, она ни капли не сомневалась. Ведунья мысленно обратилась к спасённой:
-«У тебя красивое имя, ты прожила столь же светлую и достойную жизнь».
Все мы ощутили, как шевельнулась, по-настоящему пробуждаясь, незаурядная Санэла Светланы. Этот миг всегда – словно восход солнца весной, он – как соловьиная песнь в полнолуние. Рождение нового стрейнджера!
Диксон и Ель занялись новым телом для Светы, а мы с Джессикой по лучу вернулись на плейт, чтобы определить дальнейшую судьбу деревни рабовладельцев. Оказывается, не желая того, они облегчили нам задачу собственной идентификации.
Сенсоры диская ясно видели всех людей, перенесших травматическую ампутацию пальцев, Мэйт прямо из стазиса лучом БТС отправляла их в медотсек «Содружества». За пару секунд бывшие невольники получали порцию наноботов, оздоровлявших тела, в полубессознательном состоянии проходили портал, и окончательно пробуждались уже на другой планете. Мы надеялись, что ментальный мир Фолер, незамутнённый злобой и ненавистью, поможет возродиться их душам…
Два дома, которые Светлана успела поджечь, ярко горели вместе со спящими внутри изуверами: стазис-поле деактивировалось только сейчас,
Мы тронулись в путь, оставляя местных самостоятельно справляться с пожаром и выяснять, куда бесследно исчезли рабы, все до единого.
Нет, не так – старательный пёс обязательно обнаружит один-единственный невольничий след от столба до пожарища. След короткий, но многозначительный.
-«Странная получилась экскурсия», – подумала Джес, следя за густеющими красками небесной палитры. –«Что-то я перестаю чувствовать себя частицей этой планеты. Сверху смотришь – чёрт знает как вокруг всё красиво! А чуть опустишься вниз – одно сплошное дерьмо. И ведь сами же, сами заживо жрут друг друга!»
-«Да, не знаем мы правды, она затерялась в веках. Может, действительно, люди когда-то опустились на Землю, да и застряли на ней, лишившись возможности улететь».
Уголки губ Джессики опустились – я никогда не видела подругу такой печальной.
-«Оставь, не надо об этом», – положила руку ей на плечо. –«Мы делаем, что можем, но ведь мы ни разу не боги…»
Сергею не почудилось – тень на столбе и вправду едва заметно шевелилась. Когда в сарае заснули все, кроме него, тёмный силуэт бесшумно отделился от бревна. Рядом с мученицей никого. Пленник перекрестился: «Видать, померла, несчастная – душа в рай отходит».
Однако, тень не вознеслась к небесам, как полагалось. Сергей часто заморгал глазами, увидев, как она неловко шагнула по грешной земле и вытянула в стороны руки, возвращая непослушному телу ускользающее равновесие. Невольник перекрестился трижды. «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!»
Сергей прекрасно помнил собственные ощущения на следующее утро после отрубания пальцев. Ступать можно было только на одну ногу, для опоры используя лишь пятку увечной, и каждый шаг сопровождался невыносимой болью. Терпеть это без крика не могла ни одна рабыня, да и большинство пленников-мужчин громко стонали, если приходилось передвигаться.
Обе ноги сразу здесь не уродовали ещё никому, но что должен чувствовать такой человек, Сергей мог ясно себе представить. Тем временем девушка взяла из костра пару головёшек, балансируя, словно канатоходец, двинулась к ближайшему дому. Крыша занялась быстро, мстительница направилась к следующему жилищу нелюдей, скрывшись из вида. Сергей, весь взмокший от волнения, шептал молитву.
-Пусть всё у неё получится, Господи, помоги! Пусть сегодня кончится всё и для всех, так нельзя больше жить, лучше сразу погибнуть.
Вдруг он заснул, при этом хорошо видя всё сильней и сильней разгорающиеся крыши. Чувствовал наполняющий всё едкий запах дыма, но был не в силах даже пошевелиться.
Потом сны сделались и вовсе сказочными – Сергея, Ивана и всех остальных рабов разом забрали на небеса. Они шли через странные ворота, сопровождаемые божественно красивыми, могучими ангелами. Сергей не особенно верил россказням стариков, но рай оказался именно таким, как говорили истово верующие. Мягкий, тёплый климат, чистая вода, доступная еда, и похоже, никого кроме них на многие километры вокруг.
Вот правда краски природы и формы всего сущего оказались неожиданно непривычны глазу, а звуки, издаваемые местной живностью, первое время резали слух. Но что тут поделаешь – именно потому испокон веков звали это место «тем светом». Иным, то есть. Оно и понятно, что всё тут должно быть другое.
Бывшие невольники и невольницы разбрелись по раю, куда глядели глаза. При такой погоде дом под любым кустом, да и хищных зверей никто здесь не видел.
Самым радостным событием после собственно спасения стало для людей медленное, но верное заживление увечий. Каждое утро они с волнением осматривали себя, обнаруживая исчезновение свежих и старых шрамов, ожогов, клейм. Рост выбитых зубов, глаз и отсечённых давным-давно пальцев.
Первое время спасённые пребывали в некой прострации – давали о себе знать пережитые потрясения, требуя одиночества и покоя. А потом люди начали стремиться к общению. Взрослые и даже немолодые, замечая, что кости совсем не болят, кожа стала молодой и упругой, а мышцы налились силой, обнаруживали в себе сто лет назад позабытые чувства.
Бывшие невольники, встречаясь, с трудом узнавали друг друга. А ведь все прежде жили в одном длиннющем сарае. Хоть на ночь мужчин и женщин приковывали к противоположным стенам, всё равно рабы как-то переговаривались, заводили знакомства. Теперь они удивлялись, слыша известные имена и видя каких-то молодых и красивых людей, называвшихся ими.
Многие искали знакомых, чтобы жить вместе, в их числе был и Сергей. День за днём он пытался найти ту, чей подвиг подарил всем спасение. Пока не догадался – в раю существует особое место для героев…
Прошло чуть больше недели.
Наш крейсер достраивался, всё вроде бы шло своим чередом. Диксон, я и Светлана только начали обмениваться неизвестными друг другу приёмами боя и рукопашной схватки. В ходе общения делились, конечно, и мыслями и воспоминаниями.
Оказалось, родители Светы были таун-людьми, хоть сама девушка родилась и всю жизнь прожила в деревне. Точнее – провела там своё детство, потому что с шестнадцати лет часто бывала в торговых поездках по реке с отцом.
Василий и Василиса полюбили друг друга так сильно, что в этой жизни не захотели принадлежать больше никому. Поскольку института семьи в таунах не существовало, они бежали оттуда, чтобы жить, как им тогда казалось, «на воле». Обоим было по двадцать, и Светлана, выросшая среди дикой природы и полудиких людей, уже сейчас стала намного мудрее своих тогдашних родителей.
От неминуемой гибели влюблённых спасли зачатки эмпатии, хорошая физическая подготовка, в том числе навыки рукопашного боя, и плазмотрон из арсеналов охраны тауна: ведь оба служили в этой самой охране. Но тем не менее, и бегство и завладение оружием стали возможным лишь потому, что в этот день Василий стоял на посту, охраняя периметр.
Долгий путь по необжитым местам показал таун-людям, что обратной стороной всеобщей свободы является отсутствие какой-либо безопасности. Вероятность выживания определялась лишь соотношением сил да быстротой реакции. К этому пришлось привыкать, привыкать и ещё ко многому. Например, что воду и еду нужно ещё найти, постель соорудить, а от непогоды как-то укрыться.
Разрядник на минимальной мощности использовали в качестве лучевого ножа и молились, чтобы бесценное изделие стрейнджеров оказалось именно «вечным», как это обещали правителям инопланетные гости.
Пара уходила не вслепую – оба заранее заучили карту и местонахождение трёх деревень, которые могли стать будущим местом жительства. Учитывали, что бывшие коллеги тоже постараются вычислить наиболее вероятные направления движения беглецов, где и будут искать. Но искать – не значит найти. Влюблённые хорошо представляли возможности поисковых систем дискаев в базовой комплектации. Машины были скорее транспортные, не разведывательные и не боевые.
А с миром дикой природы отношения постепенно налаживались. Естественно, мир пробовал чужаков на зуб. Путь их был долог и не раз люди пересекали владения разных хищных животных. Однажды, рассказывал Светлане отец, в чаще неподалёку сильно затрещал валежник, послышался недовольный рёв. Путники встали спинами к дереву в три обхвата, изготовились к встрече.
Учитывая разницу в физической силе, в самом начале пути влюблённые разделили оружие по справедливости. Ему достался свежевырезанный дубовый посох, ей – плазмотрон на предплечье правой руки. Ожидая появления зверя, оба отрешились от эмоций, охватывая взглядами максимальный объём пространства перед собой и по сторонам.
Косолапый хозяин леса вывалился из зарослей прямо перед людьми – непривычный запах точно указал ему место. Завидев добычу, которая и не думала спасаться бегством, крупный бурый медведь на секунду замер. Потом взревел, поднимаясь на задние лапы, пугая немалым ростом и ощеренной пастью.
-Вася, давай, – шепнул парень.
Наедине влюблённые так звали друг друга. Она его – «Вас», он её – «Вася».
Сгусток плазмы ударил в землю прямо перед задними лапами матёрого зверя, и таун-люди узнали, почему их далёкие предки называли внезапный понос «медвежьей болезнью». Оскандалившийся агрессор тотчас же ломанул в кусты, а счастливая парочка, затаптывая огонь, давилась беззвучным смехом и зажимала носы.
В другой раз на чужаков положила глаз рысь. Ей повезло меньше из-за манеры прыгать на спину с высоты. Шестым чувством и боковым зрением Василий заметил шевеление веток, в прыжке повалил спутницу наземь, прикрывая собой. Падая, Василиса выстрелила – на землю упал лишь обугленный ком костей с небольшим количеством мяса. Слишком мощным оказался заряд.
Потом лес понял: эти люди пришли сюда жить в мире, а не палить во всё подряд без цели и смысла, как делали это летавшие на дискаях. И принял пару под сень своих пышных ветвей.
А вот в первой из отмеченных на карте деревень их не приняли. Некому было. Стояли лишь девять осиротевших домов, десятый недавно начали строить. Не успели. Теперь повсюду валялись только несвежие трупы с отрезанными ушами – мужчины и женщины, дети и старики. Многие тела без одежды и со следами садистских пыток, иные вовсе разрублены на части.
Василий и Василиса так никогда и не узнали – кто, почему лишил жизни всех этих людей. Светлана узнала только сейчас, и в глазах девушки вспыхнул яростный пламень.
Путники, поняв, что никому здесь помочь не смогут, а жить посреди кладбища невозможно, прошли по домам, собрали кое-какие полезные вещи. Все жилища убитых носили следы погрома – немудрёная мебель поломана, утварь сплошь на полу, стены в бурых пятнах запёкшейся крови. В одном из домов так и висел до сих пор на стене почерневший труп женщины с распоротым животом. У ног ссохлось крошечное тельце неродившегося ребёнка. Такой безжалостной и страшной оказалась на самом деле «свобода»…
Путь влюблённых, хоть и не устланный розами, в итоге завершился благополучно. Следующая деревня, раза в три побольше первой, оказалась жива и относительно здорова. В прошлом сезоне тут отчего-то погибли на полях все посевы, несколько жителей послабее умерли с голоду, не дотянули до следующего урожая.
Местные оказали почёт и гостеприимство вооружённым и при этом доброжелательно настроенным странникам. А после демонстрации возможностей плазмотрона с радостью согласились на то, что Василий и Василиса останутся с ними жить.
Из трёх пустующих домов они выбрали тот, что покрепче, поменьше и стоял на околице, возле самого леса. Деревенские переглянулись – оказывается, в доме до недавнего времени жила бабушка, слывшая ведьмой. Поговаривали: «Вот, померла она, и в первый же год неурожай случился. А теперь не будет дом пустовать – может, и к нам счастье вернётся…»
Нелегко таун-людям было приучаться к полудикому образу жизни. Но любовь помогла. Нередко бывает наоборот – уходит она от бытовых неурядиц да тягомотных будней, будто никогда и не было. А у «Вась» сложилось наоборот. С детства привыкнув к равенству, всю работу они делали вместе – и дом починяли, и кашу варили, и на рыбалку-охоту ходили.
Спустя год закончилось действие Василисиного контрацептива – в таунах не бывало беременных охранников, служивые женщины предохранялись. Но и забеременев, Вася не стала больше похожей на деревенскую. По-прежнему наравне с супругом выполняла любую работу, до последних дней не оставляла и тренировок. Даже стиль одежды сохранила – соорудила себе штаны на бретелях, так и ходила в штанах да рубахе. Платьев на дух не переносила.
Роды шли тяжело, телосложение Василисы не очень подходило для этого. Однако, кое-как обошлось, хоть молодая мама навек зареклась когда-нибудь рожать второго. Пока продолжался процесс, местные женщины кругами ходили поблизости. Во-первых, волновались за «оружную бабу», плазмотрон всегда был при Васе, потому в деревне решили, что муж её с колдовской штуковиной управляться не способен. Во-вторых, им было до ужаса любопытно хоть вполглаза глянуть на роженицу – настоящая ли женщина? Уж больно манерами да голосом непохожа.
Спервоначалу и местные мужики попробовали было насмехаться над Василием: «Кто из вас муж, а кто жена?» Да только приложил он пару-тройку из числа самых здоровых охальников, все и притихли. Теперь, хоть Василий и допустил к роженице всего двух повитух, наиболее опытных и старых, женская половина сельчан, впоследствии расспросив счастливиц во всех подробностях, тоже убедилась: устроена Василиса точно так, как они. Разве что мышц для женщины чересчур многовато, а в остальном – полный порядок.
Оправившись после родов, Вася вернулась к мужским занятиям с прежней, а то и с большей охотой. Восстановила прежнюю форму, влезла в узкие штаны. Ребёнка «и в лес и по дрова» носила с собой в невиданной сумке под грудью на заплечных ремнях. Ходила всегда выпрямившись, словно молодая сосна, лицо всегда приветливо, нипочём не скажешь, что ведьма…
Встав на ноги раньше многих, Светлана до трёх лет не говорила ни слова. Странное дело, но родителей это особенно не беспокоило. Они и сами каким-то образом умели предугадывать желания друг друга. Думали, избушка ведьмина помогает. Такой же подрастала и дочь.
Пристаёт к ней Василий «Скажи «ма-ма», а та лишь улыбнётся, да глаза сделает хитрые-хитрющие. Но если надо что дочке, и мать и отец сразу знают, как будто на ухо кто скажет.
Как-то родилась у Василия идея – а не построить ли лодку? Ну не лодку, хотя бы плот большой, человек на пять. А потом пойти в старый город, и привести лодку оттуда. Диковинные судёнышки иной раз проходили туда-сюда по реке, торговый люд причаливал, предлагая всякое добро на мену. Оседлая деревенская жизнь тяготила выходцев из высокотехнологичного общества.
Сказано – сделано. Тем более, идею радостно поддержала Василиса, а вокруг неё вечно вились молодые парни с восторженными глазами.
Брёвна высушили, просмолили, стянули-скрепили. Настелили палубу, поставили мачту с парусом, сделали киль, рулевое. Сельчане уж и не удивлялись, откуда «Васи» столько всякого знают… К осени плот спустили на воду, и оказалось: не идёт он против течения. Не хватает ни силы ветра, ни площади паруса.
Старый город был и по течению ниже, только значительно дальше и не такой большой. Однако, выбора не было. Василий с тремя парнями и одним на всех автоматом отправился в первую экспедицию. Жена и рада бы с ним, да ребёнок ходить пока не научился. Случится что, не дай Бог – нахлебается и утонет. Осталась, и деревенские были этому несказанно рады, считали Василису главной своей защитницей.
Конечно, в разлуке с любимым она тосковала. Подолгу пробовала заговаривать со Светланой, постоянно обменивалась с нею эмоциями. Ткала, шила, ремонтировала печку, заготавливала дрова. Благо, для последнего не нужна особая сила. Только выбрать слабые и больные деревья невдалеке от дороги, а падали они сами от мановения руки с плазмотроном.
Там же на месте Василиса рубила бревна на части, благо сырое дерево меньше горело. Но всё равно после каждого реза обе поверхности приходилось тушить мокрой ветошью. Нарезанному кругляками бревну Вася давала остыть, потом грузила в телегу – неплохое упражнение для развития силы.
На обратном пути непременно заезжала к реке – помыть руки, что по локоть в пепле и саже. Пока мать чистоту наводила, несмышлёная Светлана, сидя в повозке, во все стороны дёргала вожжи, но лошадь только косилась на девочку блестящим насмешливым глазом, фыркала, отгоняя мух длинным хвостом.
Стараясь приблизить время встречи с любимым, Василиса многие часы посвящала упражнениям. При любой возможности совершенствовала технику, наращивала силу, тренировала реакцию, пусть даже в играх с домашним котом. Как правило, старалась заниматься либо где-то в лесу, подальше от глаз, либо дома, чтоб не смущать соседей. Не раз замечала любопытный взгляд маленькой дочери, внимательно следившей за стремительными связками ударов, блоков, передвижений.
Однажды Светлана вдруг повернулась на бок, руками крепко ухватилась за частокол оградки кровати – и встала! Когда вернулся отец, дочка уже бодро ходила.
А вот лодку добыть с первого раза не удалось. Потому на обратном пути плот тянули, шагая по берегу, как древние бурлаки. Плавсредство шло тяжело гружённым – нашли отличный канат, на котором его и тащили, много всяких нержавеющих железок, армированную нейлоновую ткань на парус, четыре алюминиевых весла, с десяток листов оргстекла – будут теперь в избах нормальные окна.
Если бы не торопиться, да покопаться хорошенько в развалинах – найти можно в десятки раз больше. Но увезти всё равно не на чем – все лодки, попадавшиеся на глаза членам «поисковой экспедиции», были либо слишком велики, либо безнадёжно покорёжены и дырявы.
По прибытию каждый из четверых получил равную долю добычи, и в следующий поход желающих вызвалось вдесятеро больше.
Как-то раз, в пятую весну Светланы, мать заметила – девочка старается копировать все её движения во время тренировки. Обрадовалась, похвалила, велела встать позади, внимательно следить и повторять как можно точнее. Начали, как водится, с самого простого – растяжки, стоек и передвижений.
Через год к Василисе пришли трое деревенских ребят, немного постарше дочки. У одного заметно распухло ухо, у другого наливался под глазом свежий фингал. Мать быстро глянула на девчонку – та виновато опустила глаза.
Но мальчишки не стали жаловаться – принялись проситься в ученики. Вскоре для занятий группы пришлось расчистить возле реки довольно большую площадку. Муж, возвращавшийся уже на собственной лодке, едва не проглотил язык, завидев ровные шеренги начинающих бойцов, вслед за Василисой повторявших основные блоки и удары. Дисциплине учеников позавидовал бы командир охраны их бывшего тауна. Все увидели лодку, но ни один мальчишка не прекратил заниматься, пока не скомандовал тренер.
Хор радостных криков огласил берега: теперь в их деревне будет настоящая лодка! И неважно, что краска давно облезла с бортов, а вместо рассыпавшегося ржавой пылью мотора в заднем отсеке сложен собранный в походе товар. Дядя Василий подремонтирует диковинный железный чёлн, и может быть, будет возить их на тот берег за ягодами и грибами. А уж какая там, наверное, охота! Людей-то мало бывает, река широченная, не каждый переплывёт…
Кроме дочери, среди учеников Василисы была ещё девочка. Другие, может, и рады бы, да родители запрещали.
-Не бабское это дело, парни воинами будут, свои дома защищать, а вам такое баловство без надобности, всё равно путного не выйдет, – примерно так говорили они.
Девчонки пробовали заикаться о самой Васе, о её дочери – бесполезно! Отцы упорно стояли на своём.
-То не наше дело, они пришлые, по своему обычаю живут. А в нашем роду бабы ногами махать не будут!
Только восьмилетней Оксане запретить было некому. Отца года три тому деревом придавило, а мать думала только о том, чтобы залучить в мужья хоть какого-нибудь, самого завалящего мужичонку. Ведь одной пятерых детей не поднять. Где Ксюха болтается целыми днями – её не волновало. Лишь бы есть не просила.
А тренер учила не только рукопашному бою. Развивая наблюдательность, дети ходили с ней по лесу, соревнуясь, кто первым заметит птицу или белку на ветке, съедобную ягодку или гриб. Потом всё в общий котёл, из грибов суп, из ягод – чай.
Увы, со временем большинство ребят занятия бросили. Кто способностей у себя не обнаружил, кому надоело, а у кого родители терпение потеряли. Можно ли было предполагать, что учиться бою так долго! Годы, да каждый день, да не по одному часу.
Спустя четыре весны занятия продолжали лишь пятеро мальчиков да две девочки: Ксения, и конечно, Светлана. Теперь они учились владеть энергией – не только видеть, но и чувствовать окружающее. С завязанными глазами, в полной темноте. Наносить сокрушительные удары и ставить непробиваемые блоки, используя не одну лишь физическую силу. Работать с оружием – одной или двумя короткими палками, посохом, метательными клинками.
Будучи младшей среди учеников, Василисина дочь стремилась догнать их во всём, а когда догнала – не убавила темп. Стала стремиться догнать по мастерству маму. Десять лет регулярных занятий выдержали двое парней, а кроме них – Светлана и Ксения. Василий признал: лучшего экипажа для лодки, чем эти четверо, ему не найти.
Тренируя молодых, все эти годы упорно занималась и Василиса. В свои далеко за тридцать она выглядела старшей сестрой собственной дочери, а в мастерстве рукопашного боя превзошла мужа. Много времени и сил потратили мать и дочь, чтобы убедить Василия – одно на двоих место в лодке по праву принадлежит им. Отныне в каждом походе рядом была либо Светлана, либо Василиса.
Все трое места себе не находили перед каждым расставанием, сколько бы их, этих расставаний не было. А уж как ревели от страха бабы, провожая в поход свою «единственную заступницу»! Все знали: временами набегают зверочеловеки невесть откуда. Коли не сумеют оружные люди отбиться – вырезают разбойники всю деревню до последнего младенца. И деревенские мужики с девятью автоматами на всех чувствовали себя без Василисы ой как неуютно. Хоть она их и тактике обороны учила, и караульную службу наладила – всё равно Васина «огненная рука» стоила всего местного воинства вместе взятого.
В первый же раз, как мама ушла по реке, в дом на околице вереницей пошли женихи. Как же – ведь первейшая семья на деревне! Родители предвидели такое развитие событий, дочь подробно проинструктировали, и они с Оксаной держали оборону стойко. Да и сама Светлана мечтала о чём угодно, кроме замужества. Видела, что это такое, быть женой и матерью в патриархальной сельской общине.
За годы совместных занятий Ксения стала Светлане кем-то вроде сестры. Одно время мать пыталась наставить Ксюху на путь истинный, то есть выдать за какого-нибудь парня, едва той стукнуло четырнадцать лет. У самой-то с повторным замужеством так и не получилось… Но и тут не сладила. Дочь вошла уже в силу и твёрдо сказала «нет». Родительница озлилась:
-Так и не дочь ты мне боле, на порог тебя вовек не пущу!
А Ксения лишь усмехнулась. И так уж давно проводила всё светлое время в весёлом демократичном обществе дома «Вась».
С четырнадцати же стала для них второй дочерью, перебралась сюда окончательно.
-«Как там она теперь?», – этой мыслью Ель неожиданно прервала рассказ Светланы.
-«Не знаю… Когда уходили – оставила на неё всё хозяйство». Девушка встревожилась, мысли обеспокоили и нас:
«Лодка ведь, наверное, как раз сегодня вернулась. И без меня… Как-то Оксана вынесет недобрую весть?» Я протянула девушке руку. Слова не нужны.
-«Спасибо», – благодарно подумала Света.
Едва мы ступили на землю, прислушалась, передала спутнице:
-«Нужно спешить!»
«Какая же всё-таки я распоследняя сволочь», – думала на бегу Светлана. «Сама, значит, спаслась, а про сестру – забыла?! Нет, но ведь я просто и думать не смела, что такое вообще возможно», – пробовала она оправдаться перед самой собой. Дверь рывком – нараспашку! Влетели в домик: кромешная темнота. Но чувствую – успели. Чуть слышный шёпот.
-Ты? Хорошо, что пришла. Я уж сама за тобой собралась…
Ссутулившись на скамейке, Ксения побелевшими пальцами сжимала заряженный автомат. Моё внутреннее зрение засекло патрон в стволе и отключённый предохранитель. От греха тут же позаботилась о химической реакции, превратившей порох зарядов в бесполезную пыль.
Светлана сгребла подругу в объятия. Слабый всхлип… И следом – прорвало плотину – послышались безудержные, совершенно неукротимые рыдания! Мне лучше выйти, всё равно воспринимаю не только то, что они говорят, но и что думают, чувствуют, о чём мечтают.
Несчастная девочка… Ксения давно и безутешно любила Светлану, а та даже не понимала, что творится в душе названной сестры. Минуту назад ведунья Ель спасла её от неминуемой смерти, а теперь Санэла открыла, наконец, Свете глаза…
Через полчаса все проплакались, объяснились и успокоились. Буря эмоций стихла, море чувств задышало радостно и спокойно. Благо для объяснений сестрам не нужно пользоваться словами – безмолвно обратившись к Ксении, я тотчас получила ответ, а дальше они беседовали, как нормальные стрейнджеры.
Большую часть жизни девушки довольно тесно общались друг с другом, давно научившись без слов распознавать полярность, общую окраску эмоций друг друга. Раньше они считали эту обоюдную способность чем-то вроде интуиции, и теперь удивлялись своей недавней поверхностности.
А вот понимать, чем именно вызвана радость или печаль подруги, слышать желания и мечты другого человека – этой способностью Ксения и Светлана сейчас наслаждались впервые. Ментальное общение – качественно иной уровень взаимопонимания и доверия друг другу. Совпадение мыслей – не совпадение одновременно прозвучавших слов, а ведь они раньше радовались и этому.
Сейчас за стеной старого дома, можно сказать, на моих глазах, рождалось чувство необыкновенной близости, породнения душ, ещё недавно считавших себя одинокими. Общение эмпатов, испытывающих искренние позитивные чувства друг к другу – ни с чем несравнимое ощущение!
Восприятие счастья Ксении, невероятным образом обретшей, казалось, навсегда потерянную любовь, стало для Светланы настоящим потрясением. Она ощущала, что значит для влюблённой её взгляд, соприкосновение рук, объятия. Как любой человек, Света тоже нуждалась в ласке, просто никогда не задумывалась, что она может быть… такой. И теперь с удивлением призналась самой себе: а ведь это истинное, это – её! Годами сжимавшаяся в груди пружина исчезла разом. Светлана облегчённо вздохнула – и поцелуи нежданной радостной встречи стали ласками первой настоящей любви… Привалившись к бревенчатой стенке, я сидела снаружи и улыбалась.
Носом в плечо ткнулась большая собака, легла рядом. Охраняя покой влюблённых, на пару с ней мы встретили рассвет.
Теперь на борту «Содружества» рассказ о жизни селян продолжали уже вдвоём.
Мы забрали с собой и собаку – когда-то она прибилась к Светлане, со временем стала полноправным членом семьи. Во внешности крупной чепрачной псины я заметила что-то от предков-волков.
В год, когда родителям исполнилось сорок, Василий в очередной раз попытался отговорить супругу от участия в походах. За прошедшие годы её уже дважды ранили на реке, слава Богу, легко. Рискованные экспедиции редко обходились без ран, а то и гибели лодкарей.
-Это жизнь, – ответила тогда Василиса. –Нельзя же так волков бояться, что и в лес совсем не ходить. Да и ты, Вас – не бросишь ведь реку? А у нас в семье поровну всё…
Однажды, причалив к знакомому берегу с грузом, Светлана и Василий поразились царившей вокруг тишине. Никто не кричал, не бежал по косогору навстречу – деревня как будто вымерла. Почуяв беду, экипаж не сговариваясь взялся за оружие. Пять минут назад они так радовались, что рейд выдался совершенно бескровным…
Четверо лодкарей издалека заметили оцепеневшую толпу возле домика на околице. От изгороди до самого леса трава беспорядочно испятнана ярким – что-то жёлтое, оранжевое, красное, голубое.
Односельчане, все до единого, стояли, опустив глаза долу. Мужики стыдливо мяли шапки в руках, бабы всхлипывали, утирая носы, дети не издавали ни единого звука. Василий побежал, Света бросилась следом.
Лицо матери было необычайно бледным, хоть и не утратило прижизненной красоты. Кровь едва запеклась – автоматная очередь прошила навылет. Правая рука Василисы застыла вытянутой, ствол плазмотрона смотрел в сторону леса, откуда наступали враги.
Те самые зверолюди, деяния которых приходилось уже наблюдать Василию. Все, как один, вооружены до зубов: новенькие автоматы, здоровенные тесаки, в карманах полно патронов. Тридцать семь полусожжённых трупов в грязно-разноцветных штанах – груды вонючего безмозглого мяса, польстившиеся на призы людоедской лотереи правителей.
Светлана теперь знала, кто это такие, откуда и зачем ходили по деревням. Знала, что мстить уже некому – безумные правители навсегда лишены власти и силы, поодиночке высланы в дикие, необжитые места. Опоздала, как и в тот раз, из похода…
Ошеломлённый страшной утратой, отец переживал тяжело и долго. Когда был в деревне, каждое утро в любую погоду приходил на могилу жены. Василису схоронили над рекою, на крутояре, откуда открывался щемяще красивый вид. Давая какое-то время побыть там ему одному, девочки приходили, чтобы вернуть Василия к жизни. Без этого он так и сидел возле холмика часами, полностью утратив чувства времени и пространства.
Безутешное горе сильно изменило некогда жизнерадостного мужчину. В его глазах навеки поселились пустота да холод. Став безразличным ко всему сущему, Василий осунулся, всё больше седел, и чуточку оживал, лишь примечая в Светлане знакомые, навсегда утраченные черты любимой – взгляд, жест, интонацию голоса, манеру резко вскакивать из постели, только-только проснувшись. Ещё он оживлялся разве что в бою, неистово разя оружием, хранившим тепло рук безвременно ушедшей жены. С того раза отец наотрез отказался брать в экспедиции Свету:
-Ты – всё, что у меня осталось. Прости – не могу.
А сам неделями пропадал среди безжизненных руин селений старых людей. Вместе с воспитанными Василисой парнями раскапывал входы в подвалы, добывал редчайшей ценности и красоты вещи, привозил, сдавал дочери и вскоре снова уходил по реке.
Светлана ненамного легче переживала вынужденную оседлость. За четыре года, проведённые в странствиях вверх и вниз по течению, девушка успела привыкнуть к жизни в движении. К журчанию воды за бортом, к запаху утреннего тумана и вечерней прохлады. Вещам, привезённым отцом, и вовсе была не рада – полезные оставляла, конечно, а всякие украшения и безделушки без сожаленья раздаривала налево-направо.
Увидев, как с ладоней начали сходить мозоли от вёсел, Света остервенело набросилась на тренировки – одним из излюбленных упражнений стало подтягивание на перекладине. Она помнила, как тяжело приучить руки к многочасовой гребле и верила: вскоре сядет в лодку опять. Потому не хотела второй раз переживать пренеприятнейшие ощущения новичка.
Спустя полгода в дом на околице началось паломничество сельских девушек – не было такой, которая не предложила бы Василию руку, сердце и всё прочее. Иные пытались действовать через Светлану или даже Оксану, когда поверили, что она только падчерица, и не более…
Всё без толку – в эту семью, похоже, практически невозможно попасть. Так же, как Свету, отца её совершенно не волновало отсутствие плотской любви. Ведь настоящей-то любви не было! У неё – «ещё», у него – «уже»…
Неутолимая боль в сердце не давала покоя Василию, толкая на отчаянные авантюры. Именно ему первому пришла в голову мысль отправиться в самые низовья – среди лодкарей давно ходили слухи о сказочном богатстве лежавших в тех краях бескрайних руин древнего завода. В первом походе экипаж уцелел только благодаря плазмотрону – опасность от разбойничавших на реке местных вполне соотносилась с ценностью добычи.
Понимая это, безутешный вдовец вскоре предпринял вторую попытку. Парни из экипажа отговаривали его, обе девушки образумить пытались – тщетно…
-Отец, что-то предчувствие у меня нехорошее, – в день, назначенный для отплытия, призналась Светлана.
Она ждала отповеди и насмешек: что, мол, последний способ не отпустить, предчувствия уж выдумываешь? Но Василий вздохнул, и неожиданно светло улыбнулся:
-Которую ночь мне Вася снится, совсем как живая. Зовёт. Там, говорит, хорошо… Глаза счастливые, радостная такая. Вот и сейчас на душе тепло – будто она рядом стоит…
Света похолодела. Взгляд седого как лунь отца, за год постаревшего на десять, казался потусторонним.
-Я так и решил, ты уж меня прости. Самому не по мужски как-то, а в бою будет достойно. Парни знают, но всё равно со мною идут.
Ещё раз попробовали разобраться с плазмотроном – беда была в том, что ни на чьей руке, кроме отцовской, оружие стрелять не желало. Кто бы, кроме Василия, не надевал его на руку –загорался красный огонёк – и всё на этом. Отец покачал головой.
-Видно, правители намудрили – похоже, никто, кроме охранников тауна, стрелять из него не сможет.
-Как можно было это устроить? – озадачилась Света.
-Даже не представляю. Может, при поступлении на службу нас всех каким-то образом метили, а оружие считывает эту неощутимую метку «Я-свой»…
Лодка ушла вниз по реке и никто больше в деревне Василия не видел.
Пётр и Иван потом рассказали Светлане – когда началось, отец нарочно вылез под пули. Встал во весь рост и стрелял, стрелял, стрелял, обращая в пепел разбойников вместе с их юркими долблёными лодками.
Он умер мгновенно: пуля вышла, напрочь разворотив затылок, и тело камнем рухнуло в воду. Иван едва успел подцепить за одежду багром. Спустились подальше от осиного гнезда бандитов, нашли подходящее место, где и похоронили Василия. Пётр протянул девушке родительское оружие.
-Пробовали? – уныло осведомилась она. Ответом были столь же безрадостные кивки.
-Не работает… Хочешь, сходим туда, пока разбойники не оклемались? – предложили парни. Об этом Свету два раза просить не надо – наутро отплыли втроём.
Оксана долго стояла на берегу, хоть лодка давным-давно скрылась из вида. Потом поудобнее передвинула на плече автоматный ремень, тронула жёсткую шерсть собаки.
-Одни мы с тобою остались… Обе неторопливо пошли рядом.
Первая после гибели отца экспедиция выдалась для молодых лодкарей удачной. Рассудили правильно – после уничтожения практически всего «флота» речных разбойников им просто не на чем выходить навстречу торговым людям. Не спеша полазили по заводу, привезли хорошую добычу…
Хоть Светлана и не смогла принять грозное оружие из рук родителей, зато лучше всех владела огнестрельным, да по праву владела главным богатством – лодкой. Парни из экипажа старше, а смотрели с уважением. Не счесть речных километров, что вместе пройдены за три с лишним года. Места знает не хуже их самих, в стычках с разбойным людом смела, находчива и умела. Ещё когда вчетвером ходили – заметили: во время вражеских нападений быстрее всех соображали Василиса или Светлана. То ли реакцию имели нечеловеческую, то ли предвидеть могли то, что через секунду случится.
Поход за походом уже в новом составе – как-то незаметно само собою сложилось: стала Светлана первой среди равных. И может быть, всё до сих пор было бы нормально, не обветшай вконец отцовская лодка. Пока она окончательно не развалилась на части, нужно было искать новую, а с каждым годом это становилось всё более трудной задачей. За этим и отправился маленький экипаж на юг, в богатые всякой всячиной низовья…
Ита мониторила гидросферу Земли в режиме реального времени, потому первой обратила внимание на увеличение скорости крупнейших океанских течений. Не располагая информацией о возможности подобного, она немедленно приступила к поиску причин происходящих изменений.
Тем временем Мэйт продолжала докладывать стрейнджерам о других странностях. Вся атмосфера планеты как будто медленно, но верно закипала. Перемешивались воздушные потоки, зарождалось всё больше и больше тайфунов, среди низких свинцовых облаков тут и там плясали сатанинские молнии, извивались гигантские смерчи. На всех широтах трепетали воды и твердь, тектонические сдвиги порождали землетрясения, наводнения и цунами. Волны-горы высотой в несколько десятков метров носились по океанам, сметая с берегов всё живое. Тут и там тысячами и десятками тысяч просыпались новые вулканы. Гигантские конусы смерти изливали светящиеся огненные потоки лавы, чадили пеплом, тучи дыма громоздились друг на друга, сливаясь в чудовищные многокилометровые пласты. Окутываясь жирными облаками, не пропускавшими к поверхности солнечный свет, окончательно рехнувшаяся планета становилась подлинным адом.
Абсолютные скептики и те, кто до последнего колебались, не зная – уходить с Земли или оставаться, с каждым днём получали всё больше неоспоримых аргументов в пользу эвакуации. Теперь возле порталов стояли очереди, а в районах, сильнее других затронутых катаклизмами, обезумевшие толпы бегом бежали к вратам, создавая давку у створов, затаптывая больных и слабых.
Лариска вовремя сообразила, что навыки жизни в земном лесу уже не понадобятся детям – пару дней тому назад семейство в полном составе переселилось на один из свободных континентов планеты Лес. Вместе с несколькими упрямцами из лесных людей, до последней возможности надеявшимися остаться…
-«У неё неплохо развита Санэла», – согласилась со мною Ель. –«Даже не пришлось ничего объяснять, лишь подтвердить её собственные ощущения, да вложить толику ума в мозги охотников».
Ведунья первой догадалась о причинах происходящего на нашей родной планете. Потом к аналогичному выводу пришла Ита и все мы. Отпечатки мыслеформ и эмоций неисчислимого сонмища живых существ, прошедших свой жизненный цикл на Земле, миллиардами лет копились в астрале. Когда-нибудь они должны были достичь количественного предела.
Пресыщенная злом планета несколько веков раскачивалась на грани пропасти, и наконец, механический рост инферно преодолел порог, за которым неизбежно следовало качественное изменение. Окончилось затянувшееся состояние неустойчивого равновесия, завершился очередной цикл. Безнадёжно больной падший дух расставался со своим телом – планетой. Порознь они пройдут очищение, чтобы когда-нибудь вновь возродиться способными к рождению гармоничной жизни.
Будучи не в силах спасти гибнущую прародину, в течение следующих семи дней мы наблюдали непоправимое и потрясающее. Масштабы катастрофы превосходили самые пессимистические ожидания людей: как будто невидимый и неощутимый враг применил тектоническое оружие чудовищной силы.
Земной шар менялся на глазах. В атмосфере стремительно росло содержание метана и углекислоты. Изменился наклон планетарной оси – по материкам пошли хаотичные трещины, они стали разваливаться на острова. Ландшафт сделался неузнаваем, сломались контуры континентов и океанов.
Трепет охватил сознания юных стрейнджеров: там, внизу, бушевали вихри вселенского разрушения, планета билась в судорогах и корчах. Лучи БТС крейсера двадцать четыре часа в сутки без устали выхватывали с поверхности, из морских глубин людей и живых существ, терпящих бедствие, но спасти успели лишь жалкие крохи.
Ещё вчера незыблемая, твердь то выгибалась, то проваливалась вниз, удары подземной стихии следовали беспрерывно и вскоре захлестнули оба полушария. Словно тесто в кадке деревенской стряпухи, стремительно перемешивались горные цепи, низменности и плато вместе со всем, что на них находилось. Колоссальные, сочащиеся магмой разломы коры и мантии подрывали глубинные запасы газа, выпивали моря, проглатывали горные цепи вместе со снежными шапками. В пекло тартара разом уходили целые континенты. Перестали существовать воздушный и водный океаны Земли, её леса, поля, горы и реки, вообще какая бы то ни было жизнь.
Адский жар, испаривший воды, добавил и без того непроглядному покрову ядовитых облаков дополнительной плотности. Теперь на всех пятистах десяти миллионах квадратных километров не найти ни капли влаги – без следа исчезли даже полярные льды.
Во всепланетном круглосуточном мраке из чудовищных расщелин временами поднимались новые, светящиеся алым раскалённые многокилометровые пики и хребты. Всего лишь спустя несколько часов, не успев остынуть, они точно так же исчезали в недрах, проваливаясь в преисподнюю. Огненный вихрь окутал всё и вся, к чёрным облакам пальцами дьявола взвивались фонтаны раскалённой магмы. Деструктивный процесс, казалось, исходил из ядра, вовлекая в хаос весь объём земного шара.
Ни зелени материков, ни голубизны морей! Торнианка, за долгие годы привыкшая к Земле, как и все мы с болью в сердце взирала на её гибель, вспоминая прелестный чёрный бархат тихой тропической ночи.
Море сливалось с небом, звёзды, как в Космосе, сияли вверху, на небесах, и внизу, отражаясь в пахнущей свежестью воде. А потом из-за горизонта показывался романтический диск луны, поднимался вверх, постепенно тускнея и уменьшаясь.
Как и я, Ита безумно любила волны! Часами могла играть с неустанной стихией, то превозмогая силу хитростью или уловкой, а то позволяя воде выбрасывать себя на сушу. Туда, где в песке можно было обнаружить множество интереснейших предметов – узорчатые разноцветные ракушки, упругие водоросли, панцири крабов и чёрные скорлупки личинок скатов. Нет, нет, ничего этого уже нет…
Иные невольные свидетели катастрофы в ошеломлении закрывали глаза, не желая видеть того, что демонстрировали виоки, но внутренние взоры всё равно фиксировали последние часы прародины. Поверхность планёты корёжило, словно гигантскую скорлупу, из-под которой вознамерился выбраться космических размеров цыплёнок. В конце концов раскалённые разломы густой огненной сетью оплели планету, полыхнули ослепительно яркой вспышкой – и прекратили существование Земли, как единого целого.
Дымящиеся глыбы, неровные, с острыми гранями, медленно отвалились друг от друга, словно ломти гигантского сферического пирога. Кружась в предсмертной агонии, сталкиваясь и теряя атмосферу, останки продолжали дробиться на сотни, тысячи и десятки тысяч самостоятельных небесных тел, движущихся по бывшей земной орбите. Огромная масса астероидов заполонила все виоки. Там не осталось ни руин, ни золы, ни пепла, чтобы поведать неизвестному страннику о бесславном конце человечества. Одни лишь мёртвые камни, подчиняясь притяжению Солнца, будут миллиардами лет лететь сквозь холодную пустоту.
У меня пересохло в горле. Подумалось:
«А звёзды и не заметили, что Земли не стало. Они ведь светят нам из прошлого – в дне сегодняшнем многие из них сами давным-давно умерли…»
Слева Ель, словно заворожённая, расширившимися зрачками наблюдала финальную стадию апокалипсиса.
-«Погибло столько ни в чём не повинных животных…»
-«Их души воплотятся снова», – напомнила Волчица.
-«Когда-нибудь и где-нибудь», – согласилась ведунья, в изумрудной зелени прекрасных глаз блеснули слёзы. Я с горечью подумала:
-«Вот, кажется, Земля и решила извечный вопрос философов – что первично. В тонких планах лопнуло что-то, словно уставшая струна – и мир тотчас провалился в бездну».
-«То, что разрушило планету, сознанием не назовёшь», – сдвинув брови, покачала головой Ита. –«Чтобы зародился планетарный разум, в нематериальном мире Земли должно было быть по меньшей мере столько же любви, сколько и ненависти. Но большинство людей во всей истории человечества любили максимум годами, а ненавидели – десятилетиями».
-Нда… – я тяжко вздохнула.
-«Нам твердили, что развитие идёт по спирали, а общество испокон веков двигалось по кругу, подобно вхолостую крутящемуся колесу опрокинутой повозки. Живя в привычной лжи, короли и президенты отправляли солдат умирать «за свободу и независимость», на самом деле желая ещё больше богатства и власти – всего и сразу, здесь и сейчас! Правители всегда охотнее тратили на войну, чем на фундаментальную науку: недоставало ума отличить гениев от шарлатанов. Да и на грядущее всем было плевать – ведь их, драгоценных, там уже не будет. «После нас – хоть потоп». Менялись только декорации, но не отношения в обществе. В итоге колесо истории обветшало и рассыпалось в прах…» Ель думала примерно то же:
-«Люди звали себя разумными, но за тысячелетия истории цивилизации так и не сумели понять, что нелепые амбиции – путь в небытие», – сокрушалась она. –«Свою неистребимую жадность, зависть и злобу натуралы пышно нарекли «законами социально-экономического развития». Они всегда выискивали друг в друге слабинку, чтобы тут же схватить за горло. Грубость и злость считали признаком силы. Подчиняясь стайному инстинкту, постоянно сбивались в иерархизированные кланы, чтобы затем немедленно идти убивать «чужаков». За клочок земли, за колодец в пустыне, а в конечном итоге потому, что каждый искренне верил: он и только он достоин большего, чем все остальные». Робин кивнул, не поднимая глаз.
-«Эгоцентризм… Даже родители не хотели понимать и уважать собственных детей, мужья – жён, а соседи беспрестанно грызлись друг с другом. Вы даже не представляете, сколько склок и раздоров я успел увидеть за свою не слишком длинную жизнь!»
Молодой человек стоял вместе с Фальк, Афиной и Говорящей. В трудную минуту мы все находили опору в своих близких. Краснокожая девушка наморщила лоб, что-то припоминая.
-«Послушайте. Этот стих забытых поколений назвали «Поэмой Поэм», он почти о том же…
Гортанный язык моухоков был нам незнаком, но смысл зазвучавших напевных строк – хорошо понятен.
Создал Бог землю и создал на земле рай.
И создал Бог в раю людей и дал им рай в управление.
И в раю было много пищи, были мир и безопасность.
Но гордые люди воспротивились Богу и согрешили.
И изгнал Бог людей из рая и поселились они на земле.
Но дал Бог людям надежду вернуться в рай.
И была у людей пища, но добывали её тяжким трудом.
И был у людей мир, но в перерывах между войной.
И была у людей безопасность, но не всегда и не везде.
Но гордые люди воспротивились Богу и сказали – мы боги!
Мы можем управлять миром и делать, что захотим.
И подружились люди с демонами и сами создали демонов.
И сожгли люди землю и разрушили свои дома…[114]
Мыслеголоса стрейнджеров на несколько секунд стихли. Каждый и все вместе осмысляли древнее свидетельство обречённости человеческой цивилизации. Кто-то вывел в уме формулу:
(Эгоцентризм + Желание доминировать) – Разум = Гибель
Решив как-то разрядить ситуацию, ментальное молчание нарушила Волчица. Глянув на Ель, тепло и искренне подумала:
-«Не представляешь, как я счастлива, что ты у меня не такая!» Пальцы осторожно коснулись её предплечья.
-«Мы все не такие!» – счастливо улыбнулась Ведунья, отвечая на мыслеласку.
В прекрасных синих глазах Джессики я видела отражение вспышек вселенской катастрофы, и никак не могла оттаять, продолжала подводить безрадостный итог.
-«Понимая, что неправы, люди, словно безумные, упорно мнили себя вершителями судеб. Кто скажет, сколько сменилось на Земле поколений? А всё это – мечты, подвиги, страдания и свершения, трудные судьбы от младенчества до старости. Великие открытия, талантливые изобретения. Расцвет и падение империй, революции-реставрации, неизменно сопровождавшиеся огромными жертвами. И всё, всё – абсолютно бессмысленно и бесцельно!» Торнианка пылко возразила:
-«Нет, нет и нет! Смотри, сколько у нас вновь присоединившихся! А сколько пустовавших планет засеяны семенами жизни? Это благодаря земной цивилизации!»
Я опустила веки, мысленно поблагодарив за утешение. Обеими ладонями потёрла лысину, сдавливая череп, удаляя чёрные мысли. Уловив тревогу Джес, улыбнулась, вернула на место привычный чёрный ёжик короткой стрижки.
-«Тоже вспомнила кое-что из поэзии. Многие люди всегда понимали – на Земле творится неладное, вот пример».
Я сопровождала стихи поэтессы начала XXI века яркими образными мыслекартинами – по эмоциям подруг видя: впечатление получилось сильное. Помолчали снова.
Повернулась спиной к панорамному виоку, не желая больше смотреть, и обратилась к Ите.
-«Насколько я поняла, до настоящего времени не было известно, что инфернализация нематериального мира планеты способна завершаться подобным образом». Торнианка сумрачно кивнула, пояснив:
-«И это ещё не конец данного сгустка инферно. Какое-то время он просуществует в эгрегоре нового пояса астероидов, лишний раз сюда лучше никому не соваться».
-«Привет гарамам!», – хищно оскалилась Волчица. Она вспомнила нашу первую встречу.
-«Сказал бы тогда кто-нибудь, что до гибели планеты остались считанные месяцы…» Опустив глаза, я пробормотала:
-В девяностом и мы не думали, что страны через год не станет.
В полной тишине слова прозвучали неожиданно отчётливо. Вспомнив далёкие детские годы, я улыбнулась.
-«Тогда она казалась нам целым миром. Великим, могучим, несокрушимым».
Показала подругам мыслекартину – девочки и мальчики в белых костюмчиках с красными галстуками застыли в торжественном строю. Звонкий взволнованный голос:
-Артековцам двадцать первого века от пионеров шестидесятых!…
-«Конечно, я не помню текста – так, в общих чертах… Тогдашние юные были уверены, что спустя сорок лет все земляне смогут жить в мире и летать работать на Луну».
Резанул душу контраст между светлыми детскими мечтами и нынешней беспросветной реальностью.
-Нда, – опять сказала я вслух, и слово упало тяжело, будто пудовый камень. –Люди всегда хотели, как лучше, а получалось как обычно…
Не все стрейнджеры поняли незнакомый язык, но все услышали мысли. Джессика обняла, Волчица присоединилась.
-«Не надо себя казнить».
Я спрятала лицо в родной рыжей шевелюре, ладонью сжала стальное плечо Одинокой.
-«Казнить бессмысленно. А помнить – надо. Чуть только выползет из черноты какая-нибудь вздорная эгоистичная мыслишка – вспомнить! И никогда не забывать, что из-за привычной лжи и бесплодной зависти люди так и не научились становиться людьми, так и «не произошли от обезьяны». Требовали от окружающих чуткости и такта, а сами иной раз готовы были убить за то, что кто-нибудь кашлянул в их сторону, не обмотавшись предварительно тремя носовыми платками…»
Наилучшим способом поднятия боевого духа команды был ритуал соединения душ и мы незамедлительно к нему прибегнули.
Могущественный эгрегор летящих меж звёздами за многие тысячелетия своего существования вобрал несметное количество цивилизационных, национально-государственных, родоплеменных и индивидуальных составляющих. Сейчас к сияющему созвездию добавилась две маленькие, но яркие рубиново-янтарные искорки – Ксения и Светлана. Вселенский пламень принял достойное пополнение и одновременно делился частичками своей великой силы, позволяя вновь обрести уверенность, восстановить душевное равновесие тем, кому это было необходимо.
You shan't have it! – Не возьмёшь!
КТС – корабельная транспортная система телепортировки, мгновенно перемещающая в различные отсеки, снабжённые кабинами.
In vitro – в искусственной среде, буквально «в пробирке».
ТТХ – тактико-технические характеристики.
Южный Треугольник – Южная Америка.
Нейросвязь – способ связи разумного существа и брейна, а также разумных существ между собой, при помощи мыслей, передаваемых нейроинтерфейсами.
БТС – Ближняя транспортная система (телепортировки) – система, мгновенно перемещающая объекты «по лучу» на ограниченное расстояние (напр. с корабля на орбите – на поверхность планеты и т.п).
Генератор тени – прибор, при работе которого летательный аппарат становится невидимым в большинстве диапазонов, а также для сенсоров в режиме ожидания.
Нанобот (наноробот) – микроскопический искусственный саморазмножающийся механизм. Используется во многих отраслях науки, техники, в медицине и военном деле.
Плазмотрон – генератор-метатель плазмы.
Дефолианты – химические препараты, применяемые для удаления листьев растений, фактически, их уничтожения.
"Город, которого нет». И.Корнелюк <a l:href="http://mp3ex.net/txt/song/16816.html">http://mp3ex.net/txt/song/16816.html</a>
Северный Треугольник – Северная Америка.
«Девчонки не плачут». Butch <a l:href="http://www.piter.fm/artist/butch/song909586">http://www.piter.fm/artist/butch/song909586</a>
Портал (здесь): виртуальный элемент оборудования системы нуль-телепортировки, обозначающий точку входа-выхода перемещаемых. Нуль-т мгновенно перемещает объекты на дальние расстояния между двумя порталами, используя имеющиеся гиперпространственные тоннели.
Вarber shop – парикмахерская.
Стазис-поле – вид нетравматического оружия. Генератор стазис-поля способен ненадолго «останавливать» время для попавших под его действие живых существ. После отключения поля существа продолжают жизнедеятельность, не помня происшедшего.
Имя Хоуп (Hope) переводится с таун-языка, как «Надежда».
Деструктор – оружие, мгновенно разрушающее межмолекулярные связи.
Тонфа – круглая или четырёхгранная дубинка длиной около 50 см с перпендикулярной рукоятью на расстоянии 15 см с одного конца.
Сhercher la femme. – Ищи женщину (франц).
«Милая девочка, со мной не шути». <a l:href="http://www.arbenina.com/text/t0201.html">http://www.arbenina.com/text/t0201.html</a>
Вut things are right where they started. – Но воз и ныне там.
Виок – визуализационное окно, средство для просмотра трёхмерных изображений.
Боекостюм – универсальный боевой скафандр, обеспечивающий маскировку, защиту, связь, дистанционное сканирование и предоставляющий возможность самостоятельного передвижения во всех средах – воде, воздухе, космическом пространстве и т.п. Располагает встроенным и способен комплектоваться навесным вооружением, имеет медико-жизнеобеспечивающий комплекс, преобразователь материи в качестве источника энергии для систем БК и находящегося в нём бойца. Управляется системой брейн-боец при посредстве нейроинтерфейса, самовосстанавливается в случае повреждения.
Смарт-материя – особый вид вещества, способный быстро менять собственные свойства в широком диапазоне. Функционирует под управлением брейна.
Фалькон (Falcon) – сокол.
Игл (Еagle) – орёл.
Моухоки – самоназвание как мужской, так и женской частей племени индейцев.
Болт. Здесь: арбалетная стрела. Короткая и толстая, кованая из железа.
Рекогносцировка – предварительная разведка местности и расположения противника, осуществляемая представителями командования.
Дессор – оружие основанное на принципе сдвига временной характеристики объектов;
Граундер (стимулятор тектонической активности планетных недр) – оружие, вызывающее быстрые разрушительные перемещения пластов коры, разрывы, землетрясения, извержения;
Коллапсатор (коллапс-оружие, К-оружие) – разрушает связи между элементарными частицами, переводит вещество в сверхплотное и аннигилирует.
«Прощание». Музыка Дм. и Дан. Покрасс, слова: М. Исаковского.
Натуралы – так стрейнджеры стали называть людей с неразвитой Санэла.
Поле инферно – так стрейнджеры стали называть негативное влияние нематериального мира планеты, провоцирующее возникновение ментальных патологий.
Sister ship – Однотипный корабль.
Сахиб – первоначально коренные жители Индии именовали этим словом всех мусульман; в средние века оно стало обращением к крупным феодалам в значении «господин», а позднее индусы стали так называть европейцев.
Манипура – волевая чакра, находится на уровне пупка, питающая часть – солнечное сплетение.
Sons of a bitch! – Сукины дети!
«Поэма Поэм». Роман «Муос», З.Петров. <a l:href="http://www.muos.info/">http://www.muos.info/</a>
Автор стихотворения: Виктория Юрьевна. <a l:href="http://putnik.org/articles/1337/1/Ostanovitezemlyuzptyasojdu">http://putnik.org/articles/1337/1/Ostanovitezemlyuzptyasojdu</a>