Мойше хотел указать Золраагу на ошибки в его рассуждениях. В первые дни после прихода ящеров он еще мог позволить себе столь опрометчивый поступок. С тех пор ему мало-помалу пришлось научиться различать, что к чему. Теперь же его неосмотрительность угрожала не только ему самому, но и Ривке с Рейвеном. Так что надо полегче.
- Вы ведь понимаете, что предлагаете мне нелегкий выбор, - сказал Мойше.
- Отказ от сотрудничества с вашей стороны вынудил меня на такой шаг, ответил Золрааг. - Вы просите меня предать свою веру, - сказал Русси. Это была чистая правда. Он попробовал придать голосу жалостливо-просящую интонацию: Пожалуйста, дайте мне несколько дней на обдумывание того, что я должен сделать.
На этот раз трюк с болезнью не сработает. Мойше знал об этом заранее.
- Я только прошу вас продолжать работать с нами и для нашего дела, как вы работали прежде. - Насколько Русси становился все осторожнее в своих высказываниях, настолько и Золрааг делался все подозрительнее относительно того, что слышал от Русси. - Почему вам нужно время на обдумывание? Губернатор что-то сказал в аппарат, стоявший возле него на столе. Это был не телефон, но оттуда все равно раздался ответ. Иногда Мойше казалось, что машина думает за Золраага. Губернатор объявил: - Наши исследования показывают, что угроза против семьи тосевита чаще всего оказывается наиболее эффективным способом добиться его послушания.
От Русси не ускользнуло то, как Золрааг произнес эту фразу.
- А для Расы это тоже справедливо? - спросил он, надеясь отвлечь Золраага от умозаключений насчет того, зачем ему понадобилось дополнительное время на обдумывание.
Уловка сработала - по крайней мере дала несколько лишних минут. Губернатор совсем по-человечески хмыкнул, рот его широко раскрылся. Видно, вопрос Мойше его позабавил.
- Вряд ли, гepp Русси. Спаривания среди нашего вида происходят только в определенный сезон. Тогда самки выделяют особый запах, способствующий этому. Самки высиживают и воспитывают наш молодняк - это их роль в жизни. Но у нас нет постоянных семей, как у тосевитов. Да и как могли бы мы их иметь, если у нас нет определенности относительно родителей?
"Тогда все ящеры - ублюдки в самом буквальном смысле этого слова". Мойше про себя улыбнулся.
- Так это в равной степени относится и к вашему Императору?
При упоминании титула своего правителя Золрааг опустил глаза.
- Конечно же нет, глупый тосевит, - сказал он. - У Императора есть самки, предназначенные специально для него, чтобы его линия могла надежно продолжаться. Так было в течение тысячи поколений, а может, и больше, поэтому так будет всегда.
"Гарем", - понял Русси. Казалось" после этого он должен был бы с еще большим презрением думать о ящерах, но такого не случилось. Золрааг говорил о своем Императоре с почтением, с каким еврей говорил бы о своем Боге. Тысяча поколений - неудивительно, что Золрааг видел будущее как простое продолжение того, что уже было.
Губернатор вернулся к вопросу, который задавал прежде:
- Зная, что ваша семья является гарантией вашего послушания, почему вы до сих пор колеблетесь? Это явно противоречит результатам наших исследований вашего вида.
"Каких еще исследований?" - подумал Русси. Говоря по правде, он не хотел этого знать. Скорее всего, под этим бесцветным словом скрывается больше страданий, чем способен выдержать его рассудок. Ящеры в конечном счете недалеко ушли от нацистов - они тоже творили с людьми все, что пожелают, и не задумывались о последствиях. Только масштаб покрупнее: для них все человечество значит столько же, сколько для нацистов - евреи. "Я должен был понять это раньше", - думал Русси. Тем не менее он не мог винить себя за прошлые действия. Его соплеменники тогда вымирали, и он помог их спасти. И как нередко случается, краткосрочное решение оказалось частью долгосрочной проблемы.
- Прошу вас отвечать, герр Русси, - резко сказал Золрааг.
- Ну как я могу ответить сейчас? - взмолился Русси. - Вы ставите меня перед невозможным выбором. Мне нужно время на обдумывание.
- Я дам вам один день, - сказал губернатор так, словно сделал великую уступку. - После этого срока я более не потерплю вашу тактику проволочек.
- Да, ваше превосходительство. Благодарю вас, ваше превосходительство.
Русси выскользнул из кабинета Золраага, прежде чем тому придет здравая мысль приставить к нему двоих охранников. Несмотря ни на что, Мойше был вынужден признать, что пришельцы смыслят в тонкостях оккупации намного меньше, чем нацисты.
"Что же теперь делать? - раздумывал он, выходя на уличный холод. - Если я воздам ящерам хвалу за уничтожение Вашингтона, то заслужу себе пулю в спину. Если откажусь..." Он подумал о самоубийстве, которое положило бы конец требованиям Золраага. Это спасло бы его жену и сына. Но он не хотел умирать, он вынес слишком много, чтобы расстаться жизнью. Если существует хоть какой-то иной выход, нужно воспользоваться им."
Русси не удивило, что ноги его сами собой направились к штаб-квартире Мордехая Анелевича. Если кто-то и мог ему помочь, то таким человеком был этот еврейский боевой командир. Беда лишь в том, что Мойше не знал, можно ли вообще ему чем-то помочь.
Когда он подошел, вооруженные часовые у входа в штаб-квартиру если не встали по стойке "смирно", то во всяком случае уважительно вытянулись. Русси сумел без труда пройти к Анелевичу. Тот лишь взглянул ему в глаза и сразу спросил:
- Чем ящер пригрозил вам?
- Не мне, моей семье...
Русси в нескольких словах пересказал ему разговор с Золраагом. Анелевич выругался.
- Пойдемте-ка прогуляемся, реббе Мойше. У меня такое чувство, что ящеры способны слышать все, что мы здесь говорим.
- Пошли.
Русси снова оказался на улице. В эту зиму даже за пределами бывшего гетто Варшава имела давяще унылый вид. Дым от печей, топившихся дровами и низкосортным углем, висел над городом, окрашивая облака и выпавший снег в грязно-бурый цвет. Деревья, зеленые и пышные летом, сейчас устремляли к небу голые ветви, напоминая Русси руки и пальцы скелетов. Повсюду валялись груды хлама, облепленные поляками и евреями, тащившими оттуда что только можно.
- Ну, - резко проговорил Анелевич. - Что вы решили?
- Не знаю, просто не знаю. Мы ждали, что это случится... Вот и случилось. Но я думал, они будут целить только в меня, а не в Ривку и Рейвена.
Русси раскачивался взад-вперед, словно оплакивая упущенные возможности.
Глаза Анелевича прищурились.
- Они учатся. По всем меркам, ящеры - не дураки, просто наивны. Ладно, теперь надо выбрать одно из трех. Что вы хотите: исчезнуть самому, чтобы исчезла ваша семья или же чтобы вы все одновременно исчезли? У меня разработаны планы на все три случая, но я должен знать, какой вы изберете.
- Я бы избрал тот, где исчезают ящеры.
- Ха, - коротко рассмеялся Анелевич. - Волк нас кушал, потому мы позвали тигра. Тигр пока нас не ест, но мы по-прежнему состоим из мяса, так что и он нежелательный сосед.
- Сосед? Лучше скажите, владелец, - возразил Русси. - И он съест мою семью, если я не брошусь к нему в пасть.
- Я только что спросил вас о том, каким образом вы намерены избежать подобного исхода.
- Я не могу просто взять и исчезнуть, - через силу проговорил Русси, хотя ничего лучшего он бы и не желал. - Золрааг просто найдет среди нас еще кого-то и заставит повторять свои слова. Такое может прийти ему в голову Но если я останусь, то послужу в качестве упрека всякому, кто вдруг захочет на это польстится, а также - самому Золраагу. Дело не в том, что его особенно волнуют какие-то там упреки. Но если вы сумеете вывести из-под удара Ривку и Рейвена...
- Думаю, что смогу. Во всяком случае, я кое-что придумал. - Анелевич нахмурился, мысленно просматривая свой план. Потом ни с того ни с сего поинтересовался: - Кажется, ваша жена умеет читать?
- Конечно умеет.
- Хорошо. Напишите ей записку и сообщите все, что нужно, об исчезновении. Могу поклясться, ящеры прослушивают и вашу квартиру тоже. С их техникой я бы сумел это устроить.
Русси посмотрел на боевого еврейского командира в немом удивлении. Иногда Анелевич с поразительной обыденностью говорил о хитросплетениях своих планов. Возможно, только обстоятельства рождения не позволили ему стать гестаповцем. Мькль эта была тягостной. Но еще более тягостным было то, что во времена, подобные нынешним, евреи отчаянно нуждаются в таких людях.
Анелевич не дал Мойше долго раздумывать. Он продолжал:
- Ну а вслух вы скажете жене, что все втроем отправитесь за покупками на рынок на Гесьей улице. Затем идите туда, но не сразу, выждите часа два. И пусть ваша жена наденет какую-нибудь заметную шапку.
- А что произойдет потом?
- Реббе Мойше, - устало усмехнулся боевой командир, - чем больше вы знаете, тем больше смогут из вас выжать. Ваша жена и ваш сын исчезнут прямо у вас ва глазах - но и тогда всего вы знать не будете. И это к лучшему, уж поверьте мне.