Вглядываясь вперёд, туда, где сквозь легкую дымку уже наступивших сумерек, начинала мерцать еле заметная луна, я пытался осмыслить полученные впечатления.
- А почему возможности каждого полушария возрастают при отключении соседнего? - наморщив лоб, я задал вопрос, который вызывал у меня самое большое непонимание. - Мне кажется это довольно странным. Чем, например, было бы плохо левому, если бы правое бы делало свое дело на максимуме возможного? А вообще, я где-то читал, что человек использует свой мозг только на 10 %.
- В нормальном состоянии оба полушария мозга тормозят друг друга, - Тейла вздохнула, видимо, раздумывая, как получше мне объяснить. - Без этого деятельность нервной системы стала бы хаотичной, плохо управляемой, саморазрушительной. Но в зависимости от важности и сложности ситуации соответствующие полушария могут растормаживаться, многократно увеличивая способности. Например, на экзамене по математике может предельно обостриться логическое мышление, а в аварийной ситуации на дороге человек сможет избежать катастрофы, лишь мгновенно охватив реальное пространство, то есть, предельно обострив образное восприятие. В нормальной ситуации баланс между полушариями не устанавливается обязательно посредине. Сколько людей - столько точек равновесия. Преобладание того или другого, среди прочего, коренным образом влияет на характер, умственные способности человека. Что же касается "использования мозга на 10%", то это просто смешно. Природа не оставляет ничего лишнего, ведь как ты помнишь, все клетки постоянно обновляются, а на это нужны материалы и энергия. Поэтому всё бесполезное быстро превращается в рудимент и отмирает. - Она несколько мгновений сидела, не произнося ни слова, уставившись в пространство перед собой.
- Последнее, о чем я хочу тебе сказать на эту тему, - наконец продолжила Тейла, - как образуется специализация половинок мозга. Биогенетический закон гласит, что индивидуальное развитие любого организма демонстрирует эволюцию от далеких предков. На начальных этапах зародыши человека, курицы, рыбы, обезьяны и других животных почти не отличаются друг от друга - у всех есть жабры, хвосты и другие общие признаки. На более позднем этапе развития уже не отличаются только зародыши человека и обезьяны, но далее и их пути расходятся. Так вот, человеческий ребенок появляется на свет, имея только "правые", отвечающие за образное восприятие мира, полушария, как и у всех животных. Постепенно одно из полушарий специализируется, приобретая способности к абстрактно-логическому мышлению. У мальчиков эта специализация заметна уже к шести годам, у девочек - к тринадцати. До этого момента оба полушария у них относительно универсальны. Природа тут распорядилась мудро: женщины, хранительницы постоянства, защитницы генофонда, защищены лучше - вероятность, что во время детских игр травма головы лишит их речи и других важнейших способностей, уменьшена вдвое, поскольку любое полушарие еще успеет стать доминантным, - Тейла на секунду задумалась. - Правда, из-за этого, возможно, у нас, в среднем, логика слабее, чем у мужчин. Итак, вывод простой: правое полушарие - древнее образование, а левое - сравнительно недавнее приобретение человечества, но формируется оно только в сообществе людей, при их непосредственном воздействии. Возможность такого развития мозга зашифрована в человеческом ДНК, но, чтобы оно состоялось, необходимо соответствующее обучение, контакт с взрослыми людьми, причем, чем раньше и интенсивнее он будет, - тем лучше.
Заскрипели тормоза, и машина остановилась. Мы приехали. Я продолжал сидеть, не делая ни малейшей попытки выйти. Меня поразила догадка - "так вот оказывается, в чем причина "эффекта Маугли"! Без контакта с человечеством у таких детей просто не формируется левое, абстрактно-логическое, словесное полушарие. Значит, действительно ум, речь, по сути, не более чем "нити", связывающие индивидуумы Homo Sapiens в единое целое, в единый организм качественно другого уровня? Это первопричина и главный смысл появления подобных способностей? А состояться это могло потому, что качественно новые организмы-общества, организмы, в которых люди - клетки, захватили ещё доселе не занимаемую свободную нишу - новый пространственный масштаб. "Тело" такого "животного" занимает сотни и даже тысячи квадратных километров. Вообще-то общества действительно подходят под определение организма: во-первых, - это единое целое: если попробовать воздействовать на его "тело" в любом конце, защитная реакция последует незамедлительно. Его составляющие единицы - люди, отдельно от него не могут быть полноценными людьми; внешне не отличаясь от человека, по сути, превращаются в животных ("эффект Маугли"). Внутри этого "единого целого" существует разделение функций и специализация для групп "клеток". Клетки-люди постоянно возобновляются, как и в животных организмах обычные клетки, обеспечивая высокую устойчивость и колоссальную "продолжительность жизни" общества-сверхорганизма. Общества функционируют и эволюционируют в сторону усложнения, а в некоторых случаях и в сторону деградации, так же, как и животные организмы; могут "умирать", перерождаться в другие формы. Естественно, на качественно другом уровне эти процессы и выглядят несколько иначе, чем в животном мире. Если даже допустить, что общество - "живой" организм, в котором мы всего лишь клетки, следует ли всё же отсюда, что нами должен управлять компьютерный ИИ? Думаю, что совсем не обязательно. Впрочем, я увлекся. Пора прощаться".
Всё время, пока я в оцепенении сидел, поглощенный мыслями, Тейла терпеливо ждала.
Я нерешительно потянулся к ней и взял её руку. Её ладонь была приятно теплой.
- Кажется, я ещё слишком мало знаю о достижениях вашего времени, - тихо сказал я. - Многое непонятно... Но я не жалею, что попал сюда, потому что встретил тебя. Не отталкивай меня, в этом мире мне так одиноко...
Она широко раскрыла глаза.
- У тебя есть друзья. И потом, судя по последним событиям, вероятность гибели каждого из нас очень высока. Оставим любовь для будущего, если, конечно, оно для нас наступит...
- Я не дам тебе погибнуть, - упрямо твердил я. - Не допущу такого! В мире полно людей, которые этого действительно заслуживают.
Достав сигареты и зажигалку, я прикурил. Тёплое и близкое пламя ярко осветило на мгновение мои руки, и мне вдруг пришла в голову мысль, что ради Тейлы я готов пойти на всё. На всё... пожалуй, кроме предательства.
Она повернулась ко мне и улыбнулась. Большие блестящие глаза смотрели на меня изучающе.
- И ты считаешь, что сумеешь защитить, спасти меня? - ехидно спросила она, хлопая загнутыми ресницами.
- Один раз я тебя уже вытащил, - обиженно напомнил я.
- Майкл, не будь ребёнком. Да, один раз ты спас меня. Но кто поручится, что это случится и в следующий раз? Не всегда мы будем рядом, да и, очень возможно, помощь потребуется уже тебе, - она на секунду умолкла, затем, повернувшись ко мне боком, напряженно, почти шёпотом, спросила:
- Если вдруг мне понадобится твоя поддержка, и я о чем-либо попрошу тебя, выполнишь ли ты мою просьбу, какой бы странной она тебе ни показалась?
Я удивленно взглянул на её милый профиль. Её лицо изменилось. Казалось, ничего не замечая, она напряженно смотрела вдаль.
- Тейла, любимая, - растерянно проговорил я. - Не знаю, что тебя тревожит, но можешь на меня положиться - сделаю всё, что попросишь.
Она быстро повернулась и в упор посмотрела на меня, но, не выдержав взгляда, смутилась.
- Спасибо, - ответила она, стараясь сдержать дрожь в голосе. Окрыленная моим ответом, Тейла не скрывала своей радости.
Никогда я не забуду выражение её лица, не забуду, как оно медленно приблизилось ко мне, сияющее благодарностью, лаской и нежностью, как оно вдруг вспыхнуло в этой звенящей тишине. Её губы потянулись ко мне, глаза приблизились к моим, рассматривая меня вопрошающе и серьёзно. Её волосы коснулись моей щеки, лицо оказалось совсем рядом, и я услышал слабый ароматный запах её кожи. Она поцеловала меня в губы...
А вокруг было по-прежнему тихо. Сумрак вечера сменился чернотой ночи. Не помня себя, я попрощался и выбрался из машины. ОНА уехала.
За окном уже мерещился рассвет, когда ко мне в дверь позвонили. Домашний управляющий компьютер сообщил, что ранним визитёром является Дэн. С трудом разлепив веки, я дал команду впустить и поплёлся в ванную. Быстро умывшись, я прошёл в гостиную.
Подтянутый и тщательно выбритый, он, явно чем-то расстроенный, уже сидел в кресле.
- Где ты пропадал вчерашний вечер? - спросил он с ходу. - Они всё-таки взорвали бомбу... Я вчера хотел поговорить с тобой - было так погано на душе...
- Дэн, нам действительно есть что обсудить, давай пойдём прогуляемся, на свежем воздухе как-то лучше думается.
- Хорошо. Сейчас Билл со Стивом пригонят наш вездеход, там все вместе и поговорим.
Мы выпили по стакану яблочного сока и спустились вниз. На совершенно пустынных улицах стояла мертвая тишина. Город ещё спал.
Наслаждаясь утренней прохладой, мы с Дэном болтали на отвлеченные темы, делились впечатлениями от увиденного в городе будущего. Незаметно быстро пролетел час - наших друзей всё ещё не было.
Я знал, что ничего серьёзного с ними не могло случиться. Тридцать минут назад звонил Билл. Он сказал, что они уже едут и через четверть часа будут здесь. Дэн попробовал еще раз с ними связаться, но безрезультатно.
- Наверно, внутри броневика слишком большие помехи, - предположил он. Но от меня не ускользнуло, как Дэн вдруг напрягся. Тревога читалась в его глазах.
Прошло ещё пятнадцать минут. Несомненно, что-то случилось. Скорее всего, сломалась наша древняя машина.
И тут на противоположной стороне улицы над невзрачной дверью я заметил слегка потускневшую вывеску. Надпись показалась мне несколько странной, - там было написано "Музей-камера. Вход свободный". Я предложил Дэну посетить, пока есть еще немного времени, сие заведение, но он отказался, сказав, что будет ждать на улице.
- Потом расскажешь, что там было, - бросил он, всматриваясь вдаль.
Войдя внутрь, я недоуменно застыл. Двери позади меня бесшумно сдвинулись, как бы предлагая следовать вперед. А впереди был только тускло подсвеченный широкий коридор, полого уходящий куда-то вниз. То, что вокруг не было ни души, не удивило меня, всё-таки довольно ранний час для посещения музеев. А вот слишком уж спартанская отделка тоннеля - обычные бетонные плиты без каких-либо излишеств и мрачноватое освещение - вызвали легкую тревогу и сомнения. Смутное чувство беспокойства охватило меня.
Постояв пару секунд в раздумье, я всё же решил пройти дальше - любопытство зачастую пересиливает осторожность. "В конце концов, ничто не сможет помешать мне вернуться обратно или просто взорвать этот так называемый "музей" к чёртовой матери", - думал я, постепенно спускаясь всё ниже. Метров через двадцать коридор повернул в сторону. Я прошел еще немного и вдруг почувствовал, что пол подо мной провалился. Причем провалился так резко и неожиданно, что я просто ничего не успел сделать.
Через несколько ужасных секунд мне почудилось, что под ногами постепенно обозначилась опора, потом от собственной тяжести, увеличенной перегрузкой, я осел и завалился набок. Только встав и отряхнувшись, я догадался - последняя каменная плита, на которую ступили мои ноги, представляет собой замаскированный сверхскоростной лифт в подземелье.
Здесь царил точно такой же сумрак, только воздух стал ещё прохладнее, чувствовалась сырость.
Я огляделся. От просторной круглой площадки впереди меня в разные стороны отходили восемь тоннелей. Мне стало по настоящему тревожно - готовился всего лишь прогуляться пару минут по музею, а оказался в ловушке-лабиринте.
Однако это случилось, как могло случиться и с другими. Надо как можно быстрее что-то придумать. Должен же быть какой-то выход - ведь не от нечего делать и не просто так кто-то построил этот лабиринт.
Включив свой коммутатор, я убедился в том, в чём почти не сомневался: отсюда сигнал не ловится. Следующим моим шагом стала попытка определить направления воздушных потоков и сквозняков с помощью пламени зажигалки. Никакого эффекта - похоже, воздух здесь стоит неподвижно, а обогащается кислородом и обедняется углекислым газом за счет специального оборудования, которое расположено, скорее всего, равномерно по тоннелям.
Справа, в полумраке, вдруг что-то зашевелилось.
- А... Еще один новенький, - из свёртка толстой материи показалась голова тщедушной старушки.
Я сразу прикинул, что по здешним меркам, ей уже, наверно, никак не менее пятисот, а может быть, и тысячи лет. Вся красота, очевидно, некогда бывшая у неё, теперь погребена под слоем морщин, под провисшей дряблой кожей и неухоженными волосами серебристо-стального оттенка.
- Скажите, что это за заведение и как отсюда выбраться? - я подошел к ней поближе.
- Ты что, сдурел? Откуда ты такой взялся? - старушенция удивленно вытаращила глаза. - Одет не по-нашему, говоришь, чёрт знает как и чёрт знает что...
- Послушайте, у меня очень мало времени. Я турист с далекого маленького острова. Сюда попал случайно. Помогите мне выбраться.
Что-то недовольно пробурчав по поводу идиотов туристов в военное время, старуха принялась своим скрипучим голосом объяснять мне положение, в которое я попал.