– Дел у нас много, – сказал Степан Матвеевич, – а еще больше загадок. Так что давайте и начнем не откладывая.
– Прошу… – послышалось из-за спины Ивана. Тот посторонился. – Прошу… – Но так как просить прощения писателю сейчас было не из-за чего, то Федор просто закончил: -…И так далее.
Федор оказался посредине купе. А быть центром хоть и маленького общества он, наверное, не привык, поэтому после секундных колебаний он уселся рядом с Семеном и даже зачем-то кивнул Валерию Михайловичу. Федор зла не помнил.
– Теперь уже совершенно точно можно сказать, – начал Степан Матвеевич, – что с нашим поездом творится что-то неладное. Отсутствие станции и города Усть-Манска, какая-то ерунда с Балюбинском, макет магазина, пришелец, бутылка, перерабатывающая воду в молдавский коньяк, и еще многое другое. – Тут Степан Матвеевич косо взглянул на меня, но я ничего не понял, не в состоянии сейчас был понимать что-либо. – Мы вот тут с товарищем Иваном прикидывали разные возможные варианты. Артем Мальцев принимал в обсуждении активное участие. И сначала мы чуть было не пошли по ложному пути. Признаюсь, ложное направление предложил и отстаивал я сам. Я ошибочно полагал, что наш поезд каким-то необъяснимым образом попал в другую реальность. Но… Но, вероятнее всего, дело в другом.
Степан Матвеевич замолчал, словно собираясь с мыслями. Сидящие уже догадывались, что какую-то значительную роль здесь играл злосчастный макет универмага. Все на него и смотрели.
– Скорее всего дело вот в этом макете, – произнес наконец Степан Матвеевич.
– Не отдам, – вдруг подал свой голос Семен. – Потому как бабуся презентовала его Таисии Дмитриевне.
– Вернее, в принципе создания этого магазина, – продолжил Степан Матвеевич, не обращая внимания на слова Семена.
– Я ведь и обжаловать это дело могу! – напирал Семен.
– Не все сидящие здесь еще знают, что из Фомска до Старотайгинска в нашем купе ехала бабуся с двумя тяжелыми чемоданами и рюкзаком.
– Родственница! У меня доказательства есть, – никак не унимался Семен.
– Артем Мальцев разговаривал с бабусей ночью…
– И неправда, – снова влез Семен. – И не об этом они вовсе говорили. Я тоже не спал. Со мной бабуся говорила, со мной! Она мне этот чемодан презентовала!
– Кроме этого магазина, – спокойно продолжал Степан Матвеевич, – бабуся везла с собой пасеку и поезд. Самую натуральную пасеку с пчелами и ульями, с домиком и речкой, деревьями и лугом. А поезд Артем Мальцев видел собственными глазами. Очень интересный поезд. Ювелирная работа. Поезд, как утверждает Мальцев, двигался.
– Приснилось! – крикнул Семен.
– Да, – сказал я, – мне показалось, что поезд движется. Ощущение было такое, что игрушка в самом деле движется. Но ручаться головой не могу.
– Да этого и не требуется, – сказал Степан Матвеевич. – Тут и так все видно. Ведь о чем вам бабуся рассказывала? О нуль-упаковке, которую придумал ее сын Афиноген?
– Да, да, – подтвердил я.
– Я и сам сначала не придал значения этому факту. Игрушка, думал, не более. А вот этот магазин все прояснил. Спасибо вам, Семен и Валерий Михайлович. Многое вы нам объяснили.
– Все равно не отдам, – заявил Семен.
– Что такое нуль-упаковка, мне неизвестно. Но факт таков. Вот в этом магазине, идеально воспроизводящем Марградский универмаг, даже люди есть. Все как в настоящем магазине. Да это и есть настоящий магазин. Он самый что ни на есть настоящий! Как такое можно сделать – тайна. Но ясно одно. Мы сами попали в такой макет. Только в макет поезда. Была похожа та игрушка на наш фирменный поезд? – Это уже относилось ко мне.
– Не могу утверждать наверняка, – сказал я. – Я видел, что это поезд. А сравнивать с нашим мне и в голову не пришло. Но и сказать, что та игрушка не была точной копией нашего поезда, тоже не могу. Тут все под вопросом.
– Скорее всего это и был макет нашего поезда, – заключил Степан Матвеевич. – А из этого однозначно следует, что с нами просто кто-то играет.
– Володька играет, – подал свой голос Иван.
– Что? – переспросил Степан Матвеевич. – Ах да… Володька заперся в комнате с чедоманом. Чемоданом, то есть… В этом все и дело. Нашим поездом играет мальчик Володька, проживающий в Академгородке Старотайгинска. И до чего он езде может доиграться, совершенно неизвестно.
– Да ведь «зиять»-то, это означает – изъять! – вдруг понял я. – Они пытаются изъять у этого Володьки чемодан! Бабуся-Коля!
– А ведь и верно! – сказал Иван.
Остальные пока еще ничего не понимали.
– Вот она, телеграмма. – Я вытащил из кармана смятую бумажку. Но это было окончание рассказа Федора. – Фу ты! – Я сунул рассказ в карман, но все-таки нашел и телеграмму. – Вот она.
Телеграмма пошла по рукам.
– Бабуся эта, – пояснил Степан Матвеевич, – и внук ее Коля сообразили, что игрушка и есть наш фирменный поезд «Фомич». Они понимают, какой опасности мы подвергаемся. Они пытаются нам помочь, но, видимо, пока безуспешно, раз вся эта чертовщина продолжает еще твориться в нашем поезде. Здорово, видно, забаррикадировался в своей комнате этот малец Володька! Они нам помогут, тут и сомневаться нечего, но и мы сами должны что-то сделать.
– Что? – спросил Валерка, который по складу характера не мог не совершать положительные поступки.
– А ведь и шахматные фигуры полагают, что живут по-настоящему! На самом же деле ими просто кто-то играет! – возвестил студент Михаил.
– А вот и подумаем вместе, – предложил Степан Матвеевич.
– Не отдам, – повторил Семен в каком-то трансе.
– Не позволим, – поддержал его Валерий Михайлович.
– Да бог с вами, – впервые обратил на них внимание Степан Матвеевич. – Вы ведь и сами находитесь внутри игрушки.
– Надо телеграммы дать, – предложил Иван.
– Это правильно, – согласился что-то понявший радист.
– Поезд в игрушку! – схватился за голову начальник фирменного поезда. – Да за это по заднице надо, по заднице!
Тетя Маша, которая в присутствии своего прямого начальника решила проявить благородную инициативу, решительно влезла в купе с веником и совком.
– Посторонитесь, граждане!
– Да перестань ты, Ивановна! – заревел на нее начальник. – Тут из поезда игрушку сделали! А ты со своим совком. Может, весь поезд совком выкинут!
– И как же это? – удивилась женщина.
– А вот так! Возьмут и выкинут!
– Да где же такой совок возьмут? – не поверила проводница.
– Найдут, найдут! Они все могут! Ракеты запускают! Сердца, понимаешь ли, туда-сюда пересаживают!
– Да как же это?! – перетрусила тетя Маша. – Стыда у них нету, что ли?
– Нету! Ничего нету! Игрушкой пацану на старости лет!
– Нет, уж вы успокойтесь! – потребовал Степан Матвеевич. – Вы тут главное лицо. В принципе мы можем сидеть и только требовать от вас, чтобы все в поезде было в полном порядке. Вот тогда вы действительно закрутитесь. Так что прошу немедленно успокоиться и начать организовывать для пассажиров питание. Пирожки, бутерброды, горячее для детей и стариков. Чай и прочее.
– О господи, чай! – заволновалась тетя Маша и поспешила в свое служебное купе.
– Виноват, – покаялся начальник поезда. – Но ведь в игрушку, в игрушку…
– Телеграммы надо дать в несколько пунктов. В Академгородок Старотайгинска – это бабусе и Коле, в город Фомск – Афиногену, в Министерство путей сообщения и в Академию наук.
Удивительно, что в вагоне не началось никакой паники. Только вполголоса передавали друг другу, что поезд кто-то превратил в игрушку и теперь надо телеграфом требовать от Москвы прекратить безобразие.
Иван, не дожидаясь, пока его попросят, вставил несколько толковых и точных фраз в текст телеграмм.
– А откуда, извиняюсь, будете телеграфировать? – спросил работник радиоузла. – Еще раз извиняюсь, но ведь телеграфировать-то неоткуда!
– Ах да! – простонал Степан Матвеевич. – Вот еще загвоздка… Но в электровозе должна быть радиостанция. Придется радиотелефонограмму давать. Пожалуйста, быстрее, – поторопил он радиста.
– Проверено на опыте, – начал вдруг писатель Федор. – Личные контакты прежде всего.
– О чем вы? – не понял Степан Матвеевич.
– Личные контакты, – уже более твердо и решительно, почувствовав, что к его голосу прислушиваются, продолжил Федор. – Послать личных представителей, дипкурьеров, если хотите, и к бабусе, и к товарищу Афиногену, и в министерство, и в академию.
– Хм. Это, конечно, идея. Но только как? Как мы пошлем курьера, если поезд не останавливается, а на ходу прыгать довольно опасно?
– Через посредство другого макета, пребывающего в виде магазина.
– Это он правильно говорит, – согласился Иван. – Вот ведь Семен проникал же в этот макет, барахла всякого накупил. Значит, можно проникнуть в него еще раз. А оттуда на такси! На самолет! В министерство и в академию! В Фомск и в Старотайгинск! Только несколько человек нужно послать.
Ошеломляющая была идея! Но ничто не запрещало ее осуществление.
– Да послушайте! – закричал я. – Тут ведь еще один выход из положения есть. Ведь в крайнем случае, если ничего другого уже нельзя будет сделать, через этот макет можно переправить всех пассажиров!
Я мельком взглянул на Семена и Валерия Михайловича. Зловещая улыбка скользнула по лицу Крестобойникова.
– Мое! – решительно сказал Семен.
– Наше! – поправил его Валерий Михайлович.
– Да у нас с такими типами в строительном отряде так разговаривать бы не стали! – протиснулся у меня под мышкой Валерка. – Мы бы таких и держать у себя не стали!
– Цыц! – огрызнулся Семен. – Знаем мы, что у вас в строительном отряде происходит. Студенты! Тоже небось не за голую идею работали? Хапнули! Скажешь, нет?
– Да ты, да он… – Нет, Валерка не хотел лезть в драку. Слово, слово, убивающее наглеца наповал, всенепременно требовалось ему сейчас. – Да ты…
Валерка запнулся. Но я ему сейчас был благодарен. Ведь он, сам того не заметив, заступился за Ингу.
– Пережиток темного прошлого! – крикнул Михаил.
Валерий Михайлович хохотнул.
– Все правильно, – сказал Степан Матвеевич. – Универмаг – достояние общественное.
– Я, – сказал Валерка. – Мы. Весь отряд.
– Весь не надо. Достаточно четверых, – сказал Граммовесов.
– Запишите. Я, Валерий Стинцов. Михаил Кафтанов. Погорелов. Бражников. Мы пойдем! – И прозвучало это так, словно они пойдут грудью на огневую точку. А может, правда пошли бы…
– Отлично, – сказал Степан Матвеевич. – Вы, Валерий, руководитель этого строительного отряда?
– Да, Степан Матвеевич. Отряд доверил.
– Это хорошо, хорошо… Ваш отряд – единственная организованная у нас в поезде группа. Все пассажиры едут сами по себе. Между ними никакой связи. Чисто механическое смешение. А у вас командир. У вас дисциплина. Один за всех, все за одного. Но главное – организованность и дисциплина.
– Знаем мы, какая у них в отряде дисциплина и организованность, – насмешливо и зло протянул Семен.
Ну и тип! Ведь это он снова про меня и про Ингу.
– У нас дисциплина железная, – твердо сказал Валерка. – У нас все комсомольцы. Мы и не с такими делами справлялись.
Тут он, конечно, хватил немного лишку, но понять его было можно: за свой отряд болел сейчас душой справедливый Валерка.
– Вот ваша организованная единица пусть и возьмет шефство над поездом, пока все не кончится к общему благополучию. Проведите беседы, помогите с раздачей пищи, да мало ли что еще… Не допускайте паники, ненужных слухов. Назначьте в каждый вагон по нескольку ответственных. Пусть они людей займут. Можно даже лекции прочитать о международном положении, например.
– Лекции у нас есть кому читать, – обрадовался Валерка. – У нас даже самодеятельность есть. Можем концерт организовать.
– Можно и концерт, только не сегодня. Пусть люди отдохнут. А вот завтра может и концерт понадобиться.
– Наш отряд все сделает, Степан Матвеевич! У нас, знаете, какие ребята и девушки в отряде подобрались! Мы уже второй год ездим в Фомскую область на свинарники.
– Ну и молодцы!
Степан Матвеевич коротко и толково объяснил, что нужно сделать. Адресов мы, понятно, не знали. Но тут уж ребята должны были поработать своими головами.