– Пойду узнаю, когда будет Усть-Манск, – сказал Семен и двинулся к купе проводниц. Вот сейчас он там немного поговорит, все выяснит, успокоится. Обогнуть Усть-Манск мы никак не могли. Должен быть Усть-Манск, так же как обязательно должен быть пришелец на пути Семена и Тоси.
Времени было часа четыре. Самое пекло. Семен вернулся успокоенный, встал на полку и проверил, действует ли вентилятор. Нет. Он упорно не действовал.
Я полез в карман за платком, но вытащил оттуда лишь аккуратно сложенную вчетверо телеграмму.
– Э! А про телеграмму-то забыли!
– Бабуся Коля, – подхватил Степан Матвеевич.
Все другие, может, и боролись с жарой, но Степан-то Матвеевич был занят явно другим. Он старался найти объяснение случившемуся с ним.
– Да-а! – вскричал я. – Ну надо же. Совершенно забыл. Бабуся ведь оставила в нашем купе чемодан!
– Как так? – удивился Семен. – Забыла?
– Нет. Она его специально не взяла. Оставила, и все. Пусть, кому нужно, тот берет.
– Это она из-за меня? – спросила Тося.
– Нет, нет. Она его действительно оставила нарочно. Не нужен он ей. И внук Коля тоже сказал: пусть этот чемодан едет в Марград.
– Ой как интересно! – засияла Тося. Сейчас я понимал Ивана. Тося – красавица!
– Садитесь сюда, – предложил ей Иван. Тося перелетела на его место. Они немного столкнулись из-за неповоротливости Ивана, но женщина не обратила на это внимания. Иван же только нахмурился.
– Комиссию надо выбрать, – предложил Семен. – Опись придется делать. И тетю Машу надо пригласить, как представителя администрации. У кого есть бумага и ручка? У меня есть бумага и ручка. Так что, начнем?
Тетя Маша каким-то образом почувствовала, что ей совершенно необходимо находиться здесь, и уже спрашивала:
– Это кто тут чемоданы оставляет?
– Тебе бабуся сказала об этом чемодане, – обратился ко мне Семен, – ты и открывай его.
Я поднял полку. Чемодан был старый и какой-то нестандартный, скорее всего самодельный. Замка у него не оказалось. Простая палочка была воткнута в петлю, чтобы при переноске не открывалась крышка. Я вытащил палочку, положил ее на столик и начал медленно открывать крышку чемодана. В чемодане находилось какое-то изделие. Не вещь, не тряпка, а именно изделие, даже произведение прикладного искусства. Что-то резное, точеное, с тщательно выделанными деталями. Что-то очень знакомое и неопознанное лишь потому, что имело другие размеры, чем привычное. Да и видно его было пока только сверху.
– Ой! Что это? – удивилась Тося. – Скажите мне, что это?
– Магазин, – сказал я. – Бабуся говорила, что в этом чемодане магазин.
– Как это магазин? – не поверил Семен. – Какой еще может быть магазин в чемодане?
– Вот этого не знаю. А в другом чемодане у бабуси был поезд. А в рюкзаке – пасека.
– Ерунда, – не поверил Семен. – Какой поезд? Какая пасека?
– Поезд, – пробормотал Степан Матвеевич. – Вы что же, сами его видели? Собственными глазами?
– Видел, – сказал я. – Как живой… то есть как настоящий. И ощущение такое, что он даже движется.
– Что же вы раньше не сказали?!
– А в опись что записывать? – вмешался Семен. – Магазин?
– Одну минуточку, – попросил Иван. – Так ничего не разберешь. Давайте его на стол или полку.
– Давай, – согласился я.
– Только осторожнее, – попросила Зинаида Павловна. – Тут такая резьба! Тут красота неописуемая!
– Беритесь за тот край! – скомандовал Иван. – А я за этот. Мы приподнимаем, а вы, Степан Матвеевич и Семен, убирайте чемодан, а то тут не очень-то и развернешься. Давай! – Мы схватились за углы непонятной, но красивой игрушки и начали приподнимать ее. – Осторожнее, не задень за тару, – прохрипел Иван. – Вытаскивайте! Вытаскивайте! Тяжелая штука…
– Все, – приглушенно сказал Степан Матвеевич. – Ставьте.
Мы с Иваном поставили магазин на Тосину полку.
– Так я записываю? – спросил Семен. – Магазин, что ли? Так и писать: магазин. Смешно… Разве это опись?
Я немного отдышался и теперь уже более внимательно рассмотрел произведение прикладного искусства. Бог ты мой! Да что же это?! Ведь это… Ведь это был… Но какое совершенство! Какая точность! Просто невероятно.