Азов, травень 7146 года от с.м.
"Эта Февронья для меня слишком уж темпераментна и неутомима, чтоб её! Опять не выспался и не отдохнул, олух царя небесного. Какое к чертям прогрессорство, если глазки сами закрываются, баиньки хотят. Не дай бог, ляпну ещё чего-нибудь невпопад. Надо бы лечь на пару часов, покемарить, от отдохнувшего будет больше толку".
Весёлая вдовушка появилась в жизни попаданца недавно. Стоило ему вычухаться из достававших его болячек, как молодой и уже здоровый организм начал проявлять интерес к сексу. При огромном дефиците представительниц прекрасного пола это могло стать серьёзной проблемой, но не стало. Жили среди казаков весёлые вдовушки самого нестрого поведения, и никто их за это не порицал. Вот одна из них и одаривала лаской попаданца. Была она двадцатипятилетней, весьма симпатичной, хоть на взгляд попаданца и выглядевшей старше своих ровесниц в будущем. Смешливая кареглазая бабёнка легко пошла на сближение с соскучившимся по женскому обществу молодым колдуном. Здесь никто не мог поверить в его и не такие уж молодые годы, все считали, что Москаль-чародей ещё не достиг тридцатилетнего рубежа.
Но и тут не слава богу. Вдовушка оказалась с огромными сексуальными потребностями, Аркадию во время её посещений приходилось, чтоб не ударить в грязь лицом, выкладываться по полной программе, в результате утром он был никакой. А ведь на нём был технический прогресс. Не смешно, но и эта ситуация становилась проблемой. Других легкодоступных баб приятной ему наружности вблизи не видно, а на поиски сексуальных приключений времени не было. Да и чревато это… К тому же ничего, кроме своего тела, она предложить не могла. Была неграмотной и по интеллекту вряд ли превосходила знаменитую Эллочку из романа Ильфа и Петрова. Общение с ней скоро стало его утомлять и без игрищ в постели.
Все его попытки найти что-то общее для разговоров ни к чему положительному не привели. Нет, словарный запас у неё был несколько шире, чем у литературной героини, однако если она и начинала трещать без умолку, то уж никак не к его великому удовольствию. Говорить она могла на очень ограниченное количество тем, ни одна из которых его не интересовала. Тряпки у неё (маловато будет, дай денег на новые). Тряпки у других баб Азова (у такой-то есть шёлковый платок невиданно красивой расцветки, у этакой-то платье из парчи, достань мне такие же), их зависть к её красоте и… практически всё. Жлобом он не был, но влезать в долги ради её удовольствия у него желания не возникало.
О сексе говорить она стеснялась, предпочитала им заниматься почаще и подольше. Никаких средств предохранения тогда не существовало и Аркадий вскоре стал опасаться, что она забеременеет, и он как честный человек должен будет на ней жениться. Однако на его счастье этого не произошло. Видимо, у Февроньи было какое-то нарушение по женской части. Детей у неё и раньше никогда не было, потом она призналась, что надеется на его колдовскую силу для обзаведения ребёнком. Признание попаданца, что он в этом вряд ли сможет помочь, её сильно разочаровало.
Хозяйкой была аховой, готовила скверно, к уборке в хате энтузиазма не проявляла. Правда, за собственной внешностью следила тщательно. Была крайне огорчена сообщением о вредоносности белил, они в то время из солей тяжёлых металлов делались, Аркадий это помнил. Забыв при этом, ртути или свинца, но такие подробности её и не заинтересовали. Февронья колдуну сразу поверила и пользоваться ими перестала. Уже потом попаданец узнал, что ни одной из приятельниц она об этом не рассказала.
Прогрессорство в прошлом оказывалось всё более тяжёлым и утомительным делом. Не так уж легко вспомнить то, что можно сделать на примитивнейшем местном технологическом уровне. Невозможность сделать самые простые, с точки зрения человека двадцать первого века, вещи порой приводила Аркадия в отчаянье. Не было в этом незаселённом месте ничего. Не случайно оно Диким полем называлось.
Была у него надежда, что приятели-кузнецы, уехавшие развивать металлургию в Приднепровье по его рекомендациям, смогут и без личного присутствия попаданца многое сделать. Но всерьёз надеяться на них не стоило, Аркадий это понимал.
Планы поехать посмотреть, поучаствовать советами во взятии Темрюка, закончились тем же, чем заканчивается большинство планов. Крахом. За день до выезда гребенцы привезли два десятка бурдюков с нефтью. "Дело — прежде всего!" — решил Аркадий и остался в собственном азовском доме, который ему достался с коврами, циновками и тряпками при разделе имущества побеждённых.
Первым делом он решил сделать заменитель напалма, что-то вроде греческого огня. Несколько вариантов горючих и взрывных веществ из селитры и нефтепродуктов он помнил и без Васюринского. Производить подобную продукцию в своём доме означало нарываться на крупные неприятности. Ему выделили освободившийся лодочный сарай вне города, где он и сварил из этих, плюс ещё парочки компонентов своё адское зелье. Дурея от запахов, которые приходилось при этом выдерживать, и периодически клюя носом. Но и доверить производство первой партии кому-либо другому не мог.
Получил нечто вроде густого киселя, совсем немного. Нефти пока было мало, а пропорции зелья предстояло уточнять. Ни точный состав данной селитры, ни содержание углеводородов в светловатой какой-то нефти ему известны не были.
Сварив "киселька", как на порцию для голодного ребёнка, он вынес её из сарая и отошёл к реке — глупо производить такие опыты возле деревянного строения. Вывалил вонючую и неаппетитную массу на плоский камень, по которому она быстро стала расползаться, и, отшагнув на всякий случай, сунул в неё факел.
Шииих!!! — рвануло пламя к небу. Хорошо полыхнуло. Хотя основной жар пошёл вверх, стоявшему рядом злополучному алхимику подпалило ресницы на вовремя зажмуренных глазах. Он отскочил назад, чуть не упав от неловкого движения, пришлось даже взмахнуть руками для сохранения равновесия.
С интересом наблюдавшие за его действиями Васюринский, Срачкороб (куда ж без него?), джуры и десяток казаков, ярким зрелищем впечатлились. Ещё бы, такая маленькая вонючая лужица, и такой эффект! Они бросились расспрашивать попаданца, но в это время до того ему было. Ошарашенность происшествием и, честно говоря, испуг при осознании того, что мог остаться без зрения…
Отойдя от неожиданности, Аркадий, стараясь скрыть охватившую его лёгкую дрожь, объяснил, что именно этой субстанцией будут заряжаться новые ракеты. Не мудрствуя лукаво, назвал полученное вещество напалмом. Впрочем, куда более распространённым стало название "Чёртово зелье". Вскоре широко распространился слух, что чёрт, чтобы не попасть под святую воду поделился с колдуном рецептом настоящего адского зелья. И души сгоревших от него идут прямиком в ад.
Юхим и джуры с энтузиазмом поддержали их производство, не подозревая, сколько хлопот от работы над ними получат. Вокруг поднялся галдёж, как на птичьем базаре при появлении невдалеке медведя. Разобрать, что говорят они друг другу, кричавшие все разом от перевозбуждения джуры вряд ли могли. Но их это и не смущало. Все спешили поделиться своими мыслями, которые правильнее было бы назвать эмоциями. У Аркадия вдруг и сильно разболелась голова.
"На сегодня с меня хватит!" — решил незадачливый изобретатель и они со Срачкоробом отправились к попаданцу домой, обсуждать светлые перспективы ракетного оружия за чарочкой горилки. Джур он отпустил помыться в реке и попрактиковаться в подводном плавании.
К вечеру прибыл гонец из Запорожья, привёз письма атаманам и Аркадию. Попаданец был уже навеселе, но нашёл выход из положения. Пригласил уставшего, вымотанного скачкой по степи запорожца к себе в дом, перекусить и отдохнуть с дороги. Тот, уже успевший отдать письма донским атаманам и передавший на словах, что приказали, охотно согласился, ведь у него и к Москалю-чародею были цидулы.
Не успевший напиться допьяна Аркадий внимательно прочитал их и дал почитать собутыльнику, Срачкоробу. Сирко писал о проблемах Сечи и запорожских казаков вообще. Положение там складывалось не радостное, но и не трагичное. Захвативший с помощью поляков Сечь Кононович контроля над запорожскими паланками не добился. Не до того ему было. Даже ранее верные Речи Посполитой полковники и сотники из реестровцев начинали проявлять недовольство действиями карателей. Но без основной части сечевиков их протесты мало кого волновали.
Знакомые кузнецы-запорожцы сообщали о начатой ими работе по переделке ружей. На нарезные штуцера ставились усовершенствованные прицелы, на все виды ручного огнестрела, включая гладкоствольное, приделывались планки, защищающие глаз от искр кремневого замка. Теперь уже не было нужды в заплющивании его в момент выстрела. Также массово модифицировались приклады. И без того славившиеся как стрелки казаки вскоре должны были получить возможность стрелять ещё точнее.
Кузнецы прислали весточку, что из найденной по его наводке руды уже получены первые крицы и они много лучше, чем прежние, из болотной. Металл из указанных им месторождений оказался много лучше того, что получали ранее. Запорожцы, во избежание краха от одного вражеского налёта, наладили его производство в нескольких местах, обещая уже к осени существенное приращение выпуска гаковниц, мортир и пушек небольшого калибра. Казаки делали их и в реале, из отвратительного качества болотной руды. Теперь появилась возможность для значительного увеличения казацкого артиллерийского парка. Производство дальнобойных винтовок, очень популярных среди них, пришлось отложить. Нарезка стволов была сложной работой, требующей квалифицированного труда, пока таких умельцев среди казаков было очень мало.
* * *
У Аркадия после конфуза на испытаниях напалма было сильнейшее желание отдохнуть. Тем более что голова у него с утра болела. Однако осуществить его не удалось. Спозаранку припёрлась целая толпа атаманов. Прослышав о вчерашних опытах, они жаждали посмотреть на их повторение. Гам почтенные головорезы подняли никак не меньший, чем накануне джуры, разве что в иной, более низкой тональности.
— Вставай, чертяка! — ревел Калуженин. При этом дополнительно ещё и громыхая подкованными сапожищами и бряцая оружием, отчего в голову псевдоколдуна словно кто гвозди заколачивал.
— И покажи нам своё чёртово зелье! — совсем не тихим голосом поддерживал его брат, Потап Петров. Умевший ходить как бы не тише фэнзийных эльфов, он также создавал столько шума, будто сговорился с братом извести несчастного попаданца в могилу.
— Неужто и правда так страшно горело? — интересовался войсковой дьяк Порошин, Федор Иванов.
Хоть не хотелось Аркадию ни вставать, ни общаться, пришлось делать и то, и другое. Заниматься опытами с взрывоопасными веществами в присутствии толпы начальства — сомнительное дело. Попаданец попытался отделаться от них отчётом об опытах и растолкованием случившегося. Однако номер не прошёл. Нет, его, конечно, выслушали, внимательно, с просьбами разъяснить непонятное в рассказе. Но этого им оказалось недостаточно.
Объяснения — объяснениями, но атаманам хотелось и посмотреть, и пощупать. Довелось тащиться в сарай, варить новую порцию, испытывая при этом куда более острые ощущения (вдруг полыхнёт?). Видимо заметив его сомнения, к нему подошёл возглавивший разведку и контрразведку Свитка.
— Тебе здесь рядом быть обязательно? Твоё чёртово зелье не может вспыхнуть во время варения?
Аркадий с сомнением посмотрел на своё варево.
— Да, вроде бы, не должно. Хотя чёрт его знает, я ведь не химик, так, читал кое-что.
Главному разведчику ответ явно не пришёлся по душе.
— Кто-нибудь другой, если его научить, варить это сможет?
— Да кто угодно, если не дурак и будет соблюдать осторожность.
По взмаху руки Свитки к ним подскочил его джура.
— Вот, объясни Алексе, он точно не дурак, я таких рядом с собой не держу. А тебе лучше отойти от этого варева. У нас другого такого как ты нет, заменить некем.
— Хорошо, — сразу согласился попаданец, совсем не рвавшийся, в отличии от своего друга Ивана, рисковать головой.
Дело было нехитрым, он легко объяснил джуре, что и когда нужно делать. От описания подробностей процесса воздержусь по примеру Жюль Верна. Опиши он в "Таинственном острове", кажется, ПРАВИЛЬНЫЙ способ изготовления нитроглицерина, боюсь, писать сей опус, было бы некому.
Вопреки известному "Эффекту присутствия начальства" повторное испытание псевдонапалма дало такой же результат, как и первое. И произвело на атаманов сильное впечатление.
Аркадий посчитал более эффектным испытывать его не на голом камне, а на пропитанном водой топляке. Полив его, в придачу, когда он разгорелся, водой. Вода на огонь особого воздействия не произвела, а топляк, из которого, все видели, сочилась вода, сгорел, будто высушенный на жарком солнце кусок древесины. Из старшинской кучки даже раздалось:
— Адское зелье, будто черти оттуда его доставили.
Объяснять атаманам, какое значение могли иметь снаряды и ракеты, снаряжённые напалмом в морских боях, Аркадию не пришлось. Они немедленно заказали ему… много, потом очень много, потом… об аппетитах вояк, любого века, можно не распространяться. В нынешние времена они широко известны всем.
Узнав, что нынешний мизерный запас нефти будет израсходован на опыты по производству гранат и ракет, а для производства боеприпасов боевого применения её нужно в сотни раз больше, атаманы приуныли. Но ненадолго. Обещали вскоре послать за Терек к гребенцам побольше людей для добычи земляного масла. Учитывая кумыкскую и черкесскую опасность, высылать одних русинских беженцев было опасно. Решили выделить для охраны будущих нефтедобытчиков пару сотен казаков. Которых и без того очень не хватало. Но атаманы сочли, что оно того стоит. Таборам на волах до Терека тащиться было слишком долго, поэтому тут же постановили отправить за нефтью струги. Путь по Кубани, потом через волок в Терек и по нему до земли гребенских казаков был освоен давно.
Аркадий вместе со Срачкоробом начал эксперименты по производству новых ракет, без усиленных звуковых эффектов, но много больших и несущих в себе напалм. Естественно, в боеголовке при испытаниях был мокрый песок, а не сверхдефицитный напалм. При отсутствии аэродинамики как таковой, зачаточном состоянии многих дисциплин физики, сделать крупные ракеты, летающие не хуже старых, оказалось очень тяжело. Много раз после неудачных стартов Аркадий жалел, что нет возможности выдернуть из какого-нибудь почтенного ВУЗа Украины хорошего физика для помощи. Всё равно они там напрасно штаны просиживают, а в семнадцатом веке, даже от одного физика столько бы пользы было! А ещё не помешали бы химик, металлург, геолог…
Однако пока наплыва учёных в Дикое поле не наблюдалось, Аркадию приходилось отдуваться за всех их самому. Одному.
"Типа: Академия наук в одном лице, покруче Ломоносова, Ньютона и Менделеева вместе взятых. Смешно. Но в отсутствии гербовой пишут и на пипифаксе".
Между химией и аэродинамикой Аркадий уделял внимание и своему снаряжению. С помощью кузнеца пытался снабдить своё ружьё прицелом и мушкой. Вроде бы несложное дело, примитивнейшие приспособления, но ошибка на волосок делала его бесполезным, даже вредным. Когда точно приделать их удалось, радости-то было… Аркадий, гордившийся в "прошлом" (или всё-таки будущем?) своим умением неплохо стрелять, наконец-то стал попадать из своего гладкоствольного ружья чаще, чем мазать.
Попытка приделать шверт в виде опускаемого на доске киля на струг с треском провалилась, как и многие предложения Аркадия поначалу. Струг стал тяжелее, медленнее на вёслах, уже не мог плевать на любую мель. Правда, к восторгу испытателей, высокая мачта и два паруса помогли ему быстро разогнаться при попутном ветре. До первого поворота. Низкий, беспалубный кораблик мгновенно черпнул водицы так, что наполнился более чем наполовину. Хорошо, что ему и полное заполнение водой не грозило немедленным путешествием на дно. Толстый вал из тростника окаймлявший борта, обеспечивал казацким корабликам высочайшую плавучесть и защиту от пуль на излёте.