- Хайль Гитлер!
Русси не мог заставить себя ответить так же. Однако офицер говорил с ним как человек с человеком, а не как хозяин с рабом. Поэтому Мойше сказал:
- Да убережет вас Господь от ящеров, майор. Немец снова кивнул, на сей раз резко, повернулся по-военному кругом и зашагал прочь. Рядовой поплелся за ним. Немцы оставили Мойше Русси в польской части Варшавы, за пределами гетто.
- Мойше, ты в порядке? - позвала Ривка из-за стены.
- Я в порядке, - ответил он, удивляясь собственному голосу. Потом повторил уже громче: - Я действительно в порядке.
То, что он стоит средь бела дня на запретной территории, пьянило Мойше, как водка.
Ривка несмело перешла через воронку от бомбы и встала рядом с мужем по другую сторону стены.
- Они говорили с тобой и ничего тебе не сделали? - Она была удивлена не менее самого Мойше. - Может, они почувствовали, что через тебя действует Бог?
- Может, и так, - сказал Мойше, обнимая жену за плечи.
Еще час назад он смеялся над мыслью о том, что он, Мойше, бывший студент-медик, который ел свинину, когда припирала нужда, может сделаться пророком. Сейчас он думал об этом иначе. С библейских времен Бог не слишком часто вмешивался в дела избранного народа. Но когда еще Его народ находился в такой опасности?
"Но почему, - думал Русси, - Бог выбрал именно меня?"
Мойше встряхнул головой.
- Кто я такой, чтобы вопрошать Его? - воскликнул он. - Да исполнится Его воля.
- Уже исполняется! - с гордостью сказала Ривка. - Через тебя.
Света в аудитории "Мемориального центра Миллза и Петри" не было: с того времени, как авиация ящеров начала налеты на районы Среднего Запада, электричество подавалось с перебоями. Тем не менее темный зал был забит до отказа мужчинами и парнями из поселка Эштон, а также беженцами вроде Сэма Иджера и Остолопа Дэниелса.
Иджер несколько дней не менял одежды, ни разу не стирал ее и не мылся сам, но, когда он увидел, что большинство мужчин выглядят точно так же, ему стало несколько легче.
На сцену поднялся человек средних лет в военной форме, лицо у него было мрачным. Шум в толпе разом прекратился, словно щелкнули выключателем.
- Благодарю вас за то, что вы откликнулись на наш призыв, - произнес военный. - Прошу встать и поднять правую руку.
Иджер и так уже стоял; собравшихся было больше, чем сидячих мест. Он поднял правую руку, сжав кулак. Человек в форме продолжал:
- Повторяйте за мной: "Я" - и дальше ваше полное имя...
- Я, Сэмюэл Уильям Иджер, - повторял Сэм, - гражданин Соединенных Штатов, подтверждаю, что восьмого июня тысяча девятьсот сорок второго года добровольно вступил в качестве рядового в регулярную армию Соединенных Штатов Америки на время продолжения настоящей войны на условиях, предписанных законом, до тех пор пока не буду демобилизован; и выражаю согласие принять от Соединенных Штатов вступительную премию, жалованье, довольствие и обмундирование. Я торжественно клянусь...
Здесь хор голосов чуть сбился, поскольку несколько человек произнесли:
- Подтверждаю, что буду верно служить Соединенным Штатам Америки, что буду храбро сражаться против их врагов и подчиняться приказам Президента Соединенных Штатов и приказам командиров, в соответствии со статьями и пунктами военно-судебного кодекса.
Лицо Иджера растянулось в широкой улыбке: понадобилось вторжение с Марса или из того чертова угла, откуда эти ящеры явились, чтобы в конце концов его взяли на военную службу.
- А когда нам дадут оружие? - прокричал кто-то из толпы.
Суровый сержант, что находился на сцене и руководил призывом, - его фамилия была Шнейдер - развел руками:
- Рядовой, мы не располагаем таким количеством единиц оружия, чтобы вооружить сразу всех. У нас нехватка обмундирования и многого другого. Мы создали армию, чтобы воевать за пределами нашей страны, а сейчас это инопланетное дерьмо высаживается у нас на заднем дворе.
- Угу, - тихо произнес Остолоп Дэниелс. - Они и в прошлую войну устроили ту же штуку: нагребли людей прежде, чем дали им, из чего стрелять.
- Прошу вас разделиться на две очереди, - сказал сержант Шнейдер. - Здесь встанут ветераны Первой мировой войны, там - все остальные. Давайте, ребята, и запомните, что вы теперь в армии: за ложь по головке не погладят.
Дэниелс вместе с большинством пожилых мужчин в аудитории встал в очередь к столу, за которым сидел молодой человек в чине капрала. Иджер направился в более длинную очередь к другому столу, занятому самим Шнейдером. Сэм подозревал, что Остолоп и другие ветераны первыми получат винтовки. И это было вполне справедливо. Ветераны лучше знали, как с ними управляться.
Очередь, в которой находился Сэм, двигалась намного медленнее. Он болтал с новобранцами, стоявшими рядом. Обсуждалась последняя речь президента Рузвельта, призывавшая к решительному сопротивлению.
- Да, президент умеет ввернуть фразу, - согласился парень впереди Иджера. - "Эта планета - наша, эта страна - наша. И никому не отобрать их у нас, да поможет нам Бог".
- Именно так он и говорил! - с восхищением произнес Иджер. - Как ты запомнил все слово в слово?
- Я - репортер, профессиональная привычка, - ответил парень. Ему было около тридцати: острое лисье лицо, тонкие усы, ярко-голубые глаза и рыжеватые волосы, гладко зачесанные почти к самому темечку. Журналист протянул руку: Меня зовут Пит Томсен. Я из "Рокфордского курьера".
Иджер пожал протянутую руку и представился. То же сделал человек позади него - лысый мускулистый парень по имени Отто Чейэ. Он сказал:
- Я как раз направлялся на цементный завод в Диксо-не, когда эти твари взорвали его на моих глазах. Поэтому я пришел сюда.
Толстым и коротким указательным пальцем он осторожно потрогал глубокую рану на макушке.
Наконец Иджер очутился перед сержантом Шнейдером. Тот оторвался от бумаг, чтобы заточить перочинным ножом карандаш, затем записал имя и дату рождения Иджера.
- Женаты? - спросил он.
- Нет, сэр. Разведен, - ответил Иджер. - Дети есть?
- Нет, сэр.
Шнейдер сделал пометку, потом спросил:
- Род занятий?
- Игрок в бейсбол, - ответил Иджер, и его ответ заставил Шнейдера поднять голову. - Я играю, точнее, играл в составе "Декатур Коммодора". Вон там мой тренер.
Сэм указал на Остолопа Дэниелса, который уже отстоял в своей очереди и теперь разговаривал с другими ветеранами Первой мировой.
Сержант почесал подбородок.
- В каком положении играли? Питчер?
- Heт, сэр. Полевым игроком, преимущественно левым.
- Гм... Значит, здорово умеете бросать мяч?