Я уткнулся лбом в горячее стекло. Понять что-нибудь было невозможно. Ах, Инга, ведь это ты сегодня явилась ко мне во сне… Господи! А если бы я полетел на самолете? Ведь тогда бы я ее не встретил. Никогда не встретил!
Я вошел в вагон. Студенты смотрели на меня настороженно.
– Здравствуйте.
– Виделись уже, – ответил мне один из них. Наверное, тот самый зловредный Валерка.
Инга лежала с открытыми глазами. Где-то под мышкой у нее белел платочек моего новорожденного сына.
– Инга, – позвал я. – Надо что-то делать?
– Что? – спросила она испуганно.
– Я вот что думаю, – сказали. – Наверняка в поезде есть женщины с грудными детьми. Я попрошу, чтобы кто-нибудь согласился кормить Сашеньку эти два дня.
– Ты смотри, – сказал второй студент. – Здраво рассуждает.
– Спасибо, – тихо ответила она, но счастья в ее голосе я не почувствовал.
А у меня язык не поворачивался в присутствии этой оравы студентов сказать ей, что я ее люблю. Я просто улыбнулся. Не знаю, что получилось, но мне показалось, что лицо ее потеплело.
– Спит, – сказала она. – Укачивает его.
На столе стояла бутылка с молоком и откуда-то взявшейся детской соской.
– У озера, – тихо сказала Инга, так, чтобы никто не расслышал, кроме меня. – Хорошо. Ты иди теперь. Я очень спать хочу. Очень.
– Спи, – сказал я, но рукой коснуться не посмел ни ее, ни сына. Она еще раз медленно моргнула ресницами. – Ребята, – обратился я к студентам, – вы тут не особенно шумите, они спят.
– Сами не знаем. Маленькие. – Нет, они не принимали меня к себе. Только Светлана смотрела чуть дружелюбнее.
Инга лежала с закрытыми глазами. А я пошел к себе в купе и бросил в угол полки так и не понадобившиеся мне полотенце и мыльницу. Два нижних сиденья пустовали. Я опустился на одно, посидеть с минутку. Надо ведь было идти искать кормящую мать. Семен резал колбасу домашнего приготовления. И вообще всякой снеди по сравнению со вчерашним пиршеством нисколько не убавилось. Зинаида Павловна сказала мне:
– Послушайте, Мальцев. У вас родился прекрасный сын. Я – детский врач и уже осматривала его. Он просто здоровячок. Конечно, два дня такой жары не пройдут для него бесследно, но мы что-нибудь предпримем.
– Спасибо, Зинаида Павловна.
Тося все порывалась что-то сказать. Семен показывал на вчерашнюю бутылку и понимающе подмигивал.
– Поздравляю, Артем, – сказала Тося. – Я уже видела вашего сына. А вы вчера и не сказали даже, что едете с женой. Надо было и ее пригласить поужинать.
– Да. Надо было, – согласился я. Если бы я тогда знал это…
– С прибавлением, так сказать. – Семен потряс бутылкой. – Не разберу какой, но коньяк. С утра никогда не пью, но ради такого случая…
– Спасибо, Семен. Сейчас не могу. Спасибо, Тося.
– А вашей жене, Мальцев, – сказала Зинаида Павловна, – необходимо не лежать, а ходить, стоять, сидеть в крайнем случае. Ведь с ней ничего такого не случилось. И очень уж она чем-то подавлена. Вы ее, Мальцев, пожалуйста, развеселите.
Семен разочарованно крутил на столе бутылку. Где-то через купе играли в домино. А еще дальше слышалось: «Шах! Шах! Пат? Пат… Снова ничья!»
Из первого купе вышел огромный мужчина и твердым шагом направился по коридору. В каждом купе он что-то спрашивал, а дойдя до меня, остановился и сказал:
– Хоп! Вот она! Товарищи, я делегирован к вам от первого купе: место первое тире третье. Во спасение души. У вас тут, говорят, интересная бутылочка есть. Не одолжите на полчаса?
– Берите, пожалуйста, – очень легко согласился Семен.
Парень осторожно взял бутылку двумя огромными ладонями.
– Благодарю от имени, – сказал он. – Возвратим в целости и сохранности. – И ушел к себе, вышагивая очень осторожно.
– Ой, как интересно ехать в фирменном поезде! – восторгалась Тося, сейчас при свете дня казавшаяся еще более красивой, чем ночью. Любовь к еде, конечно, приведет ее к полноте, но это будет еще не скоро. – Такой симпатичный пришелец ночью. Утром рождение ребенка. И бутылка эта. Никогда мне не было так интересно! У меня даже нет желания сходить в Усть-Манске.
– А мама? – немного обиделся Семен. – Пирогов уже сейчас гору напекла.
– Да. Конечно, – печально согласилась Тося.
Я встал, чтобы пройти поезд из конца в конец. Очень много интересного уже произошло в нем. Тося даже и не знала всего.
– Угадай, Артем, что произошло с этой бутылкой? – сказал Семен. – Товарищ пришелец вчера забыл ее захватить. Да и зачем она ему пустая? А сегодня пришел из первого купе, не этот, а другой, худощавый такой, и говорит, дайте, мол, бутылку фирменного напитку купить. Не может быть, чтобы буфет фирменным напитком не торговал. Я, конечно, отдал. Только, говорю, сполосните, а то там и чай, и молоко, и чего только еще не было. А он: молоко нам не помеха. Но все же сполоснул. Прибегает с дикими глазами и орет: «Где бутылку покупали?!» – «Пришелец, – говорю, – знакомый оставил». К черту пришельцев! В каком магазине, мол, брали? Ну я ему, понятно, все и объяснил. А он: «Бутылка-то не простая! В нее наливаешь сырую воду, а выливаешь коньяк!» Я не поверил, но у него для эксперимента все с собой. Тут же показал, бутылку оставил и ушел. Скромный. А вот у меня только газированная вода получается…
– Никаких пришельцев не бывает! И ребенок у вас не родился. Подкинули ночью. Или из детского дома. В первом вагоне детей из детского дома везут…